Героический режим. Не для героев

Воин хрипел, на его губах пузырилась кровавая пена. Я поддерживал его голову и пытался влить ему в рот хоть немного зелья здоровья, но он захлёбывался, кашлял и дёргал головой, из-за чего большая часть зелья текла мимо. Наконец, после тридцати или сорока секунд борьбы, он затих. Я опустил его землю и тяжело поднялся.

Волшебница рыдала, придерживая левой рукой раздробленную и кровоточащую плечевую кость, Алексей успокаивал её. Второй воин и друид пострадали не сильно — у второго не было ни одной свежей раны, а первый получил стрелу предплечье, но очень спокойно её выдрал в тот же момент, и глазом не поведя. Впрочем, у него фактически не было правой половины лица и носа — судя по всему, постарались наши старые друзья оборотни.

— Мёртв? — угрюмо спросил друид, подходя ко мне. Я вяло кивнул. — Жаль. Но если бы вы нас не предупредили, мы бы вряд ли отделались одним трупом. Спасибо.

Я ещё раз кивнул. В общем-то, после вчерашнего плевать я на всё хотел. Я едва поспал, всё глубже погружаясь в беспросветную апатию. О том, что могут появиться новые игроки, вспомнил Алексей, именно он предложил встречать игроков на причале и предупреждать их об опасности.

— Ты же сам хотел в пати, — напомнил он мне тогда. — Предупредим ребят, а после того, как они получат опыт, вступим в пати. Если... если они смогут побить латников, конечно. Мы справились вдвоём, а я не собираюсь тащить за собой людей, которые не могут сделать то, что могу я. — Он на миг замолчал и, глядя мне в глаза, сказал: — Если зацикливаться на этом, то лучше сходить к морю и утопиться.

Я безразлично пожимал плечами.

Пати появилась через час после рассвета. Мы сказали им о засаде, а сами отошли, готовя зелья. У этой пати было куда больше шансов, чем у нас. Впрочем, спасти воина мне не удалось — один удар копья под щит пробил его бедро, а второй угодил в правую грудь, пробив лёгкое. Оставшиеся добили мобов.

— Вы давно здесь? — спросил друид. Он мялся, будто чего-то ожидая.

— Со вчерашнего дня.

— Сколько потеряли?

— Нисколько.

— А... Меня, кстати, Павел зовут.

— Алексей. И он тоже Алексей.

— Ага... А... вы опытные игроки?

— Я — нет. — Ситуация начинала раздражать меня. Но даже это чувство будто было приглушено.

— А как вы?..

— Повезло. Чего надо-то?

— А... может... ну. Ну, может... Сколько мы вам должны за помощь?

Я вяло улыбнулся.

— Столько же, сколько и мы вам будет должны. Мы ищем пати.

— О! — Павел обрадовался. — Это хорошо! Мы не против. Я даже могу уступить лидерство кому-то из вас!

— А остальные не будут против?

— Мы договорились о том, что я буду принимать решение. Громита... это погибший... вот вчера утром подобрали. Но теперь придётся с одним танком ходить. Ну да ничего, найдём нового.

— Что-то ты не сильно переживаешь о его кончине, — усмехнулся я.

— Неприятный был тип, я его выгнать уже собирался. К Юльке лез. Да и так... много чего о себе думал.

К нам подошёл Алексей. Он вёл Юлю, осторожно обнимая её за талию. Надо сказать, весьма тонкую талию. Девушка всё ещё плакала, но уже тише — зелье здоровья снимало боль. Алексею тоже вчера сломали руку, но он отошёл уже к вечеру, хотя даже сегодня жаловался на боль, и мы не были уверены в том, что кость срослась окончательно. Но девчонке-магичке вряд ли придётся много работать рукой. За ними шагал воин.

— Константин, — представился он, протягивая мне руку. Его голос звучал невнятно.

— Алексей. Это зарастёт.

Костя потёр шрамы и разразился кудахтающим смехом.

— Я знаю. Тебя тоже не хило покусали, да?

— Угу.

