По имени Шерлок. Книга 1

Да что за черт?! А хотя, вполне логичный исход… Взял всю вину на себя, а потом покончил жизнь самоубийством, чтобы при дальнейшем расследовании не вывести на сообщника. Ловко. Вот только никакое это не самоубийство, а самое настоящее убийство, готов спорить на что угодно!

— Констебль, он оставил записку? — это первое, что мне пришло в голову. Полицейский промолчал и лишь вопросительно взглянул на детектива. После утвердительного кивка того, я получил ответ:

— Да. Он попросил бумагу и карандаш, сказал, что хочет дополнить свои показания и через полчаса закончит. А когда я вернулся, он уже висел на окне…

— А позвольте узнать, как это он умудрился повеситься? Вы что, оставили задержанному ремень или шнурки? — детектив, явно не в силах справиться с эмоциями, повысил голос почти до крика.

— Никак нет, сэр! Как можно… Он повесился на брюках.

— Что?

— Да, сэр. Он снял брюки, завязал штанины на оконной решетке и так повесился.

— Всемилостивый Господь! Это просто уму непостижимо…— детектив повернулся ко мне. — Значит так, ты сейчас возвращайся в приют, тут тебе пока нечего делать. Занимайся своими делами. Если вдруг будешь нужен, я заеду к Эмили. Хорошо?

— Да, сэр, — тут я вспомнил об адвокате. — Детектив Марч, у меня есть одна просьба, боюсь, мне не справиться без вашей помощи…

— Давай, только быстрее.

— Мне нужно отыскать адвоката моего дяди, мистера Джобсона. Вы можете помочь?

— Думаю, это достаточно просто сделать. Пойдем, я проведу тебя в архив, нам как раз по дороге.

Архивом в участке служила крохотная комнатка без окон, уставленная картотечными шкафами, которые тянулись до самого потолка. Заведовал архивом сухонький старичок в пенсне, с удивительно яркими голубыми глазами и порывистыми, молодыми движениями. Он вскочил нам навстречу с такой радостью и энтузиазмом, как будто встречал лучших друзей после долгой разлуки.

— Детектив! Неужели вы наконец заглянули к нам! А то все по полям, по лесам скачете. Неужели вы наконец доделали отчет по статистике карманных краж на вашем участке за прошлый год?

— Мистер Лексиди, сейчас не до этого, — детектив поморщился. — Я доделаю отчет, я обещаю. Я прошу вас, помогите этому… этой девушке найти знакомого ее дяди, она сейчас все расскажет.

Махнув на прощанье рукой, детектив выскочил из комнатки.

— Вот так всегда. Молодо-зелено, попрыгали, поскакали… А я тут сижу день-деньской, пылюсь, — старичок вздохнул. — А ведь когда-то был такой же шустряк, как и этот прощелыга, детектив. Ну, что тебе нужно узнать, милая?

— Мне нужно найти господина Джобсона, он друг и адвокат моего дяди.

— А подробности есть какие? А то Джобсонов может быть и не один, город то, какой огромный у нас, сама знаешь…

— Я не знаю подробностей, но возможно, работает и живет он в районе Кенсингтон…

— Кенсингтон? Ну, уже проще. Сейчас поглядим.

Мистер Лексиди вытащил из ящика стола огромный талмуд и углубился в чтение. И уже через пару минут, он протянул мне листок бумаги, на котором каллиграфическим почерком было написано: «Господин Артур Джобсон, эсквайр, состоит в Королевской коллегии адвокатов Лондиниума. Проживает по адресу — улица Эбби, дом 22, Кенсингтон».

— О, спасибо огромное, сэр! Вы мне очень помогли!

— Да не за что, милая. Работа у меня такая, помогать. Беги уж.

Выйдя из участка, я снова вспомнил о злополучных часах. Да что же такое, никак мне не удается их вернуть! Теперь уж точно в следующий раз, думаю, не следует тревожить детектива по такому пустяку.

