Проект Данте. Врата Ада.

Я что тут, за хэдлайнера, получается? — осмотрел я пустые стены камеры, с которых только цепи с кандалами свисали. Получается, да — тут же ответил сам себе. Ну да. Змееглазый, изюминка утреннего представления.

Трибуны между тем заходились в экстазе. Видимо, Гашризз дает джазу, выполняя данное мне обещание сделать все, чтобы мне легче было. Если бы еще знать, что это означает.

Вдруг трибуны на миг замерли, а после слитно выдохнули. Снова миг затишья и сверху буквально рев раздался многоголосый, через несколько секунд снова сменившийся гулом толпы, наблюдающей за зрелищем.

Судя по тому, как зрители продолжали топать надо мной ногами, наблюдая за зрелищем, орк был еще жив. Неожиданно сверху снова яростно забухало ногами, и опять миг тишины взорвался выдохом ахающих криков.

— Waaaaaaagh!!! — значительно перекрывая гул Арены, раздался интернациональный орочий клич, и я по вибрации потолка почувствовал, даже будто наяву увидел, как отпрянули назад люди на своих местах.

Следом за орочьим кличем выдохнули и трибуны, но испуганные и удивленные возгласы вдруг сменились радостным ревом.

— Получено задание 'Смерть Гашризза. Весть клану Багрового Копья''

Так, орк выступление закончил. Но, судя по гулу трибун, сумел публику удивить.

По моему телу прошла легкая дрожь мандража — несложно догадаться, чья теперь очередь выходить на арену.

Глава VIII

Я настолько прислушивался к эмоциям и крикам толпы на трибунах, переживая по отголоскам эмоций перипетии невидимой мне схватки, что даже не обратил внимания, что стражники уже рядом, снимают с меня цепи кандалов.

Да, верно, пора уже.

Когда приблизился к решетке, заметил что на песке арены довольно много людей. Двое были гладиаторами, точно — скользнул я взглядом по стоящим в стороне полуобнаженным фигурам; один из них был с большим, едва ли не в полный рост прямоугольным щитом, металлически блестящих поножах и в закрытом шлеме, а второй вовсе без доспехов, сжимал в руке огромную кувалду. Молот даже.

Я присмотрелся к ним, прищуриваясь. С молотом — Хоргос, тот самый, который самого первого по списку, 'исчадие леса' завалил. Второй, со щитом и в закрытом шлеме — Ратгер. Оба были двадцать седьмого уровня. Гладиаторы стояли спокойно, а на большой, не намного меньше футбольного поля площадке арены мельтешили и суетились люди: двое рабов, судя по забитому виду, крючьями тащили к стене поверженного Гаршизза, еще несколько человек грузили на тележку тела сраженных орком гладиаторов.

Несправедливость — гладиаторов на тележке, а орка крючьями. Неуважение какое.

Еще несколько человек как раз в этот момент подбежали с ведрами к большому кровавому пятну на месте, откуда орка поволокли и принялись посыпать все песком.

Молодец, Гашризз — сразу двоих гладиаторов с собой забрал.

Так, получается, их четверо было? — глянул я на двоих гладиаторов и сейчас явно заметил отметины от ударов на плече у того, кто с молотом, и кровавые брызги на щите у второго. Да, значит, получается четверо — как раз по количеству выведенных преступников. И, судя по тому, что оратор представлял каждый раз и преступника, и гладиатора, мне сейчас еще одного персонально подгонят.

Все картину на арене я осмотрел, оценивая, за несколько мгновений и сейчас, когда стражники меня подвели к открытой решетке, нутром почувствовав момент, рванулся вперед и на песок вышел, выбежал сам. Хоть и торопливо дернувшись, сохраняя равновесие, но без унизительного удара древком в поясницу, заставляющего изгибаться и пузатым увальнем выскакивать на песок.

Песок горячий, кстати. Еще не настолько нагретый солнцем, чтобы обжигать, но чувствительно горячий.

