Справедливость богов(Общий файл)

Охотников не находилось. Видимо, брали во внимание её безобразный вид. Ведь не всякий из смельчаков решался даже приблизиться к ней, не говоря уже о том, чтобы помочь донести корзину.

Старуха имела низкий отвратительный голос.

Все нищие отбегали от бабки, как от чумы. Настолько она была уродлива.

Худое тело облегает чёрное длинное до земли платье с глухим воротом. На голове плотно повязан серый платок, из-под которого лишь торчит длинный крючковатый нос и мохнатые уши. Нос до такой степени внушителен, что почти достаёт до морщинистого чёрного подбородка с редкими седыми волосинками.

У ног старушенции находилась большая плетёная корзина, набитая доверху цветной капустой. Одной, ей явно, такую корзину не унести. Нужна помощь.

Глаза мои и этой старухи вновь встретились. Она тут же поманила меня рукой.

Но в то время, когда Жером и остальные дивились её уродству, я думал совершенно о другом. Ведь я пришёл на базар не просто так, мне нужна плётка, а на плётку деньги. Поэтому, не рассуждая долго, решил помочь на свой страх и риск этой старухе, во что бы то ни стало, подавив в себе всякую природную брезгливость.

Я внимательнее присмотрелся к ведьме, полагая, что этого будет вполне достаточно, чтобы разогнать сомнения. Навёл на неё незаменимую волшебную мишень визора.

Но впервые визор отказался и не смог разглядеть уровень и имя. Какая досада!

Имя: ???

Уровень: ???

Виртуальная табличка над ней точно была, но она явно предназначалась не для моих бедняцких глаз. Табличка глухо скрыта и не доступна для чтения. Во всём этом сквозил какой-то таинственный замысел тёмных сил. Но и тогда я отогнал от себя всякие предрассудки.

— Послушай, Сулейман! — вкрадчиво обратился я к толстяку. Дай слово, что никому не продашь эту плётку, пока я не вернусь?

— Слуший! Откуда знаешь? — удивился, разинув рот, Сулейман. Ведь я не назвал свой имя?

Мои спутники из барака, казалось, удивились моей прозорливости не меньше торговца.

— Правильно! Ты не называл своего имени, но, однако же, я его знаю! Дай слово!

— А ты кто? Ясновидящий?

— Пожалуй так! Поклянись, что никому не продашь эту плётку, прежде чем я за ней вернусь?

— Килянусь! — недобро косясь на меня, ещё больше испугался толстяк.

Получив от торговца плетьми согласие, я некоторое время ещё мялся с ноги на ногу, но, затем, приветственно кивнул старухе, набравшись решительности, окончательно и бесповоротно выступил вперёд.

Глава 10. Ведьма.

Выступил вперёд. Вернее решительно шагнул в сторону ведьмы.

Сердце при этом в груди забилось чаще, но далеко не от любви, как вы понимаете.

Будь, что будет! Эх! Чему быть, того не миновать!

Я сделал ещё пару шагов и очутился всего в шаге от странноватой особы. Оказался стоящим к ней вплотную.

Надо сказать, что ведьма крепко гипнотизировала взглядом. Становилось жутковато, как будто нечеловеческий взгляд проникал в душу или в её самые укромные уголки, чтобы взбудоражить и смешать разум. Я тут же попытался отвести глаза, чтобы вовсе на неё не смотреть, иначе мог провалиться в эту дымящуюся бездну ужаса и лишиться ума.

Так будет легче, — решил я. Однако сделать это оказалось совсем не просто. Я собрал всю силу воли в кулак.

Переключившись, наконец, вниз, глядя на корзину под ногами, для уверенности громко обратился скорее не к ведьме, а к её корзине.

— Здорово, бабуся! Тебе нужна моя помощь?

— Да, милок! Вот донести надо в мою келью. Капустки! — тут же живо откликнулась старуха скрипучим режущим голосом, напомнившим тупую пилу, и подалась ко мне всем согбенным телом.

Напряженно вслушиваясь в каждое её слово, я еле разобрал ответ, немного попятился от неё. Вернее от её отвратительного крючковатого носа, затем сдержанно кивнул.

Выцветшие глаза старухи блеснули, но продолжали при этом упорно смотреть. Она, в одно время, как будто отворачивалась, высматривая кого-то в толпе, и тут же лезла мне опять в глаза, как ласковая собачонка или котёнок, чтобы его погладили. Тем временем прожигая во мне дыру, как калёным железом.

Эта её чёртова привычка вводила меня в смущение и заставляла прятать глаза, чтобы не встречаться взглядом.

— Могу помочь, бабуся! Только я даром помогать не стану. За медяки!

— Заплачу, милок. Сколько попросишь, заплачу. Отнеси только, — спохватившись, поспешила та согласиться, и вновь отвела глаза. В этот миг я расслышал её внутриутробный смешок, похожий на урчание дикого злобного зверька, как будто прячущегося за пазухой.

