Наемник. (Черновик).

Пролог.

Зачерпнув воды из текущей рядом речки, я понес ведро к лагерю. Обойдя байдарки, невольно посмотрел на свою красавицу, стоившую мне четыре зарплаты и кучу нервов.

Повесив ведро над костром, кинул лук, куски рыбы и стал чистить картошку — сегодня моя очередь готовить, так что уха будет точно. Шестой день подряд никто из экстремалов, собравшихся в этих диких местах тайги, ничего другого просто не хотели. Река, чистый воздух, ночи на природе и уха — как дань традиции, чего же еще надо?

Заметив, что из крайней палатки после недолгого шебуршания показалась голова одного из моих спутников, я улыбнулся и негромко поздоровался:

— Привет, Андрей.

Повернув в мою сторону опухшее лицо, это чудо что-то проблеяло.

— Пиво в сумке, в левом кармане, — сжалился я над ним.

Наша группа байдарочников из четырех человек — одна из немногих кто забирался так далеко в тайгу по маленьким и большим речушкам. Вчера нашли остов вертолета на месте последней стоянки, весь заросший крапивой, сквозь кабину выросло молодое деревце.

Не я нашел, Андрюха. Помню, взял он тогда рулон туалетной бумаги и пошел в кусты, через минуту с криком прибегает обратно:

— Ребята, там самолет разбитый!

Вместе и пошли смотреть. За самолет Андрюха принял самый обычный Ми-2. Причем, еще старой версии.

— 'Мишка', давно лежит, — буркнул я.

Парни, Костик, старший группы, Серега, спец по байдаркам и наш штатный балагур, вместе с Андрюхой полезли в нутро лежавшей на боку машины.

— А ты чего? Не интересно?

Я только скривился, в армии на них насмотрелся до не могу, что и ответил Косте.

— А, понятно. Летал на таких?

— Это старая модификация, я на более современных летал.

— Сам за штурвалом сидел? — высунув голову через дверной проем поинтересовался Андрюха.

— Андрей, ну кто срочника за штурвал посадит? Ты думай иногда, что говоришь. Мне только через год доверили инструмент механику подавать, а ты про штурвал.

— Но ты же их до последнего винтика знаешь?

— Ну, это да. Меня же на восьмом месяце службы перевели в рембригаду, мы из трех старых машин собирали одну работающую, на продажу их вроде готовили, вот там то и пришлось поработать. А так — мне нравилось с техникой работать, интересно.

Пилотирование — это мое больное место, всегда мечтал летчиком быть, а тут завалили при поступление в летное училище. Ладно, хоть срочную на крупном аэродроме отслужил, пришлось с железками повозиться, даже полетал два раз вместо бортмеханика, но любовь к небу все равно осталась.

— Надо с базой связываться, сообщить, — отряхивая руки, сказал Костя.

База — это спасатели, которые должны нас 'вести'. Костя постоянно связывается с ними и дает наши координаты, так положено.

— Зачем? Чтобы они тоже посмотрели?

— А если он пропавшим числится?

— Сомневаюсь. Все приборы и детали, представляющие дефицит или другие ценности, сняты. Нет, тут авиационные техники поработали, можешь быть уверен.

Так и оказалось. Когда машину пробили по номеру, выяснилось, что она принадлежала Лесхозу, и упала она аж в 1979-м году, о чем нам сообщил дежурный после часа ожидания.

Так и путешествовали, мне нравилось.

— Уха готова? — поинтересовался Костя, вылезая из палатки. Вернувшийся от ручья Андрей стал возиться со своей байдаркой.

— Через пятнадцать минут можно садиться есть.

— Хорошо... А что это свистит?

Действительно, в небе раздавался незнакомый звук похожий на свист.

Задрав головы, мы смотрели на темное пятнышко, которое все быстрее опускалось вниз. Но, главное — опускалось оно на нас.

— В стороны! — закричал Костя и, мы разбежались по кустам.

