Итрим. Книга - 2: "Нижний Мир"

— Он к Мириславу, Голова добро дал на его пребывание. Несите службу, а у нас дела, — с этими словами мальчонки, что не даст спуску никому, мы прошли ворота, удаляясь в деревню.

— Мирислав должен быть вон в той избе, только ты до полудня к нему не суйся.

— С чего это?

— Так с дороги он, отсыпается небось, может от недосыпа и зашибить.

— Спасибо, обрадовал, я хотел встретиться и дальше двигаться.

— Не, не выйдет, дядь Тиред, а ты пока к нам давай, мамка парного молочка нальет.

— Неудобно.

— Неудобно корову подковывать.

— А что подковывают?

— Гы-ы-ы. Пошли давай, а то мамка скажет, что я рыбу украл всю, заставит нести обратно.

— Ну пошли.

Дом Семена стоял неподалеку, огороженный, как и все здесь, дощатым забором. Подворье небольшое: пара сараев, из одного доносились звуки, свидетельствующие о пребывании там поросенка или двух, рядом был пристроен курятник, куры же гуляли прямо по двору, среди них разгуливал с важным видом пестрый петух, с недоверием на меня поглядывающий.

— Это Петька, дурной, если что, бей его палкой, не бойся, зараза живучая, — утвердительно заявил Семен, подводя к крыльцу.

— Сем, вернулся, — из курятника вышла довольно таки прелестная женщина лет тридцати, сразу растерявшись, как увидела меня: — Ой, здрасти, Сем, ты бы предупредил, я же не расчесана даже. Заводи гостя в горницу, не держи на улице.

— Да я только рыбу занести, — попытался отговориться.

— Заводи, заводи, сейчас закончу и завтрак накрою, умывайтесь там пока, можете не разуваться, все равно подметать собиралась, — женщина тут же засуетилась.

— Пойдем, щас пирожками с картофкой будут кормить, и рыбного супца дадут, — Семка потащил меня на рукав: — Сгинь, бульон суповой, — петух рванул прочь, когда в него чуть не угодила палка.

— Петуха не тронь! — донеслось из сарая.

Филин: прива, это Леха, ник сменил, как дела?

Тиред: привет, да норм все.

Филин: Это хорошо, что норм. Сам территориально где?

Тиред: да на отшибе.

Филин: Принял, в столицу и другие города не суйся, тебя тут ищут, причем, много кого, зачем, пока хз.

Тиред: понял, спс, ухожу в монастырь.

Филин: ага, в женский)))))) Потом координаты скинь, тоже постриг приму)))))

— Дядь Тиред, идешь? — окликнул меня Семен, заставляя отвлечься от чата.

С крыльца попадаю в узкие и заставленные различными предметами быта сени, свет сюда проникал лишь через входную и внутреннюю двери. Далее заводят в светлую горницу, лишенную привычной захламленности от мебели и прочего, чем забивают нынешнее жилье.

Печь с зашторенной лежанкой на несколько человек, широкий стол с лавками в углу, освещаемый оконцами, лавка у входной двери и несколько паласов. Идеальная чистота кругом, я даже невольно принялся снимать обувь, но Семка тут же остановил меня, сказав, что мать будет ругаться, мол, не послушали ее. Все же посмотрел на свои подошвы: грязь на них была, не знаю, как это удалось разрабам, но они ее реализовали сполна.

— Семен, есть у вас тряпь?

— Для чего?

— Сапоги хочу протереть.

— Так половица же под ногами.

— Испачкаю сильно, ненужная мешковина есть?

— Там, в сенях должна висеть, мамка ей полы моет.

Внимание. Вы выполнили задание "Уважение хозяйки", отношение хозяйки дома улучшено на 2.

Грязь сошла быстро, благо, та не засохла за время пребывания на реке, вытер не начисто, но уж лучше так, чем повсюду оставлять свои следы.

— Зачем вы это делаете? Здесь и так очень грязно, я и так собиралась убираться, — мама Семена возникла на пороге, тут же принявшись причитать.

— У вас очень чисто, и я не хотел заносить грязь.

