Великий поход хомяка и жабы

Движение за спиной мгновенно заставило фейри отбросить все мысли, сгруппироваться и извернуться, словно бы уходя от уже нанесенного удара, одновременно отмахиваясь вооруженной рукой от невидимого врага. Дримму не показалось и хотя лично на застывшего в стойке фейри никто не нападал, опасность все же была — летающие уродцы размером от мухи до воробья во множестве и не без успеха пытались проникнуть во внутрь давшей ему приют лазоревой сферы, а несколько из тех, что уже сумели продавить ее незримую границу, оголодавшими пираньями бросились на шары, и если ''футбольные мячи'' игроков оказались им в буквальном смысле не по зубам, то вот с шарами неписей и заготовок все обстояло совсем, совсем иначе...

Прямо на глазах у несколько оторопевшего от неожиданности Дримма отвратного вида летающая жаба со стрекозиными крыльями и похожим на беличий хвостом целиком проглотила недавний шарик-заготовку и, сыто и довольно срыгнув, нацелилась на следующий, и все это буквально в двух метрах от совершенно игнорируемого ей фейри.

Очнувшийся наконец от ступора Дримм не дал обнаглевшему уродцу схарчить очередной шарик и прямо с места прыгнул вперед, стремительно взмахнув каменным клинком. Монстрик заверещал и попытался метнуться прочь, как муха уходит от удара газетой, но не преуспел — фейри был гораздо быстрей человека и мелькнувший подобно молнии клинок неотвратимо распластал не сумевшую увернуться тварь, лишь брызнул фонтан искр, когда уродец исчез.

Вдохновленный было столь быстрой победой Дримм глянул вокруг и сразу сник, мгновенно поняв — ТАК ему не победить, даже если он тут же прямо сейчас научится летать и быстро сумеет прибить всех разлетевшихся по двухэтажной сфере уродцев, то через секунды их будут уже десятки, и сотни — через минуту. И вновь уже в который раз на помощь не знавшему как поступить фейри пришел инстинкт, тот самый инстинкт, что до времени скрывался под грузом сознания и не раз вылезал наверх тогда, когда уже отчаявшийся найти решение разум игрока пасовал. Дримм привык доверять этим многократно выручавшим его вспышкам, поэтому сразу без колебаний и сомнений хлестнул себя лезвием по руке и не обращая внимания на резкую как удар бича боль, взмахнул распоротой от кисти до локтя и фонтанирующей кровью рукой. Струя расплавленного золота обрызгала все вокруг и словно бы впиталась в свет сферы, что начал в то же мгновение меняться.

Инстинкт вновь не подвел доверившегося ему фейри, и результат не заставил себя ждать: считанные секунды — сфера налилась янтарем, довольно комфортно чувствовавшие себя твари заверещали и бросились прочь, но поздно — ловушка захлопнулась, и не успевшие достигнуть границы застыли подобно мухам во все том же янтаре, а затем под жуткий и неожиданно громкий для таких малявок вой буквально растворились в изменившимся свете. Те же из уродцев, что не успели проникнуть внутрь, частью увязли в быстро и жадно затягивающей их сфере, а частью брызнули прочь, не желая повторить судьбу своих собратьев, но в то же время и не спеша далеко улетать, а несколькими огромными многосотенными роями кружась вокруг видимо несмотря ни на что все также привлекавшей их сферы или скорей того что находилось у нее внутри.

Неожиданно легкая победа, как и невероятно быстро даже для фейри зажившая рука не долго радовали любовавшегося сотворенным янтарным чудом Дримма — все тот же инстинкт и взгляд во вне заставил фейри поспешно покинуть теплый и во многом благодаря ему безопасный сферический мирок. Внешний мир неласково встретил вернувшегося в него фейри и для начала попытался смести его как мошку ураганными порывами ветра, предвестниками неожиданно близкой бури-грозы. Дримм сразу же понял, как сильно он недооценил ее скорость, а так же то, что ураганный ветер — самая меньшая из его проблем: невидимые, но ясно ощутимые обострившимся чутьем существа шли внутри приближающийся бури, шли вперед к нему и сфере. Неведомые враги не испытывали к фейри теплых чувств, желая смерти ему и разрушения сферы за его спиной.

