Пошли домой 2

Уже будучи в "пути" я понял какую цену надо заплатить за перемещение. Руку с ранкой жгло изнутри, плоть на ней стала полупрозрачного янтарного цвета, и под ней проглядывала моя настоящая. Сполохи пламени, медового цвета срывались с ранки и уносились прочь в малиновое зарево, что кольцом окружало нас. Я начал светится изнутри, платформа взимала плату за перенос. Краешком сознания я увидел что, а точнее кто вмурован в камень основание платформы. Вмурован, по собственному желанию, все еще живой, но находящийся в дреме. Кукловод, а именно это существо и было платформой, считал, что ему оказана огромная честь служить "Делу. Именно так, делу с большой буквы. Все кукловоды служили этой идеи, ради нее они отказывались от своих жизненных сил, становясь практически беззащитными перед любым противником. Любого уровня, но взамен получали огромные знания и ясность ума.

Мне повезло, дремавший кукловод лишь мельком скользнул рассеянным вниманием по мне. Но даже это чуть не сожгло мое сознание. Правда он невольно поделился со мной знанием. Многие понятия мне были незнакомы а знания обрывочны, так например я знать не знал как правильно прикладывать "вектор сиадльной энергии к тройной звезде трипреастата для получения четырех Зе фрэкстрата" и зачем это вообще может быть нужно. Но они, намертво в печатались в память. Еще одно проклятие Друмира, абсолютная память. Все ошибки, все конфузы вся грязь, навечно останутся с оцифрованным. Возможно, выход есть в алкоголе или какой ни будь дурман траве. Но под действием дурмана можно совершить еще больше ошибок, о которых тоже будешь помнить. Думается, тот кто найдет источник забвения, или призовет бога что сможет стереть неугодные воспоминания, тот принесет величайшее благо и страшнейшее оружие в мир бессмертных.

Глава 20.

Нам можно сказать повезло, плата за перенос не была чрезмерна, тело носитель смогло расплатится соей жизненной силой и не разлететься пеплом при этом. Кое как отдышавшись, стало возможно наконец разглядеть куда нас занесло нелегкая.

А занесло нас с невольником на серую безжизненную равнину. В воздухе летали клочки серого пепла, он же укрывал землю, словно толстое ватное одеяло. Глазу не за что было запеципиться в этой серой безмолвной пустыни, кроме как за одинокий почерневший ствол большого дерева. Я старательно пытался припомнить, где в Друмире могут быть такие территории. И не находил ответа, просто ни когда не слышал о существовании такой локации.

Платформа приемник уже не подавала признаков жизни, да и не могла в принципе. Мы с невольником взяли билет в один конец. И вот мы прибыли на конечную станцию, пора выходить. Сделав первый же шаг с платформы, тут же провалился по колено в мягкий пепел. Идти он не мешал, но здорово сбивал с толку и подставлял. Все неровности земли были замаскированы им, и каждый шаг надо было делать очень аккуратно. К тому же невольник периодически падал в эту серую муку и конечно же весь ей перемазался. Став похожим на снеговик.

Топали мы по направлению к единственному ориентиру, к дереву. В любое другое направление мы еще успеем направится, тем паче что горизонт сливался с землей и было все одно куда идти, везде одна и та же картина. А дерево, все какой никакой, а ориентир. Сколько мы шли до дерева, наверное, не очень долго. Может час, может два. Но за это время мы вымотались, словно шли целый день. У дерева нас поджидали извечные стражи. Две четвертки желтых костяков сидели прислонясь к стволу дерева и ждали, когда мы пересечем невидимую черту. Проморгал я их, самым обидным образом. Присыпанные пеплом они казались эдакими чудными сугробами. Но стоило занести ногу за границу дозволенного как они тут же стали подыматься, скрипя костями и разбирать лежавшее в пепле оружие.

Серая пустошь казалось, поглощала все звуки эмоции и чувства. Костяки не были ловкими бойцами, зато силы им было не занимать. В этом я убедился, попытавшись блокировать удар тесаком. От удара по нему старого топора, у меня чуть не отсохла правая рука. Решил больше таких глупостей не делать.