Я тяжело сел на землю. Вот и пати. Пять человек. Надо ещё двух, желательно воинов или воина и паладина. У нас и так уже слишком много героев поддержки, а танковать и агрить особо не кому. Я, конечно, могу, под плащом, но шрам на животе чётко говорил о том, что на промахи лучше особо не полагаться.

— Отдохнём и двинем дальше, — предложил Павел. Его глаза смотрели твёрдо, лицо было сосредоточено. Прямо полководец из фильма.

— Надо собрать лут, — сказал Алексей. — Доспех, оружие. А в хижине, где они сидели, награда — зелья и серебро.

— Я соберу, — кивнул Константин. — Может, что из доспехов мне пойдёт.

— Я помогу, — вызвался Павел.

— И надо собрать лут с трупа, — продолжил друид. — Лёх, не сделаешь?

Я слабо улыбнулся. Алексей глядел на меня исподлобья, выжидая. Он прекрасно понял меня в ту ночь. И действительно хотел мне помочь. Я поднялся на ноги и, склонившись над телом воина, принялся обдирать его. Никакого эмоционального отклика. Перед глазами избитое лицо Маши, а ушах тишина, хотя ещё секунду назад я слышал слабое хриплое дыхание...

Я дёрнул сумку, одним рывком содрал с трупа пояс. Перед глазами прыгали багровые огоньки. Собрав вещи, я повернулся к Алексею и швырнул их ему под ноги. Юля смотрела на меня с испугом, непроизвольно стараясь скрыться за спиной друида. Я только сейчас заметил, но улыбаюсь, щеря зубы. Неожиданно меня разобрал смех, и я не стал сдерживать его. Злой, преисполненный злобой, он звучал жутковато. Впервые в жизни я хотел убивать.

— Лёх, всё нормально? — тихо спросил друид. Он так же непроизвольно прикрывал девушку от меня.

— Всё зашибись. Видишь — я смеюсь.

Мой тесак погрузился в мягкую, податливую плоть, гуляя по ней. Свиноподобный моб забулькал и повалился на землю.

Запах крови успокаивал.

Ребята добивали оставшуюся на поляне группку прямоходящих свиней. Константин расшвыривал их хлёсткими ударами щита, стоящие позади друиды насылали бури, а сорка направляла их мощными потоками ветра. Выглядело всё это впечатляюще. Я весь день старался держаться от них подальше, далеко заходя вперёд и прочёсывая лес. Ускорение под скрытностью этому способствовало. Да и я просто хотел побыть один, хоть немного. Находя мобов, давал об этом знать, а после заходил им в спину и орудовал тесаком. Боссов пока не было, да и что-то не хотелось их видеть.

Этот остров, в целом, напоминал первый. Разве что вместо бесчисленных холмов мы взобрались на плато, покрытое мелкими рощами и заросшими камышом болотцами, где водилось множество уток. От дороги старались далеко не отходить, благо полян с мобами, пусть и довольно слабыми, было в достатке. Вдали, в пяти или шести километрах, поднималась приличных размеров гора, которую раньше не было видно из-за облаков.

Присев на корточки, я дождался, пока ребята добью последних мобов. От нечего делать взял у убитого моба его оружие — треугольных кусок очень мутного стекла, основание которого было замотано в тряпку, образуя своеобразную рукоять. У остальных были либо подобные ножи, либо копьеца со стеклянными же наконечниками. Интересно, где они столько достали?

— Ну всё, — громко сказал Павел, когда последний моб повалился на землю. — Привал? А то жрать охота.

Я поднялся и подошёл к ним.

— Там дымок, — сказал я, тыча за спину большим пальцем. — Можно проверить. Либо там новая засада и парень, либо жратва.

Павел некоторое время думал.

— Да, лучше пойдём туда, — медленно произнёс он. После это фразы его лицо приобрело обычное твёрдое и уверенное выражение. — В любом случае, даже если засады нет, мы, возможно, узнаем место расположения приюта. А то под холмом у берега — слишком размыто.

