Пустынные земли

Поскольку крестьянам все же удалось немного организоваться, и они все скопом насели на единственного в толпе чужака — Цепеша. Совершенно игнорируя то обстоятельство, что сейчас он был назначен 'своим'.

От такого здрасьте, бывший капитан городской стражи сперва офигел чуток, но вскоре пришел в себя и весьма наглядно продемонстрировал, что подобные выходки для него не в новинку. Видимо, не раз приходилось усмирять перебравших в кабаке подчиненных. Орудуя шестом и ножнами шпаги, он за несколько минут уложил все разбушевавшееся 'войско', отделавшись при этом всего лишь надорванным рукавом на мундире и шишкой во лбу. Да и та, наверняка, прилетела в самом начале, когда потомок древнего рода еще не знал, что будет сражаться со своими, и не ожидал нападения.

— Отставить смех. Кто-то объявлял об окончании схватки?

Наемники замечание приняли и пошли на валашского принца. Красиво пошли, с ходу беря его в кольцо. При этом, те что шли прямо — передвигались не торопясь. А парочка заходящая с флангов — наоборот. Пятый, тот вообще бросился бегом, закладывая длинную дугу, имея намерение оказаться за спиной у Цепеша, не позже, чем товарищи начнут поединок.

Уставшему воину пришлось бы несладко, но тут и до его селян, кажется дошло, что они не того били. И деревенские парни, с не меньшим азартом, набросились на казаков.

И сразу стала заметна разница в классе. Я имею в виду — валашского дворянина и казацких новиков. Да, наемники были ловчее, более грамотно и расчетливо наносили удары, но противостоять более-менее удачно у них получалось не больше чем одному супротив двоих. Все же, и до крестьян начали понемногу доходить наставления.

Если б казаки не рассредоточились, считая что драться будут только с Цепешем, то вряд ли крестьяне смогла бы устоять против слаженного строя казаков, а поодиночке новиков таки начали бить. И довольно крепко, отыгрываясь за собственные шишки и синяки. Еще одна непременная ошибка всех, кто не имеет достаточно боевого опыта — пейзане стали входить в раж.

— Прекратить! — заорал я изо всех сил. — Учение закончено! Прекратить!

Угу, проще атакующего бугая остановить добры словом. Придется применять более радикальный метод. К счастью, заметив возникшие затруднения, на помощь пришел староста. И в ход пошел опыт веков, когда на празднествах или сходке надо было остудить чересчур разгоряченные головы.

Бабы и подростки организовали живую цепь к колодцу и... В общем, хватило десяти ведер. После чего воинственное пламя угасло и на выгоне воцарилась тишина и порядок.

— Молодцы! — я в очередной раз подсластил пилюлю. — Любо-дорого посмотреть... Все заслужили похвалу. А теперь — обедать и отдыхать. Как солнце к закату склонится — продолжим учебу. Еще денек таких занятий, и вы у меня настоящими воинами станете. Не верите, вон у господина Цепеша спросите. Он еще совсем недавно городской стражей в городе Каменце командовал. Так что новобранцев повидал больше, чем вы капустных голов. Верно, говорю?

— Каждое слово святая истина, сударь... — с самым серьезным видом, церемонно поклонился тот. — Отменный материал. Хоть сейчас в бой... Мне даже страшно подумать, что будет, если дать им в руки настоящее оружие.

— Завтра и посмотрим, — шутку юмора я уловил, но подыгрывать не стал. — Сегодня еще разок с шестами поработаем, а завтра будем учиться управляться с боевыми косами, вилами и цепами. Уверен, с этим видом оружия заминки не будет. А заодно, поглядим, чему Федот обучил ваших односельчан.

* * *

Деревня, как деревня. Ничего особенного. Два десятка приземистых хижин, покосившихся от возраста. Потемневшая от дождей и снега крыша из тростника. Местами поваленный плетень. Столбы подгнили, а подправить или сменить — руки не дошли. Или желания не было. Так часто случается, если земли переходят из рук в руки от одного господина к другому. И новый, зная что тоже не на всегда осел, а получил деревеньку в кормление, старается выжать из крестьян по максимуму. Все, что сможет. А то и вовсе — все подчистую, до последней крохи. И тогда в деревнях остаются бабы да ребятишки, а мужики выходят на разбой. Терять то им нечего. Лучше от сабли казаков или стражников погибнуть, чем с голодухи — глядя, как пухнут, чернеют и умирают дети.

