Тестер. Рассказы и повести

Рассказ от имени Танго Морния, раса: вампир

Мне четыре года, и я поймала в ближайших зарослях эртеми. Маленькое пушистое тельце дрожит у меня на руках, а я кормлю его сорванными листьями. Его длинные уши прижаты к телу, а черные глазки-пуговки смотрят настороженно. Он очень быстр, этот любопытный зверек, но я быстрее.

Свет от луны перекрывает чья-то тень, и слышу голос:

— Ты снова кормишь эту ушастую дрянь, Та’? Сверни ему шею наконец!

Большая рука тянется ко мне, пытаясь забрать зверька. Но я не отдам своего единственного друга. Мои руки разжимаются, эртеми удирает в заросли, а я кидаюсь вслед за ним.

— Стой! — говорит тот же голос. — Иди сюда, маленькая зараза!

Я оборачиваюсь, складываю руки в замок и выворачиваю ладони. Меня бросает в пот, сердце колотится как бешеное. Тень приближается, и я выплескиваю всю ту маленькую силу, что есть во мне. Кто-то кричит, мои ноги подкашиваются, и я оседаю на землю, чтобы в тот же миг чьи-то сильные руки подхватили меня.

— Ну вот, ты опять использовала истечение жизни, Та’. Сколько еще тебе говорить, что магия не для маленьких детей, нужно быть крайне осторожной, раз твое сознание стража проснулось так рано.

Меня уносит мать, а я даже не в силах пошевелиться, настолько устала…

Сколько себя помню — сила всегда была во мне, она бурлила тоненьким ручейком, приятно щекоча мой живот изнутри, но стоило отпустить ее на волю, как она волной сметала мое еще слабое тело.

Я всегда была сильной, но не могла пробежать и тысячи шагов. Мама терпеливо мне объясняла, что наша сила, наша скорость, наша способность к мгновенному заживлению любых ран имеет обратную сторону. Ты либо устаешь, либо принимаешь Пищу. Не просто еду, а Пищу. Проще всего было пить кровь еще живого существа, но кровь сама по себе не давала почти ничего. Главное было то, что мы получали вместе с ней, — частичка жизни, та субстанция, которой можно было хоть на время заткнуть вечный голод, испытываемый нашей внутренней сущностью.

Наш родной мир никогда не радовал меня красками — короткий день и длинная ночь в свете трех лун. Вечно плотные, низкие серые облака и такой же темный глухой лес.

Замок нашего гнезда возвышался над озером — чистым, холодным и столь прозрачным, что можно было различить каждый камушек на его дне. Если вокруг озера лес был редким, со светлыми полянками, низкой травой, то чем дальше, тем деревья становились все выше, разлапистей и мрачнее.

В детстве я не боялась ничего. Сила, столь рано проснувшаяся в моем тоненьком тщедушном тельце, кипела и все время норовила выплеснуться наружу. Слушалась я только свою маму, а все остальные, несмотря на разницу в силе, возрасте или размерах, мне были не указ.

Отца я не знала, да и не особенно задумывалась о его существовании, а уж когда мы пришли в мир Альконы, то его мне заменил Авандас, темный маг дроу. А потом он заменил мне всю семью, став и[l1] отцом, и любимым дедом, и даже впоследствии матерью.

В пятнадцать я прошла инициацию силы наравне со всеми птенцами нашего родового гнезда. Вот только дрожащие, одетые лишь в символические набедренные повязки сверстники не были мне ровней. К тому времени я уже взяла свою первую добычу, вкусила настоящей Пищи и отняла жизнь.

Мы стояли в ряд перед огромным костром, дым которого одурял и сводил с ума. Сладковатый, чуть терпкий запаха воскуренных трав должен был помочь всем настроиться на предстоящее действо.

У меня же от него лишь заболела голова.

Из клеток выпустили нашу будущую первую добычу. Двенадцать обнаженных, испуганных и обреченных на смерть людей. Их глаза были пусты, а движения вялы.

Мой рот невольно скривился в брезгливой гримасе, но затем я поняла, что их опоили еще вчера и сейчас они, наверное, даже не понимали, где находятся и что им предстоит.

Но вот им дали еще какое-то питье, и глаза пленников заблестели, они оживились, а некоторые даже начали осматриваться по сторонам. Паренек, лет шестнадцати на вид, вдруг посмотрел мне прямо в глаза.

Я еще не была взрослой, но уже обнажала свои иглы, вонзая их в податливую теплую плоть. Я улыбнулась ему и, подмигнув чуть-чуть, выпустила тонкие жала вторых клыков. От этого зрелища он застыл, судорожно сглотнул и отвернулся. Ворх, ведущий всю церемонию, не преминул отвесить мне крепкий подзатыльник, укоризненно покачав головой.

Барабанный бой нарастал, но при этом все участники действа молчали. Каждый знал свое место и свою роль. Я тоже. Слов не будет, и как только пленники — наша будущая добыча — убегут в лес, барабаны начнут обратный отсчет.

Ворх кинул в огонь новую охапку сухих трав, дым пополз в нашу сторону, и я ощутила тепло внизу живота. Алхимические зелья в сочетании с правильными травками начали действовать и на меня.

Но вот барабаны смолкли, и наш строй сломался. Сначала один, затем другой, а потом уже и все вместе мы медленным шагом двинулись в сторону вечного леса. Но лишь удалившись на сотню шагов, мы перешли на бег.

Это удивительное ощущение полета, когда ты точно знаешь, что быстрее всех, когда ветви деревьев проносятся смазанными тенями, когда ты видишь добычу прежде, чем даже уловил ее запах… Мы бежали — нет, мы беззвучно летели, желая настигнуть и одновременно боясь этого.

Большая поляна, кривой ручей и обломок скалы, как больной зуб, вылезший из земли. Именно здесь мы настигли беглецов. Я неслась первой, значительно опережая своих сородичей, но перед самой поляной резко затормозила, уходя влево, прячась под огромными лапами тысячелетних эворотонов.

Эти деревья жили и росли осень долго, пока тяжесть собственного ствола и ветвей не убивала их. В высоту они достигали пятисот ка, то есть примерно двухсот ростов взрослого вампира.

Я, спрятавшись ото всех, судорожно вцепившись в нижнюю ветвь эворотона, наблюдала за тем, что происходило на поляне.

Беглецы неслись по лесу из последних сил компактной группой, и застигли их одновременно. Это были в основном молодые, здоровые крепкие особи, способные дать богатую Пищу молодым, подарить им радость первого Вкушения.

После таких обрядов из людей, предназначенных в жертву, не выживал ни один. Двенадцатилетние подростки не могли контролировать себя, свои желания и силу. Взрослый вампир может растянуть прием Пищи на длительное время, вкушая и не вредя своей жертве, но юнец, первый раз выпустивший сегодня иглы, одурманенный зельями и наркотическим дымом, выдирал жизнь и кровь в одно мгновение.

Символические набедренные повязки давно спали со всех, кто был на поляне. Насытившись, перемазавшись чужой кровью с ног до головы, юные тела сплелись друг с другом в причудливых позах. Вторая часть инициации началась.

Несколько человек, лежащих на мягком зеленом мху, еще были живы. Я одним движением переместилась на ветку выше, чтобы видеть всю поляну. Паренька, смотревшего на меня у костра, я пока не видела.

Поляна огласилась первыми, едва сдерживаемыми стонами. Вкусившие кровь, получившие Пищу и ставшие взрослыми несколько секунд назад юные вампиры хотели продлить удовольствие.

Я вцепилась обеими руками в ветку дерева, мои глаза раскрылись — я старалась не пропустить ничего из увиденного, прочувствовать все, что происходило сейчас.

Именно в этот миг я скорее ощутила, чем услышала биение человеческого сердца. Это ощущение шло откуда-то сверху, а не с поляны внизу, где к этому времени уже точно не осталось живых беглецов и только сплетенные совокупляющиеся тела нарушали тишину вечного леса.