Времени на то, чтобы снова возвращаться в Кенсингтон, у меня не было, поэтому ничего не оставалось делать, кроме, как вернуться в приют. Особых планов на вечер не было, и я решил посвятить его своему дальнейшему росту, проведя остаток свободного времени в библиотеке, вместе с Донни и «Механикой и механизмами».

Однако планам моим не суждено было сбыться. Я успел лишь подняться в свою комнату и переодеться, как раздался стук в дверь. Открыв, я увидел одного из воспитанников, с которым я до этого ни разу не разговаривал. Увидев меня на пороге, он с ухмылкой выпалил:

— Эй, Шерлок! Тебя зовет твой чокнутый приятель, старый Шоу.

Мне резанули слух такие слова, сказанные о пожилом человеке, тем более что никаких признаком безумия я за ним не замечал. А называть человека чокнутым за некоторую эксцентричность и нелюдимость, я считал грубым и неправильным. Был бы ребенком, сейчас запросто полез бы в драку, но сейчас я лишь спросил:

— Почему вы называете его чокнутым?

— Ты что, не знаешь? Он же сидел в тюрьме и даже в сумасшедшем доме, это все знают! Он просто старый чокнутый убийца, и мисс Эмили держит его тут из жалости.

— Нет, я ничего такого не слышал и мне кажется, что все это выдумки. Мистер Шоу абсолютно нормальный пожилой джентльмен. — Мне не хотелось, если честно, обострять отношения, поэтому я отвечал максимально вежливо, однако это не сработало.

— Да ты, похоже, такой же чокнутый, как и он, — процедил, как я успел прочитать, Джорджи (ребенок), 4 уровень. Сплюнув на пол и почти попав мне на ботинок, он повернулся, и, посвистывая, двинул прочь.

Мда… Вот и поговорили. Захлопнув за собой дверь, я поспешил к мистеру Шоу. Надо сказать, мне было очень интересно, за какими такими материалами он ездил 2 дня, да и вообще, были некоторые вопросы.

— А, Шерлок, проходи скорей! — старик мгновенно отозвался на мой стук, похоже, действительно ждал. Выглядел он очень оживленно, настроение явно было приподнятым. — Садись! У меня для тебя замечательные новости!

Я уселся на продавленный диван и приготовился слушать.

— Для начала, спешу сообщить тебе, что ты сдал экзамен!

— Экзамен, сэр?

— Именно! Я не просто так дал тебе скучное задание и оставил без малейшего контроля. Ты пока еще ребенок, а дети с трудом заставляют себя работать. И я был готов, что ты, либо не выполнишь заданный урок, либо сделаешь это кое-как. Но, к моему удивлению, ты не только сделал все, как положено, так еще и завершил работу раньше срока. Поэтому я считаю, что экзамен на звание настоящего ученика ты сдал, и теперь я могу приступать к более сложному, но интересному этапу обучения!

Ну, надо же, оказывается, это была проверка. Хорошо, что мистер Шоу не догадывается, что я так быстро закончил с его шестеренками только потому, что спешил приступить к решению более насущных проблем.

— Итак, — продолжил старик, — не так давно я пообещал отдать тебе чертеж, если ты сможешь его прочитать. Ты помнишь?

— Конечно, сэр.

— Так вот, время это давно настало, а ты даже не напомнил мне о нем. Шерлок, я восхищен твоей скромностью, — честно говоря, я давно забыл об этом разговоре, но естественно, признаваться в этом явно не стоило. — Поэтому я решил сделать тебе подарок, достойный твоего терпения. Я доработал тот чертеж, теперь механизм несколько труднее будет изготовить, но это того стоит. Смотри!

Мистер Шоу гордо протянул мне лист бумаги. Это был тот самый чертеж, который я уже держал в руках, когда потребовал научить меня изготавливать что-то конкретное, а не просто непонятные мне тогда детали. Сейчас, когда мой интеллект уже преодолел минимальные требования к прочтению, а уровень знания механики достиг 12-ти, я уже без труда прочитал и сам чертеж, и его название — «Механическая райская птица». Бессмысленная вещь. Видимо, мои чувства отразились на моем лице, так как мистер Шоу, который явно ожидал от меня благодарной радости, расстроенно спросил:

— Что-то не так? Тебе не нравится?