Костяки для меня не подсвечивались, ни один из восьми. Неужели, я все глубже погружаюсь в Друмир? Мало того что не вижу над головами не имен монстров, ни условных обозначений. Так теперь еще и цветная аура пропала. Хорошо, что хоть полоска хитов еще есть, да личный интерфейс пока еще жив. Его иконки кнопочки и панельки, немного меня успокаивали. Напоминая мне, что мир сошел с ума еще не до конца.

Выпад, рубящий удар, отскок, уворот. Бой был несложным технически, но изматывающим. Наверное, над моей техникой посмялся бы какой ни — будь матерый фехтовальщик, или реконструктор. Указывая на многочисленные ошибки в атаке. Но я придерживался мнения, что лучшая техника та, после который ты остаешься жив, а враг нет. Тут мое мировоззрение полностью совпадало с орочьей мудростью "подлых приемов в бою нет" есть недостаточно действенные. Выпад, рубящий удар, уворот, отскок. Скелеты долго замахивались, давая шанс успеть нанести удар до того как опустится на та или иная смертоносная железяка. Выпад, рубящий удар, усиленный удар, уворот, отскок. Полоска здоровья у ближайшего противника медленно, но верно ползет к нулевой отметке. Пленник, оставленный в покое, просто сел на землю и обняв руками свои колени принялся немного раскачиваться, что то бубня. На несчастного стражи совершенно не обращали внимание, словно и не было его. Их интересовал только я. Злится на этих некро воинов, совершенно не было желания, впрочем как и умирать от их рук. Хотелось покончить с этим по быстрее и все. То что уложить этих костяшек будет просто, я даже не сомневался. Слишком они медлительны и тупы, чтобы быть серьезной проблемой.

Эхх говорили мне в свое время, "не говори гоп, пока не увидел, во что вляпался". Стоило первому стражу осесть грудой костей, как остальные заметно оживились. Да к тому же, не ожидая такой вспышки активности, я умудрился запнутся о невесть откуда взявшуюся ямку. Мы уже порядочно к этому времени истоптали все вокруг. И вроде все ямки были на виду, а вот поди ж ты. Это невольно заставило мысли бегать шустрее, и привело немного в тонус. Окружающая серость незаметно тянула из меня силы, заставляя руки дрожать и опускаться, а ноги подгибаться под тяжестью доспеха. Встряска вернула не то что бы силы, но страх перед смертью. Что почти незаметно исчез, казалось ну что тут такого, вечно никто не живет, так чего же боятся. Все там будем. А стоило споткнуться, и дурман тут же рассеялся. Очень и очень захотелось жить, настолько сильно что наплевав на боль и приличия практически на четвереньках рванул прочь от скелетов, точнее попытался это сделать.

Меж тем скелеты брали меня в кольцо. Пока оно еще не сомкнулась, припадая на поврежденную ногу пытался вырваться что было сил. Рыча от боли, не то чтобы бежал, быстро ковылял прочь от них. Скелеты тоже были не великие атлеты, и все же они мал по малу зажимали меня к дереву.

Я еще потрепыхался, еще побегал от них, но в итоге в спину уперся ствол дерева. Странно но мне показалось, что скелеты заухмылялись. Я то считал их безвольными машинами смерти, не способных на проявление чувств, или ими напрямую сейчас управляют кукловоды? Они вполне способны брать своих кукол под личный контроль. Спасибо тебе знание о том "Как" это делается. Добивать меня стражи не спешили, они просто стояли и чего — то выжидали. Казавшиеся мертвым дерево, вдруг заскрипело и потянулось ко мне своими сухими ветвями, совершенно не обращая внимание на мое отчаянное сопротивление. Кора дерева разошлась обнажая толстые белесые полупрозрачные нити, что учуяв тепло моего тела без труда проникли сквозь доспех и кожу. Вызывая жгучий холод и страшную боль.

