Десятый элемент-2: Вектор развития

И тут я, как раз без знания русского. Каким боком я к этому квесту? Хотя вариант силовой поддержки никто не отменял. Быстро прокрутив в голове эти мысли, вслушался в дальнейшие слова Гусеффа:

— Кратко остановлюсь на описании мира, в котором будет проходить квест. Это лицензированный локальный мир класса VR-3Max, права на использование и модернизацию которого были куплены у корпорации профессором виртпсихологии Российской академии медицинских наук доктором Ярцевым. Обслуживание мира производится двумя ИПИ шестого поколения, модернизация была проведена специалистами корпорации по техническому заданию клиники доктора Ярцева. Как Вы понимаете из названия класса, цифровой мир практически идентичен реальному миру, не предусмотрено никаких дополнительных функций типа магии, параметров вирта, прокачки. Также нет иных рас, кроме человека. Использование мира направлено только на лечение больных, находящихся в коме или ином бессознательном состоянии. Поэтому и "3Max" — полная идентичность реальности для НПС и небольшие послабления, в основном в части физиологии, бытовых нужд и боли для находящихся на излечении людей. Доктор Ярцев является ведущим мировым специалистом в вопросах лечения таких больных и имеет большую положительную практику. Более полную техническую характеристику вы сможете узнать в направленной вам спецификации. Отдельно отмечу, что синхронизация времени в мире — "один к трем". Нестандартно, но соответствует техзаданию.

Звякнул информатор, оповещая о поступлении нового письма. Не отвлекаясь на его прочтение, я продолжил слушать, смотреть и анализировать.

— Теперь — о причинах проведения квеста. В результате ненадлежащего использования программного обеспечения виртуозы изменили кодировку мира и сейчас в нем заблокированы возможности программного доступа к кристаллу вирткома и ИПИ. Несмотря на наши предложения, доктор отказался отключать систему, ссылаясь на нахождение в мире больных. Ярцев, конечно, очень сильный медик, но его, так свойственная русским, халатность привела к чрезвычайному происшествию. Отключение электроэнергии и последовавшая поломка запасного источника питания стали причиной гибели почти семидесяти больных, ранее подключенных к капсуле. Чувствуя определенную долю собственной ответственности, мы вновь обратились к доктору с предложением помощи и вновь получили отказ. Пользуясь покровительством Всемирной организации здравоохранения, Ярцев не позволил нам выиграть иск по данному вопросу. Вместе с тем, мы смогли убедить комитет ООМ в необходимости изучения проблемы этого мира изнутри. Таким образом, дамы и господа, предложенный вам квест в значительной степени напоминает подряд на выполнение определенных услуг для нужд корпорации, с подробным списком которых вы сможете ознакомиться в предложенном вам контракте, который будет представлен вам по окончании конференции.

Абсолютное большинство из вас — воины. Почему нам нужны воины? Известно, что изменения, внесенные горе-виртуозами в программное обеспечение мира, изменили реальность, в мире продолжается уничтожением кода, так что, скорее всего, направленным нами виртам предстоит столкнуться с немагическими монстрами, так называемыми "поглотителями", разрушающими основы виртуальной среды. Как они будут выглядеть — неизвестно, но точно, что никакими магическими умениями они обладать не будут. Отсюда — вывод: для выживания в мире клиники доктора Ярцева вам понадобиться грубая сила, а все вы умеете быстро прокачивать соответствующие параметры.

...

Глава 3. Воз. Одиночка.

С самого раннего детства я больше всего на свете любил море. Никогда его не видел — но любил. С головой погружаясь в романы о смелых мореплавателях и пиратах, я грезил морем, дышал его соленым бризом с каждой страницы. В подростковом возрасте личная фильмотека целиком и полностью состояла из произведений, в которых главную роль играла соленая вода. Так было до тех пор, пока я не узнал, что море тоже может быть в плену. И тогда мной овладело затмевающее все желание освободить море, вернуть его в родную колыбель. Море в заточении называлось кровью и пленили его люди.