Я медленно, чтобы не спугнуть, подняла голову и различила сквозь мохнатые густые ветви, что прямо надо мной на ветке сидит живое существо. Я видела вторым зрением его сердце, бьющееся сейчас как у эртеми.

Мне понадобился один рывок, чтобы оказаться рядом с ним, у него за спиной. Одной рукой я сжала его шею так, чтобы мой пленник не мог шелохнуться, а другой вцепилась в ветку дерева, чтобы мы не упали от его нечаянного рывка.

Это был тот самый паренек, осмелившийся смотреть мне в глаза у костра. Он сжался под моей рукой и сидел не шевелясь.

— Выдохни. Я сейчас тебя отпущу, постарайся не свалиться с дерева, — прошептала я ему на ухо, чуть-чуть прикусив его мочку зубами. Обычными зубами, иглы я пока не выдвигала.

От моего шёпота он дернулся, но остался все же сидеть в той же позе. Я убрала руку и чуть отодвинулась от него. Он обернулся, расширенными глазами смотря на меня.

— Ты!? — произнес он и тут же зашипел от боли. Это я была виновата. Не желая привлекать внимание своих соплеменников, я вонзила ногти одной руки в его бедро, приложив пальцы другой к своим губам. Капельки крови скатились по его ноге и упали вниз.

— Пойдем со мной, — одними губами произнесла я, начиная переходить на ветку следующего дерева. По этим ветвям можно было путешествовать бесконечно, переходя с дерева на дерево.

Если я легко скользила по ним, то парень, последовавший за мной, передвигался с трудом, постоянно опасаясь возможного падения. Он был так медлителен и неуклюж, что я даже улыбнулась самой себе.

У меня не было конкретного плана, я все всегда делала по наитию. Вот и сейчас я сама не знала, зачем я спасла его и спасла ли?

Мы отдалились от поляны, на которой среди мертвых тел людей занимались любовью мои соплеменники примерно на тысячу шагов, и только тогда я позволила нам слезть на землю. Мы оказались на берегу крохотных лестных озер, которые все называли Капли. Они действительно их напоминали.

Когда-то здесь стояли деревья, но, упав, они образовали огромные ямы, со временем заполнившиеся водой. Мрачное и одновременно величественное место, наполняющее гармонией естественного всех, кто его видел.

Парень, которого я спасла, слез вслед за мной и теперь стоял, чуть сутулясь, не зная, что говорить и что делать.

Все мое тело было разрисовано ритуальной краской, которая высохла, и теперь вся моя кожа испытывала невыносимый зуд. Откинув в сторону кусок ткани, служивший мне набедренной повязкой, я вошла в воду.

Невыразимое облегчение, что я испытала, смывая с себя пот, смолу и краску, заставило меня довольно фыркнуть. Я несколько раз переплыла крохотное озеро и махнула своей добыче рукой:

— Иди сюда, смой с себя эту дрянь, что покрывает твое тело!

Он безропотно послушался, аккуратно зашел в воду по пояс и принялся обмывать себя. Я наблюдала, плавая неподалёку.

— Зачем? — наконец спросил он, окунаясь с головой и выныривая рядом.

— Что «зачем»? — переспросила я, хотя отлично поняла вопрос.

— Это все? Почему ты меня не убила? Не высосала всю кровь? — действие наркотического напитка, которым его напоили, заканчивалось, и, похоже, у него начиналась истерика.

— Ты невкусный, и от тебя плохо пахнет, помойся! –ответила я со смешком, кидая в него ростки мыльника, в изобилии растущего по краям озера. Мыльником прозвали невзрачную водяную травку, ароматную и дающую, если ее потереть, густую пену.

Я шутила, а вот он воспринял все всерьез. Он взял пучок травы, отошел ближе берегу и принялся сосредоточенно тереть свое тело. Удивительно, но он совершенно меня не стеснялся. Наверняка боялся, но стеснения не было.

У вампиров никогда не было никаких табу, связанных с их телом. Что может быть естественнее обнаженной плоти. А вот люди придумали себе кучу ограничений, грехов и понавертели Двуликий знает что.

— Я вымылся! — с вызовом в голосе произнес он, смывая с себя густую пену. Его напряженная поза и сверкающие глаза вызывали смех. Чтобы не засмеяться в голос, я фыркнула и нырнула, вновь переплывая озеро.

— Ну так иди сюда, я буду тебя есть! — произнесла я и тут же пожалела о своих словах. Его ноги дернулись, как будто сами готовились к побегу, но он сдержался, понимая, что шансов на это просто нет.

Сжав губы в нитку, он вошел в воду и в пару гребков оказался рядом со мной.

— А здесь мелко! — с удивлением произнес он, касаясь ногами дна.

— Это для тебя, я-то ниже, — ответила я, проплывая вокруг него. Он старался все время быть ко мне лицом, но вертеться в воде не так просто, а еще я была быстрее и, подгадав момент, приблизилась к нему со спины, обхватывая его руками и ногами.

— У тебя есть имя? — спросила, едва касаясь губами его шеи.

— Кайл, но все зовут меня Быстрый Кайл, — ответил он, тут же понуро добавил: — вернее, звали!

— А почему «Быстрый»?

— Я быстрее всех уносил ноги, когда что-либо воровали у ротозеев на базаре.

— Но тебя все же поймали, ведь поэтому ты оказался здесь?

— Да. Меня поймали, но они просто брали всех, за кого никто не мог бы заступиться. Вы хорошо платите золотом за рабов для ваших игрищ, хотя могли бы взять все и так. Почему?

— Мы соблюдаем закон, который мы сами же и установили. Мы никогда не нарушаем данное слово.

— Дай слово, что отпустишь меня! — тут же нашелся Кайл.

— Не-е-е, — ответила я, ерзая и устраиваясь поудобнее на его спине, — Это надо еще заслужить.

Вода была столь теплая, что я переставала чувствовать в ней свое тело.

— Я сделаю все, что скажешь, госпожа…

— Ра-то Танго Морния! — помогла я ему.

— Ра-то!? Не может быть? — Кайл как-то извернулся и оказался ко мне лицом, поддерживая меня под руки, что бы я не ушла в воду с головой.

— Ладно, Ра-то — это моя мать, но я ей тоже стану! — гордо произнесла я. Ра-то был предпоследним рангом в нашей общественной иерархии, выше находился только Ра-эль, родоначальник гнезда.

— Я даже не могу пасть ниц и принять соответствующую твоему рангу позу, — произнес Кайл совершено серьезно.

— Как же вы нелепы в своем подражании и в своих суевериях, — я оттолкнулась от Кайла, и, плывя на спине, приблизилась к берегу.

— Неправда! — вскричал он мне вслед. — Мы просто соблюдаем законы!

— Свои законы! — парировала я, выбираясь на низкий берег. Я сидела в воде, чуть сводя и снова разводя ноги, так что теплая невесомая вода щекотала мне пальцы. — Вы сами себе придумали правила, ритуалы и ограничения. И готовы убивать ради них. Даже сейчас ты не можешь нормально на меня посмотреть, а отводишь глаза от моего тела.

— Ты еще маленькая и ничего не понимаешь! — вспылил он, невольно бросая взгляд на мои бедра и заливаясь краской.

— Мы растем и взрослеем по-разному, — не согласилась я, переворачиваясь на живот. Он, наверное, думал, что я не ощущаю его взгляд, полный юношеского любопытства и желания. — Ваши женщины в этом возрасте уже рожают детей, а я останусь такой ближайшие сто лет!

Повисла неловкая пауза, а затем я, не оборачиваясь, позвала его:

— Выходи на берег! Мы слишком долго здесь прохлаждаемся, а время уходит… — я врала, ритуал всегда длился до третьей луны, и времени было полно. Меня никто не хватится еще долго, а вот Кайла — его вообще никто не ждет живым.

— Я не могу выйти, госпожа,— произнес он внезапно осипшим голосом. Я резко обернулась и увидела, что он стоит буквально в двух шагах от берега. Причина, по которой он не мог выйти, была прекрасно мне видна.