До деревни мы добрались за полчаса. Мобов больше не было, зато по обе стороны от дороги потянулись возделанные поля, на которых росло какое-то злаковое. Позже злак сменился на грядки с тыквами, репами и прочей всякой всячиной. У самого деревенского частокола работали около двух десятков неписей, они собирали свеклу. Среди них было не меньше полудюжины детей. Ворота деревни были гостеприимно распахнуты. Впрочем, на десятиметровой вышке у ворот стояли двое не слишком гостеприимных лучников, а у ворот ещё и два мечника. Они заметили нас, но никакой агрессии не проявляли. Пока.

Когда мы уже почти добрались до ворот, нам на встречу вышла процессия из полудюжины человек. Во главе их шагал высокий тощий старик, совершенно лысый, но с белоснежной бородой впечатляющей длины, заплетённой в три толстые косы. Неписи остановились в десяти шагах от нас, мы последовали их примеру. Обстановка была довольно нервной. Чтобы успокоить себя я начал поглаживать рукояти арбалетов.

— Приветствую вас, странники, — произнёс, наконец, старик. — Нечестные люди не появились бы посреди бела дня и не шли бы, не скрываясь. Но всё же мне хотелось бы узнать, по какой причине вы прибыли в нашу деревню.

— Мы ищем банду, похитившую мальчика, — сказал Павел. Кажется, он тоже предпочитал общаться с мобами, как с настоящими людьми... настоящими для фильма или игры. В общем, тоже любил отыгрывать. — Это один из подопечных приюта "Подхолмный домик", недавно сгоревшего. На счету этой банды много других ужасных преступлений. — Про Машу и странное поведение мобов мы рассказали. Наши новые напарники были шокированы. — Мы хотим покарать их за все злодеяния, что они совершили. Мы уже убили двенадцать членов их банды и, поверьте, убьём остальных. Если наше присутствие в вашей деревне не желательно, мы просто хотели бы узнать, где расположено пожарище приюта и купить немного еды. Вы можете вынести еду даже сюда.

Неписи переглядывались и тихо совещались. Один из них воскликнул: "Да это же замечательно". Те, что работали в поле, тоже остановились и во все уши слушали Павла. Их заставил замолчать повелительный жест старика.

— Вы принесли добрые вести, и мы рады пригласить вас посетить нашу деревню, — сказал он. — Мы расскажем вам, где расположен приют, и поможем во всём, что вам требуется. Проходите.

Я всё ещё немного нервничал, но крестьяне вели себя очень доброжелательно. Да и не были они похожи на разбойников — из оружия дрянные мечи и топоры. Видимо, банда доставила им проблем. Они расспрашивали нас о приключениях, что твориться у соседей, а Косте пообещали привести травницу, которая справится с его шрамом. А я, чёрт возьми, начал думать о мобах как о людях. И это было... странно как минимум. Но отчего-то приятно.

Если не вспоминать Машу.

Эта деревня была раза в три больше видимых мной ранее. Вместо землянок здесь были полноценные дома, а таверна представляла собой двухэтажное здание с каменным первым этажом и деревянным вторым. Напротив неё был небольшой рынок. Так же здесь было куда больше неписей — торговцы на рынке, дети на улицах, два пилигрима с посохами, расположившиеся на скамье у таверны.

— Алексей, — сказал мне Павел. — И Юля. Проверьте, что есть у торговцев, а мы пока расположимся в таверне.

Волшебница посмотрела на меня немного испугано, но кивнула. Я почувствовал себя немного неудобно. Юля — милая девушка... гм... и симпатичная. А я, чёрт возьми, не такое уж и чудовище... Наверное. Я вспомнил, как меня успокаивали мобы, корчащиеся от яда, и мне стало немного не по себе. Странно... но сейчас я был абсолютно спокоен, апатия испарилась, а Маша была неприятным воспоминанием, к которому не хотелось лишний раз возвращаться. Учитывая то, каким шоком была её смерть. Я скрипнул зубами и решил не думать об этом. То, что произошло ночью, я никогда не забуду. Это важно. Остальное пусть уйдёт на второй план.