— Бросьте, хуже не сделали бы, если бы я знала, что вы зайдете, то обязательно бы все убрала, а теперь мне даже стыдно за неубранную горницу. Ну да ладно, чего уж горевать-то, проходите, садитесь за стол, сейчас накрою завтрак.

Я подчинился, подойдя и присаживаясь на лавку, а в это время хозяйка заметалась, молниеносно накрывая на стол, украшенный скатертью, тут же быстро прибрав все-таки оставленные мною следы.

— Малуша, Ждана, завтракать, — окликнула хозяйка, и с печи тут же соскочили две крохотные девочки шести и четырех лет, в миг оказавшиеся возле стола и забравшиеся на лавку, внимательно уставившись на меня: — Что надо сказать?

— Добое уто!!!

— Доброе, — откликнулся я, ощутив некоторую нервозность из-за того, что сижу за столом в доспехах, пусть и визуально сглаженных под кольчужные северосов.

Дети дружно разместились на лавке, девочки прижались поближе к старшему брату, беззаботно ковыряющему ножом невесть откуда появившуюся в руках палочку. Их мама делала что-то за печью, после чего вышла с посудой, поставила на стол и в миг оказалась возле печи, принявшись там что-то делать. Донесся запах свежеиспеченных пирожков, аж слюна ударила, заставляя ее сглотнуть.

— А отец ваш где? — осторожно спросил я, чтобы возившаяся возле печи хозяйка не услышала.

— Папка-то? А нету его, совсем, — простецки, не отрываясь от дела со всей серьезностью, ответил Семен.

— А где он?

— Сгинул, совсем.

— Умер?

— Неа, говорю же, сгинул, что тут непонятного?

— Как это?

— Дядь Тиред, ты чего такой непонятливый? Сги-нул, у нас в деревне все мужики сгинули. Мы не отсюда сами.

— А откуда?

— Из Васильков, в той стороне, — Семка махнул рукой, указывая направление: — Нас отправили из деревни, а папка с дядьками остались и сгинули.

— Почему отправили?

— Не знаю, мамка не говорит.

— О чем разговариваете? — спросила подошедшая с котелком, полным пирожков, улыбающаяся хозяйка.

— Да о папке, — ответил Семка, хватая самый верхний пирожок, ломая его пополам и давая сестрам по половинке, которые тут же принялись жевать.

Хозяйка тут же помрачнела, развернулась, отбежала к печке, протерла подолом лицо, взяла большой кувшин и вернулась, принявшись разливать молоко, но на ее лице улыбки уже не было.

— Извините.

— Ничего, ничего, я уже свыклась, детей вот жалко, тяжко им без отца-то. Вкусно?

— Очень, — ответил я, даже не попробовав.

— Вы ешьте, ешьте, не стесняйтесь. Я еще напеку, в дорогу вам дам.

— Так я же...

— Ничего не говорите, это в благодарность за рыбу, ешьте.

Я взял один пирожок, откусил, чуть, думаю, не прикусив язык, ощутив тот самый вкус, какой был у пирожков моей мамы. Именно тот самый, который я ни с каким иным не спутаю, сколько бы времени не прошло. Глоток парного молока усилил ощущения, и я принялся жадно поедать пирожки один за другим, нагоняя ребятишек, успевших съесть несколько штук.

— Ну вот и хорошо, рада, что вам понравилось, — вновь улыбнулась хозяйка.

— Мам, а мам.

— Что? — хозяйка обратила внимание на Семена.

— А дядька Тиред еще рыбы наловил, целый мешок! И все нам опять отдал!

— Ах, да куда ж ее столько-то?

— Засолите, завялите, засушите. Думаю, разберетесь с ней, ничего не пропадет, — заключаю я.

— Да, само собой, только вот целый день на нее потрачу, а еще хозяйство.

— Мам, мы тебе поможем, — утвердил Семка.

— Помозем, — кивнули сестры.

— Ох, помощники вы мои, — мать поцеловала своих детей: — Ешьте, ешьте, запивайте молочком.