Сколько таких полузаброшенных, а то и вовсе призрачных деревень пришлось повидать на этих, казалось бы, созданных для благополучия, землях. Ан нет, где басурмане не сожгли, там свои господа разорили.

Но, в этот раз, что-то все же было несколько иначе.

Во-первых, — слишком много воронья кружилось на противоположной стороне околицы.

Во-вторых, — псы... В том смысле, что даже в самом убогом селении всегда имеется хоть парочка кобыздохов. Заливистым лаем встречающих еще перед оградой всякого чужака. А как иначе успеть сбежать или спрятаться?

А в-третьих, — в воздухе, хоть и слабо, но весьма отчетливо попахивало... церковным елеем, миром ли какими-то другими воскурениями... Я в этом не разбираюсь. Но, кто хоть один раз вдохнул этот запах, с другими уже никогда не спутает.

Я вынул мушкет, проверил заряжен ли и осторожно, прислушиваясь к любым звукам, направил коня не центру, как обычно, а в объезд. Береженного, как говорится — и Бог бережет.

Интуиция не подвела. Не зря воронье кружило. Всего три хаты проехал, когда наткнулся на то, что приманивало птиц со всей округи — кипу человеческих тел. Кто-то не поленился стащить их в одно место, раздеть догола и сложить одно на другое... Несколько десятков трупов. В основном, женщин и детей. Единственный мужчина — седобородый старец — взирал на них черными ямами обожженных глазниц, приколоченный к избе напротив.

— Охренеть... Это кто ж так жестко развлекается?..

Судя по тому, что в кипе виднелись тела молодых девушек и подростков, на деревню напали не басурмане. Даже больные на всю голову башибузуки не стали бы убивать тех, кого можно выгодно продать на невольничьем рынке. Харцызы, если с перепою и обозленные, что не нашли чем поживиться — те могли... Но в этом случае тела валялись бы там, где их настигла смерть и все равно среди трупов не было бы столько девок. Для продажи или забавы, но их бы увели с собой.

Кипа из покойников больше всего напоминала попытку сложить погребальный костер. Но странный какой-то. Без единого полена, только мертвые тела.

Проехав еще пару десятков шагов, я позабыл даже о нем, поскольку новое зрелище было гораздо важнее.

В том самом центре селения, который я решил объехать, дров хватало. С них даже целую поленницу сложили. Наверху которой стояла девушка. В белом платье и венце из полевых цветов, в отличие от окружавшей аутодафе толпы людей в черных плащах, сутанах и вороненых доспехах.

Черные молились, преклонив колени, но, похоже, торжественная часть подходила к завершению, потому что один из них, уже стоял рядом поленницей, держа в руке горящий факел.

Я не собрание добродетелей и не белый ангел, но с детства терпеть ненавижу аутодафе. Потому что это очень больно... Я сам огня побаиваюсь и всегда считал, что на подобную смерть заслуживают только конченные отморозки, имеющие на совести десятки жизней. И уж точно не юные девицы...

Может, мне удалось бы решить вопрос мирным путем. Например, предложив выкуп. Хотя, глядя на эти воодушевленные лица, вряд ли... Да и неважно, все равно времени на дипломатию они мне не предоставили. В тот самый момент, когда я выехал на площадь, молельщики поднялись с колен, а факельщик сунулся с огнем к поленнице.

— Бабах!

Человека с факелом отбросило на пару шагов. Огонь тоже...

Люди в черном стали поворачиваться в мою сторону. Медленно и неотвратимо, как хищные звери, в загон к которым забрел ягненок.

Я, правда, еще тот ягненок... И если могу выбирать между 'убегать' или 'пульнуть еще разок', предпочитаю второе.

— Бабах!