Я медленно встала, смотря прямо ему в глаза. Поймав его зрачок в свою магическую ловушку, я чуть усилила давление, но только самую малость:

— Иди сюда!

Он дернулся всем телом, пытаясь противиться моему приказу, но не смог, когда я усилила нажим. Я обняла его за пояс и притянула к себе, одновременно падая на спину.

— Я не смогу… — прошептал он, закрывая глаза. Его кожа пахла ночной водой и мыльником. Пряный и одновременно сладковатый запах.

— Хочешь выжить — сможешь! — и уже не в силах сдерживаться, я резко потянула его на себя, разводя бедра, прогибаясь и открывая рот — вылезшие иглы не давали моим челюстям сомкнуться.

Я то ловила его взгляд, то отпускала, а он, тяжело дыша, продолжал двигаться медленно и сильно. В какой-то неуловимый момент я поняла, что больше не могу выдержать всего этого, вернее, не хочу. Я зашипела, с силой прижимая Кайла к себе и впиваясь в его плечо. Нет, я не пила его кровь, но мои длинные иглы вошли в его тело на всю их длину.

А потом меня отпустило, и я просто лежала, глядя на силуэт луны, проступающий сквозь ветви деревьев. Магия покинула нас, устроившись уютным клубком у меня в животе — так я это ощущала в тот момент. Кайл сидел рядом, гладя своими длинными пальцами мое бедро, а по его плечу стекали капельки крови.

«Я ра-то!» — сказала я самой себе и поднялась на ноги, пробуждая свою силу. От моего, в общем-то, медленного по нашим меркам движения Кайл дернулся и тоже вскочил. Взгляд у него был совершенно шальной.

— Кехотан хетпут куолеман тодистайак-с-с мейдайн лиикетоймиен… — тени змейками шевельнулись у моих запястий, когда я начала читать заклинание. Я вращала кистями в такт словам, и тень вокруг меня сгущалась, образуя темную накидку, похожую на плащ:

— Олет минунс опас, оле-с-с местариаси… — произнесла я, одновременно прикладывая ладони к его шее и запястью правой руки. Кайл дернулся, заскрипел зубами от боли, но устоял. А может, это моя магия держала его.

Вышла на небо вторая луна — желтая Сарта. Мне она нравилась, в отличие от ее сестрицы, алой Ерании, которая должна была сменить ее вскоре, окрашивая лес в зловещие багровые цвета.

Кайл стоял передо мной, приклонив одно колено, его руки были убраны назад и чуть разведены в стороны, а голова покорн склонена, обнажая тонкую, по-детски трогательную шею.

— Встань, я тебе уже говорила, как глупы и нелепы ваши ритуалы, — произнесла я, внутренне ликуя: у меня получилось, и теперь этот смертный будет моим первым пари. На его руке и шее отчетливо проступали магические печати, нанесенные мной только что. Теперь его положение в людском обществе изменится кардинально. Его не посмеет тронуть никто — ни люди, ни вампиры, даже из других гнезд. Все заметят мои печати.

— Отныне, я твой раб, госпожа ра-то Танго Морния! — торжественно произнес Кайл, поднимаясь с колена и расправляя свои худые плечи. Я не сдержалась. Хлестнула его по губам, но в последний момент сдержала руку. Но все равно, кровь тут же потекла у него по подбородку.

— Ты не раб! Запомни это хорошенько! Рабы есть только у вас, людей, а теперь ты мой пари, смертный спутник и проводник, ты даешь мне силы — я защищаю тебя. Выкинь из головы всю ту чушь, которой тебя пичкали с детства! — я разозлилась не на шутку. Ну как может свободное, мыслящее существо добровольно признать себя чьим-то рабом?

Он предпочел ничего не говорить, а лишь кивнул. Даже кровь не вытер с губ и подбородка.

— Ты запачкался, — сказала я, подходя вплотную, и, привстав на цыпочки, вытерла ему тоненький кровавый след, а затем, обхватив его шею руками, впилась в его соленые от крови губы. Он ответил, сначала несмело, а затем, как будто решившись на что-то, обнял меня, сильно и нежно.

Я резко отстранилась, внезапно прервав наш странный поцелуй:

— Мне нужна твоя сила!

— Конечно, госпожа ра-то Танго Морния…

— Зови меня Та’, — ответила я, увлекая на мягкую подстилку из черного мха, росшего здесь в изобилии.

Мы проснулись в огне. Свет Ерании, проникающий сквозь густую листву, превратил подлесок в охваченное пожаром место. Я лежала, не шевелясь, смотрела на холодный огонь луны и перебирала в голове сладкие подробности прошедшей ночи.

— Мне пора идти, да и тебе тоже, — сказала я, поднимаясь с промятого мха. Я потянулась всем телом, а Кайл восхищенно смотрел на мое тело, подсвеченное черно-багровым пламенем:

— Ты такая тонкая и такая сильная! — выдохнул он, решившись и на комплимент, и на переход в общении со мной на «ты».

— Пойдем, надо одеться, а затем ты вернешься в поселение, а я в гнездо.

— Моя одежда… — ее больше нет.

— Это теперь уже не твоя забота, бежим! — крикнула я и понеслась по вечному лесу. Пробежав первые пятьдесят шагов со своей привычной скоростью, я остановилась, ожидая Кайла, и уже дальше двигалась значительно медленнее.

Мы вышли к Старому Холму, когда свет Ерании пошел на убыль. Начинался долгий, Серый день. В нашем мире никогда не светило солнце, а чистое небо было только по ночам, когда три сестры — три луны — играли друг с другом в бесконечный хоровод.

Заметив отблеск железа на вершине холма, Кайл остановился как вкопанный:

— Нам туда нельзя! Это запрещено! Мы умрем! — его грудь тяжело вздымалась, дыхание не успокоилось от быстрого бега, и говорил он отрывисто.

— Это просто старое место, здесь нет ничего и никого, кто бы нам мог повредить. Даже магии здесь нет, — успокаивающе произнесла я и пошла к вершине.

Доски, что прикрывали дверь, давно сгнили, а вот обнажившийся под ними металл был все так же свеж и без единого пятнышка ржавчины. Я отодвинула закрывающие нам проход остатки досок и провела рукой по гладкой поверхности.

Эта дверь манила меня с самого детства, с той самой поры, как я случайно нашла ее. На всех наших изделиях всегда были нанесены хоть какие-нибудь символы или узоры, а здесь огромная железная дверь — и абсолютно гладкая. Скважины для ключа в ней тоже не было, как и ручки.

Единственный выступающий элемент — квадратная рамка на уровне моей груди. Я долго билась с этой загадкой, пока два года назад не догадалась приложить к рамке ладонь и выпустить из нее сырую, не оформленную никаким плетением силу.

Дверь дрогнула, внутри нее что-то зашипело и зафыркало, а затем она ушла вовнутрь. Кайл стоял за моей спиной, завороженно глядя на это чудо. Я думаю, он ожидал, что за порогом нас ждет огромный зал или сказочный дворец, или… не знаю, что он думал, а вот я, прежде чем мне удалось открыть этот проход, чего только себе не воображала.

Но реальность оказалась беднее. За дверью была лишь небольшая комната, со стальными шкафами и стеллажами вдоль стен. В глубине виднелась еще одна дверь, но вот ее мне открыть не удалось, хотя я ее и оживила с помощью своей магии. Но на ней, прямо под рамкой, располагались руны — десять штук, и, похоже, только зная правильную их комбинацию, можно было пройти дальше.

— Вот видишь, ничего страшного здесь нет! — произнесла я, ступая за порог. Прямо при входе на металлической лавке лежала моя одежда — кожаные штаны, высокие сапожки со шнуровкой и ножнами для ножей и плотная, черная туника без рукавов.

— Заходи, я подберу тебе одежду,— пригласила я Кайла, с трудом натягивая штаны на свои бедра.