— Нет, сэр, что вы! Это наверняка очень замечательная вещь, просто я пока не вижу ее практического применения…

— Практическое применение? Какое применение? Это просто игрушка, такие вещи очень дороги, и искусно сделанная механическая птица может стоить несколько десятков золотых, даже несколько сотен! Ты глупый мальчишка, мыслишь только сегодняшним моментом, абсолютно не думаешь о будущем!

Старик не на шутку разбушевался, видимо, я все же сильно задел его отсутствием явного энтузиазма. Но поделать я ничего не мог. Ее несколько дней назад я был бы безумно рад. Но сейчас, череда событий, произошедших со мной за последнее время, заслонила все прочее.

— Простите, сэр. Я просто не подумал. Я вам очень благодарен, вы так много сделали для меня…

— Ладно, я не злюсь на тебя, хоть ты и глуп, как пробка.

— А куда вы пропадали, сэр?

— Куда… Ездил к одному старому приятелю, который много лет хранил остатки моей мастерской. Не думал раньше, что мне все это вообще когда-нибудь понадобится, но раз уж у меня появился настоящий ученик, то вот, пришлось забрать все станки и инструменты. Надо сказать, мне повезло, что они хранились в сухом дровяном сарае и практически не были повреждены временем за 17 лет, я заменил лишь приводные ремни. Так что вот, держи! — Мистер Шоу протянул мне ключ.

— От чего он, сэр?

— Это ключ от твоей мастерской.

— От моей… Что?

— Юноша, прекрати задавать глупые вопросы, пока я не решил, что ты слишком туп для того, чтобы у тебя была собственная мастерская. Ты собираешься становиться Мастером, или нет?

— Да, сэр!

— Давно бы так. А то я уже почти пожалел, что надрывал спину, таская эти чертовы станки. Это, знаешь, для человека моего возраста не так уж и просто! Пойдем со мной.

Мы вышли на улицу. Мистер Шоу указал на такую же дверь, что вела в его комнатку, но находящуюся на другом торце здания. На двери висел огромный замок. Полученным ключом я с заметным трудом открыл его, и мы вошли. Не знаю, что я ожидал увидеть, но заросшая грязью по самый потолок и затянутая паутиной комнатка никак не отвечала моим представлениям о мастерской мастера — механика. Нештукатуреные стены красного кирпича, почерневшие деревянные стеллажи, земляной пол — это был старый погреб, не иначе. В центре комнаты возвышалась груда поставленных друг на друга небольших деревянных ящиков.

— Ну вот, — старик горделиво обвел помещение рукой, — теперь у тебя будет место, где заниматься, учиться, экспериментировать, не боясь никому помешать. Я в твоем возрасте не мог и мечтать об этом.

— Спасибо, сэр. Я это очень ценю, правда.

— Ценишь? Это правильно. Ну, раз ценишь, значит, для тебя не составит никакой сложности привести тут все в порядок.

— Вам предложен квест: «Авгиевы конюшни».

— Условия квеста — полностью подготовить помещение мастерской к занятиям, время на выполнение — 4 часа.

Награда — опыт (600), доступ к механической мастерской начального уровня.

Штраф при провале — снижение репутации с мистером Шоу.

Принять квест?

Конечно, принимаем. Мастерская — это дело хорошее, тем более что у меня уже появилась замечательная идея, как использовать чертеж механической птицы. Вот только были сомнения — хватит ли мастерства, на реализацию задуманного…

— Конечно, сэр! Я все сделаю.

— Ну и отлично. Знаешь, Шерлок, я, признаться, тебе немного завидую… Ты стоишь в самом начале такого длинного, интересного пути. В тебе есть задатки настоящего мастера, я это сразу заметил. Упорство, терпение, но вместе с тем — любознательность и желание творить. Я сам был таким же, и всегда, глядя на предмет, я в первую очередь задумывался — а как он работает, а можно ли его улучшить? Я много лет храню в памяти воспоминание о том чувстве, которое испытываешь, когда создаёшь что-то новое!