Дети наелись быстро и выбежали из-за стола, а хозяйка продолжала сидеть напротив и, как только дверь в горницу закрылась, выдохнула.

— Мы сами не из этой деревни, наша неподалеку от сюда, день верхом. Дворов было много, только вот недавно горе случилось: люди стали пропадать, сначала охотники, потом пропал пастух, да не один, а с целым стадом. Мы перестали нос за забор показывать, так в один день из леса вышла одна корова, только больная какая-то, словно порчу лютую на нее наслали. Мужики попытались несчастную отогнать, да только кинулась она, покалечила двоих, кое-как ее зарубили и сожгли. Тогда на сходе решили на время всех женщин, детей и стариков отослать из деревни по соседям.

Мы месяц ждали, никаких вестей, отправляли в деревню гонца, только вот тот так и не вернулся, да и с той стороны никого более не видели, совсем. Вот и начали думать, что сгинули наши мужики-то, — хозяйка замолчала.

— А на карте показать деревню можете?

— Куда там! Я в них не понимаю.

— А описать, где ваша деревня?

— Так на закате она, возле леса предгорного между двух холмов.

— Нет, там не был, проходил мимо другой, сожженная вся до тла.

— До тла..., может, они куда-то подались, раз не смогли в эту сторону?

— Не знаю, странно все это.

— Страшно, мы все боимся, вон люди уходят дальше в земли.

— А они от такой же напасти?

— Нет, от иной, новые посадники своими поборами задушили, вот народ и уходит. А эта деревня крайняя перед свободными землями.

— Вот почему пытались у Головы купить зерно.

— Поэтому, только Голова здешний еще тот жидоба, снег зимой продавать будет, как будто бы это последний во всем мире.

— Заметил, хоть и не долго общались.

— А вы сами куда?

— Не знаю пока, по миру погулять думаю.

— Понятно, тогда если моего мужа Святомира встретите, скажите, что мы здесь?

Внимание! Доступно задание "Весточка". Сообщите Святомиру, где его семья. Награда: неизвестно. Штраф: нет.

— Хорошо, если встречу, обязательно сообщу.

— Спасибо вам большое, кушайте, а я пока соберу в дорогу, — хозяйка вскочила и направилась к печи.

Как только я попрощался с семьей Семена, вышел на улицу, направившись к дому Мирислава. Народ суетился возле повозок, готовясь к отбытию, краем зрения замечаю, что несколько мужиков обратили на меня внимание, о чем-то меж собой переговариваясь. Мысленно делаю себе зарубку, но не показываю вида, удаляясь в нужном направлении.

— Мирислав? — обращаюсь к рослому мужику, сидевшему на крыльце.

— Ну я, чего надобно?

— Я от брата из столицы.

— А-а-а! Мне уже сказали, так это вы разыскивали меня?

— Да.

— Понятно, так чего там от брата?

— Посылка.

— Ясно, где она?

— Вот, — достаю, показываю.

— Большая. Выбросьте, а лучше сожгите и передайте моему брату, что мне от него ничего не надо, и пусть больше никого не присылает, — с этими словами Мирислав встал и зашел в дом, захлопнув дверь.

Внимание! Задание "Посылка от Всеслава брату Мириславу" завершено. Награда: содержимое посылки.

Получено: Изумрудное вяленое мясо Триворга со специями.

— Вот и поговорили, — разворачиваюсь, тут же напрягаясь всем телом — передо мной стоял огромный мужик из приезжих, и на лице его расплывалась довольная ухмылка.

— День добрый, СерВлад.

Смотрю на громилу, улыбающемуся во все свои зубы, явно осознающему, что я уступаю тому во всем. Да чего тут скрывать? Размеры преградившего мне дорогу здоровяка такие выдающиеся, что его можно сравнить с медведем. Я только одного знаю, кто померился бы пальцами.

"Стоп!"

Вглядываюсь в открывшееся по отклику окно информации.

Имя: Медведь

Первоимя: Борислав

Уровень: неизвестно

Урон: неизвестно

Защита: неизвестно

ХП: неизвестно

Тип: Северос

Категория: элитный

Ранг: ветеран

Агрессивность: социальная

Отношение: приятель

"Так, почему я вижу его оба имени? Почему он для меня приятель?"

