По имени Шерлок. Книга 2

Утро было чудесным. С удовольствием потянувшись, я вскочил и принялся за упражнения. На самом деле, какого-либо эффекта, в плане прибавления характеристик, я уже не ждал, мне начал нравиться сам процесс. Да и ощущение бодрости и подъема сил, которые появлялись после зарядки, само по себе было хорошим стимулом.

Отжимаясь, я опять подумал о вдруг повзрослевшем Донни, о том, как весь вчерашний вечер пытался в этом новом, таком уверенном в себе парне, отыскать черты моего робкого, стеснительного и боязливого друга. Но, несмотря на столь разительные перемены, одно оказалось неизменным — Донни опять все время просиживал за своими учебниками.

Наскоро умывшись, я спустился в гостиную. В столовой уже был накрыт завтрак. Поприветствовав терпеливо ожидающего меня друга, я принялся за еду. Сегодня денек обещал быть довольно загруженным — испытания летных качеств планера после внесения изменений, которые посоветовал Ирвин. Потом заседание по опеке, а затем — опера. Надо сказать, в оперу мне идти совсем не хотелось, но, с другой стороны — не стоило обижать Джобсонов, желавшим нам с Донни только добра.

— А тебе, наверное, уже не так сильно хочется ездить на занятия, как раньше? — я решил отвлечь друга от поглощения овсянки.

— Как раньше? Что ты имеешь в виду?

— Ну, до твоих успехов в алхимии, — у меня, если честно, язык не повернулся сказать: «До того, как тебе разонравилась мисс Эмили».

— Шерлок, я не ожидал от тебя такого глупого вопроса. Разве ты не считаешь, что человек должен быть разносторонне образован? Было бы странно, если бы Мастер-алхимик не умел грамотно писать, и не знал, к примеру, историю и географию.

— Да, пожалуй, ты прав, — ответил я и вновь уткнулся в свою тарелку. Интересно, откуда у Дональда взялся этот назидательный тон? Похоже, окончательно повзрослев, друг превратится в неисправимого зануду. А самое главное, что он в первую очередь подумал именно про учебу, а вовсе не про мисс Эмили. Неужели детское увлечение безвозвратно прошло? Ну, да и ладно.

Закончив завтрак, мы поймали кэб и поехали в приют. Я уже мысленно был в своей мастерской, поэтому полчаса пути просто пролетели. Дональд тоже всю дорогу молчал, погруженный в свои мысли.

Проходя мимо двери мистера Шоу, я постучал. Старик так и не отозвался. Третий день уже пошел, он что — собирается проездить все пять дней, выделенные мне на работу над планером? А вдруг мне нужна будет помощь? А с другой стороны — что за пораженческие настроения? Справлюсь и сам, руки вроде есть.

Мастерская встретила меня темнотой и тишиной. На столе, как крылатый вызов, лежала модель. Вздохнув, я повесил куртку на спинку стула и принялся за работу.

Через два часа я вышел на улицу, неся в руке грубое подобие моего будущего механолета — неуклюжий планер с почти метровыми крыльями, сделанными из тонких деревянных реек и обтянутыми вощёной бумагой. Кстати, если испытания пройдут успешно, нужно будет подумать над повышением прочности конструкции.

Двор был абсолютно пустой. Мысленно пожелав себе удачи, я разбежался и запустил свое творение в воздух. Планер взмыл уверенно и легко, мгновенно набрал высоту и понесся уже над чужим двором, поднимаясь все выше. Не раздумывая ни секунды, я рванул за ним. Бежать пришлось довольно долго. Хорошо еще, что не оборудованный пока тянущим винтом, он летел довольно медленно, и мне удалось ни на секунду не выпустить его из виду, мечтая лишь о том, чтобы он не залетел на чью-нибудь крышу.

Через десять минут бега я заметил, что модель начала снижаться. Еще через 2 минуты, она приземлилась в чужой палисадник, свалившись прямо в колючий куст и изорвав всю бумагу. Да, над прочность определенно стоит подумать, а что касается полета — Ирвин полностью заслужил свое серебро. Честно, я с удовольствием дал бы даже больше, настолько я был впечатлен.