На мгновение у Дримма мелькнула вполне разумная мысль отступить внутрь сферы и встретить незнакомых, но почему-то уже заранее ненавидящих его существ там, на своей территории, где янтарь — порождение его крови, сможет ему помочь и где порывы жуткого и все усиливающегося ветра не будут пытаться смахнуть его как травинку с асфальта. Мелькнула и прошла — вновь пришедшая изнутри вспышка и Дримм внезапно понял, это будет ошибкой и против тех, кто идет в центре грозы, янтарь ему не поможет, а наоборот именно он должен защитить от них янтарь вместе со всем его драгоценным содержимым. Разум вновь поддержал инстинкт, и Дримм уже самостоятельно сообразил: драться с явно превосходящими его числом врагами прямо среди шаров-воплощений — не самая лучшая идея.

Тем временем уже бушевавшая вокруг него гроза мало того что приносила все новые и новые порции летающих уродцев, так еще и как живое существо накинулась на защищаемую Дриммом сферу — десятки молний ударили в затрещавший и тускневший с каждым ударом янтарь. Небольшим облегчением для Дримма стал ветер, он стих и больше не пытался выпихнуть фейри с дороги, однако последний был совсем не рад этому обстоятельству, так как наконец увидел смутные силуэты тех, кто приближался к нему в центре грозы. Увидел Дримм мало, но и этого ему хватило понять и осознать, что боя не будет — ему никак не одолеть толпу огромных и уродливых великанов, старших братьев роящейся вокруг потускневшего янтаря мошкары. Снова как и тогда в пещере с туманом перед ним был выбор и казалось бы безнадежный бой, и снова на этот раз уже полностью осознающий себя Дримм сделал шаг вперед — взрыв золотистого света заставил шарахнуться мелких тварей и замедлить свой шаг их более крупных собратьев, а посреди не такой уж и широкой дороги вновь как и когда-то встал золотой исполин, встал и открыл черные, но и горящие золотом глаза, из которых на окружающий исполина мир взглянуло мудрое и не знающее что такое пощада существо...

Дримм изменился и его новый весьма впечатляющий облик был в этих изменениях далеко не на первом месте — огромный рост и многократно усилившийся золотой свет, а также несколько другие, уже совершенно нечеловеческие пропорции тела не составляли и одной десятой этих изменений. Главное же было внутри — в этот данный момент в неведомом месте, на мосту из дыма стоял уже не человек-игрок, Глава клана Красного Дракона и даже не фейри Дримм, уже почти заменивший или вернее вобравший в себя человека, а тот, кто был молод как весь Серединный мир и в то же время стар как его старейшая раса, тот, кто иногда прорывался во снах и чьи редкие проблески не раз выручали попавшего в беду фейри и тот, кто сейчас полностью пробудился от о сна.

В отличие от действовавшего по наитию фейри исполин прекрасно знал, как и что ему делать и сделал это не колеблясь ни секунды: взгляд, один только взгляд на тускневший и умиравший под ударами молний янтарь, и тот вспыхнул тысячью солнц, сжигая все более и более наглевшую и уже решившую попробовать сферу на зуб летающую мерзость, а затем засиял уже не таким ярким, но ровным и здоровым светом — молнии, все продолжавшие бить, уже никак не могли ему повредить и даже как будто бы делали его сильнее; легкий удар стопой по мосту, и мост насколько хватало глаз пророс золочеными жилами, ласкавшими и согревавшими ноги своего создателя и жегшими раскаленными углями всех остальных; небрежный взмах руки с зажатым в ней каменным лезвием, что сверкало жирными свежими сколами и выросло вместе с хозяином, и не сумевшая противостоять этому взмаху гроза подчинилась, открыв миру и бездне вокруг уродливые хари и огромные тела спрятанных внутри нее существ.