Как только я успел вломиться в опушку и упасть за вековую сосну, дрогнула земля и свист прекратился. Было слышно только потрескивание остывающего корпуса и мат Андрюхи на другой стороне поляны. Не вставая развернулся и осторожно выглянул на поляну.

— Вот уроды!

Палатки, костёр и наши байдарки — все оказалось под этим непонятным предметом. Хотя чего гадать-то, что стояло на поляне, кроме как к космическим аппаратам принадлежать не могло. Чтобы скинуть наваждение, сорвал рядом листок с какого-то кустарника и, сунув его в рот, стал жевать. Кисловатая жижа сразу же прояснила мозги, но аппарат с поляны не исчез.

Вдруг на боку прорезались щели и стал проявляться дверной проем. В нем я разглядел несколько фигур, очень похожих на человеческие, через секунду меня скрутило и выгнуло дугой. Что было дальше описать не сложно. Я был в сознании, но не мог ни чем двинуть, даже говорить и моргать. Подошедшие люди, а это были именно люди, по крайней мере, трое из четырех точно, четвертый тоже, но отличия были. Приплюснутый череп в районе висков, маленький нос и серая кожа.

Двое подхватили меня и понесли внутрь аппарата, через пару минут ко мне присоединились остальные ребята в том же состоянии, как и я.

* * *

— ... а звезды, ты, Антон, даже не представляешь, какая это красота, когда уходишь в гипер, — продолжал с мечтательным видом рассказывать мой новый знакомый пилот одной из многочисленных корпораций Иём Йёхайн.

Слушал я с удовольствием, можно сказать даже впитывал новую информацию. На пиратской базе мы находились уже вторую неделю, после того как нас прихватили на Земле. Нас, это восемнадцать землян, больше пираты просто не успели прихватить, да и мы похоже просто попались им на глаза в глухих местах. По-видимому, светить свое присутствие они не хотели.

Тогда, когда нас набрался полный челнок, пираты рванули на орбиту и, загрузившись в судно, старый рудовоз, переделанный под пиратские нужды, рванул с орбиты, разгоняясь для прыжка в гипер. Как потом мы узнали, на хвосте у них висел патрульный крейсер.

Так через две недели мы оказались на пиратской базе, затерянной во Фронтире, далеко от цивилизации, где уже вторую неделю в рабских ошейниках ождали свою дальнейшую судьбу.

Кстати, насчет ошейников. Оказалось, нам в головы медицинским путем должны были вшить импланты подчинения, я видел пару рабов в техническом ангаре с такими штуками на голове. Мерзкое зрелище! В чем нам пока повезло, так это в том, что на базе они закончились и торговцы, которые за нами приедут, привезут свои, так что мы пока были в обычных рабских ошейниках.

Тогда после выгрузки, нас, испуганных, провели в медотсек и, после проверки, по очереди, надели на голову горшок, опутанный проводами. Это мы позже узнали, что так нам записали общий язык, на котором общались все государства входящие в Содружество.

Как потом сообщил нам Иёма, по тому, как быстро мы освоили язык, можно судить по интеллекту. Например, пилотский минимум 120 единиц. Я смог говорить уже на следующий день после записи, на что Иём уверенно заявил, что у меня были бы все шансы стать пилотом, если бы я попал в Империю Антран, из которой он был родом. Остальные тоже не опоздали, кроме четырех человек, включая двух ментов, они заговорили только на шестой день.

Сейчас мы находились в одном из блоков базы, так называемой тюрьме, где нас содержали до приезда покупателей из Империи Антар, где рабовладение было узаконено. Боксы, в которых мы находились, вмещали в себя по четыре человека. В нашем боксе, кроме нас с Иёмом, был один из ментов, сержант Гаврилов, и такой же экстремал, только из другой группы, Сергей Воронин из Тюмени.

— Иём, расскажи лучше про пилотские нейросети и базы к ним, — попросил я.

Невольно потерев шрам на затылке, где раньше у него находился имплант, бывший пилот продолжил:

— Как ты знаешь, чтобы стать пилотом, нужно иметь пилотский минимум на интеллект — это сто двадцать единиц...