Пробежав несколько шагов, выпрямляясь и поднимая голову, я обомлел, застыв на месте от открывшегося зрелища — арена дохнула на меня своими эмоциями как-то разом, заставив даже чуть голову в плечи вжать перед заполненными людской массой трибунами.

Глубоко вздохнув и выдохнув, я постарался вернуть себе невозмутимый вид и не обращая внимания на волнение, осмотрелся. Прямо за мной располагались трибуны, на которых тесно расположились зрители, рассевшиеся на лавках. Чернь, как есть чернь — грязные и рваные одежды, отвратные рожи. На следующем, более высоком уровне трибун публика почище — одежды не такие грязные, гримасы не такие страшные. Но тоже орут, многие даже с мест повскакали.

В этот момент я напрягся, видя побежавшего ко мне раба. А у того, когда он увидел мой пристальный взгляд, едва ноги не подкосились, мне это хорошо было видно. С расширенными от страха глазами раб бросил мне под ноги щит с мечом, и бросился наутек.

— Внимание! Вы находитесь в режиме 'Смертельная схватка'! В данном режиме смерть на Арене действительна и влечет за собой полные штрафы по опыту!

— Витиас! Перед тобой перевертыш из Гиблой Топи! Место, само название которого говорит нам о том, что....

Меч был плохоньким. Не меч даже, а кинжал какой-то — длиной не более полуметра, с широким лезвием, постепенно сужающимся к острию. Металл грубый, с многочисленными зазубринами и изъеденный ржавчиной. Да ладно ржавчиной, но черт, как таким сражаться только?! Он же короткий! Да у меня бита, которая в багажнике лежит длиннее, чем это ковыряльник! — с расстройством глянул я на клинок, подняв его с песка.

Ржавый Гладиус

Прочность 77/150

Подпись у клинка появилась неожиданно, но сразу исчезла, когда я головой махнул недоуменно.

— ...это порождение болотного мрака покусилось на жизнь свободного гражданина!

Неправильное правосудие тут какое-то. Когда это, интересно, я покусился на жизнь свободного гражданина и когда мне приговор уже вынесли? — отстраненно подумал я, но отмахнулся от этих мыслей, к щиту присматриваясь.

Щит был не намного лучше гладиуса. Небольшой, едва закрывающий руку от кулака до локтя. Металлический, но тонкий и погнутый уже, так что кисть с трудом в ремни пролезла.

— Внимание! Штраф за использование щита -9 единиц ловкости!

Предупреждение появилось, стоило только сомкнуть пальцы на ремне. Черт, и что теперь с ним делать?

Обгрызенная кость куриного окорока выдернула меня из процесса удивленного и разочарованного созерцания оружия. И сразу еще объедки какие-то следом полетели. Обернувшись, я посмотрел на красные, перекошенные лица толпы. Настолько мерзкие гримасы, что с первого взгляда и не разобрать, мужик это или женщина тебе орет, слюной брызгая.

Так, ясно, нас здесь не любят. Но хорошо хоть бананом не кинули.

Меня вдруг пронзило ощущением, что это все уже было. Причем настолько явно я обернулся вокруг с узнаванием, что даже под ложечкой потянуло.

Конфабуляция — всплыло в памяти определение эффекта ложных воспоминаний.

— Исполнить волю правосудия предстоит прекрасно знакомому вам Эглаю, мастеру мечей! Витиас, встречай своего кумира! — сильно закончил голос.

Вернее, не голос уже, а низкорослый мужичок, закутанный в желтую тогу, стоящий за парапетом террасы в стороне. И там трибуны разительно отличались — в отличие от двухуровневых за моей спиной, там был один уровень, и зрители располагались гораздо более комфортно. Вип-ложа, ясно.

Внимание! Поединок начнется через 10... 9... 8...

Пока шел отсчет, кинул взгляд на противника.

Эглай

Уровень 29

Красавец. Реально красавец — без шлема, так что всем видны волевые черты лица с выступающим вперед подбородком, голую грудь пересекают два ремня крест-накрест, идущие от плеч к поясу. Металл наплечников блестит на солнце, еще и щерясь львиными рожами, а закрывающие ноги поножи тоже украшены скалящимися мордами разъяренных львов. В каждой руке Эглай держал по мечу.