Глядя на то, как воодушевился старик, каким энтузиазмом загорелись его глаза, я задал вопрос, который давно был мне интересен, но все не было подходящего случая спросить:

— Сэр, скажите, а вы действительно были одним из лучших механиков вашего времени?

— Одним из? — мистер Шоу сдвинул брови. — Да я был лучшим! И оставался бы лучшим, если сам не погубил все.

— Что с вами произошло, сэр?

— Хорошо, парень, я расскажу тебе, что привело меня туда, где я сейчас нахожусь. Возможно, моя история предостережет от тебя от совершения подобной ошибки и даст понять, как велика ее цена.

Мистер Шоу внезапно стал выглядеть совсем уж дряхлым стариком, согнулся и даже как-то сморщился, как будто из него выпустили весь воздух. Он тяжело, шаркая ногами, подошел к куче ящиков и уселся на один из них. Примерно с минуту он молчал, глядя в одну точку, видимо, собираясь с мыслями, потом, вздохнув, начал:

— Я всегда был очень вспыльчивым, даже в детстве. Помню, как мог ужасно разозлиться из-за не купленной игрушки или любого другого своего каприза. Я был единственным ребенком в семье, и родители меня сильно баловали. Получив отказ, я впадал в припадок ярости, мог швырнуть что-то в обидчика, назло сломать или испортить принадлежащую ему вещь, в общем, был настоящим маленьким чудовищем. Родители потакали моим капризам, постоянно нанимали новых гувернанток и нянь, так как никто из них не выдерживал дольше пары месяцев рядом со мной, и лишь одно доставляло мне удовольствие — мое увлечение механизмами.

— Когда родители заметили, что я схожу с ума от механических игрушек, постоянно пытаюсь не сломать, а разобрать и понять, как все работает, они нашли мне самого лучшего мастера, которого только можно было нанять за деньги в то время. И я изменился. Мое увлечение изменило и меня самого. Через некоторое время мои вспышки ярости почти прошли, я научился сдерживать их и в целом, стал более приятным и контактным ребенком. Мама с папой не могли нарадоваться моим успехам и не жалели сил и денег на мое увлечение. У меня была самая лучшая механическая мастерская в городе, оборудование для которой заказывали по всему миру. И уже скоро, еще будучи подростком, я развил свое мастерство настолько, что сделал собаку, которая могла выполнять двадцать различных действий. Она ходила, бегала, виляла хвостом, лаяла, могла сесть и подать лапу. Еще через какое-то время мой мастер сказал мне, что ему больше нечему меня учить, я превзошел его.

— Я продолжил учиться сам. Долгие годы я почти не выходил из своей мастерской, и родители снова начали бояться за меня. Теперь уже их пугала моя одержимость механикой. Испугавшись, что я сойду с ума, они начали знакомить меня со всеми незамужними дочерями своих знакомых и друзей. И на одном из таких ужинов я и встретил Сару. Мы полюбили друг друга с первого взгляда, это было как вспышка пламени, пффф — и мы оба сгорели в нем… Я на какое-то время даже забросил свои занятия, посвящая Саре все свое свободное время. Мы поженились, и у нас родились двойняшки — Элли и Ричард. Я снова вернулся к своим занятиям механикой, дети росли, мы с Сарой любили друг друга, и казалось, не было никого на свете счастливей нас…

— Потом умерли мои родители. Сначала папа, затем, через несколько дней не стало и мамы. Мне досталось в наследство три дома и небольшое поместье с плантацией хмеля в графстве Кент. Я мог сам распоряжаться финансами семьи и начал тратить все больше денег на свою увлечение. Через какое-то время, мне пришло в голову, что можно получать прибыль от моей работы. И я открыл салон механических диковинок, где продавал сложнейшие часы, которые показывали не только время, но и числа, дни недели, расположение планет и созвездий. Музыкальные шкатулки, сделанные из золота, украшенные драгоценными камнями, и исполняющими до двадцати мелодий на выбор. Птицы, животные, куклы — все, что продавалось в моем салоне, было высочайшего качества и неимоверной сложности.