Отступать поздно, я взялся за плетёную ручку корзины и приподнял. Корзинка тяжеленькая. Правда, вторая поменьше, а значит, полегче. Не успел я протянуть другую руку ко второй корзинке с овощами, как старуха, опередив меня, тотчас подхватила её сама, как пушинку. Клюку бабка всё время держала перед собой в вытянутой руке, как жезл.

Признаюсь, я с трудом поднял большую корзину, но покорно, пошатываясь, понёс за ведьмой. На пределе, практически, способностей для переноски тяжестей.

Ведьма торопливо поворотила от лавок и пошла по направлению к воротам базара.

— Ждите! Скоро буду! — крикнул я товарищам, стоящим с открытыми ртами и взмахнул свободной рукой.

Жером и Соловей взмахнули мне вслед, но вяло и растерянно.

Ведьма скорее не шла, а ползла, как черепаха. Согнувшись в три погибели, держа верхнюю часть тощего тела почти параллельно земле, как ныряющий пловец за жемчугом. Изогнутая крючком, вытягивала вперёд голову и худую шею. При этом странно опираясь на кривую клюку, отнимала и приподнимала палку одним движением так, словно это была не клюка, а лёгкое пёрышко. Отставляя на время с зависанием руку на столько, на сколько позволяла удерживать на весу её худенькая комплекция, вперемешку с природной медлительностью и приставляла обратно, словно проделывала какой-то неведомый цирковой трюк или вычерчивала таинственный иероглиф в воздухе, известный только ей.

— Стара я стала, милок, — заговорила старуха противным голосом, как только вышли с базара на пустынную узкую улочку города. Согнутая, не разгибаясь, ведьма, в таком виде, доставала едва ли до пояса, неудобно поворачивая шею чуть не от земли.— Мне ведь второй век пошёл. Сто три годика стукнуло, веришь ли? А вот всё на базар сама хожу. Что мой Тришка? Много не принесёт, только по дому и помощь от него осталась. Благо кашеварить умеет и то хорошо. А что мне для жизни надо? Да почитай ничего. Покой да тишина.

— Чего по вам, бабулька, никак не скажешь! Лет восемьдесят от силы и дашь! — попытался я бодро поддержать начатый разговор, исправно стараясь не смотреть на старуху, на её лицо и глаза, чтобы ненароком не встретиться взглядом. А то, там, на базаре, аж похолодело всё внутри.

— Ну, это, милок, только на вид. А внутренности-то мои болят. Вот как присяду и полчаса встать не могу. Нервишки-то шалят. То в спину стреляет, то ухо закладывает, а то затылок тяжелеет и назад тянет. Вот и руки за спину ведёт. Держу прямо, а всё одно назад волокёт. Я хоть и сама отварчики готовлю, а всё одно ничегошеньки не помогает!

Видать ведьма на излюбленную тему попала. Отчего ж с добрым человеком о своих болезнях не покалякать, коли он сам напросился?!

Старуха вела меня узкими и пустынными переулочками, избегая людных и широких улиц, какой-то своей тайной тропинкой. Не случайно всё это! Ох, не случайно! При этом она очень низко наклонялась вперёд, словно вынюхивала след, как собака.

Я шёл за ней в полном молчании не менее часа, как агнец на заклание. Наконец терпение лопнуло. Я начал злиться на самого себя, что согласился помогать невесть кому и что ввязался во всю эту мрачную авантюру.

— Да где ты живёшь-то, бабуся? Через весь город прошли с твоей корзиной. У меня уже обе руки затекли. Последний жилой дом остался позади.

— Подожди маленько, милок. Скоро придём. Я и сама, видишь, запыхалась как?

— Я, сразу говорю, — старался не нервничать, а придать голосу больше твёрдости. — Возьму с тебя не меньше пяти медяков. Через весь город идём.

— Знаю, милок! Ох, дорого просишь! Думала, тремя обойдёшься. Али оченно деньги нужны? — щуря глаза, внезапно развернулась ко мне ведьма. Старушечьи красные зрачки внезапно расширились, как от боли и выстрелили.

Я тотчас почувствовал недомогание и слабость во всём теле. Глаза при этом остекленели.

Всплыло короткое сообщение.

Осторожно! Вы попали под воздействие лёгкой магической атаки! На вас наложен однократный кратковременный дебаф 'Оцепенение'! В секунду этот дебаф отнимает -0,001 здоровья от каждой единицы! От жизненной силы — 0,01! Время действия дебафа 5 секунд!

Здоровье 8,995/10

ЖС 95,95/100

А бабушенция-то не простая! Опасная! Если так дело пойдёт, мне опять зелье для восстановления здоровья потребуется! Куда ж ещё-то! Я после ночи с крысами не восстановился!