Выдохнув, я быстро взмахнул гладиусом.

Небольшой, короткий. Куцый какой-то. Стремный.

Снова взмахнув мечом, я повел плечами и слегка попрыгал. Привычка еще с давних пор, когда готовлюсь к чему-то.

Резко ударил гонг, прерывая все посторонние мысли.

Бой начался!

Эта табличка была нестандартной — появившись, она мгновенно истончилась и исчезла. И хорошо — не надо тратить время, чтобы ее смахнуть.

Толпа между тем замерла на мгновенье, и зашлась в подбадривающих и требующих зрелища криках.

Щит в левой руке мешался. Реально мешался. Да и штрафы. Но страшно — эта железка ведь единственная реальная защита от мечей Эглая, который усмехнулся, внимательно глядя на меня. Но с места не двинулся.

Решившись, я слегка освободил руку из ремней и резко дернул, стряхивая щит на песок. Этот жест трибуны встретили разрозненными криками.

Вздохнув, я закрыл глаза и снова взмахнул гладиусом. Ощущение, как будто чего-то не хватает в левой руке. В момент, когда гладиус со свистом рассекал воздух, в левой руке буквально тянуло желанием действия.

'Тоже меч надо?' — удивился я сам с собой, открывая глаза.

Трибуны уже гудели от недовольства, и в этот момент Эглай прекратил их гул — мой противник громко и весело засмеялся, развернулся вокруг, взмахнув четыре раза мечами, приветствуя каждую из трибун. Недовольного гомона больше не было, оттуда теперь сплошь приветственные крики были ответом.

Молодец, публика его любит. Публика вообще любит красивые жесты.

Эглай между тем, завладев вниманием толпы, вдруг пошел в мою сторону, все ускоряя шаг, и неожиданно перешел на бег. Бежал он интересно, хотя и быстро, но не как спортсмен бегун — его ноги взметали песок, все как надо, а вот корпус был повернут вполоборота, и руки не двигались: левая с мечом была выставлена вперед, а правая отведена назад, для удара.

Противнику оставалось пробежать совсем немного, и тут начало происходить непонятное. Эглай, я четко видел, бежал все быстрее, набирая скорость. Но странно — для меня он двигался все медленнее. Вернее — пришло понимание — это я начал все быстрее видеть.

— Уааааррр!!! — страшно выкрикнул Эглай и взвился в прыжке, готовясь обрушиться на меня. Взметнулись мечи, и в этот момент меня непроизвольно кинуло вниз, желтый песок с насаженной на него чашей арены перекрутился перед глазами, и резко выпрямившись, я по инерции пробежал несколько шагов. Тут же, впрочем, остановившись как вкопанный и резко обернувшись, еще до конца не понимая, что же сейчас сделал.

Ничего особенного не сделал — постфактум пришло понимание — лишь нырнул под удар и кувырком ушел в сторону, после взвившись в прыжке и отбежав в сторону. Это даже не я сделал, это тело само сделало. Будто по памяти.

'Как не насадился еще' — с удивлением посмотрел я на гладиус, который по-прежнему у меня в руке был. И тут же снова отпрыгнул в сторону, а потом еще и еще — бросившийся на меня Эглай с гримасой напряжения на лице наносил удар за ударом, со свистом разрезающие воздух. Один из них, казалось, сейчас все же упадет на меня — я даже голову вскинул, следом взглядом за клинком и открывая рот в испуганном крике. Но падающий клинок меня не достал — снова желтая площадка арены закрутилась перед глазами и, сделав сальто назад, я покатился по песку, опять прытко отскакивая в сторону.

Гладиус в правой руке держался как влитой, а вот левая по-прежнему была как чужая — даже кисть тянуло слегка, как будто от ощущения утраты. С удивлениям я начинал понимать, что у меня довольно легко получается уходить от атак Эглая, причем не убегать, а именно уходить от ударов, еще и практически не поворачиваясь спиной к противнику.