Забрав весь собранный с разбойников лут и три четверти денег, мы подошли к торговцам. Травница с зельями. Торговка рыбой, торговка овощами. И кузнец. Я кивнул Юле на травницу, а сам подошёл к кузнецу. Я толкнул ему весь лут, единственное, что нам пригодилось — это доспех, который натянул Константин, да щит. Кузнец нахваливал свой товар, но здесь были вполне обычные ножи, пара мечей да побрякушки. Впрочем, мне удалось купить себе стрелы, а приглядевшись к побрякушкам — вычурным витым фигуркам, изображающих животных и железным амулетам и прочей кованой всячине — я увидел, что они повышают параметры. Слабенькие, конечно, но подойдёт. Константину я купил амулет, повышающий на два очка силу, друидам и волшебнице по амулету плюс два к интеллекту, а себе взял пряжку на пояс с единицей ловкости и силы — больше банально ничего не подходило. Впрочем, это и так уничтожило весь мой запас денег, мне даже у Юли пришлось забрать половину, хотя у неё и так было около двух десятков монет, а у меня в два раза больше. Оставшегося ей хватило на полдюжины сильных зелий здоровья, два зелья маны себе и четыре природных сил друидам. На нехватку мужества у воина и злобы у меня мы не жаловались, но девушка взяла два свитых из травы оберега, повышающих регенерацию. Мой был из какой-то резко и неприятно пахнувшей травы, а Костин пах... странно, в общем, пах. Мужественно, да. А меня запах моего оберега только раздражал. Но на то и повышенная регенерация злобы. Травница продавала и обереги на регенерацию маны, но если бы мы взяли их, то ни на что другое, кроме пары зелий, денег не осталось бы.

Закупившись, мы отправились в таверну. Юля косилась на меня боязливо, это — а ещё паршивый запах оберега — меня злило, и я молчал. В таверне оказалось почти пусто, впрочем, все же на страде. Наши напарники выбрали самый большой стол, где и расположились, с ними сидел и старик. Между двумя свободными местами, к счастью, сидел Алексей. К счастью для Юли. Я же просто не собирался пугать её дальше. И её поведение меня раздражало. И вонь, мать его, оберега!

Кроме нас трактире был, собственно, сам трактирщик, официантка и единственный посетитель. Он сидел в затемнённом углу, левым боком к нам. Это был крепкий мужчина с проседью, насколько я его рассмотрел.

— ... за один день доберётесь, — говорил старик. — А теперь прошу меня извинить, серьёзный разговор. — Он поднялся из-за стола и подсел к посетителю. У них сразу разгорелся ожесточённый спор. Хотя, скорее, продолжился.

Мы с Юлей раздали покупки, отчитались о тратах, и принялись за еду. Нам подали три печёные утки, пшеничную кашу с репой в качестве гарнира, целый каравай хлеба и кучу закусок. Всё это венчала бутыль с резким и крепким сидром, который, чтобы не опьянеть, разводили ледяной водой. Всё-таки два или три часа пополудни — не то время, чтобы предаваться пьянству, тем более, никто, кроме Юли, за день и уровня не поднял. И то у неё едва появился двенадцатый, остальные, кроме Павла, лидирующего на два уровня, были тринадцатого.

— Что сказал старикан? — спросил я, более или менее набив брюхо.

— Да ничего толком, — ответил Павел. — Дорогу объяснил. В общем, мы правильно двигались — надо держать дороги, обойти гору и спуститься к морю. Пять с половиной миль пути, как он сказал. Если пройти вплотную к горе, то меньше, но никто вплотную к горе не ходит. И нам не рекомендуется.

— А что там?

— Он не сказал.

— Значит, пойдём через гору?

— А вот это хотелось бы обсудить. Не слишком ли мы рискуем?

После пятиминутного спора мы решили не лезть на рожон. Тринадцатый уровень с вероятностью апа до четырнадцатого по дороге на мобах — то, что нужно, даже чуть выше, чтобы пройти этот квест. По крайней мере, так говорили и Константин, и Павел, до выбора героического режима проигравшие в "Безбожие" по месяцу. Рассуждая об опасности, о которой предостерёг старик, мы пришли к выводу, что лучше на гору заскочить после выполнения квеста, на обратной дороге.

— Хотя бы проверим, что там, — говорил Павел. — Лишним опыт не будет.

