Хозяин замка и окрестностей

— Александра! Она удивленно навела резкость на меня, своими замутненными глазками, которые только что, были запавшими и демонстрировали активную работу мысли своей хозяйки.

— Слышь, хорош, мечтать о большом и волосатом. Ты себя вообще в такие моменты не контролишь. Рот открыла, а слюна не только по подбородку бежит, глянь на парте уже лужа! — Глаза вмиг налились кровью, но при этом ладонью левой руки она на автомате начала вытирать сухой подбородок, поднялась за партой, нависла надо мной как скала. И как заорет, на весь класс. (Вообще себя не может держать в руках!)

— Ты че сказал, УЕБАН?! Классная, мирно писавшая каллиграфию на доске аж подпрыгнула на месте, от неожиданности. И тоже как заорет. Но не звонко, как губошлёпка. А так знаете, специфически, вроде кричит, и в тоже время понимаешь, что шипит как змея. Шипит криком. Впервые такое услышал.

— Белова! Ты что себе позволяешь? Вообще охренела, как я посмотрю!? Пошла вон из класса! Сашка лепечет что-то испугано, типо того, что она не виновата, что я ее оскорбил.

— Вжизь, Белова не поверю, что кому-то, даже тебе, с твоей непомерной тупостью, удалось наконец Сомова расшевелить до того, что он огрызаться начал! Выйди из класса, я сказала! Сегодня же с твоей матерью поговорим. Да чтож это твориться! И что от тебя, мы будем ожидать в десятом, одиннадцатом классе? Ты начнешь ноги закидывать на парту, и на уроке копыта стричь?

Девчата все слышали, но никто в защиту Сашки слова не сказал, я думаю даже не потому, что с классной не захотели спорить. Все молча, одобрили и простили мне мою 'выходку'. Я честно, как то и сам от себя такого не ожидал. Уткнулся в телефон , Валюшкины фото смотрю. Была бы у меня такая классная подружка в реале! Сегодня моя очередь дежурить в классе после уроков. У нас только четыре человека из всех сами полы моют, остальные платят техничке. Она так обязана только коридор и места общего пользования протирать, но за денежку можно договориться. Вот и договариваются почти все. Я с матерью за это пробовал говорить, но она в этом вопросе не пробиваема. Трудится никогда типа не зазорно. Вот и надо быстро поелозить тряпкой, пока на собрание народ не начал подтягиваться. Не хочу чтобы меня застали за таким занятием. Стыдоба. Лешка че-то задержался, с кем-то языком зацепился на крыльце, так что домой вдвоем пошли. Разговорились то— се. Я за игру ему ничего не говорил, а тут меня распирало и решил приколоть. Телефон показываю, снимок где Валя голышом стоит на берегу в полный рост.

— Глянь, какая краля. Он сделал такую кислую рожу, и с видом 'знатока' выдал.

— Ну, не пойму, колхоз че, перестал на фоне ковра фотки позорные для сети выкладывать и на природу попер? Ебать шлюха! Ты на ее харю глянь. Бухая в дупель. Синячит видимо по-черному, аж носопырка опухла уже. (Мне сразу стало не приятно и я сменил тему. Ничего Лехе не стал объяснять и разозлился, но не на Леху— на себя. Как я мог, так сделать? Это же почти что моя девушка, а я ее интимные фотки всем показываю? Не по— мужски что ли. Все что между нами происходит, должно между нами и остаться! Мысль о том, что я стал относиться к нпс как к живому человеку, у меня в этот момент, даже в голове не возникла).