В очередной раз отпрыгнув, уходя от свистнувшего клинка, спиной почувствовал опасность и вовремя присел — над головой тяжело пронесся молот. Огромный, устрашающий — попал бы, голову в кашу разбарабанило. Но из ритма я выбился и рядом уже мелькнул змеей меч Эглая, устремляясь ко мне. Звук столкнувшихся клинков раздался для меня громом.

Опять за меня тело все само сделало — направленный в меня клинок я отбил, и тут же крутанувшись волчком в сторону, ударил сам. Но не Эглая, а Хоргоса, гладиатора с кувалдой. В тот момент, когда мой гладиус полоснул по плечу молотобойца, левая рука машинально сама метнулась к нему ударом. Правда, зря — в ней должен был быть клинок, вскрывший бы бок Хоргосу, но сейчас это было просто движение в начале каскада ударов, помогающее удержать равновесие.

Ударов, разрывающих чужую плоть, должно было быть в два раза больше. Мне не хватало второго меча — отстраненно понял я, когда отскочил в сторону. У Хоргоса же на несколько мгновений будто красные крылья выросли — щедрые потоки крови из широких ран еще не успели опасть на землю.

Развернувшись, я побежал прочь. И только сейчас начал слышать оглушительный гул арены.

Оказывается, все это время крик вокруг стоял неимоверный, но я на него просто внимания не обращал — слушая лишь свое дыхание и думая только о том, чтобы в меня агрессивными железками не попало.

Зрители даже завыли от возмущения, но тональность гула приобрела иной оттенок, когда толпа поняла, куда я бегу. Пока меня гонял по арене Эглай, мы переместились к одной из стен, там, где в ожидании стоял Хоргос с молотом, который не преминул возможностью попытаться меня вырубить.

Сейчас я бежал к противоположному краю. Туда, где стоял в ожидании Ратгер, гладиатор со щитом. И мечом. Гладиатор, видя мое приближение, было двинулся вперед, но по мере того как я приближался, остановился, закрывшись своим большим щитом и застыв в стойке с отведенным назад мечом. Меня в это время уже понесло — планку сорвало качественно, и я действовал сейчас в состоянии боевого бешенства. Хотелось кого-нибудь убить.

До последнего мгновенья не знал, что буду делать, когда добегу до Ратгера. Но опять все получилось само — приблизившись на расстояние нескольких шагов, уже видя блеск глаз в тонкой полосе глухого забрала шлема, я взвился в прыжке, перепрыгивая противника. Мягко ударил песок в ступни босых ног, взметнувшись при моем приземлении за спиной Рутгера, и мгновенно я развернулся, нанося удар.

Второго меча очень не хватало — отстраненно наблюдая, как лезвие гладиуса оставляет за собой широкую красную полосу на спине гладиатора, думал я. Левую руку тянуло желанием ощутить в ладонях рукоять, через которую можно ощутить, как клинок рвет чужое тело.

Успел нанести два удара, прежде чем Рутгер начал оборачиваться. Был бы второй меч, ударов было бы четыре. Или пять.

Нырнув под широкий взмах меча, я перекатился, вновь оказавшись за спиной гладиатора, и в этот раз, выпрямляясь, обрушил удар ему на шею, после чего толкнул ногой в спину. Не медля, тут же снова набросился на противника, как коршун. Еще удара четыре и под слитный выдох трибун гладиатор упал.

Нырнув, уже ощущая дефицит времени, буквально кожей чувствуя приближение Эглая, я прокатился вперед, подхватывая с земли меч поверженного Рутгера. От всех этих перекатываний у меня почти все тело покрывал песок, прилипающий к потной коже.

Когда поднялся, пробежал еще несколько шагов и резко развернулся. Два меча, уже два меча в моих руках слаженно метнулись, отражая выпад примчавшегося Эглая. Отбив один из клинков, второй я отвел в сторону, еще ногой добавив следом и, проводив взглядом пролетевшего мимо по инерции гладиатора, прыгнул к только добежавшему сюда Хоргосу.