Вернувшись в мастерскую триумфатором, я начал думать о том, какие материалы можно использовать, чтобы, с одной стороны, сделать конструкцию намного прочнее, а с другой — не делать ее слишком тяжелой, иначе вновь придется увеличивать площадь крыльев. А она, по моему мнению, и так была уже предельно большой. Походив несколько минут кругами и ничего не придумав, я решил, что придется просить помощи.

Мистер Робинсон, как обычно был занят работой. Глядя на то, как рождается под его ножом прекрасный узор на деревянном блюде, я понял, что пришел по адресу. Главное — чтобы эта помощь не обошлась мне слишком дорого.

— Мистер Робинсон, можно вас отвлечь на минутку?

— Слушаю вас, мистер Браун.

Вот это да! Совсем недавно, помнится, я был для мастера просто безымянным парнем, и обращался он ко мне исключительно на «ты». С чего это друг такие перемены? Неужели из-за того, что я теперь, якобы, «благородный господин»? Ох, не повлияло бы на цену… Ладно, как говорят — за спрос не бьют в нос.

— Мистер Робинсон, мне нужна ваша помощь. Вы ведь разбираетесь в дереве?

— Странный вопрос, — он хмуро показал рукой на стену, уставленную разнообразными деревянными поделками.

— Я не это имел в виду. Я знаю, что вы прекрасный мастер, но мне нужно необычное дерево. Оно должно быть намного легче сосны, но при этом прочнее. Вы знаете такое?

— Конечно, знаю. Это бальза — дерево, которое легче пробки, но при этом очень прочное.

— Скажите, сэр, а вы знаете, где его достать?

— У меня есть брусок. Давно лежит, все никак не придумаю, чтобы такого из него сделать. Дерево довольно дорогое и редкое, его на простую тарелку и ложки не пустишь.

Ну вот, так я и думал. Вот просто уверен был. Сейчас окажется, что это чертово дерево стоит пару золотых, а у меня всего пятьдесят серебра осталось.

— Сэр, а вы не продадите его мне?

— Ну, даже не знаю… А вам то оно зачем?

Пытаясь объяснить задачу на пальцах, я столкнулся с полным непониманием. Пришлось бежать в мастерскую и тащить злосчастную модель. Увидев планер с пробитыми, местами разорванными, обтянутыми бумагой крыльями, мистер Робинсон сразу понял, что от него требовалось, и без моей просьбы заговорил о том, что бумагу, ввиду ее ненадежности, необходимо заменить. И даже предложил вариант, который показался мне здравым.

— Эдак он у вас при каждом падении на дерево, или еще куда, ломаться будет. А, если тут и впрямь планки из бальзы сделать, то это позволит крылья, вместо бумаги, пергаментом обтянуть. И вес не изменится, и прочность увеличится. А? Как вам?

Вариант, надо сказать, был хорош. Да что там говорить, просто идеальный вариант.

— А сколько это стоить будет? Денег у меня, к сожалению, немного…

— Эх! Забирайте за так, мне он все равно никуда не пойдет, брусок этот. А вот за пергамент придется заплатить, но не много. Отдам, за что брал. Пятнадцать серебра с вас, мистер Браун, и не забудьте потом показать, что вышло.

Не веря в собственное счастье, я торопливо отсчитал мистеру Робинсону требуемую сумму, и, подхватив одной рукой легчайший брус почти белого дерева и стопку пергамента, а другой — свою несчастную изорванную модель, вернулся в мастерскую. Там, под дверью, меня уж ждал Ирвин.

— Привет, Шерлок. Ну, что скажешь?

— Заходи, — я посторонился, пропуская его внутрь, вошел следом.

Я сложил на стол все, то было у меня в руках, затем протянул Ирвину его честно заработанные деньги.

— Спасибо.

— То есть, она полетела? Твоя птица.

— Полетела, причем отлично, я сам не ожидал. С километр по прямой неслась, я еле догнал. Так что спасибо тебе огромное, действительно очень помог.