Сидевший невольник, вдруг поднял голову и узрев метаморфозу произошедшую с деревом, и тут же поменялся лицом. Проявилось если не осмысленное выражение, то по крайней мере просто ненависть. Незамутненная, чистая ненависть к этому дереву вампиру. Я меж тем уже просто хрипел, в плотном кольце ветвей и нитей. Жизнь тела носителя уже была окончена. Экс капитан погиб незнамо где, незнамо от кого. Но я все еще не мог выбраться из его тушки, попросту не знал как. Даже более того и не помышлял об этом.

-Ин`синий! Ин`синий! Помоги! Ин`синий!... Мать земля! Мать земля...Отец небо... да хоть кто ни будь, помогите!!!— кричал я в исступлении, глядя как полоска моего настоящего здоровья стремительно утекала.

Помощь пришла с неожиданной стороны, невольник взревев как раненый тур бросился с кулаками на дерево не разбирая дороги. Минуту назад, он был чуть ли не предметом мебели, а теперь, его ярость устрашала. Даже костяные куклы на секунду отпрянули от бесноватого. Но лишь на секунду, ближайший костяк, перехватив топор поудобней, одним ударом перерубил несчастного от плеча до пояса. Огромная колба что была у бедняги за спиной, от удара треснула, и из нее полилась на землю дурно пахнущее варево. Не то чтобы мне невольник нравился или был дорог. Я знал его от силы часа два. Но та легкость с которой кукловоды расправились с беззащитным, и в общем безобидным живым, наконец то разожгла искру ненависти. Разгораясь, она давала мне силы и вытесняла панику.

-Вы... ответите.. мне... за него!..— Четко и зло бросал слова в лица далеких кукловодов. Уже не сомневаясь, что сейчас они наблюдают через своих кукол за моими мучениями. На уровне рефлексов, стал выбираться из тела капитана. Оно мне мешало, как ком мокрой одежды. Сначала я пытался выбраться аккуратно, но видя, как линейка подошла к последней четверти, разъярившись, начал разрывать плоть.

-Ты... умрешь... — я буквально захлебывался от гнева, меня трясло и колотило. Но сейчас я был рад такому состоянию, Ведь благодаря ему, мое тело начало воспламенятся. Первые же язычки пламени заставили в ужасе отпрянуть ветви дерева, а нити я оборвал сам, одним рывком.

Кукловоды видимо позабыли, что сами они далеко и как бы ни хотелось, но дотянулся до них, не получится. Они пятились, словно боясь за свои гнилые шкуры. А я пер на них паровым катком. Первый ко мне костяк попытался было рубануть топором, но действовал он явно заторможено, скованный страхом и нерешительностью. Прямой с права, и череп разлетается мелким костяным крошевом. Минус один, что называется. Еще двое кукловодов, смогли собрать достаточно силы воли в кулак, чтобы вступить в бой.

Случайно наступив на лужу из варева, я сам того не ожидав, воспламенил ее. Хп тут же дернулось и поползло в сторону увеличения, а мир вдруг стал терять краски и замедляться. Давно забытое состояние неистовства, привело меня в сумасшедший восторг. Я хохотал как безумный, неуловимой тенью скользя меж неповоротливых противников. И с наслаждением, что граничила с экстазом, крушил костяки своими пудовыми кулаками. Огненным молотом, вбивая их кости в землю. Я даже видел красные сплетения жизненных сил, те самые ниточки за которые и дергали кукловоды, но не обращал на них внимания пока не остался последний самый впечатлительный и трусливый противник.

Костяки мне к тому времени мне уже надоели, я хотел добраться до самих кукловодов, хотя бы до одного из них. Действую больше по наитию, нежели чем по знанию, протянул раскрытую пятерню к одному из таких узлов жизненных сил, и медленно стал погружать в тело извечного стража свою руку. Как я это делал, я ненавидел. Ненавидел до зубовного хруста, представив, что вот он, именно он виноват во всем произошедшим с моей семьей. Совесть, разум и чей то еще занудный тихий голос, твердивший что так делать нельзя, я просто напросто игнорировал. Сопротивление кукловода и вдруг подавшего астральный голос стража, меня еще больше раззадорили. Теперь, я возможно понимал сына Рурака. Как же сладка эта ненависть..., как она упоительна... какое ощущение силы и мощи она рождает. Сантиметр за сантиметром, пятерня добралась до комка ярко красных нитей в животе стража. Сжав как следует я рванул на себя этот узел, что было моих сил.

