Sword art online 7 том

'Вообще-то... есть место, куда я хотела бы сходить...'

— Куда?

'А за пределами школы можно?'

— Ээ...

Асуна невольно замолчала. Немного поразмыслив, она решила наконец, что аккумулятор зонда выдержит, и Юки увидит все, что захочет, пока мобильник останется подключен к Интернету.

— Мм, вполне. Везде можно, если только антенна моего мобильника достанет сеть.

'Правда? Только это... немножко далековато... Отвези меня в Ходогая-ку, это в Иокогаме... в квартал Цукимидаи'.

Прямо от школы в Ниситокё Асуна и Юки сели на поезд Центральной линии и отправились в Иокогаму, в район Ходогая-ку.

В поезде они не перешептывались, но, когда они очутились вновь на улице, Асуна, не обращая внимания на взгляды прохожих, безостановочно говорила с примостившимся у нее на плече зондом. Юки не ожидала, что улицы так сильно изменятся за три года, что она провела в больнице, так что Асуне приходилось то и дело останавливаться, чтобы объяснить то, что было Юки интересно.

Так они и продолжали то идти, то стоять; большие часы на здании вокзала показывали 5.30, когда они дошли наконец до места назначения, станции Хосикава.

Они посмотрели на небо, сменившее к тому времени цвет с багрового на темно-фиолетовый, и Асуна сделала глубокий вдох. Может, это из-за лесов вокруг, но, так или иначе, холодный воздух здесь казался совсем не таким, как в Токио.

— Какая красивая улица, Юки. И небо такое большое.

Юки ответила энергичным, но в то же время смущенным тоном:

'Это... прости, Асуна. Из-за моей эгоистичной просьбы тебе приходится так долго оставаться вне дома... ничего?'

— Все нормально! Я часто задерживаюсь допоздна!

Эти слова Асуна произнесла машинально, но вообще-то она почти всегда возвращалась домой к ужину. Потому что, когда она опаздывала, ее мать всегда бывала недовольна. Однако сейчас она чувствовала, что пусть даже она опоздает и ее отчитают — это не имеет значения. До тех пор, пока Юки не теряет надежды и пока аккумулятор мобильника держится, — неважно, как далеко она зайдет.

— Я пошлю мэйл, — беззаботным тоном добавила Асуна и достала мобильник. Несмотря на то, что телефон был подключен к зонду, она отправила домой сообщение, что вернется поздно. Мать в подобных случаях посылала ответные сообщения, что сердится за задержку, а иногда даже звонила; однако, если телефон подсоединен к Интернету, ее звонок, скорее всего, будет переведен на голосовую почту.

— Ну вот, порядок. Ну, куда ты хочешь пойти, Юки?

'Эээ... встань перед станцией и иди налево, потом на втором светофоре направо...'

— Мм, ясно.

Асуна кивнула и зашагала вперед. Направляемая Юки, она шла маленькой торговой улочкой, ведущей от станции.

Юки произносила несколько слов, будто вспоминая что-то, когда они проходили мимо булочной, мимо рыбного магазина, мимо почты перед храмом. Вскоре они очутились в жилом районе. Увидев дом с большой собачьей будкой и высокими камфорными лаврами, Юки вздохнула.

Ей даже говорить ничего не потребовалось — Асуна сама поняла, что на этой улице Юки когда-то жила. А прямо перед ними -

'...Сейчас сверни направо и остановись перед белым домом...'

Асуна заметила: голос Юки дрожал, когда она говорила эти слова. Она прошла мимо парка с рядами облетевших тополей, свернула направо и тут же увидела по левую руку белое бунгало.

Сделав еще несколько шагов вперед, Асуна остановилась перед бронзовыми воротами.

'...'

Юки у нее на плече вздохнула и надолго замолчала. Невольно Асуна погладила пальцем левой руки алюминиевое основание зонда и прошептала:

— Это... Юки, это твой дом, да?

'Ага... не думала, что когда-нибудь смогу снова его увидеть...'