— Ты знаешь, — Ирвин как-то замялся, не убирая деньги и, по-прежнему, держа их в раскрытой ладони. — Я даже не знаю, стоит ли теперь их брать.

— В каком смысле? — мне, признаться, очень хотелось, чтобы он поскорее взял деньги и ушел, не терпелось вернуться к работе.

— А, ты же ничего не знаешь…

— Чего я не знаю? Что случилось?

— Ну, вчера вечером вернулись наши старшие. Ронни, Боб, и их компания. И такое чувство, что их подменили — ходят тихие и спокойные, никого не трогают, ни к кому не лезут. А когда я сказал Ронни, что сегодня обязательно принесу деньги, он рукой махнул, и сказал, что ничего ему не нужно, и чтобы я просто проваливал.

— Странно. А они ничего не рассказывают?

— Нет, они с нами и раньше с нами не особо откровенничали, а теперь и вовсе особняком держаться.

— Не важно. В любом случае ты эти деньги заработал, так что они твои. И спасибо за помощь.

Еще немного помявшись на пороге и повздыхав, Ирвин ушел. Было видно, что он хочет еще что-то сказать, но видя, что я не проявляю интереса, так и не решился.

Наконец, оставшись в одиночестве, я с удовольствием вернулся к работе, от которой меня через пару часов оторвал Донни. Он без стука ворвался в мастерскую и заявил, что на этот раз он не уйдет один, так как иначе я обязательно пропущу поездку в суд.

— Уже половина третьего? — с тоской спросил я, осматривая стол с кучей запчастей и свисающих отовсюду тонких тросиков. Я как раз только что приступил к настройке системы управления рулями и элеронами. Прерываться очень не хотелось.

— Именно. Шерлок, не глупи. Неизвестно, сколько продлиться заседание, а потом сразу в оперу. Во-первых, ты действительно можешь заработаться и забыть обо всем, а во-вторых — нужно нормально пообедать.

Я закатил глаза. «Нужно нормально пообедать»! Это просто уму непостижимо! Эту фразу нормально слышать от мамы, а вовсе не от парня, который еще вчера мучительно краснел при любом удобном случае, и, чуть что, начинал заикаться. А теперь он принялся меня опекать. Просто не укладывается в голове.

— Хорошо, поехали, — спорить не хотелось. Времени у меня вроде хватало на все — механолет летал, вопрос с нужными материалами тоже оказался решен, механизм управления полетом был изготовлен заранее. Так что, по идее, осталась только работа по окончательной сборке и тонкой настройке системы. Но как раз на этой стадии и могут появиться ранее не замеченные подводные камни.

— Ну? — Донни обернулся, стоя на пороге. — Давай скорее, кэб ждет.

Мысленно плюнув с досады, я вышел вслед за другом.

Дома, в гостиной, нас уже дожидался высокий темноволосый мужчина, с худым, костистым лицом и маленькими, пронзительными глазами. В теплом, желтом свете газовых ламп, лицо его казалось каким-то нездоровым, отличаясь болезненным, серо-землистым цветом.

— Добрый день, господа. Дональд, вы опоздали, — мужчина достал из кармана жилета часы, взглянул. — Я ожидаю вас уже семь минут.

— Простите, мистер Иннганаморте, такого больше не повториться, — на мгновение мне показалось, что к Донни вновь вернулся его робкий, испуганный тон, но он справился с собой, и продолжил вполне уверенно. — Позвольте вам представить своего лучшего друга, Шерлока Брауна.

— Мистер Браун, рад с вами познакомиться, — мужчина протянул мне сухую, узкую ладонь. — Значит, это именно вам я обязан чести обучать самого способного ученика из всех, которые мне встречались?

— Мне тоже очень приятно, — я пожал протянутую руку. — И также, я очень рад, что Дональд нашел свое истинное призвание и такого замечательного учителя.

— Ну что же, не будем терять время, его у нас сегодня немного. Прошу нас извинить, — мужчина коротко кивнул, и, вслед за другом прошел наверх.