Почему-то кроме меня то, что рассказывал Иём, никого особо не интересовало. Кто спал, кто просто ходил из угла в угол, как, например, сержант, что-то бормоча себе под нос, а я не слушал, я впитывал то, что мне рассказывал бывший пилот. Похоже было, что таким образом он пытался не впасть в ту пропасть отчаянья, в которую мог вот-вот свалиться, так что мы нашли друг друга.

Иёма привели к нам в бокс пять дней назад. Но мы быстро сдружились, и, в основном, проводили время вместе. Сорокалетний пилот нашел благодарного слушателя в лице двадцатитрехлетнего парня. Он много что рассказывал, какие нейросети лучше, какие базы нужно брать.

-... я молодой был, родители еще помогли, поставил нейросеть 'Пилот-3М', а вот с базами промашка вышла. Это сейчас я пилот малых и средних кораблей, а тогда нужно было брать сразу средних, а я с малых начал, почти пять лет копил на базы для средних, пока не получил лицензию... — пилот щедро делился со мной своим опытом.

Самого Иёма прихватили на выходе из гипера. Драка была быстрой, и через полчаса транспортник класса 'Пустыш' был взят на абордаж. Оказалось, что все космические суда, даже гражданские, вооружены до зубов, так что, воспользовавшись двадцатилетним опытом, Иём успел изрядно потрепать двух пиратов из семи, они как раз сейчас ремонтировались в доке, тут, на базе и, приняв пару 'подарков' от остальных, закрутился вокруг своей оси с расстрелянными двигателями. Как он потом объяснил, дальше драться было бессмысленно и он выкинул белый флаг.

— Эх, была бы у меня кварковая пушка, шансы уйти были бы. Но не было ее! Думал — обойдусь плазменными и ракетами, — вздыхал пилот.

Кроме него на корабле было три пассажира, как оказалось, в основном суда имели небольшие экипажи, тот же Иём, как пилот-универсал, замещал четверых положенных по штату, имея за них зарплату.

Наша камера раньше скорее всего была жилой секцией, как пояснил Иём, так как имела, кроме четырех раздвижных полок-кроватей, пристроенную душевую и туалет. Единственное отличие, кроме стен с грязными разводами и более-менее чистым полом, тут уже я постарался, не люблю жить в свинарнике, было отсутствие входной двери. Вместо нее были прутья. Как в американских фильмах про тюрьмы.

Услышав снаружи шаги, мы напряглись — кого еще возьмут сейчас для развлечения пираты? Мы знали про бои без правил с тотализатором, что устраивали местные бонзы. Костя, сидевший через две камеры от нас, уже попадал на них, вернулся он из медотсека только через три дня весь в синяках, но сломанные руки и отбитые внутренности ему залечили. Так что мы знали во всех подробностях, что там и как.

Трое пиратов остановились у нашей камеры.

— Этих двух, — указал на меня и сержанта, одетый в новенький комбинезон пилота, холеный пират. Поправив складку своего желтого комбинезона, испуганно встал, пытаясь совладать со своими чувствами. Комбинезоны, как пояснил Иём, предназначались ассенизаторам.

— Нет! — кинулся на них сержант, выставив перед собой кулаки и тут же упал, дергаясь от ударов электрошока встроенного в наши ошейники.

'Хитрец, сержант. Теперь его по любому не возьмут', — подумал я. Мне уже приходилось испытывать подобные ощущения. Был тут у стражей один садист, проходил и активировал ошейник у выбранной жертвы. Впечатления еще те. Как-будто вторя моим мыслям, старший пират произнес:

— Он теперь часа два не боец. Берите этого, — кивнул он на бывшего пилота.

Обменявшись с Иёмом обреченными взглядами, мы двинулись к выходу. Несмотря на страх перед ареной, я с интересом крутил головой, осматриваясь. База была чистенькая, в отличие от наших камер тут работали роботы-уборщики. В одном из коридоров, мимо которого нас вели, я заметил даже боевых роботов. Выставив стволы они, охраняли одну из огромных дверей.