— Лишним опыт не будет и перед выполнением основного квеста, — возразил Алексей.

Мы ещё пять минут поспорили, но всё же решили придерживаться плана Павла. Всё-таки лидер группы. Да и парень деловой, по нему видно.

Мы уже почти всё доели и начали собираться в дорогу, как спор старика и единственного гостя таверны достиг своего пика.

— Нет-нет-нет и ещё раз нет! — закричал старик. Его лицо пошло красными пятнами. — Ты не сделаешь этого! Не сделаешь! Ты просто бесцельно погибнешь!

— Какая тебе разница, погибну я или нет? — резко спросил его гость. — Ты боишься не за меня, а за дракона.

— Да, я боюсь за дракона. Ты не должен этого делать! Не должен. Последний представитель исчезающего вида не должен погибнуть от руки человека! Не должен, понимаешь? Он и так обречён! Рано или поздно он сдохнет от старости, и тогда в мире не останется ни одного дракона. Но пусть хотя бы перед смертью он порадует нас...

— Порадует вас! — рявкнул гостью, ударив кулаком по столу. — Вас, чёрт возьми, да жителей нескольких близлежащих островов. А тех, что подальше, он будет продолжать жрать! Драконы — умные твари, они не гадят там, где живут. Раз в месяц эта тварь улетает, радуя вас своим прекрасным полётом, а жителям дальних островов он внушает ужас: его прекрасный полёт означает то, что в какой-нибудь деревне не досчитаются пары детей или молодых девушек!

— Это дракон! Магическое существо! Вспомни легенды! Они помогли первым людям, потребовав у них небольшую дань. Действительно небольшую, относительно числа всего человечества. Наши предки заключили этот договор, и мы должны следовать ему! Ты же...

— Да! Я просто хочу его разорвать в одностороннем порядке, и я уже многое для этого сделал! Это пережиток старых времён. От драконов теперь нет никакой помощи, они выродились и поглупели, их интересует только жратва!

— Ты так говоришь только потому, что твоя семья оказалась в числе жертв.

Гость вскочил из-за стола и схватил старика за бороду. Я увидел его лицо целиком — его правая половина представляла собой один большой шрам. Кожа будто бы оплыла, как расплавленный воск, огрубела. У мужчины — почти старика, ему было глубоко за пятьдесят, что для средневековья много — отсутствовал глаз, от уха осталась только дыра, его правая сторона рта почти не шевелилась, но голос был внятным и громким.

— Да, — прошипел он в лицо старику. — Я так говорю, потому что одна из этих тварей убила мою семью. И я говорю от имени всех близких, чьих родственников убили драконы. Мы ненавидим этих тварей. И я сделаю всё, чтобы их род был полностью уничтожен. Я убил пять драконов за двадцать лет, пять! Ещё двоих убили другие, а один сдох от старости. Остался один. И ты не остановишь меня на пути к моей мести! — Он отпустил бороду старосты и тяжело уселся за стол. — Ночью я выхожу. Если хочешь меня остановить, созывай всю деревню, я познакомлю их со своим мечом. Это будет небольшой ценой, совсем небольшой. И я заплачу её для того, чтобы дракон больше никого не убил.

— Драконоборец, ты просто погибнешь, — устало покачал головой старик. — Мне жаль тебя. Жаль твою семью, но больше всего тебя. Ты потерял свою жизнь уже давно, потому что жизнь ради мести — лишь жалкое подобие. Но этим утром, когда ты доберёшься до горы, ты потеряешь возможность двигать и мыслить. Мне правда тебя жаль. Никто и не попробует тебя остановить. Прощай. — Он поднялся из-за стола и вышел из таверны.

— Этой жизни меня лишил дракон, — тихо сказал ему вслед драконоборец. Его голос был полон тоски.

— Возможно, — громко сказал Павел. — Мы можем вам помочь. Если, конечно, дракон такая скотина, как вы говорите.

Драконоборец уставился на него своим единственным глазом. Мне показалось, что он сверкает в полутьме.