Я проводил их взглядом. Интересно, по какой причине алхимик выглядит так плохо? Вызвано ли это заболеванием или просто хроническое отравление химикатами? И не ожидает ли Донни такая же участь?

До начала заседания оставалось два часа, мистер Джобсон обещал заехать за нами заранее. То есть, у меня оставалось примерно полтора часа свободного времени, и нужно было провести их с пользой. Можно было бы почитать, тем более, что остановился я на очень интересном месте, но, почему-то, не хотелось.

И вдруг, я понял, что хочу выйти на улицу. Ничем не мотивированное желание подышать свежим, морозным воздухом, медленно пройтись по улице, разглядывая спешащих по своим делам нахохлившихся от холода прохожих…

А ведь я еще ни разу, с того момента, как я появился в этом мире, не бродил по городу просто так! Ясное дело, что в Хакни этим заниматься не стоило, а уж тут, в районе Кингстон, мне точно ничего не угрожало. Решено — пойду, прогуляюсь.

Сказав Джерому, что вернусь примерно через час, я выскочил на крыльцо. Сыпал снежок, город вокруг был похож на старинную рождественскую открытку. Я пошел вдоль улицы, разглядывая дома и периодически пиная небольшие сугробы у обочины мостовой носком ботинка.

Но на улице мне почему-то снова стало неспокойно. Нужно было идти быстрее. Не знаю, куда, зачем, но, через пару минут я поймал себя на том, что прилично ускорил шаг. Как только я заметил, что почти бегу, волевым усилием смог остановиться. Оглянувшись вокруг, понял, что, не заметив этого, каким-то образом оказался на незнакомой улице. Явно недалеко, так как аккуратность и чистоту Кингстона ни с чем не спутаешь, но уже не на Греннисмит.

Странно, это что же получается, я шел, как лунатик? Так, что-то мне это все не нравится, явно стоит вернуться домой. С этими мыслями я развернулся, и поспешил в обратном направлении, как можно быстрее.

Очнулся я в тот момент, когда, абсолютно выбившись из сил, весь взмокший от бега, стоял в каком-то переулке, опершись на стену, и пытаясь перевести дыхание.

— Выносливость +1 (11)

Это что за черт?! Да что бы на моем уровне выносливости повысить ее на единицу, мне приходится три-четыре дня заниматься, а тут от бега поднялась. Сколько же я пробежал?

Местность вокруг была вовсе незнакомая. Судя по всему, я находился все еще в Западном округе, но явно ближе к центру города, дома вокруг были все еще достаточно приличными, но победнее, чем наш.

Ладно, если я сам не могу контролировать себя, придется сделать так, чтобы меня контролировал кто-то другой. Остановив кэб, не позволяя себе отвлекать ни на секунду, четко назвал свой адрес. Когда экипаж тронулся, я некоторое время смотрел в окно. Через пару минут, убедившись, что мы едем в правильном направлении, что подтверждала и карта, я откинулся на спинку сиденья, и позволил себе немного расслабиться.

Странно, все-таки, куда и зачем меня так тянет? Может, стоило поддаться и пойти? Ну что такого страшного меня могло ожидать, особенно, учитывая, что это всего лишь виртуальный мир, хоть и такой реальный. А вдруг… Да нет, это вряд ли. Я невольно рассмеялся, представив себе картину, где я, как послушная марионетка, вытянув руки вперед и конвульсивно подергиваясь, захожу в темный переулок, где меня поджидает, ощерив клыки, красавица-вампирша в роскошном вечернем платье с глубоким декольте.

Эка меня занесло то! Лучше отвлечься, и подумать о другом. Тем более, нерешенных вопросов полно. Например — что подарить старику Лексиди? Вроде бы квест необязательный, просто дополнительное условие, но мне, почему-то, хотелось сделать приятное старику. Его действительно было за что уважать. Не думаю, что много людей, рожденных и проживающих в районе Лондиниумских доков, могут похвастаться такой карьерой. Дослужиться до детектива, не имея благородного происхождения и связей, это уже много стоило. Уверен, что он смог бы подняться и выше, если бы не эта серия самоубийств, которую он расследовал. Интересно, что же там произошло? Надеюсь, завтра я все узнаю.