— А здесь есть еще? — он с недоумением оглядел полутемное помещение, освещённое только тусклым синеватым подрагивающим светом, идущим откуда-то с потолка.

— Да, вот, примерь! — я достала из ближайшего шкафчика комбинезон из плотной темно-коричневой ткани и протянула его парню. Также из нижнего отделения я достала странные ботинки, на толстой, но гибкой подошве. Сами они были из какой-то кожи, но вот их основание — я не знала материал, из которого они могли бы быть сделаны.

Кайл нацепил комбинезон, пришедшийся ему впору, прямо на голое тело, а я помогла ему застегнуть его. Ботинки были чуть ему великоваты, но он потуже затянул ременные крепления, крест-накрест обхватывающие ступню.

Комбинезон был цельным, рукава заканчивались перчатками, а на воротнике был капюшон. Кайл пару раз подпрыгнул и даже присел, проверяя новую одежду:

— Ты сама-то понимаешь, что ты мне только что дала? Эта одежда стоит как весь наш поселок, мне недолго в ней ходить!

— Не думаю! — возразила я ему, закрепляя на его запястье браслет из тусклого металла, украшенный прозрачным камнем. — На тебе мои печати, тебя никто не посмеет тронуть!

Закрепив браслет, я соединила его с ремешком комбинезона и, обхватив запястье Кайла обеими руками, вызвала свою силу. Меня всегда удивляло, что остальные мои соплеменники не могут исторгнуть из себя сырую силу, не оформляя ее в плетение. Мне это казалось таким естественным.

Браслет ожил, и его камень загорелся зеленым огоньком.

— Что это? — оторопело спросил Кайл, глядя то на браслет, то на свою новую одежду, по которой пробегали белые искорки, то на меня.

— Все просто, это магия Старших, я просто разбудила ее. Поверни браслет — вот так, камнем вниз, и твоя одежда начнет принимать цвет того, что вокруг тебя. Если ты прижмешься к стволу дерева и останешься неподвижным какое-то время, то никто не увидит тебя даже с расстояния в пару шагов. А еще эту ткань теперь не пробить ни мечом, ни стрелой.

— Меня убьют, причем быстро, и никакие печати меня не спасут! –Кайл был уверен в своих словах.

— Не-е-е-е-т, — протянула я, — Я не позволю.

— Тебя не будет рядом все время, а меня просто заставят отдать все это, — его было не переубедить, и тогда я решила дать ему возможность не столько защитить себя, сколько почувствовать себя уверенней.

Я протянула ему странную штуковину, простой металлический стержень, заканчивающийся рифлёной рукояткой из того же странного материала, из которого были сделаны подошвы его ботинок. В рукоятке был вставлен прозрачный крохотный камень, такой же, как и в браслете.

— Смотри, сжимаешь рукоять посильнее и наводишь на противника! Э-э-э, только на меня не направляй!

— И что должно быть? — недоуменно спросил он, включая и выключая свое новое оружие.

— Я пробовала на лесных животных, они убегали от него сломя голову… Но никто из них не погиб при этом. Я думаю, он воздействует на людей страхом, как наш Жезл Власти.

— Нам пора? — вздохнув, спросил он, надеясь на отрицательный ответ.

— Да, нам пора, — подтвердила его опасения.

— А тебя не накажут за все, что ты сделала этой ночью?

— Нет, я дочь ро-та, мне ничего не будет…

* * *

— А-а-а! –я орала от боли, лежа животом на грубой скамье. Мои руки были прихвачены широким ремнем, а по моеи голой спине и заднице вовсю гуляла плетка.

Обычная кожаная плеть не могла бы мне причинить такие страдания. С моей регенерацией и пониженной чувствительностью к боли — никогда. Но меня хлестали не просто кожаными полосками, собранными в пучок. Меня наказывали плетью, пропитанной магией, и я не могла сопротивляться ей, ведь мою собственную силу сейчас блокировала сильнейшая гнезда — моя собственная мать.

— Еще десять ударов, и будет вполне достаточно, поспит месяц на животе, заодно и в голове что-нибудь отложится, — произнесла ро-та гнезда и вышла из зала, в котором меня пороли.

В замке я просидела почти год. Что ж, я никого не винила в своих страданиях. Я сделала то, что хотела, и ответила за свои действия сполна. При этом по-настоящему меня никто не порывался наказать, я не нарушила ни один закон, а обычаи — что ж, да кому они нужны!

Через два месяца, когда я наконец смогла сидеть, не кривясь от боли, меня отправили к Крейгу — древнему, как сами камни основания гнезда, сородичу.

Я учила языки и читал древние книги. Мне нравился сам процесс поглощения новых знаний, и старику ни разу не пришлось применить ко мне плеть. С моей абсолютной памятью я уже через несколько месяцев свободно читала эльфийские стихи, сложенные на Высоком наречии.

Одно не давало мне покоя: богатейшая библиотека гнезда с тысячами различных книг не могла ответить на довольно простые вопросы. Например, что я действительно нашла за дверью, на вершине Старого холма?

Стояла отличная ночь — светила Сарта, и я, с ногами забравшись на подоконник, читала толстенную книгу. В зал вошел Крейг.

— Танго! — он всегда называл меня только полным именем. — Тебя ждут в зале Власти! Сейчас!

Мои мысли заметались, ища выхода, но я послушно слезла с подоконника и пошла за своим учителем.

В зале Власти, расположенном на верху самой высокой башни, меня ждали трое. Ра-то гнезда, наш Патриарх и глава воинов — Немород.

Крейг довел меня до середины зала и молча ушел, посчитав свою задачу выполненной.

— Танго Морния! — обратился ко мне Патриарх,— через месяц тебе будет шестнадцать, и тебе пора выбирать свой путь. Ты слишком сильно отличаешься от других, и мы не хотим сломать тебе твою долгую жизнь в самом начале. Я должен знать твое решение уже сейчас.

Все свое раннее детство я считала, что буду ра-то, главной чародейкой гнезда, но вот теперь, спустя годы, я уже не была в этом так уверена. Я понимала, о чем спрашивает меня Патриарх — он имел в виду два основных пути: путь чистой магии, как у моей матери, и путь магии и клинка, как у Неморода. Но то, что я произнесла, не ожидал никто:

— Мина оленс вартийа! Да что вы так на меня все уставились? Я — Страж!

— По-моему, деточка перечитала древних книг или свихнулась от частой порки. Я же предлагал, чтобы ее отдали мне, я бы воспитал из нее отличного воина, — холодно произнес Немород.

— Та’, я и не ожидала, что ты выберешь мой путь, но Страж!? — моя мать была абсолютно спокойной, как, впрочем, и всегда. Она никогда не кричала на меня и даже порола с улыбкой на губах. «Наказание должно быть не только заслужено, но и понято», — всегда говорила она, когда ловила меня на очередной пакости.

— Она выбрала, — глухо произнес Патриарх и отвернулся к высокому окну, — и нам всем теперь с этим жить или… умереть.

Все замолкли, а я стояла, низко опустив голову, и мое лицо горело. Я впервые в своей жизни почувствовала, что своим решением изменила не только свою судьбу, но и путь многих других.

Учить меня взялся Немород. Я отлично для своего возраста владела клинками, предпочитая лёгкие парные мечи. Но придя на следующую ночь к нему на занятия, быстро осознала, как мало еще умею.

Он поставил против меня человека. Да! Среди его отряда были и люди и, по-моему, самому Немороду было на это наплевать.

— Это Рисс. Попробуй хотя бы поранить его, — бросил мне Немород, представляя моего первого соперника. Я только хмыкнула. Человек — медленный, неповоротливый — что он может против меня? Я обнажила клинки и начала танцевать. Мне нравились мои плавные, точные движения, головокружительные переходы, внезапные уколы. Я танцевала рядом с Риссом и плела свою паутину. Я красовалась, а он стоял неподвижно, чуть опустив свой полуторный клинок.