— Да, парень, он именно такая скотина, как я говорю. Тридцать лет назад, когда я был совсем другим человеком, один дракон напал на моё поместье. Он убил и сожрал мою жену и двух дочерей, сжёг мне половину лица, ударом хвоста сломал обе ноги. Я лежал и смотрел, как он пожирает мою семью, мой смысл жизни, и ничего не мог сделать. Я молил его убить меня, но он побрезговал взрослым мужиком, мясо, видимо, слишком жёсткое. Десять лет после этого я тренировался у именитых бойцов и убийц драконов. А когда стал лучшим, я показал насколько жёсткое моё мясо.

Но сейчас мне уже слишком много лет, и я, скорее всего, погибну. Поэтому я приму вашу помощь. Денег у меня немного, но, думаю, вы хорошо поживитесь в логове дракона.

— Мы согласны, — кивнул Павел. — Выходим, значит, затемно?

— Да, в полночь.

— Тогда нам надо поспать.

К вечеру погода выправилась окончательно, и ночью воцарилась приятная прохлада, а не пронизывающая слякотная гадость. Мы миновали две рощи, одно поле, и оказались у горы. Издали она выглядела довольно крутой и обрывистой, но, как выяснилось, всё было не так уж и плохо. Мы по большей части шагали, чем карабкались, да и те места, где приходилось помогать себе руками, не были чересчур опасными. В высоту гора имела около километра, нам же пришлось пройти путь в три. На гору великого дракона, конечно, не катит, но, блин, вряд ли мы бы выдержали восхождение на Эверест.

Драконоборец уверенно вёл нас за собой. Судя по всему, он хорошо разведал дорогу... или просто он был неписем, ведущим нас. Я что-то в последнее время путался. Драконоборец — имени своего он не назвал, сказав, что тот человек погиб тридцать лет назад — был суровым и молчаливым, единственные слова, которые он говорил, были "Быстрее" и "Здесь осторожней". Очередной плохо прописанный НПС? Нет, почему-то это только добавляло его образу своеобразного брутального шарма. Да и в таверне он был весьма красноречив. Кому как, а мне за его историей следить было интересно. И уж тем более за её развязкой, в которой я приму непосредственное участие.

Последний участок пути нам пришлось карабкаться. Это было не опасно, но Павел фактически тащил за собой Юлю, которая плохо владела сломанной рукой, а Алексей тихо матерился от боли.

Сделав последний рывок, мы выбрались на плоскую площадку метров двадцати в диаметре. Она была усыпана костями и доспехами. Было ещё темно, но я обратил внимание, что они лежат в странных позах так, будто смерть застигла их за молитвой. И видимых повреждений ни на одном из скелетов не было. На противоположном краю площадки располагалась пещера в скале, которая и была вершиной горы.

Драконоборец сделал жест, призывающей к молчанию, сбросил с плеча свой огромный двуручник и вытащил его из ножен. Он медленно и осторожно подался вперёд.

— Драконы, как и многие животные, спят по ночам, — говорил он вечером. — А самый сладкий сон перед рассветом. В это время мы и атакуем. Я буду действовать сам. Если у меня не получится, то рассчитываю на помощь.

Да, на помощь. Сам он, скорее всего, не справится, иначе нам не дали бы этот побочный квест. Поэтому Костя подался вперёд, подняв щит для защиты, остальные приготовили касты, а я, набросив скрытность, взялся за арбалеты.

Драконоборец уже почти достиг пещеры, как в ней что-то шевельнулось. Я сглотнул слюну, готовясь стрелять. Драконоборец напрягся, вставая в боевую стойку...

Бесполезно. Зачем? Как мы посмели сделать это?

Дракон, вышедший из пещеры, был великолепен. Размером с человека, но с мощными крыльями, покрытый ослепительно сверкающей чешуёй, он являлся квинтэссенцией красоты. Его огромные глаза на вытянутой морде были преисполнены мудрости и сожаления. Он жалел нас. Жалких существ, позарившихся на что-то настолько прекрасное, что было не от мира сего.

— Вы увидите его, — говорил нам староста перед выходом. — Увидите и поймёте. Нет ничего прекрасней в этом мире, чем полёт Жемчужного дракона.