Прервав мои вялые размышления, экипаж резко остановился. Со стороны кучера в стенку пару раз стукнули, затем раздался приглушенный бас:

— Приехали, сэр! Мост Виктории.

Что? Какой мост Виктории? Мы же ехали в Кенсингтон…

— Вы будете выходить, сэр?

— Да, да, выхожу, спасибо.

Я вышел на улицу. Оставаться в экипаже не было смысла. Я был уверен, что, даже, назови я вновь адрес дядиного дома, все равно, в конце концов, я снова окажусь тут, на мосту Виктории.

Теперь, я чувствовал этот странный зов гораздо сильнее. Чтобы хоть как-то сопротивляться ему, приходилось напрягаться изо всех сил.

Чертова старуха, что тебе еще от меня надо? Я не сомневался, что это все проделки ведьмы-пророчицы. Возможно она вовсе не желает мне зла, например, просто зовет, чтобы сообщить что-то важное. Но сам способ меня бесконечно возмущал — терять контроль над своим телом, лишаться воли и частично памяти, быть, как марионетка на нитке — было в этом что-то невозможно мерзкое, против чего все во мне восставало.

Решив, что не позволю тащить себя в злополучный переулок, как теленка на веревке, я постарался отбросить все посторонние мысли и полностью сосредоточиться на том, что сам контролирую свои действия.

Нажим усилился. Почувствовав, что вновь теряю контроль, я сильно, до крови прикусил язык. Резкая боль и металлический привкус во рту на мгновение привели меня в чувство и позволили устоять на месте. Но облегчение длилось лишь несколько секунд, и затем я медленно, стиснув зубы и сопротивляясь каждому шагу, двинулся к переулку. Максимум, на что хватало моих усилий — не проваливаться в беспамятство. Вот уже и знакомое крыльцо. Пустое.

— Сопротивление +1(2)

Давление сразу снизилось, я легко остановился. Еще секунда, и мои мысли, как и тело, вновь стали подконтрольны. Я поднял руку, несколько раз сжал и разжал ладонь. Да, вне сомнений, никаких следов вмешательства, я снова сам управляю собой.

— Слабый ты, не сдюжишь. А времени почти нет…

Интересно, старуха что, из какого-то пространственного кармана на свое крыльцо выходит? Находясь в паре метров, я лишь на секунду отвел взгляд. Ни шагов, ни скрипа двери, ни даже дуновения ветра. Она просто появилась на своем обычном месте, с дымящейся вонючей трубкой в зубах.

— Почему нет времени? И с чего это я слабый?

— Разве не слабый? На мой зов пошел, глаза закрыв, а за ней и вовсе побежишь. Мало надежды…

— Послушайте, — я на секунду запнулся, — мэм. Вы можете все нормально объяснить? Зачем вы меня сюда тащили, вы можете сказать? И почему времени нет?

Выпустив мне в лицо клуб дыма, старуха рассмеялась, показав черные гнилые пеньки на месте зубов, затем, закатив глаза, начала говорить нараспев:

— Жить хочет, боится смерти, ибо в смерти ждет расплата за грехи. Только душа мертва давно, душа мертва и на огненном кресте распята. Великая жертва даст жизнь вечную, но пробудит голод страшный, ненасытный. И пожрет этот голод все живое, а потом уничтожит самое себя. Дана защита тебе, только слеп и не видишь. Открой же глаза свои и узри!

Старуха внезапно подняла голову, взглянула мне в глаза, и поманила пальцем. Я подошел на шаг, и наклонился ближе. Абсолютно нормальным, спокойным голосом, она сказала:

— Большего я тебе дать не могу, дальше сам. Авось помощь моя на Страшном Суде зачтется, часть грехов моих покроет. И запомни, времени осталось немного, не тяни, потом уже ничего не поможет. Иди!