Один из тех, кто в сутане, повалился на землю. Ну правильно, не в доспех же мне стрелять? Тем более, монахи вооружены пищалями и тянутся к ним уже все пятеро. Хорошо что на время церемонии поставили оружие в пирамиду. Так что пока разберут, пока зарядят...

— Бабах!

Убил не убил, но кучу малу организовал неплохую. Тот монах, в которого я попал, свалился на пирамиду, придавив пищали телом, создавая для товарищей дополнительную помеху. А любая заминка врага, мне на пользу. Вот только воспользоваться ей я тоже не успевал. Пока уменьшал поголовье монахов, один из рыцарей оказался в седле и теперь двигался в мою сторону...

Мать моя женщина. Натуральный робокоп, только с копьем, а не плазменным метателем. Конь тоже закован в броню с головы до копыт. С моей сабелькой можно даже не начинать. Проще пытаться с танка заклепки срубить.

И что в таком случае остается обычному герою? Правильно, драпать! И чем шустрее, тем лучше. Я и чесанул... С места в карьер... Благо, легкая кавалерия всегда в состоянии уйти от тяжелой. Секунд тридцать скакал, не забывая заряжать мушкет. Потом придержал коня, заставив перейти на шаг, а сам развернулся в седле на сто восемьдесят градусов. Головой к хвосту...

Отлично. Черный рыцарь еще не потерял надежды меня догнать, так что дистанция не сильно превышала возможности удачного выстрела.

— Бабах!

Рыцарь скачет, мой конь вышагивает, я перезаряжаю мушкет.

— Раз, два, три, четыре, пять... вышел зайчик погулять...

— Бабах!

Рыцарь скачет дальше! Хорошо, хоть не ускорился... Успеваю еще разок или дать деру, а потом начать все с начала? Вроде, успеваю... Только без суеты... Если не убью, выпрыгну из седла. Он упрется в моего коня, а я окажусь за спиной рыцаря!

— Бабах!

— Гол! — заорал я радостно. — Вот так! Знай наших! Это тебе не над девицами изгаляться!

М-да... Жаль, остальных сотоварищей черного мои подвиги не впечатлили. Или наоборот... Как посмотреть. Во всяком случае все они, в количестве четверых монахов и еще троих таких же, в вороненых доспехах, в этот момент показались за околицей.

Писец котенку... или пободаемся еще? Судя по фузеях, которые я видел в пирамиде, огневая мощь монахов так себе. Метров со ста, дальше, только если их пули действительно сам Господь носит. В чем позволю себе усомниться. Никогда не поверю, что он действительно подписывал одну часть своих созданий на уничтожение другой. Развели старика, или не доложили вовремя...

Но с Создателем я позже поговорю, когда придет мое время и других забот уже не останется, а сейчас основная проблема — люди в сутанах. Было бы больше зарядов, пошел бы проверенным путем — спешил братию, а там видно будет. Но лимит пятнадцать пуль, шесть из которых я уже использовал. Осталось девять. Причем, надо помнить, что рыцарь убивается только с третьего выстрела. Значит, лошадиная охота отменяется. Бить будем в лоб...

Стоять! Ну не дурак ли я? Или со страху поглупел? Зачем считать свои припасы, если в бою можно воспользоваться трофейными? Главное, чтобы в сладкий момент мародерства никто не помешал. А как этого достичь? Верно... Круг замкнулся. Возвращаемся к первой мысли, которая, на поверку, чаще всего и оказывается верной. Спешиваем врагов и со всех копыт скачем в деревню. Забираем огневой припас у одного из трупов и возвращаемся в поле. Ну, а дальше — дело времени и техники. Удерживая предельную дистанцию, разбираемся с монахами. Чтобы не путались под ногами со своими пукалками. А потом и черных в землю пристроим.

Что не говори, а всадник с ружьем всяко круче пешего воина, тем более в тяжелой броне...

* * *

Полностью текст читайте здесь:

http:// https://libst.ru/Detail/BookView/Oleg_Govda/Losa_Deserta_Pustinnie_zemli_Fultajm/1182/?ref=3106

и здесь:

http:// https://zelluloza.ru/books/2556-Losa_Deserta_(Pustynnye_zemli)_Fultaym_i_Budni_feodala-Stepan_Kulik/#book