Домик с белыми стенами и зеленой крышей был явно меньше окружающих строений, зато с большим двором. На траве стоял стол, рядом белая деревянная скамья; в глубине двора виднелась большая клумба с бордюром из красного кирпича.

Сейчас, однако, краска на столе потускнела от долгого нахождения на ветру, в клумбе остались лишь черная земля да пожухлая трава. В домах по обе стороны от этого окна светились уютным оранжевым светом семейного счастья, а окна белого дома были закрыты ставнями. Похоже, здесь никто не жил.

Как и следовало ожидать. Когда-то здесь жили родители и две девочки; но из них всех осталась лишь одна. И сейчас она лежит в герметичной комнате на окруженной машинами кровати и не может оттуда выйти.

В последних лучах солнца дом окрасился в глубокий фиолетовый цвет. Асуна и Юки просто молча смотрели. Наконец Юки прошептала:

'Спасибо тебе, Асуна. Спасибо, что отвела меня в такую даль...'

— Внутрь не хочешь заглянуть?

Если это увидят прохожие, будет нехорошо, но Асуна все равно спросила. Юки лишь покачала объективами влево-вправо.

'Нет, этого достаточно. Ладно... нам пора возвращаться, а то будет совсем поздно, Асуна'.

— Еще рано... мы можем еще тут побыть, — на автомате ответила Асуна и обернулась назад. С другой стороны длинной и узкой улочки был парк, вокруг которого стеной возвышались деревья, и рядом с ними была каменная стеночка по колено высотой.

Асуна перешла через дорогу и села на стенку. Зонд смотрел передней частью на спящий домик. Отсюда Юки должна видеть и дом, и весь двор.

Какое-то время девушки молчали, потом Юки спокойно произнесла:

'Мы жили здесь меньше года... но те дни — я помню их все. Раньше мы жили в квартире, и я была так рада, что у нас есть двор. Мама боялась, что мы чем-нибудь заразимся, и у нас будут осложнения, но мы с сестричкой все равно часто здесь бегали. Жарили мясо перед той скамейкой, часто делали книжные полки вместе с папой. Тогда мы были так счастливы...'

— Здорово. У меня никогда такого не было.

Возле дома Асуны тоже был двор, и даже, можно сказать, очень большой, но она не припоминала, чтобы когда-либо играла там с родителями или с братом. Она всегда играла дома одна или рисовала. Именно поэтому семейные воспоминания Юки так сильно отозвались в ее сердце.

'Тогда в следующий раз устроим вечеринку с барбекю возле твоего дома на двадцать втором'.

— Точно!.. Смотри, ты обещала. Я приглашу моих друзей, и Сиуне, и остальных...

'Уаа, мне придется заготовить тонну мяса. Дзюн и Тэтч есть умеют'.

— Правда? А на вид и не скажешь!

Девушки рассмеялись, потом разом посмотрели снова на дом Юки.

'Сейчас... мои родственники спорят насчет этого дома', — пробормотала Юки; голос ее звучал немного одиноко.

— В каком смысле спорят?..

'Спорят, то ли им его снести и построить здесь магазин, то ли просто снести, а землю продать, то ли сдавать в таком виде, как есть... у всех свои предложения. Однажды папина старшая сестра даже нырнула, чтобы поговорить со мной. Она знала, что я больна, и в реальном мире меня избегала... но пришла ко мне сюда... и сказала, чтобы я написала завещание...'

— ...

Асуна невольно ахнула.

'Ох, прости. Не надо было ворчать тут о таких вещах'.

— Не... ничего — просто выговорись, пока тебе не станет легче, — наконец-то удалось выдавить Асуне спокойным голосом. Услышав эти слова, Юки кивнула объективами зонда.

'Я тогда еще скажу. В конце концов... я ей так сказала. В реальном мире я не могу держать ни ручку, ни печать, так что как я смогу написать завещание? Тетушка была просто в шоке, не знала, что сказать'.

При этих словах Юки захихикала. Асуна улыбнулась в ответ.