Открыв уже рот, чтобы задать еще кучу вопросов, я вдруг почувствовал легкое головокружение, в глазах потемнело. А когда темнота рассеялась, я обнаружил себя сидящим в экипаже.

Вот так старуха! Это что же, она тащила меня сюда только для того, чтобы увеличить мое сопротивление контролю разума, и дать хоть какой-то шанс в будущем противостоянии? Выходит, что так. Но почему она не может все рассказать, объяснить нормально, к чему эти дурацкие загадки? Что это за защита, которую я не вижу? А может… Я расстегнул ворот, вытащил из-под рубашки шнурок с амулетом. Гладкий хризоберилл, имитирующий зрачок, тускло блеснул. Кинжал, обычно используется для защиты, и глаз тут есть. Не это ли имелось в виду?

Экипаж остановился. Расплатившись с кучером, я поднялся на крыльцо. Дверь распахнулась раньше, чем я успел постучать.

— Мистер Браун, вас уже ожидают, — мне показалось, или голос Джерома действительно был немного осуждающим? Не так уж я и опоздал…

Навстречу мне, со второго этажа, спускался преподаватель Донни. Сам друг следовал за ним.

— И не забудьте, Дональд, завтра урок будет проходить в моей лаборатории. Прошу вас, не опаздывайте, я этого не люблю. Я надеюсь, — он остановился и строго посмотрел на мгновенно съежившего ученика, — вы самостоятельно изучите те параграфы в учебнике, которые мы с вами не успели сегодня охватить из-за сокращенного времени занятий.

— Да, сэр. Я подготовлюсь как следует.

— Господа, приятно было повидаться, до встречи, — кивнул мистер Иннганаморте мне и подошедшему мистеру Джобсону.

— До свидания, сэр, — я проводил взглядом долговязую фигуру до входной двери.

— Да, суровый у тебя учитель, ничего не скажешь. Зато — лучший, — заметил старый адвокат. — А теперь, ребятки, у вас десять минут на перекус, и поспешим. Опаздывать на заседание суда — дурной тон. Да и оштрафовать могут за неуважение.

В столовой уже был накрыт стол. Полноценного обеда не получилось, но сэндвичи с мясом и какао были восприняты желудком весьма благосклонно. Десяти минут не потребовалось. Два молодых, растущих организма, мы с Донни слопали все за считаные мгновения и вернулись в гостиную.

— Готовы? Ну что, господа, с богом!

По дороге в суд, мистер Джобсон рассказал нам, что заседание магистерского суда будет проходить в закрытом формате, и кроме нас, там присутствовать будет лишь мисс Шоу, как представитель приюта.

— Сэр, простите за вопрос, но не могли бы вы объяснить чуть подробнее, что, собственно, будет в суде? — интерес Донни вполне можно было понять, он до сих пор мечтал когда-нибудь вернуться к своей матери.

— На самом деле все просто, особенно с Шерлоком, — улыбнулся адвокат. — На опеку над ним я и так имею право, как душеприказчик Джереми. Мне всего лишь необходимо представить доказательства этого судье, для того, чтобы все было официально подтверждено. С тобой, Дональд, процедура практически такая же. Мисс Шоу привезет документы, подтверждающие, что твоя мать отказалась от всех прав на тебя, полностью передав их приюту «Новое начало». Вернее, самой мисс Шоу, как его представителю.

— Погодите, моя… — голос Донни на мгновение сбился, он кашлянул и продолжил. — Моя мама отказалась от меня?

— Нет, конечно, нет. Она по-прежнему остается твоей матерью, просто таковы правила. Приют — для сирот, а если ребенка хотят отдать родители, им приходится писать отказное письмо.

— Но, по закону она больше мне не мать?

— Донни, успокойся. Конечно, она в любом случае остается твоей матерью. Просто, передав права на опеку третьей стороне, она не может быть твоим представителем и лишается права на наследование. Но никто не лишит вас права видеться, если вы оба этого захотите.

— Спасибо, сэр. Я понял.