— Шлюзовая, — тихо буркнул Иём.

— Молчать, — лениво пнул его один из пиратов.

Через минуту мы оказались в огромном помещении.

— Ангар двести шестой модификации. Шахтерская версия, — оглядевшись, пояснил пилот.

— Тут почти полтысячи пиратов.

— Вижу. Интересно, как мы будем биться и с кем?

Вопрос был по сути верным. Костя рассказал, что его выставили против другого раба, тот проиграл, но успел хорошо намять ему бока. Было известно, что бывают разные ставки. Например, двое рабов против робота, против зверя, или еще как. Посмотрим, куда приведут извращенные фантазии пиратов на этот раз.

— Получите оружие, — протянул нам рукоятками вперед два недлинных самодельных мачете пират, после чего нас столкнули вниз, на импровизированную арену. Трехметровые стены не давали возможности забраться наверх, да и пираты, облепившие края бортиков, не дали бы это сделать. Под гул голосов стала подниматься честь стены с противоположной стороны, откуда послышался тихий рык.

— Аэританский саблезуб, — побледнел Иём.

— Вылезай, — буркнул доктор в белом комбинезоне, как только крышка медкапсулы открылась.

Неверяще посмотрев на свою целую руку, я только вздохнул. Иём погиб под клыками саблезуба, дав мне возможность нанести тот единственный удар, который принес нам победу. Смертельно раненный зверь успел нанести лапой удар, снеся мне напрочь правую руку. Теперь шевеля пальцами, я только вздыхал, вылезая из капсулы, пилота мне было искренне жаль, спасибо ему за все. И за то, что он успел подсказать куда бить, и выбрал кому идти первым на зверя чтобы задержать его. Шанс у Иёма был, если бы он отвлек зверя и дал мне зайти сбоку и нанести удар... Но зверь был опытным, шанса нам не дал.

Чрез полчаса я уже находился в своей камере. Все камеры были открыты и пусты, как пояснил пират, что конвоировал меня, за время моего лежания в медотсеке на базе успели побывать торговцы и забрать всех пленных. Мне повезло, я был недееспособен, и на меня просто не обратили внимание. Заодно выяснил, почему пират так словоохотлив. Оказалось, на тотализаторе он поставил на нас и изрядно поднялся в деньгах.

Дальше потянулись дни ожидания и неизвестности, с подавляемыми усилием воли приступами отчаянья.

Через восемь дней после возвращения из медотсека, вдруг по всей базе стали раздаваться баззеры тревоги и чей-то монотонный голос. Скорее всего Искина базы, про которого мне говорил Иёма.

— Внимание, боевая тревога. Всем сотрудникам собраться по боевым постам. Нападение, сектор три-д. Внимание! Противоабордажная команда в сектор три-д...

Искин продолжал голосить, слушая его, я стоял у решетки и старался выглянуть в коридор, чтобы понять, что там происходит. Услышав, что кто-то бежит, юркнул под лавку и затаился.

Звук открывания решётки, и запыхавшийся голос:

— Нет его тут. Похоже, Фран забрал.

— Надеюсь, он успел его пустить на отходы, нам не нужны свидетели... Попробую еще раз с ним связаться через сеть.

— Не получается, глушат.

В это время в коридоре послышались крики и свист с воплями.

— Они уже тут... а-а-а!!! — завопил один из пиратов и почувствовался запах горелого мяса.

Выглянув, я увидел, как он упал, второй, тот самый франт, что выбрал Йёма вместо сержанта, успел юркнуть ко мне в камеру, явно выбрав своей целью санузел, пытаясь там укрыться. Неожиданно для себя сделал ему подножку, выкатился из-под лавки и, оседлав пирата, стал наносить ему удары, старясь сломать или нос или челюсть.

— Это тебе за Йёма урод, за рабство, за арену!