Меня могут спросить: а как же то море, которое внутри меня? Оно разве не в плену? И этот вопрос будет последним, что задавший его сможет произнести в своей жизни. Потому что Море не прощает ошибок, а я — его сын, частица свободного Моря постоянно бушует во мне и требует, жаждет, зовет освободить те капли, которые люди заточили внутри себя. Мне Морем дана Миссия!

Мне было открыто, что не каждая кровь достойна вернуться к своей матери. Море в людях загрязняется и умирает, пороки делают его непригодным. Жажда наживы и злость, подлость и ненависть — эти и многие другие чувства разрушают Море. Чистое Море можно встретить только в чистых телах. Встретить, увидеть и спасти.

Первый раз я выпустил Море на свободу в день своего семнадцатилетия. Это был подарок, который больше никто не смог бы мне подарить. Я взял его сам и с тех пор только лучшие капли Моря возвращал к истоку. Моя частичка Моря, та, которая внутри меня, всегда чувствует чистоту. Целыми часами я простаивал на улицах и, не отрывая глаз, рассматривал спешащих мимо людей, выискивая ту единственную незамутненную каплю, которую надо было спасти и выпустить на волю, дав ей простор для соединения с Морем, породившим ее. А встретив, готовился к броску, безудержному и внезапному, как мои морские сестры — акулы. Не спешил, учитывал все возможные поступки своей добычи, движения ее охраны, пути следования, маршруты друзей и родственников. И — делал бросок!

Моим родителям, которые не знали, но смутно догадывались о моей Миссии, очень не нравились мои постоянные отлучки. Мама, старый больной человек, хотела, чтобы я пошел на госслужбу, но я мечтал о Море. Спасение Моря мне казалось величайшим счастьем.

Отец интуитивно догадывался, что у меня на уме. Однажды он позвал меня к себе:

— Я знаю — ты безумен. Ты должен остановиться. Если ты остановишься, я буду тебе добрым отцом, но горе тебе, если ты пойдешь поперек моих слов! — Тут голос у него задрожал, и он тихо прибавил: — Подумай о матери... Она не вынесет разлуки с тобою. — В глазах у него блеснули слезы.

Он любил меня, мне было их жаль. И я твердо решил расстаться с Морем. Но — Море не хотело отпускать меня и спустя несколько дней от моих намерений не осталось и следа. Я увидел в румяных щеках пробегавшего мимо мальчишки отблеск соленых брызг, сорвавшихся с пенной верхушки волны, и через три недели подготовки к очередному броску, я был готов. Выбрав время, когда родители были веселы и спокойны, я подошел к ним, сидящим на диване перед телевизором. Улыбнулся и резко воткнул каждому в грудь по заранее наточенному ножу. Еще несколько ударов и Море, старое и мутное, потоком залило плед и закапало на пол. Никакого чувства удовлетворения от спасения испорченных капель не было, не было вообще никаких чувств.

Мне двадцать лет, а в эти годы поздно менять свой путь, подумал я, оставляя за спиной пылающий дом. В эту же ночь я провел новый бросок и вот эти капли Моря, стекающие с моих рук, были одними из самых ярких и восхитительных за весь мой путь.

Мне ничего не оставалось, как покинуть родные края. Потом, только через несколько лет, я узнал, что вместе с домом родителей сгорели еще два соседских вместе с их владельцами. Я был опечален.

В других городах я так же спасал капли Моря, не давая им загрязниться налетом плесени под названием цивилизация. Не скажу, что вдали от родины я был одинок — со мной всегда было мое Море. И все же через много лет я пришел к родному дому. В недобрый день! Почему меня так потянуло обратно, я смог себе ответить только за решеткой изолятора — именно в эту дату, только давно минувшего года, за моей спиной горел отчий кров. Это был неверный поступок — я не послушал штормившего в голове Моря, бессовестно пренебрег Его советом и нарушил сыновний долг. И мне очень скоро пришлось раскаяться в том, что я сделал.