'И тогда я потребовала от нее, чтобы она сохранила этот дом. Платить за него — папиного наследства хватит лет на десять. Но... думаю, этого будет недостаточно. Скорее всего, его снесут. И поэтому я очень хотела взглянуть на него, пока он еще стоит...'

Возле правого уха Асуны раздалось тихое жужжание сервомоторчиков — по-видимому, Юки подстраивала объективы, чтобы с увеличением рассмотреть разные части дома. После этих воспоминаний Юки Асуна, в голове которой метался целый клубок чувств, сказала наконец то, что собиралась.

— Тогда... сделай вот что.

'Э?..'

— Тебе ведь пятнадцать лет, да, Юки? Когда тебе исполнится шестнадцать, выйди замуж за кого-то, кто тебе нравится. Этот человек сможет оберегать этот дом для тебя...

Едва произнеся эти слова, Асуна тут же поняла, что сморозила глупость. Если Юки действительно нравится какой-то парень, то это наверняка один из 'Спящих рыцарей'. А они сами сражались с трудноизлечимыми болезнями, и кому-то из них даже известно, что ему осталось жить лишь несколько месяцев. Раз так, даже если Юки выйдет замуж, ситуация не сильно улучшится, а, может, и еще более запутается. Вдобавок, когда речь идет о замужестве, надо ведь не забывать и о чувствах другого человека.

Однако после секундного молчания Юки рассмеялась.

'А-ха-ха-ха, А, Асуна, ты просто супер! Ясно. Никогда об этом не думала. Мм-да, это, пожалуй, хорошая идея. Свидетельство о браке я могу попробовать подписать — но у меня же нет подходящего партнеооора...'

Асуна поежилась и спросила все еще смеющуюся Юки:

— П-правда?.. Я заметила, у тебя с Дзюном отличные отношения.

'О, нет-нет. Дзюн еще совсем ребенок! Ах, да... эээ...'

Вдруг Юки спросила лукавым голосом:

'Асуна... а давай мы с тобой поженимся?'

— Ээ...

'А, но только тогда тебе придется взять мою фамилию, Асуна, иначе я стану Юки Юки. Хи-хи-хи...'

Юки смеялась; Асуна могла лишь закатить глаза. В СМИ каждый год мелькала информация, что в Японии вот-вот разрешат однополые браки, как в США, но никаких законопроектов так и не появлялось; услышав слова Юки, Асуна вздрогнула, и Юки хихикнула вновь.

'Прости, прости. Я просто пошутила. У тебя ведь есть парень, который тебе нравится, да? Тот, который помогал настраивать объективы...'

— Ээ... это... ну, в общем...

'Будь осторожней'.

— Что?..

'Он, по-моему, тоже живет в другом, не реальном мире, хотя и не в том смысле, что я'.

— ...

Асуна попыталась как следует обдумать сказанное Юки, но в ее голове царило смятение и никак не желало уходить. Она потерла покрасневшее лицо; Юки скосила объективы, чтобы посмотреть сбоку на лицо своей подруги, и твердым голосом произнесла:

'Огромное тебе спасибо, Асуна. Я уже счастлива, что смогла снова увидеть этот дом. Даже если он перестанет существовать, мои воспоминания останутся здесь. Папа, мама, сестричка, все наши радостные воспоминания — они всегда будут здесь...'

Асуна поняла, что 'здесь', о котором говорила Юки, — это не земля, на которой стоит ее дом, а ее собственное сердце.

Мирный, тихий облик дома подействовал наконец на Асуну. Она решительно кивнула, и Юки продолжила:

'...Когда мы с сестричкой плакали, потому что нам больно было принимать лекарства, мама рассказывала нам про Иисуса Христа. Она говорила, что Иисус не будет давать нам боль, которую мы не сможем вытерпеть. И потом мы с мамой и сестричкой молились. Я тогда немножко злилась, потому что не хотела слушать про Библию, но мамины слова...'

За это короткое время небо стало уже черно-синим, и в нем загорелось несколько звездочек.

'Но когда я снова увидела этот дом, я поняла. На самом деле мама говорила со мной все это время. Говорила не словами... говорила сердцем. Она продолжала молиться за меня, и это позволяло мне идти вперед... до конца... сейчас я это понимаю'.