Дома перекусил, и решив освободить себе выходные от опостылевших школьных уроков, сел быстрее с ними разобраться. Мне хотелось в игру. Очень хотелось, но одновременно я оттягивал этот момент. Как надеюсь приятный момент. Мама кормила ужином и рассказывала впечатления от школьного собрания. Про меня вроде ничего плохого никто не сказал, как впрочем и хорошего. Кроме уже привычной накрутки родаков на егэ, там почти ничего не обсуждали. Егэ-егэ-Бэээ-э. Как помешались, честное слово. Школа борется за средний балл. На нее давит гороно. План на средний бал по району должен блюстись. С гороно спрос держит область. Губернатор не должен краснеть. Низкий бал, значить он плохо работает в своем кормовом уделе, на ковер его в кремль. Воровать— воруй сука, но про заботы и печали народные, его слуга забывать не должен. Так что ни-ни. Больше можно, меньше нельзя, за нами Москва. А Москва обложилась кольцами и чихать на все хотела. Там свое государство. Кто побогаче — деток в Лондон. Ну а быдло, пусть егэкает на родине. Вот директор школы мозг трясет учителям, а те, поскольку на деток, почти никакого влияния оказать не могут, накачивают своими страхами их предков. Крайний— ученик. Ну тот, который на это все еще не забил.

Пойду в душ, чтобы спокойно зайти в игру и пойти в... баню!

— Привет Господин, баня протоплена, пойдемте я вам спинку потру. Я ошалел. Над моей Головой стояла Варя с двумя березовыми вениками и, словно девушка из группы поддержки амерских фильмов, азартно ими трясла. При этом картинка была вниз головой, поскольку стояла она сзади, над моей головой.

— Здравствуй. Ты меня напугала. Не делай так больше.

— Изви-ни. Я думала, тебе будет приятно меня видеть. Проснешься, а тут я! Тебя дожидаюсь. Я соскучилась.

— Мне приятно, только неожиданно. Ну, иди ко мне. — Я встал и потянул ее к себе целуя.

— Ты давно тут дежуришь?

— Нет, как увидела зарю, пришла вас встретить ото сна. Вы проголодались? Может, пойдем покушаем?

— Сначала идем за покупками! — Варя мгновенно сделала радостно детскую мордочку и захлопала, пританцовывая на месте в ладошки.

— Апельсины будут? — и тут же, поменяла ее на испуганно стыдливую, типа не подумала, вырвалось само собой.

— Думаю осилим пару апельсинок, — сказал я успокоительно. Хотя, про фрукты, я совсем не думал вначале. Под ее сопровождением, дошел до управления и начал траты, прикончившие небольшую вчерашнюю выручку почти подчистую.

— Все теперь можно и идти.

— Покушать не хотите? Я наварила ухи и напекла лепешек с приправами. Будет вкусно, вот увидите!

— На ты, последний раз тебе говорю.

— Хорошо как скажите. Ой. Извини, как скажешь.

Есть мне сильно не хотелось, но не стал расстраивать девушку. Короче умял с половник замечательной ухи в чашке, с пресной домашней лепешкой. Семейство ело не спеша, смакуя сытную пищу. Я заметил, что мешковина обносков моих подданных, сменили за ночь цвет из грязно— серого на светло— серый. Варя налила в чашки своего фирменного настоя, но я не стал пить пока, а предложил взять напиток с собой в нашу купальню, будем типа прихлебывать по ходу процедуры омовения. Варуха согласно закивала головой. Я выложил из пакета на стол три ароматных апельсинки.

— Так, каждому по-витаминке, чтоб не болели у меня! И строго погрозил пальцем.

Варюша взяла меня за руку, подхватив другой веники и потянула меня в баню. Захлопнули дверь, не выпуская тепло, резво сняли вещи в предбаннике. Подруга на этот раз оголилась без лишних выкрутасов, сама и в охотку. Было видно, что ждет тепла и ласки.

— Чтобы вещи не вымочить! — Сказано это было с оправданием? — Сейчас веники запарю, господин, и отмою вам спинку на— бело.

— Куда? Кинь пусть мочатся и пошли со мной в парилку! Мы расположились вначале сидя на нижней полке.

— Ты знаешь, я раньше в бане не был никогда настоящей! Че тут делать, то?

— А я много раз была раньше еще маленькой, пока все не начало полностью приходить в запустение, и разрушилось окончательно. Вначале всегда отец с братом парились, а потом— мы с мамой. Но то была плохая, перекосившаяся баня, и в ней сквозило. А эта такая замечательная, и как пахнет чудесно— чистотой. Мы так рады были что вчера, снова смогли хорошо отмыться. Я вечером последняя пошла и свой сарафан постирала и одежду отца с братом. Они мне ее через дверь подали. Мыло пол куска осталось! Вчера отец муки покупал, и для бани взял такой большой кусок мыла! Просто огромный! С два моих кулака. Хватило и помыться и постираться по-настоящему. Не надо мыльный корень искать, выкапывать, перетирать в кашицу. А как я вещи хорошо отстирала в горячей воде. У меня сарафан стал белый— белый! На пруду, в холодной воде я бы так не смогла!