Он был прав. Я услышал лязг оружия о камни и понял, что тоже выронил свои арбалеты. Мои ноги подкосились, я упал на колени. А Жемчужный дракон шагал к нам, грациозный, прекрасный.

Мои глаза наполнились слезами. Я стоял на коленях и молил о прощении это божественное существо.

Но...

Кажется, это уже был не я. Передо мной стояло трое. Красивая высокая женщина с мягкими и добрыми глазами и две девочки-близняшки лет семи. На них были великолепные платья. Они смеялись и разговаривали со мной, и я смеялся в ответ. Проведя рукой по лицу, я почувствовал, что оно обычное, его не покрывают застаревшие твёрдые шрамы. Как и мою душу.

Что это было? Кошмар? Наверное. Я, Иллиас, всегда был с ними. Не было ни мучений, ни горя. Я наклонился к девочкам и обнял их, расплакавшись. Моя жена встала за моей спиной на колени и обняла меня.

— Я так рада, что ты запомнил нас именно такими, — прошептала она.

— Запомнил? Я ничего не забывал. Я всегда был рядом с вами...

Перед моими глазами появилась другая картина. Мы в беседке, играем в слова, рядом стоят корзины с едой, мы счастливы...

Но беседка горит. Я чувствую непереносимую боль. Горит лицо, болят ноги, но хуже всего то, что разрывается моё сердце.

— Я не виноват в этом, — говорит мне чей-то прекрасный вкрадчивый голос. — Это сделал не я. Пойми, Драконоборец.

— Но ты убивал других, — шепчу я. Да, моё лицо и душу покрывают шрамы. Я стар. А моя семья мертва. — Убивал женщин и детей. А сколько костей валяется вокруг?

— Я никого не убивал, — качает своей прекрасной головой Жемчужный дракон. — Они сами шли ко мне. И в момент перед смертью они были счастливы, как никогда в жизни. Эти мародёры, что хотели убить меня и разграбить мифические сокровища, умерли своей смертью, молясь на меня. Я — создание природы, самое прекрасное на этом свете. И они были счастливы, что не уничтожили меня.

— Но я буду счастлив сделать это, — говорю я и поднимаюсь. Моя рука берёт меч, и я чувствую уверенность. — Возможно, так и есть, ты — самое прекрасное существо на этом свете. Но у тебя гнилая душа, дракон. Потому что красота не должна убивать.

Уверенное отточенное и выверенное движением меча. Глаза Жемчужного дракона стекленеют, и его голова валился на камни. Из его шеи бьёт чёрная вонючая жижа, которую и кровью-то назвать нельзя.

— Я раскусил тебя, Жемчужный дракон, — говорю я и опускаю меч.

Всё. Всё кончено. Я сделал это. Я тихо и грустно смеюсь и шагаюсь к обрыву. Моя душа преисполнена грусти. Жена, девочки... Я приду к вам. Но пока...

Мои руки удлиняются, кожа покрывается чешуёй. Я шагаю к обрыву, делаю шаг с него и, ударяя по воздуху крыльями, лечу.

Я будто бы очнулся. Я снова был собой, Алексеем. С трудом поднявшись с колен, я повернулся к Иллиасу. Он летел куда-то прочь, медленно поднимаясь над вершиной горы. Уверен, что к своей семье. Эта картина захватывала меня, я почувствовал, что почти не дышу.

— Как... красиво, — прошептала Юля.

— Думаю, он не будет есть людей, — сказал Павел.

— Я тоже так думаю, — слабо улыбнулся я. Ему вообще вряд ли еда понадобится. Но озвучивать эту мысль я не стал.

Дракон Мира, вот как его будут звать. Чувствуя лёгкость, я подошёл к обрыву и закричал от восторга. Ничего в этом мире не было прекрасней его полёта и его чистой души.

Ещё раз ударив крыльями, дракон Мира выпустил в воздух струю огня, салютуя своему рождению.

— Левел ап, — хрипло проговорил Алексей.

— Иди к чёрту, — прошептала Юля. — Лучше просто смотри.

И мы смотрели.