— Ну что ты все смотришь на меня, словно девку увидал грудастую? Иль не узнаешь? — насупился Борислав.

— Эм, Сигурд, система сменила облики и имена, выходит, — несмело произнес я, залезаю в логи, точнее список пройденных заданий, отматываю на начало и убеждаюсь в этом: — Борислав, извини, не узнал сразу!

— Ну да, я бы себя сам бы не узнал, разве что такого еще найти надо. Да и тебя не сразу признал.

— Да уж, богатырь, но до старших тебе еще расти надо, — мы обнялись, точнее, он меня, а я посчитал количество раздавшихся тресков костей.

— Ну да, куда уж мне, и так жена ворчит, мол не прокормить, а ты еще в богатыри записываешь, так она совсем меня со свету сживет.

— Что такая лютая?

— Да нет, баба просто, а им что ни делай, все не так. Ну да ладно, чего тут стоим, пошли к нашим. А ты где это так облик менять научился? Даже я тебя не сразу распознал, а у меня глаз приметный.

— Научили, — я улыбнулся, думаю, его многое удивит еще, может, даже испугает.

Повозки выстроились в колонну и готовы уже были отъезжать, но люди столпились и дружно смотрели на нас, идущих к ним. Впереди всех стояли старшие мужчины, рядом с ними помладше, с боков детвора и женщины.

Я принялся тут же смотреть их информации, убеждаясь, что некоторые имена читаются, другие пока скрыты, но отношение у всех крайне положительное.

Полагаю, пока непись тебе не представится, имя не будет доступно, что, в принципе, имитирует реальность.

— Ну вот, люди добрые, прошу любить и жаловать, наш общий друг, снявший Проклятие с земель и соединивший вновь семьи наши! — громогласно объявил Борислав, любезно открывая меня всем для более лучшего обзора.

Над деревней разнеслось громогласное ликование, заставившее всех местных повылазить из своих жилищ, в том числе и Голову, принявшегося бурчать, мол, чего разорались.

Ожидавший же народ принялся подходить, обнимать, целовать в щеку, если это была женщина, хлопать по плечу и пожимать руку. Каждый стремился хотя бы дотронуться, а я ощутил прилив положительных эмоций, заставляющий все скрепы разочарования окончательно спасть. Вот те люди, за кого я проходил испытание.

— Ну хватит, хватит, задушите, — пробасил седовласый мужик, не утративший за годы сил, оказавшись рядом со мной: — Ну что, Князь, как жить будем?

Я опешил, с недоуменным взглядом уставившись на Истислава, крайне схожего с Бориславом, так что я не сомневался в том, кто ко мне обращался.

— Чего застыл, аки вкопанный столп? — хлопнул меня по плечу Борислав.

-Так ведь какой я Князь?

— Самый, что ни на есть настоящий, лучше пока не видели, мужики подтвердят.

— Ага. Само собой, и то да, проверенный, — вторили тому окружившие.

— Так чего я сделал? Да и нет у меня ни города, ни деревни.

— Семьи вернул, Проклятие снял, земли освободил, да и власти не востребовал. Такой нам Князь и нужен был. А деревня, будет она, коли с нами пойдешь, да и город построим, дай только время, Князь.

— Да кто тут шум-то такой поднял! — ор Головы донесся сквозь гудение окружившей массы: — Вы коли тут устроить вздумали вече, так меня спросить обязаны!

— Да не голди ты, не по тебе наше вече, по-своему, не вишь что ли, Князь у нас избирается! — ответили ему тут же.

— Кто Князь? Где Князь? Этот что ли?

— Да хоть и этот!

— Да какой это Князь? Таких князей гнать надобно, а потом собак спускать!

— Слышь, Голова, ты бы скрылся от греха, а то сейчас тебя вместе с твоей берлогой ушатаю, — грозным басом ответил ему кузнец Борислав, заставляя распыленного бедокура скрыться за тяжелой дверью.