Внезапно резкая боль прервала мой танец. Рисс даже не поднял меч, он слегка изменил положение тела и, поймав меня на переходе, ткнул в лицо кулаком, облаченным в грубую кожаную перчатку.

Мои зубы клацнули, голова откинулась назад, а рот наполнился кровью. Я упала на задницу. Перед глазами все кружилось — удар был жесткий и без скидок на возраст и пол.

Немород издал неопределенный звук и пошел прочь.

— И что мне делать? — спросила я его с обидой в голосе.

— Порань его. И прекрати танцевать, — ответил он, даже не оборачиваясь.

Рисс дал мне многое и объяснил столько очевидных вещей, касающихся боя на холодном оружии, что я ему до сих пор благодарна. Первый раз я его задела два месяца спустя. Но как же тяжело мне это далось! Первые десять ночей заканчивались всегда одинаково — я получала удар рукой, ногой или плоской стороной клинка и шла залечивать свои раны. Он совершенно не жалел меня.

Я прекратила танцевать, мои движения стали рваными и некрасивыми. Они теперь были скупы. Немород запретил мне пока использовать магию, и я дралась честно.

Через четыре месяца я первый раз серьезно ранила Рисса и, покусывая от досады на саму себя губы, смотрела, как моя мать вытаскивает его из лап смерти. Сразу после этого я дралась с Немородом, который отлупил меня мечом так, что отлеживалась две недели.

Придя обратно, я обнаружила вполне живого Рисса, который молча протянул мне два странных ножа. Один узкий и длинный, похожий на иглу и не имеющий гарды, а второй маленький, кривой, с крючком на конце.

— Это «вейтсет вартийая» — ножи стража, я покажу тебе, как с ними надо обращаться, но теперь уже понадобится и твоя сила. Страж — это не фехтовальщик. Его задача убить в одно, максимум в два касания. И уйти в тень.

Он надел кольчужный доспех, явно с дополнительной магической защитой, и знаком предложил мне нападать. Каждый раз, когда я касалась своими клинками его уязвимых мест, доспех вспыхивал и издавал высокий звон. Но чаще я оказывалась лежащей на земле, с разбитым лицом или сломанной рукой.

Время летело незаметно, и однажды, придя на занятия, я не увидела там Рисса. Были другие и Немород.

— Пойдем, тебе надо проверить себя на крови.

Я пошла с ним в ту часть замка, где не бывала прежде никогда. Это была территория воинов, и посторонним здесь было не место.

В большом зале вдоль стен располагались [l1] железные клети, в которых стояли, сидели и просто спали рабы — люди.

— Кто хочет на свободу? Для этого надо всего лишь победить эту девочку! — громогласно произнес Немород, но на его призыв откликнулись немногие. Видимо, они уже знали, чем все обычно заканчивается. До этого я никогда никого не убивала. Даже животных, пойманных во время охоты. Даже винторогих, легких, как ветер лейгери. Я пила их кровь и отпускала на волю.

Я судорожно сглотнула, понимая, что мне сейчас предстоит, а мои иглы против моей воли выползли наружу.

Первым против меня вышел немолодой, кряжистый мужик. Не знаю, за что он попал в рабство и был продан гнезду, но мне он понравился. Простое, без изюминок лицо, круглый крупный нос. Ясные глаза.

— Давайте, госпожа, сделайте это быстро, — попросил он, не делая даже малейшей попытки поднять данный ему меч. Я заколебалась, не зная, что предпринять, и в туже секунду его голова покатилась к мои ногам, срубленная одним ударом Неморода.

— Следующего умника я убью ударом в сердце и сделаю из него зомби! — пообещал он притихшим рабам. Он врал — мы никогда не занимались некромантией, но ему поверили.

Следующий доброволец, молодой парень, отказался от меча, взяв из стойки короткое копье. Он лихо крутанул его вокруг себя и замер, ожидая моих действий.

— У тебя тридцать ударов сердца на весь бой! Начали! — не дал мне долго раздумывать Немород.

Я, больше не раздумывая ни о чем, прыгнула вперед, прямо на копье, в последний момент ушла в сторону и вонзила «иглу» прямо под ребра, одновременно проворачивая лезвие. И почти сразу кривой нож с крючком на конце чиркнул по горлу моей жертвы.

— Плохо, время почти вышло! — Немород был недоволен. Он вывел против меня одновременно двоих:

— Тридцать ударов! Начали! — во второй раз я уже не задерживалась в начале, как в первый раз. Но противников было на этот раз двое, и оба с короткими мечами.

Я прыгнула, ушла в полете в тень, выныривая за спиной одного из них, и сразу же пронзила его чуть выше поясницы. Ушла от падающего на меня меча, подрезая второй рукой сухожилия на опорной ноге. Кувырок через себя, уход в тень, и я вспарываю мечнику живот.

— Пока достаточно. Следующий раз против тебя будет четверо!

Мы уходим, а я решаюсь спросить:

— А время будет также «тридцать ударов сердца»?

— Пока да. Страж должен убивать одного за удар и уходить. В реальном бою у тебя не будет так много времени.

За четыре месяца я убила много рабов. После первой сотни перестала считать, а их лица слились для меня в одно. Когда я смогла поразить десятерых за один проход в двадцать два удара сердца, Немород начал меня учить защите.

— Может произойти такое, что твой противник будет сильнее, а тебе просто нужно выиграть время. Нападай!

Я уже не пыталась его задеть, я отчаянно защищалась, контратаковала, но каждая схватка заканчивалась одинаково — я летела вверх тормашками на землю и меня вдогонку припечатывали плоской стороной меча. Казалось, Немороду было все равно, использую ли я тень и прочие магически уловки или нет. Он всегда точно знал, где я нахожусь.

Я вошла в комнату матери, тихо притворила за собой дверь и, опустившись на одно колено, скромно ждала, когда же она обратит на меня свое внимание.

— Я вижу, Та’, что обучение пошло тебе на пользу, во всяком случае твои манеры теперь не вызывают нарекания. Иди ко мне! — она обняла меня, и мы присели на низкую кушетку.

— Мама, мне нужно что-нибудь из арсенала ра-то! Немород сильнее меня и опытнее, а я почти не знаю боевых плетений.

Моя мать задумалась, по-видимому, размышляя про себя, стоит ли давать ребенку опасную для него игрушку.

— Проблема в том, что ты не ра-то, а Страж, и должна черпать свою силу у пари. Твоих внутренних резервов хватит ненадолго.

— У меня есть пари.

— Ты фантазируешь. Пари не может быть вампиром. Вся суть этого явления в соединении разных рас.

— Но он у меня есть.

— Тот мальчишка, которого ты отпустила на обряде инициации?

— Да, — я отвернула голову, чтобы не смотреть маме в глаза. Сейчас, по прошествии времени, мне было стыдно за свое тогдашнее поведение.

— Не очень умный поступок. Но дело уже сделано, приведи его в гнездо, может, он и сможет тебе помочь, хотя люди так слабы…

В ту же ночь я отправилась в городок, где должен был жить Кайл. Я не знала ничего, кроме его имени, но оказавшись с ним достаточно близко, я могла бы использовать зов.

Единственная гостиница в городе имела всего три номера и пустовала. До этого момента я редко покидала Гнездо, и для меня все было в диковинку. На всякий случай я взяла тугой кошель с золотом, хотя мать, провожавшая меня с усмешкой, проговорила, что это вовсе не обязательно.

В любой ситуации можно было бы пообещать, что Гнездо заплатит. Нам всегда верили на слово.

Управляющий гостиницы не мог понять по моей одежде, кто перед ним, и звал меня почтительно и нейтрально: роува. Я заняла большой номер с двумя комнатами и отдельной ванной, что было очень роскошно, особенно с точки зрения людей, как правило, ютившихся в маленьких домиках целыми многодетными семьями.

Кайла я почувствовала сразу, как только вошла в город, но не стала звать. Мне хотелось сначала посмотреть, как он устроился в своей новой жизни.