— Зачем ты одежду им стирала? Они что сами не могут?

— Так я же женщина, в смысле девушка, должна за мужиками в семье приглядывать! Готовить опять же — не мужское дело. Мужское копать, строить...

— Ладно, но чтобы с сегодняшнего дня, такого больше не было. Будешь свои вещи только стирать. Они пусть сами за собой следят. Не переломятся!

— Ой, да мне же не тяжело. Хотите я и вам, штанишки постираю? Они у вас такие красивые, но почему то короткие.

— Это шорты а не штаны, а стирать их не нужно.

— Вы же разрешили нам часть из заработанных денег на себя тратить? Большое вам спасибо, господин. Как же мы стали хорошо жить с вашим появлением! Едим досыта, у нас настоящий дом, а не землянка и еще много— много вещей появилось. И посуда, и инструмент, отец так прямо светится от счастья. Он раньше в деревне большим человеком был, мама рассказывала почти пятьюстами крестьян и мастеровых командовал! Мы говорит хорошо жили, пока прежний хозяин не ушел.

— Тарахтунья, когда мылиться будем?

— Ой извините, сейчас, чуток еще прогреемся и выйдем из парной— обмыться. Я вас чисто-начисто отмою мой господин, а потом еще зайдете и полежите на лежаночке, прогреваться, сколько сможете.

— Хорошо посидим, так куда прежний владелиц ушел?

— Никто не знает. Печально выдохнула рассказчица. Родители говорят, однажды взял свою дружину, человек пятьдесят самых сильных воинов и ушел. Ждали-ждали никто не вернулся. Все стало приходить в упадок. Без хозяина никто не знал что делать. Все работы остановились, здания стали рушиться и зарастать травой. Люди болеть от голода и умирать. А кто выжил— тех убили пришлые. Пришли, все доломали, людей и молодых и старых побили до смерти. Осталась только наша семья, мы смогли убежать, в лесу отсидеться, пока плохие люди не ушли. А потом стали выживать, голодали, ели что придется. Собирали корешки на остатках былых огородов и ягоды в лесу, там моя мамочка и погибла, меня спасая. Тут Варюшка уже была готова расплакаться от воспоминаний. Я ее не перебивал.

— Отец говорит, прошло бы времени еще чуть— чуть, и от нас бы никого не осталось вообще. Кроме косточек для зверей. Мы стали глупые, без хозяина, почему-то. Ничего не могли и не хотели делать. Только вы все изменили. Вы наш спаситель, во все вдохнули жизнь своим появлением. — Я взял Варю за руку.

— По-моему мне стало уже жарко, я больше не могу, тяжело дышать, пойдем обмоемся.

Варя разложила меня на лавке и принеся ведро с теплой водой, стала мылить в нем какое-то самодельное мочало. Из коры, что ли? Пошел резкий запах хозяйственного мыла.

— Ё-мое, выкинь эту гадость, — прокричал я, зажимаю рукой нос. — Ну и дрянь! Ты что? Я тоже молодец, забыл совсем. Подай пакет пожалуйста.

— Сейчас. Варя недоуменно глянула на меня. Видимо, для нее кусок этого мыла источал прекраснейший аромат чистоты. Я достал из принесенного пакета принадлежности: упаковку туалетного мыла, большой двухлитровый бутылек шампуня, мочалку, большое банное полотенце.

— Будут твоими, я не хочу чтобы ты с братом или отцом одним куском мыла мылась или общей мочалкой пользовалась, понятно! И шампунь специально для твоих волос. Вот пемза для ног, чтобы ухаживала за собой! Вдвоем с тобой, нам пользоваться можно, а чтобы никто больше не брал. Ясно?

— Да, ясно. А почему никому нельзя?