Мистер Шоу встал с кучи ящиков, и начал ходить по комнате. Чувствовалось, что рассказ очень волнует его самого, что она заново переживает все эти события:

— Через какое-то время, мой салон стал очень известен и популярен в городе. Что-либо купить там могли позволить себе только очень богатые люди, и иметь в доме вещь от Мастера Шоу, как меня называли, стало очень престижным и модным. Меня же тогда интересовали не деньги и слава, а возможность улучшить свои механизмы, добиться их идеальности. Я почувствовал, что моя одержимость возвращается. Я все больше времени проводил в мастерской, полностью переложив работу с салоном на плечи управляющего. Я перестал интересоваться делами жены, не заметил, как выросли мои дети. Ел я лишь тогда, когда, отчаявшись дождаться меня к ужину, Сара сама приносила мне еду, но и тогда я, не чувствуя вкуса, лишь забивал голод и вновь возвращался к своей работе.

— День, когда я перешел грань и вложил часть своей души в свое создание, стал днем моего триумфа и началом конца. Я делал птичку, небольшую птичку в клетке, это был заказ для маленького ребенка. И в тот момент, когда она уже была почти готова, я вдруг почувствовал, что понял, что нужно сделать для того, чтобы она стала идеальной. Нужно отдать часть самого себя, передать частичку той силы, которая заставляет нас существовать — двигаться, жить, любить. И когда я искренне, от всего сердца пожелал, чтобы моя птица ожила — произошло чудо. На то время, которое ей давал тугой завод пружины, моя позолоченная птичка порхала, пела, радовалась жизни. Ведь я отдал ей частицу чистой радости созидания. И с того дня, все мои создания оживали… Любая игрушка, которую я создавал, на короткое время завода пружины становилась настоящим живым чудом.

— Вот только не знал я, что, раздаривая направо и налево частицы той радости и счастья, которые копились во мне годами, и, разучившись получать их от жизни, я все ослаблял и ослаблял силы, сдерживающие моих демонов. И через какое-то время они вновь начали поднимать голову.

— Прошло еще несколько лет. У меня уже подрастали внуки — Эмили и Уильям, но мне по-прежнему ни до кого не было дела. Я полностью был захвачен новой идеей — мечтал создать механического человека, который во всем походил бы на живого. Мог разговаривать, был бы умен и обходителен. Мне казалось, что, создав его, я выполнил бы свое предназначение в этом мире. Глупец! О, какой же я был самонадеянный глупец!

— В тот день, к нам с Сарой в гости приехал сын с женой и восьмилетней дочерью Эмили. Я, как обычно, заперся в мастерской. Когда Сара постучала в дверь, чтобы сообщить, что приехали гости и позвать к ужину, я был настолько взбешен тем, что меня отрывают от работы на заключительном, самом сложном этапе сборки моего механического голема, что, швырнув в дверь каким-то инструментом, крикнул, чтобы она убиралась к черту. И такая волна ослепляющей ненависти поднялась во мне, что я испугался сам себя, сразу вспомнив, как с таким же бешенством и ненавистью, в детстве я готов был зубами вцепиться в горло обидчику. Кипя этой черной злостью, я закончил свое творение. И когда я посмотрел на него со стороны, то решил, что это, безусловно лучшее, что я создавал в своей жизни. Вернувшись в дом и сказав жене, что вернусь через час, я решил сам выбрать для своего голема лучший готовый костюм из тех, который можно было купить за деньги. Я был невероятно горд, я чувствовал себя творцом, демиургом! Даже не поговорив с сыном, я уехал. А когда вернулся…