В небе светила кривая Эко своим голубым светом, и на улице было ярче, чем Серым днем. Я шла по центральной улице вдоль двухэтажных домиков состоятельных горожан. Редкие встречные прохожие кланялись мне, оставаясь в таком положении, пока я проходила мимо. Кайл был совсем рядом, я уже могла расслышать его некоторые мысли. Он с кем-то ругался.

«Похоже, он в этом доме», — подумала я, подходя к одноэтажному, но довольно большому дому, выкрашенному в белый цвет.

Двери здесь никто не запирал, даже замков не было, и я беспрепятственно вошла в дом.

— Кайл, ну как ты не поймешь, я не могу держать ужин горячим всю ночь, я же не знаю, когда ты вернешься из патрулирования.

— Я не прошу горячий ужин. Я хочу, чтобы он вообще был!!! В следующий раз я найду у кого поесть и переночевать!

Он явно хотел выйти на улицу, хлопнув дверью, когда напоролся на меня. Возникла неловкая пауза, наконец я не выдержала и засмеялась, обняв его за шею и поцеловав в губы.

— Привет! Я скучала.

— Ты!? Откуда ты здесь и почему ты не пришла раньше? — он явно не мог поверить в мое появление, но был мне рад. Мысли не обманешь, хотя четко я их и не слышала.

— Так было надо. Потом расскажу, пойдем ко мне, я остановилась в гостинице. Или ты хочешь пригласить меня в свой дом?

— Не хочу! — он мотнул головой. — Но стоило бы, а то эти курицы у меня уже в печенках сидят.

В гостинице хозяин, он же портье и, похоже, он же и местный повар, нисколько не удивился, увидев, что я пришла не одна.

— Роува, что прикажете подать в номер? Вина? Рыбу или мясо?

— Вина и сыра! — ответила я. Мы прошли в номер и только в нем, плотно закрыв дверь, я окончательно расслабилась.

Хозяин принес две бутылки вина, большую тарелку сыра и фруктов и беззвучно удалился.

Мы присели и одновременно произнесли одну и ту же фразу:

— Ну, рассказывай!

И так же вместе рассмеялись.

— Я пока открою вино и нарежу сыр и фрукты, а ты расскажи, что с тобой случилось и почему тебя так долго не было! — произнес Кайл, направляясь к столику с едой.

— Меня наказали, — призналась я, стаскивая с себя всю одежду, падая на большую кровать и утопая в ней.

— Ты же утверждала, что тебе ничего не будет? — он уверенно разлил вино по высоким глиняным кружкам и присел рядом со мной. За это время Кайл здорово изменился. Он больше не был тем затравленным одиноким пареньком, с которым я купалась в лесу.

— Вот, смотри, следы еще остались, — я повернулась на живот. Он провел кончиками пальцев по моей спине, спускаясь все ниже и повторяя почти не видимый путь, по которому в свое время прошла плеть.

Он отставил вино в сторону и, наклонившись, начал целовать меня в выступающие лопатки.

— Похоже, тебя били не только плеткой, — произнес он, изучая мое тело.

— Это следы от меча, копья, рук, ног, да всего и не упомнишь, — рассмеялась я в ответ, — но я всегда давала сдачи.

Я ждала, когда он наконец-то не выдержит и сгребет меня в охапку, завалив на пушные одеяла, но этого не происходило.

— А я женился, причем дважды, — произнес он таким тоном, будто бросаясь в холодную воду с обрыва.

— Ух ты! — я перевернулась на спину, взяла кружку и отпила из нее. Вино было молодым, на мой вкус слишком сладким.

— Да, когда я пришел в город, то не знал, к кому идти. Тем более в этой одежде и с твоими печатями. Я несколько часов бродил по улицам, пока меня не встретили те самые ловчие, патрульные, которые меня и прихватили до этого. Они не стали сами принимать решение и просто отвели меня к своему командиру.

— И?

— Он все понял. Правильно и сразу. Предложил остаться в его доме на ночь. Так я первоначально поселился у него.

— А как ты женился? Причем два раза?

— Я прожил у своего будущего тестя неделю, пока вечером не пришел глава города. Мы пили вино, и они мне объясняли, какое значение я теперь имею для них. Благодаря твоим меткам, я стал почти что местным аристократом.

— И они выдали за тебя дочек?! — я не могла удержаться от смеха, такой забавной мне показалась его ситуация.

— Тебе хорошо смеяться, а что я мог им ответить? Они мне дали все! Положение в обществе, отдельный дом, двух жен! Я теперь старший патрульный, и меня боятся. Не столько из-за печатей, сколько из-за жезла.

— Ты опробовал его?

— Пришлось. Неприятное зрелище, хотя и ничего смертельного в нем нет. Трое бродяг, напавших на торговца, при использовании упали на землю, исторгая из себя содержимое желудка и кишечника одновременно. После этого они уже не сопротивлялись.

— Да уж, наверное, неаппетитно выглядело. Но скажи мне другое: почему ты еще в одежде? — я посмотрела на него с укором, выразительно приподняв левую бровь.

— Ну, я… — он окончательно смутился и покраснел. — Я как бы женат. Дважды. И я тебе изменил.

— Ты меня своими людскими заморочками не путай. Женат он. Дважды. Да хоть десять жен себе заведи! У тебя есть десять ударов сердца! — произнесла я совершенно серьезно, выпуская иглы.

Это подействовало. Он мгновенно скинул комбинезон и прянул ко мне, но был остановлен.

— Ты пахнешь винторогом, причем прокопчённым! Ванная — там!

Пока он отмывался, я пила вино и ела свежий сыр, ощипывая маленькие крошки и закидывая себе в рот.

У нас было очень небольшое Гнездо. Всего около пятисот сородичей жило в нем, и каждый занимался своим делом. Но мама мне рассказывала, что в других, действительно крупных Гнездах все по-другому. В них есть место не только работе, но и развлечениям, светской жизни.

Есть балы и турниры. Случаются дуэли и состязания. Жизнь там кипит, и многие, особенно те, кто может себе это позволить, всю свою долгую жизнь проводят в развлечениях, в том числе и с людьми.

Всем известно, что обычный человек по своим физическим качествам не сравнится с вампиром, и поэтому, чтобы уровнять шансы, аристократы из богатых Гнезд придумали особое устройство — своеобразный негатор, который, пока его носишь, блокирует часть твоих способностей.

Мама показала мне один такой: «Чтобы ярче почувствовать жизнь и смерть!» — так она сказала тогда. Сейчас цепочка с таким негатором была у меня в руке, и я подумывала о том, чтобы его надеть.

Когда Кайл вернулся, я протянула ему артефакт:

— Надень это на меня.

— Что это? — спросил он. Он был еще мокрый, и капельки воды стекали с его длинных, по плечи, волос, чтоб затем струйками пробежаться по его груди.

— Это поможет мне почувствовать себя слабой, — произнесла я, наклоняя голову, и, не удержавшись, слизнула воду с его тела. Он вздрогнул, но все же взял себя в руки и застегнул замочек на цепи, включая устройство.

Ощущения? Не знаю. Я не почувствовала себя слабее, но вот звуки стали глуше, краски — тусклее. Зато я сильнее ощутила запахи, витавшие в комнате и исходящие от Кайла.

Я прижалась ртом к его телу и закрыла глаза. Мои иглы даже не просились наружу. Видимо, он готовился к тому, что я вопьюсь в него, и тоже замер, но, не дождавшись, принялся гладить мне волосы.

Я резко откинулась назад, развела руки в стороны и закрыла глаза. Он все понял правильно, вминая меня в мягкую постель.

Вино кончилось, и пустые бутылки валялись на полу. Постель была смята, а простыни пропитались влагой и запахом наших тел. Кайл дремал, лежа на животе, а я пошла в который раз поплескаться и с удивлением поняла, что вода кончилась.

Тогда вернулась назад и улеглась сверху, поперек его длинного тела. Я легонько водила ногтями по его спине, бедрам, периодически впиваясь в его кожу. Мне это нравилось.