Скелет пытался перехватить мою руку, ставил какие — то магические запоры кукловод. Да только все это бесполезно против алого пламени ненависти. Короткий всхлип стража, совсем по — детски обиженного на несправедливость этого мира, и костяк разлетается облаком костяной пыли. А передо мной трепыхается убогая душенка кукловода. Заигрывая с вселением в чужое тело, рискуешь однажды быть выселенным из своего. Уж мне ли не знать этого. Душенка была пакостная, я словно держал в руках осьминога. Щупальца с присосками, зубастый клюв, глаза блюдца, какие — то нарывы и опухоли. Неужели это когда то было светлым и добрым существом. Впрочем, меня тоже с ангелом не перепутаешь. И как Рурак ел такое? Впрочем знаю как, с удовольствием.

Перед тем как раззявить свою пасть готовясь сожрать это, я поднял кукловода на уровень своих глаз. Нет, ни тени осмысленности в глазах блюдцах, один только животный ужас. Зажмурившись, я осторожно откусил первый кусок, убеждая себя, что ем простое яблоко. Яблоко на вкус оказалось весьма горьким, да и попахивало подозрительно жженой резиной. Впрочем, оказалось весьма полезным для меня. Помимо того, что я явно взял повышение чего — то там, выросла и линейка жизни. Лишь едва не дотягиваясь до конца "экрана". Главное это ощущение силы и сытости. А еще упорядочные знания. Не то мешанина из абстрактных понятий коей забита голова, а вполне земные. Точнее сказать Друмирские знания. Как например: зачем кукловоды собирают цветки, где я нахожусь и как отсюда выбраться. Более того, то что я делал по наитию, оказывается давно известно кукловодам. И теперь это знание со мной.

Глава 21.

О да я теперь знал, что их более чем реально убить, минимальная пятерка в телосложении, вот и все что отделяет кукловодов от встречи с бездной. Прячась под личинами не мертвых слуг, они были практически неуязвимы в своем логове. Проклятые своим богом, они так и не отступились от желания познать тайны жизни и смерти, несмотря на многочисленные запреты. Даже посмертное проклятие преданного бога, что лишило их шанса на перерождения, а саму жизнь превратившие в вечную муку от гниющего заживо тела, и этого оказалось мало.

Кукловоды искали путь силы. Силы равной божественной, и почти нашли ее. Обманом, они заманили в смертельную ловушку своего создателя. И ранили его в самое сердце проклятым адамантовым клинком. И где? У алтаря что некогда взрастили в его честь! У древесного алтаря изначального леса.

Их бог был тогда юн и беспечен. Немногие верные ему смертные, пытались предупредить его, но тогда он их не послушал. Его куда больше занимали дела божественных сфер, милые сердцу интриги младших богов. Устрашающие, по своему размаху, но такие притягательные, битвы старших богов. И охота! Главная его страсть.

Сам Охотник, юный бог предпочитал чтобы именовали его именно так , уже несколько охладел к своим созданиям. Те вечно чего — то от него хотели, просили, а иногда даже требовали. И когда к нему воззвал его первожрец, он уже настроился слушать очередные жалобные прошения. Но в тот раз первожрец удивил его, преподнеся ему дар. Превосходный адамантовый нож, что так и просился в руку. А в итоге, вошел ему в сердце. Не сразу Охотник смог поверить в произошедшие, а когда поверил, то возненавидел и проклял. Боги умирают не так как люди. Их сила зиждется на вере, и если вчерашние почитатели вдруг отрекаются от своего бога, то такой бог уходит в межмирье. Но перед этим он способен на многое. Например, спалить дотла свое творение, свой изначальный лес, оставив только пепел и тлен. И наложить страшное проклятие гниющей плоти и отказа в прощении.