Всю дорогу Донни сидел, угрюмо насупившись. Понимая, что друга сейчас лучше не трогать, я тоже погрузился в свои мысли. А мысли были невеселые.

Если верить словам старухи, времени было мало. Но как же раздражает это отсутствие конкретики! Сколько это — мало? День, неделя? А может, речь вообще идет о часах, как понять? Эх… Я, безусловно, двигаюсь в нужном направлении, но так чудовищно медленно. И как ускорить этот процесс — не понятно. Я раздраженно уставился в окно.

Здание Королевского Суда было настолько величественно и прекрасно, что напоминало замок из сказки про Золушку. Было даже странно, что сейчас мы зайдем внутрь и будем обсуждать какое-то мелкое и обыденное дело об опеке. В таком дворце пристало решать только государственные вопросы высочайшей важности.

Донни тоже застыл рядом, задрав голову и изумленно открыв рот.

— Молодые люди, у нас совершенно нет времени! — оклик мистера Джобсона привел в чувство, и мы заторопились вслед за ним.

Внутри ощущение давящей величественности смазалось видом, казалось, бесконечной вереницы узких и темных коридорчиков, которые нам пришлось преодолеть, прежде чем дойти до места. Да и сам зал заседания, по моему мнению, подкачал. Это была довольно мрачная, плоховато освещенная комната, с узкими витражными окнами, обшитая панелями темного дуба.

Центральное место судейского стола было пусто, два других, по краям были заняты какими-то, довольно молодыми, вертлявыми субъектами. Немного в стороне, за отдельным столиком, восседала полная дама средних лет. Мисс Эмили, которая сидела на одном из свободных кресел, с улыбкой обернулась нам навстречу.

— Добрый день, сэр, мальчики, — шепотом поприветствовала нас женщина. — Я уж думала, что опоздаете. Заседание начнется с минуты на минуту.

— Рад видеть вас, мисс Шоу. Уверяю вас, мы прибыли вовремя только чудом.

От строго взгляда мисс Эмили меня спасло только появление в зале невысокого толстячка в судейском мантии и парике, который вышел из незаметной двери в углу комнаты.

— Тишина в зале! Прошу всех встать! — подал голос один из сидящих за столом молодых людей, судебный клерк, как пояснил мистер Джобсон. Мы послушно вскочили.

На самом деле, самым запоминающимся во всей процедуре было появление судьи, который был просто невероятно смешным в своей черной, туго обтягивающей живот мантии и огромным кудрявом парике. Увидев его, я с большим трудом сдержался от ухмылки.

Все остальное прошло быстро, скучно, и по-деловому. Судья изучил документы, которая предоставили мисс Эмили и мистер Джобсон, передал их помощникам. И буквально через несколько минут вынес решение о передаче права на опеку над несовершеннолетними Дональдом Уотсоном и Шерлоком Брауном, мистеру Адаму Джобсону, эсквайру. Еще пара минут потребовалась на то, чтобы секретарь составила и выдала нам письменное решение суда.

И еще через десять минут мы, попрощавшись с мисс Эмили, ехали обратно.

— Ну, вот и все! Теперь можем праздновать! — мистер Джобсон лучился энтузиазмом. Нам с Донни тоже пришлось изобразить радостные улыбки. Донни, на самом деле, явно еще не пришел в себя, а у меня и вовсе голова была забита абсолютно другим. Но, чтобы не портить настроение мистеру Джобсону, мы послушно заулыбались.

Дома нас ожидал сюрприз, вернее, даже два. Первый — это сидящая в гостиной миссис Джобсон, вся в шелках, бриллиантах, и с немыслимым вавилоном на голове, а второй — заказанные, специально для поездки в оперу, фрачные костюмы для нас с Донни. Не подросткового кроя куртки и короткие бриджи, а настоящие, тонкого бархата фраки, длинные брюки и узорчатые пикейные жилеты. Дополнялась эта красота белоснежной сорочкой и галстуком-бабочкой.

— Мальчики, я так рада! — миссис Джобсон бросилась навстречу, принимаясь поочередно обнимать нас с Донни. — Сегодня у нас будет настоящий праздник!