— Что будет дальше? — спросил он, стряхивая с себя сон.

— Я заберу тебя в Гнездо, — рассеянно ответила я и тут же ощутила, как он напрягся. — Не беспокойся, не навсегда, мне нужно проверить, сможешь ли ты быть моим пари, хотя бы на тренировках.

— Хорошо, но я должен всех предупредить!

— Зайдем вместе,— от этих моих слов он хохотнул и довольно перевернулся на спину.

— Представляю их лица, когда мы зайдем! — произнес он довольно.

— Ну… а пока у нас есть еще немного времени, — сказала я, усаживаясь на нем верхом.

— Да, есть, — подтвердил он, обнимая меня за талию.

Мы подошли к двери его дома, и тут он замялся.

— Та’, а может все-таки не надо? Я зайду один, объясню.

— Надо, Кайл. Тебя должны уважать и бояться.

Мы зашли в дом. Две мелкие пигалицы сидели в гостиной. Одна из них вышивала, вторая пила горячий отвар из трав, закусывая его булочками.

Они застыли, пойманные врасплох, и впали в ступор, не зная, что говорить и что делать.

— Это моя госпожа, ра-то Танго Морния! — представил Кайл меня хлопающим глазами девицам.

— Привет, девочки, я думаю, мне пора с вами познакомиться поближе, — тихим голосом произнесла я, начиная приближаться к ним. Они сидели, не шелохнувшись, даже, по-моему, прекратили на время дышать.

— Ну что же вы молчите? Рассказали бы что-нибудь! Например, как вы заботитесь о моем пари?

— О ком? — пискнула одна из жен.

— О нем! — рявкнула я, обнажая иглы и приближая свое лицо к ней вплотную. Эффект от моего действия превзошел все ожидания. Девица сомлела прямо на месте. Вторая же кинулась на колени и что-то забормотала.

— Пошли, Кайл, у нас много работы, — я выпрямилась и уже повернулась, чтобы уйти, когда в потоке невнятных слов различила имя своего избранника. Я подошла к девице, стоящей на коленях и, взяв ее за подбородок, приподняла ей голову.

— Я могу прийти в любое время и проверить, как вы заботитесь о Кайле, даже ночью! — произнесла я, глядя в ее остекленевшие от ужаса глаза.

Мы вышли на улицу вместе. Я шла быстрым шагом, направляясь прочь из города, в сторону Гнезда.

— Ну ты нагнала на них жути! — произнес Кайл, когда мы вошли под кроны вечного леса.

— Я надеюсь, что они надолго это запомнят и тебе не придется с ними ругаться, приходя каждый вечер домой.

— А я и не хочу! Можно я останусь в Гнезде? — спросил он, останавливая меня и разворачивая лицом к себе.

— Не знаю, все может быть. Если ты заметил — мы все не принадлежим себе, даже я.

— Даже ты… — эхом отозвался он, соглашаясь со мной.

«Проведение полноценного ритуала убьет твоего спутника!» — слова моей матери звенели в моей голове. Но мы все же решили рискнуть. На тренировочной площадке стояла я, ра-то, Немород и мой Кайл.

— Это самое простое плетение, называется «Укол тьмы». Для нас просто неприятен и болезнен. Для прочих — смертелен. Без поддержки, сама, ты можешь выдать за раз не более двух заклинаний. Сейчас я свяжу вас вместе, не так, как при настоящем ритуале, но похоже. У тебя будет не более десяти ударов в запасе. Ударишь еще — убьешь своего пари, — я внимательно слушала свою мать, но смотрела только на Кайла. Но ему, похоже, было все равно. Он был готов на все, лишь бы подольше не возвращаться в город. Похоже, он даже готов был сдохнуть здесь, в гнезде.

— Запомнила плетение?

— Да, мам.

— Тогда начали!

И я рванула на Неморода. Укол ножом, уход в тень, удар магией. Что было замечательно, так это то, что использование заклинания не вырывало меня из тени. Хотя Немород все равно всегда знал, где я нахожусь.

Я достала его дважды, а он меня всего один раз, но и этого хватило, чтобы я отлетела в сторону и с хрипом упала на спину. Первым ко мне бросился Кайл. Вернее, он был единственным. Подложив одну руку под мой затылок, чтобы поддержать голову, он, не раздумывая ни секунды, сунул мне в рот свое запястье. От сильнейшего удара кружилась голова.

Но пить его кровь мне не пришлось. Видимо, моя мать что-то сделала, и я ощутила, как силы вливаются в меня сильнейшим потоком.

Теперь я была быстрее, точнее, и мне удавалось обмануть своего учителя. Жаля его раз за разом, я все время уходила от ответных атак. Но опыт был на его стороне. Блеснула металлическим отливом сеть, соткавшаяся из воздуха на моем пути, и я вновь покатилась по земле, не в силах вдохнуть, не имея возможность даже кричать.

Но новый поток, чистый, как смертельный для меня солнечный луч, осветил мое сознание. Сеть распалась, ее обрывки таяли на земле, а я, вывернув ладони наружу и сцепив их в замок, ударила «истечение жизни».

Неморода смело в сторону и хорошенько протащило по камням, царапая его породистое холеное лицо и растаскивая в клочья одежду и кожаную броню.

— Хватит, ты убьешь его!

Жесткий окрик ра-то отрезвил меня и вернул в привычное состояние. Я совершенно не хотела убивать Неморода, но, похоже, моя мать имела в виду не его. Кайл сидел на корточках, а из его носа, рта и глаз капала кровь.

Не зная, что делать, я села рядом и погладила его по голове, а затем провела ладонями по его лицу, очищая его.

— Да ему немного своей крови, — произнесла ра-то, подходя к нам. Наша кровь — это смертельный наркотик и даже яд для прочих живых, но я всегда доверяла матери.

На правом мизинце я носила оружие-украшение — крохотный стальной коготь, рифф. Именно им я провела себе по запястью, запрокинула Кайлу голову, и алые капли оросили его губы.

Я ощутила толчок силы и поняла, что моя кровь попадет по назначению. Кайл часто задышал, попытался вырваться, но я была гораздо сильнее его, особенно сейчас.

Потом мы просто сидели на промятой траве, я гладила его непослушные волосы, а он дремал у меня на коленях. Все прочие просто ушли, оставив нас.

Наконец он пришел в себя и повернул ко мне лицо, испачканное моей и его кровью. Вокруг глаз и рта собрались мелкие морщинки. За время поединка он явно постарел, и его лицо первым отреагировало на эти изменения.

Я поцеловала его в лоб и прошептала:

— Идем, помнишь наше озеро? Я хочу искупаться, пока еще светит Сарта.

С этого момента каждую ночь я училась драться, совмещая сталь, магию и мою мистическую связь с Кайлом. Но теперь я четко знала пределы той силы, что нам отпущена, и ни разу не преступила запретный порог.

А когда Немород уходил, мы еще долго звенели клинками, но тут уж мне приходилось поддаваться. Я сдерживала себя, постепенно обучая своего пари искусству боя на мечах. Он держался молодцом и схватывал на лету, но скорости ему всегда не хватало, да и не могло хватить.

Раз в десять ночей я выгоняла его из гнезда, не стоило надолго покидать людской город. Кайл каждый раз сопротивлялся как мог. Он не хотел вообще туда возвращаться. Его боялись, перед ним лебезили и его ненавидели.

Один раз даже попытались убить. Но убил он. Троих. И даже не стал скрывать это. Разбираться в происшествии никто не стал. Нося все регалии моего пари, настоящее оружие, он давно стал выше людских законов.

Я училась быть сильной, быстрой и гибкой. Я училась убивать и исчезать. Я впитывала знание моего мира жадными глотками, захлебываясь от переизбытка эмоций и ощущений.

Иногда выпадали свободные дни, и мы отправлялись в глубину Великого леса. Я танцевала обнаженной под струями небольшого водопада, светящимися в желтых лучах Сарты, или отмокала на берегу Теплого болота, зажав нос, чтобы не чувствовать его отвратительного запаха, но его грязь, которой мы обмазывали наши тела, лечила любые повреждения, даже магические, стимулируя регенерацию, ускоряя в десятки раз.