Старик перестал ходить и снова сел на ящики. Чувствовалось, что он подошел к самой тяжелой части своего повествования. Был он бледен, тяжело дышал, и я начал серьезно опасаться за его здоровье. Ровным, монотонным, каким-то механическим голосом, мистер Шоу продолжил:

— Снедаемые любопытством, Сара и Ричард с женой решили посмотреть, чем же я так сильно был занят в мастерской, ведь я никогда никого туда не впускал. Спустившись, они обнаружили моего гомункула и завели его. Он убил их мгновенно… Являя собой квинтэссенцию полыхавшей во мне в тот момент ненависти ко всему миру, механизм и не мог вести себя иначе. Ударом кулака по голове он убил мою Сару, потом, схватив сына и его жену за шеи, переломил их, как соломинки. К счастью, его завод кончился раньше, чем он успел выбраться из мастерской и добраться до всех остальных. Когда я вернулся домой, я сразу понял, что произошло. Бедняжка Эмили спокойно играла наверху с механическим щенком, даже не подозревая о том, что стала сиротой.

— Когда приехала полиция, которую я распорядился вызвать сразу же, меня поначалу арестовали. Но так и не смогли доказать, что это был злой умысел, и через пару недель отпустили… Эмили забрала Элли, сказав, что будет растить ее вместе со своим сыном Уильямом, как родную дочь. Мне же она сказала, что отца у нее больше нет, что я для нее умер. Мне было уже все равно, я ведь действительно умер в тот день.

— Я долго не мог зайти в мастерскую, где все это произошло. Но в один прекрасный день, глубоко задумавшись, я вдруг обнаружил себя собирающим птичку, точно такую, как та, на которой впервые проявился мой дар. Не надеясь ни на что, я собрал ее, и она ожила. Только ожив, первое, что она сделал, так это всеми силами попыталась причинить мне боль. Думаю, что она убила бы меня, будь у нее такой шанс… Собранный вслед за ней игрушечный человечек, солдатик, приколол мою руку к столу своей саблей. И тогда я понял, что у меня не осталось больше ничего. Став чудовищем, я мог создавать лишь чудовищ. А потом я сошел с ума.

Мистер Шоу замолчал и несколько минут смотрел в пространство перед собой. Когда я уже открыл рот, чтобы спросить, что же было дальше — старик продолжил:

— Я не знаю, что было потом. Меня не было на этом свете больше десяти лет. Я родился заново тогда, когда Эмили, уже взрослая, нашла меня умирающего, в доме для умалишенных. Наняв сиделку и лучших докторов, она три года билась над тем, чтобы вытащить меня сначала с того света, а потом из бездны безумия. И наконец, пять лет назад, меня, наконец, признали неопасным для общества, хотя я все еще такой же сумасшедший, каким и был. Эмили распродала все доставшееся ей наследство, кроме этого дома, в котором открыла приют для сирот и забрала меня сюда.

— Вот и вся моя история, Шерлок. Показалась ли она тебе достаточно интересной и поучительной? — старик криво усмехнулся. — Не передумаешь ли ты теперь учиться у меня?

— Нет, сэр. Я еще больше хочу учиться у вас, и мне очень, очень жаль, что с вами все это произошло…

— Ты хороший парень, Шерлок. — Мистер Шоу внезапно протянул руку, и взъерошил мне волосы на голове. И эта грубоватая ласка была так неожиданна, что на которое время ввела меня в настоящий ступор. — Просто запомни все, что услышал и не повторяй моих ошибок. Радуйся жизни, дружи, люби, и не позволяй твоим демонам взять верх.

— Хорошо, сэр…

Старик тяжело поднялся, вздохнул, потом обвел взглядом комнату.

— И да, юноша. Надеюсь, ты не думаешь, что я расчувствовался и забыл о твоем задании? Тебе все еще нужно привести комнату в порядок. Я бы на твоем месте поторопился, время идет! — С этими словами мистер Шоу вышел из полуподвала, оставив меня наедине с грязью, паутиной и тяжелыми мыслями, вызванными его рассказом.