Два года, два самых длинных года в моей жизни я был лишен свободы, Море отхлынуло от меня, оставив на заиленном берегу беспомощно задыхаться от чужеродного воздуха. Я больше не мог спасти ни капли Его... За время заточения меня много возили по разным местам, тыкали в фотографии сгнивших тел, оставленных мной после бросков, но я молчал и просил всех тоже молчать, чтобы только услышать шум прибоя. Я был в панике! Дважды меня отбили от нападавших на меня людей, что-то кричавших об отмщении. За железной решеткой суда, молча выслушав приговор о помещении в закрытую клинику, я, также молча, протянул руки для наручников и под непрерывный рев толпы у здания, уселся в автозак. Море молчало на все мои призывы, эта тишина была самой страшной пыткой.

На второй день в психушке меня ударили по голове во время подстроенной драки. Я не умер. В глубокой тьме меня встретило мое Море! Оно шумело о бестолковом сыне, волновалось за меня. Ее подруга, Тьма, мягко окутала покалеченный разум, спасая и исцеляя.

Однажды во Тьму ворвались странные импульсы, больно бившие и требовавшие вернуться в тот жестокий мир. Я отказывался, Море огораживало меня высокими валами волн, убаюкивая и успокаивая. Не получилось...

Меня выбросило в какой-то непонятный мир, где дома были пусты, а перед глазами мелькали смутно знакомые символы, где привычная городская живность стремилась убить, а монстры тупо смотрели в след. Главное было вести себя тихо. Я знал, что этот мир — неправда, но ходил бесшумно. Капли оказались даже в этом иллюзорном мире, Море внутри меня бушевало ураганом и требовало спасения своих частичек и я начал готовиться к броску. Мне помешали... Сначала пришлось затаиться, потом я встретил друзей по духу, но наша совместная операция провалилась, причем виноват в этом был мент, Булгарин Стас. Именно он вместе со своим другом выбросил меня из того мира и впервые бросок сорвался, я не смог освободить каплю Моря из застенков человеческого тела.

Когда меня вновь обступила Тьма, я был готов к наказанию, был готов к тому, что Море отречется от своего сына-неудачника. Но вместо этого я встретил ласку и заботу, познал подлинную суть всепрощения. Я был счастлив и не обращал внимания на вернувшие импульсы, атаковавшие мой истерзанный разум, пытаясь прорвать барьеры, воздвигнутые Морем, Тьмой и мной. И ничуть не удивился нашей победе, когда импульсы исчезли, так как был уверен во всемогуществе Моря.

Тьма, тишина, шум Морского прибоя — что еще нужно для счастья? Я точно знаю — ничего. Долго, очень долго меня никто не тревожил и я наслаждался тихим плеском волн.

Огромной силы яркая молния разметала Тьму, легкий шум Моря был заглушен оглушительным грохотом. Затем молнии стали бить одна за другой, я метался среди ослепительного сияния, не находя выхода. Все закончилось так же резко, как и началось. Тьма постепенно вновь скопилась вокруг, заворачивая меня в спасительный кокон, на грани слуха обеспокоенно шумело Море. И сквозь этот шум я услышал голоса:

— Нет, не получилось... — Пацан, лет двадцать— двадцать пять.

— А ты что хотел? — Мужик, серьезный глухой бас, уверенность и строгость в голосе. Начальник? — Его почти двадцать лет из комы вывести не могут, даже Ярцев лечить брался, а тут простой лаборант — раз и готово, шоковая терапия и получите Перевозчикова для допроса. Прямо сразу...

Перевозчиков — это я. Не люблю, когда обо мне при мне в третьем лице речь ведут. Мужик продолжил:

— Ладно, Эйнштейн, хватит опытов. Готовь все к процедуре, через пять минут решение суда придут зачитывать.

Некоторое время стояла тишина, нарушаемая лишь непонятными металлическими звуками и такими же непонятными словами типа "установки кокона", "вирт стабилен", "подключим к миру". Хотя были и понятные — "обрубок", "зачем его спасать, ни рук, ни ног", "это же монстр, а не человек". Мои мысли о происходящем были нарушены стуком каблуков и женским голосом. Точнее, почти девчонка, чуть больше двадцати, еще не сильно замутившая каплю Моря в себе. Вполне сойдет для броска при отсутствии более чистых капель.

— Здравствуйте, господа. У Вас все готово? — Уверенная такая, не иначе поручение какое-то выполняет. — Тогда начнем. Включить видеозапись события.

...