Схватка была неизбежна, но началась не сразу и некоторое время переминающиеся с ноги на ногу и с лапы на лапу монстры не решались атаковать преградившую им путь золотую фигуру с выставленным в их сторону словно бы уже выкупавшемся в крови клинком. Но вот нетерпение и жажда битвы, а также боль от раскаленного моста толкнули вперед сразу двоих, мгновенно и ожидаемо столкнувшихся с нехваткой места, и более здоровый из них, похожий на худого и вставшего на задние лапы медведя с козлиной безрогой башкой и крыльями нетопыря, одним ударом отшвырнул своего не столь впечатляющего конкурента назад, да так, что едва не выбил того, а так же еще нескольких монстров за пределы моста. Обрадованный и уже начавший терять терпение фейри радостно улыбнулся первому противнику и поманил его к себе клинком, тот тоже предвкушающе оскалил совсем не козлиные клыки и ответно взмахнул здоровой в полтора роста фейри дубиной, усеянной тысячами живых микроскопических тел, что принадлежали представителям самых разных рас, но с одной общей чертой — непропорционально большой в сравнении с телом пастью.

Несмотря на внушительный вид и зачетное оружие атаковал этот козло-медведь-нетопырь как полный лох: высоко поднял взятую двумя руками-лапами дубину над головой и видимо поставил все на один единственный могучий удар. Ну что тут сказать — хер ему в очко! Фейри в последний момент успел броситься вперед и, кубарем прокатившись между слишком широко и неуклюже расставленных ног (мост все же сильно жег его противнику нижние лапы и мешал нормально ступать), рубанул выставленным вверх клинком по немалому хозяйству врага и, очутившись у ставшего кастратом монстра за спиной, тут же схлестнулся со вторым претендентом, что хоть и получил отбросивший его удар, но видимо не оставил надежды поучаствовать в схватке.

Как уже было сказано ранее, вышеозначенный претендент был не так велик и даже чуть уступал ростом исполину-фейри, но вид имел не менее отвратный чем его схватившийся за отсутствующие причиндалы визави и щеголял сорванной (не до конца) кожей, ''элегантными'' кусками свисавшей тут и там, и вырванными (уже с концами) глазами, или верней пустотами, на месте где они должны были бы быть. Сжимаемый обезкоженными руками удивительно красивый меч лишь подчеркивал уродство его жуткого хозяина, что своими прикосновениями казалось осквернял действительно невероятно прекрасный клинок.

Впрочем фейри не очень заинтересовала красота летящего ему в голову меча, и он просто, без затей поспешил отбить его уже своим каменным оружием. Как бы не был красив клинок безглазого, каменный неказистый нож оказался прочней, и сталь (если это была сталь?) уступила камню — верхняя треть клинка разлетелась дождем осколков, а хозяин пострадавшего меча получил ногой с развороту под дых, брызнул из всех пор кровью и выронив изрядно уменьшившийся в длине клинок, прилег ''отдохнуть'' на мост. Фейри же вернулся (обернулся) к своему первому и до сих пор никак не пришедшему в себя противнику и с маху в прыжке забил уже прекрасно показавший себя нож ему в череп, сам же повис на его крыльях и упершись сильно согнутыми ногами в спину врага, увлеченно и с азартом начал выкручивать и ломать.

Движение за спиной! Фейри мгновенно швырнул свое тело, а вместе с ним и безрезультатно размахивающего дубиной кастрата-козла вбок, закрутил его вокруг своей оси, одновременно почти оторвав правое крыло.

Вовремя!!! Пищащая сотнями и тысячами голодных голосов дубина врезалась в полностью оправившегося второго, уже замахнувшегося на фейри абсолютно целым и ставшим кажется еще прекрасней и длинней(!) мечом. Невольный удар в безумной боли размахивающего дубъем козла ( действительно козел уже второй раз вмазал своему) был настолько силен, да еще и усилен вращением, что как пушинку выбросил безглазого с моста, пометив его поперек груди будто бы оставленной наждаком раной — каждая из населяющих дубину большеротых тварей успела урвать пусть и маленький, но зато вкусно-кровоточащий кусок.