Я все реже проигрывала Немороду и все чаще доставала его. Иногда он позволял нам нападать на него вдвоем. Первые разы я очень боялась, что он случайно убьет Кайла, но потом увидела, как он в последний миг поворачивает свой меч плоской стороной или разжимает кулак, чтобы ударить ладонью. Больно, обидно, но отнюдь не смертельно.

Дни и ночи слились и мелькали перед моим сознанием, как вихрь разноцветной опавшей листвы, что кружит ветер, то поднимая высоко вверх, то бросая на землю, как надоевшую игрушку.

Я блокировала летящий мне в грудь клинок открытой ладонью, ушла в тень и ударила в казавшееся незащищенным горло мизинцем с острейшим стальным когтем на нем. Но Немород легко перехватил мою руку, и слабость охватило все мое тело.

— Мы закончили, Танго Морния. Если уж я призвал магию, чтобы защититься от тебя, это значит только одно: свой путь клинка ты прошла.

Он развернулся и покинул нас, прямой и холодный, впрочем, как всегда. Я чувствовала удовлетворение и одновременно пустоту, как будто у меня забрали что-то привычное и дорогое.

— Теперь моя очередь обучать тебя, — сказала мне мать, когда я поведала ей об окончании тренировок с Немородом.

Магия давалась мне сложнее, чем меч. Бесконечные медитации, попытки разобраться в своих ощущениях, сложные плетения, которые было невозможно запомнить и с десятого раза — но я все равно старалась. Мне казалось тогда, что только освоив все грани выбранного мной пути, я стану цельной и сильной. Как Немород, как ра-то, как наш Патриарх.

А вот Кайл мрачнел с каждым днем, и если раньше мы все друг другу рассказывали, то теперь он лишь отговаривался и не отвечал на прямые вопросы. А с каждым посещением своих соплеменников мрачнел все больше.

А одну ночь он наотрез отказался туда идти. И не говорил почему. Не желая давить на своего пари,я отстала, но на следующую ночь пришла к матери.

— Он стоит меж двух миров и разрывается между ними. Либо оставь его, либо забери в гнездо насовсем. Но помни, что возврата назад для него не будет. Пожившие в гнезде не могут приспособиться к людским обычаям и законам.

— Тогда я заберу его. Сегодня же, — ответила я, мгновенно принимая решение.

— Только твоего желания недостаточно. Я сама спрошу у Патриарха.

— Как скажете, ра-то, — ответила я с поклоном. Я всегда умела различать, когда она говорит как моя мама, а когда как «ра-то».

— Они хотят, чтобы мои жены забеременели, — признался мне Кайл, когда я сказала ему о своем решении.

— И что? — не поняла я. Я действительно не понимала, почему его трогает такой пустяк.

— Я не хочу оставлять ИМ свое семя, частичку меня, — ответил он, но я все равно не понимала. Но чтобы успокоить его, согласилась:

— И не надо. Почти все решено. Если Патриарх разрешит, то тебе не надо будет возвращаться.

Его взор сразу же посветлел, и неясная муть исчезла из его взгляда. Но я еще не знала, что времени у нас почти нет и что мы больше не властны ни над собственной жизнью, ни даже над своей смертью.

Меня пригласили в зал Власти гнезда неожиданно, не дав даже переодеться, смыть пот и кровь. Я прервала тренировку и теперь стояла перед внимательными взорами, которые, казалось, должны были пронзить меня насквозь. В чем же я провинилась на этот раз?

— Завтра затмение, три луны выстроятся в ряд… — Патриарх говорил медленно, веско роняя каждое слово. — Мы слишком слабы и малочисленны, но в этот раз на праздник пригласили и наше Гнездо. И в этом есть твоя заслуга!

Он указал пальцем на меня, а произнося слово «заслуга», он как бы обвинял меня.

— Пускай ты стала Стражем только формально, но древние законы незыблемы. Если придет весть о призыве, мы должны будем ответить и выполнить свой долг.

Он много еще чего говорил, но я не понимала смысл его вычурных фраз, беспомощно смотря на ра-то, но в этот раз моя мать ничем не помогла мне, поэтому я решилась:

— Я не поняла ничего из ваших слов. Честно. Этих знаний у меня просто нет…

По залу пронесся возмущенный шепот. Мое незнание предмета никого не удивило, они сами, наверное, не совсем понимали, о чем идет речь, но моя наглость всех возмутила.

— Мы выходим тропой звезд через три стана! — произнес Патриарх, не отрывая от меня взгляда. Все тут же разошлись, но я осталась на месте, ожидая пояснений.

— Танго! — ра-то подошла ко мне, обняла и погладила по голове. — Переоденься и приведи себя в порядок! Кайл тоже идет с тобой. Немород поможет тебе выбрать оружие и снаряжение.

— Мне кто-нибудь объяснит, что происходит? — от возмущения я даже притопнула ногой, но тут же устыдилась такого порыва — это было так по-детски.

— Последний Призыв состоялся около тысячи лет назад. Четыре сотни лет назад мы тоже получили Вестника, но среди нашего народа не было ни одного Стража, и мы не ответили. Сейчас… Вестник получен, и Страж среди нас есть, — Патриарх говорил так, словно сожалел о моем выборе.

Я пыталась задать еще вопрос, но Немород, мягко обхватив меня за плечи, увел.

— Времени мало, надо собрать все необходимое для нашего отряда, — произнес он, когда мы подходили к арсеналу.

— Отряда? Но Страж — это только я! Я думала, мы пойдем вдвоём с Кайлом…

— Нет, никто не знает, что вас ждет по ту сторону. Пойдут все воины гнезда и ра-то.

— Моя мать тоже?

— Да.

Мы стояли перед лепестками каменного цветка в гигантском зале Власти, который мог вместить десятки тысяч моих сородичей. Но нас было немного. Наш отряд и представители десяти сильнейших гнезд.

Праздника как такого не было. Все были настолько обескуражены и даже испуганы появлением Вестника, что не желали веселиться.

Смотрели на нас с едва скрываемым облегчением и даже жалостью. На меня в особенности. Ну еще бы, ведь не им идти межмировой тропой неизвестно куда и по чьему зову.

Пока мы собирались, Немород успел мне кратко все рассказать. Никто от меня не скрывал этого, просто события столь давних времен никого не интересовали.

«Vanhempis», или как их называли сейчас — Старшие, призывали мой народ каждый год. Наши Стражи проходили ритуал с их боевыми магами, и пары, а иногда и тройки Страж-пари исчезали навсегда.

Но затем Вестники перестали появляться. Путь Стража выбирали все меньше молодых воинов, пока это все не стало преданием старины. А на последний призыв мой народ вообще не ответил. Но тогда не было ни одного Стража, а теперь он есть. Я есть.

Ра-то первого гнезда вышла вперед и начала ритуал:

— Vandavarnasse… — звуки древней высокой речи плавно лились из ее уст, но это было не более чем дань традиции. Главное было уже свершено, энергия Вестника, ни на что не похожая, разбудила каменный цветок Эрорзы, что был построен посреди зала Власти. Его лепестки засветились мертвенным, холодным голубым светом.

Никакая сила в этом мире не могла бы создать переход меж миров. Только вызов с другой стороны давал силу этому переходу.

Старшая ра-то читала заклинание призыва, прекрасно понимая, что ничто не виляет, и молила только о скором окончании ритуала.

Цветок раскрылся, а вместе с ним и появился провал, ведущий в другой мир. Присутствующие в зале Защитники обнажили оружие, салютуя своим сородичам, уходящим в неизвестность.

Я сжала руку Кайла и, выдохнув, первая шагнула к цветку.

Я не знала, что меня ждет там, с другой стороны, но заранее была готова ко всему. Я поймала взгляд матери и, кивнув, шагнула в портал.