— Марта, не смущай молодых людей, — рассмеялся адвокат. — Ты только посмотри на их испуганные лица. Мне кажется, они уже готовятся сбежать.

— Ну что вы, сэр. Мы тоже очень рады, — я решил ответить за нас обоих.

— Ну что ж, тогда идите переодеваться. И поспешите, опоздать в оперу — это намного хуже, чем опоздать в суд. Там страдает лишь кошелек, а тут — репутация!

Подгоняемые этим напутствием, мы с Донни разошлись по комнатам.

Одевался я минут пятнадцать, поминутно чертыхаясь и проклиная неудобные, слишком узкие рукава и мелкие пуговицы жилета. Наконец, натянув на себя злополучный костюм, прицепив бабочку, я спустился вниз.

— Шерлок, тебе очень идет фрак, ты выглядишь таким взрослым… Ах, если бы тебя могли видеть твои родители! — миссис Джобсон всплеснула руками.

— Все готовы? Экипаж ждет.

Королевский театр Ковент-Гарден был расположен почти в самом центре города, всего в двух кварталах от Вестминстера. И представлял собой красивое здание в стиле английского барокко, украшенного колоннами, пилястрами, и арочными окнами. Фронтон театра красовался росписью и лепниной. Огромная площадь перед ним, вся залитая светом десятков газовых фонарей, была забита подъезжающими и отъезжающими экипажами, многие из которых поражали своей роскошью.

Выйдя из кэба, мы поспешили вслед за мистером Джобсоном в фойе театра. И у меня тут же запестрило в глазах от круговерти шикарно одетых мужчин и женщин.

Надо сказать, что только теперь я понял, что значило быть одним из лучших адвокатов города — мистер Джобсон был довольно известен, он постоянно с кем-то здоровался и раскланивался, да и вел себя, надо сказать, весьма уверенно в этой толпе аристократов.

А вот что мне было непонятно, так это то, зачем мы приехали сюда так рано, почти за час. Но миссис Джобсон на мой вопрос шепотом пояснила, что эти прогулки по фойе с бокалом шампанского и тихие разговоры, важны не меньше, чем само представление.

Ну что же, важны так важны. Я в этом не разбираюсь, да, признаться, и желания особого нет. Поэтому, прислонясь к стенке подальше от толпы, решил просто понаблюдать за происходящим.

— Донни, — окликнул я стоящего неподалеку друга. Тот не отзывался. — Донни, ты что молчишь? Оглох?

— А? — Донни посмотрел на меня с таким видом, как будто видел впервые. — Шерлок, ты ее видишь? Посмотри, я в жизни не видел такой красавицы!

Такой красавицы? О ком это он?

Проследив за взглядом Дональда, я остановился на группе людей, метрах в десяти от нас. Средних лет дама в зеленом платье, ее спутник, которого она держала под руку — пожилой, седой господин с пышными усами, молодцеватого вида высокий мужчина с грудью колесом, и черноволосая девушка, лица которой я не видел.

Вопросительно посмотрев на друга, я показал глазами в их сторону. Тот молча кивнул. Внимательно всмотревшись в его лицо, я мысленно ахнул. Взгляд Донни был точно таким, каким он когда-то смотрел на мисс Эмили — отчаянно и беспросветно влюбленный. Вот только этого сейчас не хватало!

Донесшийся до нас звонкий женский смех показался знакомым. Резко повернувшись, я успел поймать взглядом смеющуюся, прикрывающуюся огромным веером девушку. Смущенно отворачиваясь от собеседника, она на мгновение повернулась к нам в профиль.

Я оторопел. О да, Донни был прав! Такую красавицу сложно забыть. Точеный профиль, маленький аккуратный носик, огромные миндалевидные глаза, блестящие, тугие черные локоны. Нет, я не смог всего этого рассмотреть за долю секунды, я помнил ее лицо и так. Любой человек, который хоть раз видел Мариссу Уоррен — не забудет ее никогда!