Судьба не имевшего кожи хозяина прекрасного оружия была печальна — его сожрала одна из пролетавших под мостом птиц, что по младости еще не обзавелась ''украшением'' на спине, и именно поэтому довольно оперативно среагировала на пролетавшую неподалеку ''вкусняшку''.

Бой же на мосту продолжался, и так и не пожелавший помирать медведь с козлиной головой, несмотря на торчащий из башки клинок, даже несколько пришел в себя и попытался ударом через плечо достать доламывающего ему крылья врага, но вместо этого врезал дубиной самому себе (мелкие твари — ''жильцы'' дубины не упустили свой шанс и поступили с ''папой'' как с любым другим), а вовремя соскочивший на мост фейри, не теряя времени, зарядил кулаком снизу вверх по уже не кровоточащей ране в паху, тем самым вызвав поток свежей крови из вновь открывшегося разреза и новый приступ не переносимой и отключающей сознание боли у несчастного медведя-козла, а сам использовал момент и вскарабкавшись ему на плечи, поставил свои ноги по обеим сторонам козлиной головы и как репку выдернул свой клинок из его башки, а затем позволил инерции собственного рывка бросить себя назад — взлетевшая вверх дубина встретила лишь пустоту и разочарованно запищала сотнями всегда голодных голосов. Упавший же на выставленную руку и обе ноги фейри, как спринтер после сигнала, рванул вперед и загнал нож в медвежью спину прямо под правую лопатку.

За мгновение до того как фейри нанес свой очередной удар, козло-медведь решил развернуться и встретить виденного лишь в начале схватки врага лицом к своей зубастой морде, но как говориться: ''хотел как лучше, а получилось как всегда'' — резкий рывок прокатил вцепившегося мертвой хваткой в клинок фейри как на карусели, расширил рану и тем самым помог без особого труда вытащить нож, а затем ни на секунду не останавливающийся фейри загнал его уже под левую лопатку и всем телом повис на ноже.

Вновь хозяин дубины попытался достать неуловимого и практически невидимого им врага и вновь неудачно. Мало того, что успешно расшатывающий нож в ране фейри не только увернулся от нанесенного наугад удара, но и перехватил и вывернул руку не ожидавшего такого монстра и со всей силы прижал жаждущую плоти дубину к медвежьему телу ее владельца, одновременно пиная уже шатающийся в ране клинок и расширяя тем самым и без того широкую, глубокую и кровоточащую щель.

Сколько точно фейри упражнялся на этаком странном гимнастическом снаряде неизвестно, но как только после очередного пинка нож все же полетел вниз, он немедленно отпустил руку и коршуном бросился за ним. Ну а несмотря ни на что, все никак не сдававшийся и не умиравший козел-медведь уже двумя лапами пытался оторвать слишком глубоко, благодаря своим прожорливым ''постояльцам'', вгрызшуюся в спину дубину — и не мог. Фейри же, которому изрядно надоел этот слишком затянувшийся поединок, вновь ударил не способного пока защититься врага в пах, но уже ножом и вогнал в рану не только весь нож целиком, но и оба сомкнувшихся на рукояти кулака, поднатужился и поднял насаженного как петушок на палочку врага над головой, а затем, совершив два тяжело давшихся ему шага к окраине моста, стряхнул его в пропасть. Только тогда победивший фейри в первый и в последний раз услышал голос своего врага, все же сумевшего уже в полете оторвать дубину от своей искореженной спины — яростный рев скорее подошел бы тигру чем козлу или даже медведю. Как бы то ни было, медведю с головой козла и глоткой тигра повезло и в отличие от своего собрата его миновала судьба птичьего кала, а с нетерпением ждал океан, что плескался на панцире все еще проплывавшей внизу черепахи. Ну а победивший уже второго врага фейри сделал приглашающий жест в сторону шушукающейся и почему-то до сих пор не вмешавшейся в схватку толпы.