Глаза Асуны словно видели эту картину — мать и две дочери стоят на коленях у окошка белого домика, смотрят в небо и молятся. И, точно голос Юки вел ее, она вытолкнула из себя слова, зажатые глубоко внутри.

— Я... я... никогда не слышала голоса моей матери. Даже когда мы совсем рядом, я не слышу ее сердце. Она никогда даже не пытается понять, что я ей говорю. Юки, ты говорила, что некоторые вопросы приходится решать силой, иначе противник просто не поймет, да? Что мне делать, чтобы стать такой, как ты, Юки?.. Что мне делать, чтобы стать такой же сильной, как ты?..

Должно быть, для Юки, родители которой умерли, эти слова были как соль на рану. В обычных обстоятельствах Асуна бы трижды подумала и в итоге, скорее всего, не сказала бы такого. Но сейчас от Юки через зонд на плече Асуны исходила такая сила духа и одновременно нежность, что психические барьеры Асуны просто рассыпались.

На вопрос Асуны Юки ответила с запинкой, словно была в затруднении:

'Но я... вовсе не сильная'.

— Да нет же. Ты не боишься того, как на тебя смотрят другие, ты не пятишься назад. Ты всегда... всегда так естественно держишься.

'Да, но... когда я была в реальном мире, я часто чувствовала, что веду себя не как я. Я знаю, папа и мама очень сожалели, что родили нас с сестричкой... и поэтому я думала, что должна выглядеть веселой и делать вид, что меня ничего не беспокоит, даже если болею. Может, именно из-за этого теперь, когда я вошла в Медикубоид, я только так и могу себя вести. Может, на самом деле я ненавидела всех, кто был вокруг, и хотела вопить и кричать целыми днями'.

— ...Юки...

'Но потом я подумала. Ничего, даже если это все игра... даже если я только притворяюсь, что я сильная, — это ничего. Если я смогу дольше продолжать улыбаться — этого вполне достаточно. Ты знаешь, что у меня осталось мало времени... Поэтому я подумала: когда я общаюсь с другими, если я буду все время пытаться угадать их чувства, это же просто потеря времени? С таким же успехом я могу просто показать всем себя с самой реалистичной стороны. Неважно, если даже меня будут ненавидеть, — неважно. И все равно я смогла оставить след в сердце Асуны...'

— ...Да... это из-за того, что ты такая, Юки, именно поэтому мы так подружились всего за несколько дней...

'Нет, это не из-за меня. А из-за того, что, даже когда я пыталась сбежать, ты продолжала гнаться за мной, Асуна. ...Вчера, когда я увидела тебя в комнате наблюдения, когда я услышала твой голос, я полностью поняла, чего ты хочешь. Как только я поняла, что этот человек хочет видеться со мной, даже зная, что я больна... я правда... я правда была так счастлива, что даже расплакалась'.

У Юки словно дыхание перехватило, но тут же она продолжила.

'Так что... попытайся с этим же чувством поговорить со своей матерью. Я думаю, если ты будешь достаточно упорна, она обязательно поймет, что ты чувствуешь. Все будет хорошо. Ты намного сильнее меня, Асуна. Правда. Иногда, чтобы двое могли понять чувства друг друга, им надо отбросить все остальное... Именно потому что ты пришла ко мне, Асуна, и показала мне настоящую себя, я поняла: именно тебе я могу все это передать'.

— ...Спасибо. Огромное тебе спасибо, Юки.

Выдавив наконец эти слова, Асуна подняла голову, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. Оказалось, что в небе этой столицы, так и не потемневшем окончательно, все равно мерцало несколько звездочек, словно изо всех сил стараясь не проиграть искусственному освещению.

Когда они вернулись к станции, зонд вдруг запищал, предупреждая о разряжающемся аккумуляторе. Асуна и Юки договорились встретиться завтра на уроках, и Асуна отключила питание.

Когда Асуна добралась на поезде до Сэтагая-ку, был уже десятый час.