— Ну, просто это все— предметы личной гигиены, для одного человека. Чтобы не болеть. Мне не жалко этого. Но у каждого такие вещи должны быть своими. Они могут себе купить если что, в конце— концов.

— Они ни чем не болеют!

— Да, ты лицо своего бати давно видела? — Варя смутилась на минуту. — Ну не обижайся, надулась, поставишь потом вон на полочку, и скажешь, чтобы никто не брал, кроме нас!

— Как приятно пахнет. Земляникой! Это она опробовала мыло с новой мочалкой.

— Смотри не вздумай есть. Пошутил ей в ответ. А шампунь — тебе голову мыть, с запахом персика. Будут волосы у тебя пахнуть персиком.

— А что это такое?

— Ну фрукт такой, на дереве растет как апельсин, вкусный тоже.

Банщица намыливала мне шею, спину и руки, нежно массировала мочалкой, стараясь стереть несуществующую грязь. Я заметил, что когда появляюсь на камне, каждый раз тело и одежда очищаются, как будто после выхода из игры я сдаю тушку прямо со шмотками в химчистку. Так что, сегодняшнее посещение бани, не имело практического значения. Я это делал для души. Надо же попробовать настоящую русскую баньку? Получить кайф. Ты лежишь, как падишах, расслабляешься, а тебе угождают, массируют мыльной пеной. Варвара также, тщательно помыла мне и заднюю часть тела. Надо сказать мои ягодицы она просто отскоблила, видимо придавая этой детали организма важнейшее значение. Я стойко терпел это надругательство. А вот ногам было приятно, но щекотно, она заставила меня рассмеяться, намыливая пятки маленькими руками.

— Ну негодница, я тебе отомщу, придет твоя очередь, я тебя также безбожно щекотать буду.

— Зачем моя очередь? Я вчера уже прекрасно помылась. Теперь до следующего выходного не сильно замухрыкаюсь!

— Смеешься? До следующего выходного? Будешь у меня как миленькая, каждый вечер мыться! Я озадачу Ивана, чтобы для тебя всегда протапливал, после работы. Они как хотят. А ты будешь у меня чистюлькой, я прослежу!

— Как прикажет мой повелитель! Перевернитесь, пожалуйста на спину.

— Продолжай, моя дорогая. Я медленно перевернулся улыбаясь, и пенной рукой мазнул ее по носу. На нем осталась мыльная шапочка. Варька сдула ее, и нагнулась для поцелуя.

— Я расслаблялся пока она мылили грудь и плечи, а вот движения по животу уже трудно было выдержать. Я ждал помывки главной части организма, уже с моей точки зрения. Томился, когда же ее милая ладошка начнет намыливать мне мудя? Член на глазах рос, разделяя мои мысли. Глаза Вари заметили произошедшее событие, и движенья банщицы и до того мягкие и осторожные, стали просто маниакально аккуратные. Я слегка согнул ноги в коленях, давая хороший доступ к месту работы и внимательно следил за ее действиями. Намылила низ живота, волосы лобка, низ бедер... наконец принялась за яйца, не спеша и тщательно, с расстановкой. Видимо процесс ее очень заинтересовал. Я не торопил, а наслаждался минутами неги. Последним очередь дошла до члена. Валя прилежно обмылила и нежно потерла его со всех сторон.

— Залупу, еще раз хорошо помой!

— Что?

— Кожу на конце хуя, хорошо намыль, подвигай туда— сюда, уздечку на краю не забывай! Пришлось показать, где что нуждается в дополнительном внимании. Прилежная ученица добросовестно, без пререканий выполняла мои указания.

— Хорошо. Теперь отложи мочалку, и просто ноготками почеши мошонку и лобок! Две ее ручки забегали по местам боевой славы, даря кайф и радость их обладателю. Как же хорошо, когда тебя обслуживают по первому разряду! Меня переполняла приятная истома.

— Вам не хорошо? — Раскрасневшийся от жары ангелок участливо поинтересовался моим самочувствием.

— Варюшенька, отдрочи мне ручками!

— Что? Что сделать? — Вот ты черт.

— Ну как тебе объяснить родная? Эх, боже мой! Смотри. Как это делается.