Хоть этот удар мне слабже комариного укуса, но неприятно чувствовать себя беспомощным в руках ведьмы. От магии защиты у меня нет.

Внимание! Слабый магический удар! Однократный дебаф! Вы понесли урон в 1 единицу на обе характеристики!

Остаток жизненной силы 94,95!

Остаток здоровья 7,995.

Регенерация приостановлена.

К тому же, я затрачивал энергию на переноску тяжести. Смерти что ли моей хочет? За что?

Для того чтобы стало понятнее, моя жизненная мощь сосредоточена в четырёх сосудах. Сосуды взаимодействуют и сообщаются между собой. Первый наименьший сосуд голод, второй энергия, третий здоровье и, наконец, выносливость. Все они зависят напрямую друг от друга. Если голод дольше половины дня или же четверти, то энергия забирается в два раза больше. Если я истощён энергетически, тогда из здоровья. Самое страшное, когда все силы берутся из выносливости. Тогда моя жизнь висит на волоске.

Внимание! Ваш собеседник представляет для вас магическую угрозу! Будьте готовы! Покиньте опасную зону!

— Нужны! Очень! — подтвердил я по поводу денег, выдохнув спустя полминуты, как только дебаф благополучно сошёл на нет. Переждал, чтобы частично восстановиться. Затем поменял правую руку на левую, переложил в неё ведьмину корзину, но, при этом, стараясь не поднимать больше глаз с мостовой и тем паче не встречаться взглядом с нежелательным попутчиком.

Шкала здоровья хоть и не убавилась, но начала подмигивать. Я был голоден. Устал.

Ведьма, казалось, ничего этого не замечала. Она продолжала безобидно болтать. Тем не менее продолжая наносить мне магический урон, воздействуя тем самым на все важные характеристики. Как защитить себя? Я не знал.

— Заплачу, милок. Не беспокойся! Сколько просишь, заплачу! Снеси только! Недолго уж осталось! Вот туда!

— А там... никак... никто не живёт?! Ты куда привела меня, старая? — возмутился я, вскрикнув в сердцах.

— В лесок. В лесок, родимый.

Вне решительности я остановился, поставил корзину на пыльную дорогу. Едва вышли почти к городским воротам и повернули налево. Здесь жители местных деревень ходили в город через большой пролом в каменной стене, минуя всяких стражников.

— Как в лесок?

Окинул взглядом высокие сосны впереди, подступающие к стенам города и в просветах пустырь за ними, я непроизвольно поднял правую руку и сжал её в кулак, развернув его внутрь.

— В леску, — старуха повернулась, как будто окатила ушатом холодной воды. Снова блеснула холодными зрачками, глядя прямо в глаза. Я всё же разглядел, что ведьма улыбается беззубым ртом. Глаза пронзали насквозь. Глаза не мигали, как у кобры. Не глаза, а провалы в ад.

Внутри снова похолодело.

Внимание! Ваш потенциальный противник представляет для вас магическую угрозу! Будьте готовы!

Язык отнялся, то ли прилип к гортани. Я ничего не чувствовал в этот миг. Языка нет. Я не мог сдвинуться с места, как будто схватил паралич.

Выскочило ещё одно короткое сообщение.

Вы подверглись повторному воздействию магии! Наложен дебаф 'окаменение'! Сорок секунд бездействия!

Этот дебаф отнимает -0,005 здоровья от каждой единицы.(0,04) Отнимает ЖС — 0,1.

Остаток здоровья 7,955! Остаток жизненной силы 94,85!

Регенерация в движении невозможна!

Хватит! Дай восстановится проклятая старуха!

Я вновь почувствовал себя в полной власти ведьмы. На целых сорок секунд.

Внимание! Однократный средний магический удар!

Вы понесли урон в -0,05 от каждой единицы!(0,4).

Отнимает ЖС — 1.

Остаток здоровья 6,559!

Остаток жизненной силы 93,85!

Регенерация невозможна!

Оставьте груз! Примите позу покоя!

— Чего встал, как вкопанный? Вот тут я живу! — расслышал я спустя сорок секунд, как только пришёл в себя. Руку даю на отсечение, что мои мозги были заморожены. Последний дебаф намного тяжелее. Остановил даже мыслительные процессы.

Вдруг в моём сознании раздался какой-то совершенно посторонний голос. Дребезжащий. Я еле разобрал слова. Все окна характеристик перекрыла картинка. Голова кого-то очень напоминала. Пока я не понял, что вижу своё зеркальное отражение. Только чуть размытое и с искажениями.

При этом отражение перевернулось петрушкой в скоморошьем разноцветном колпаке с бубенчиками.

Только тогда понял, это результат наложения ведьмой дебафа. Что-то сказал вслух. Наверное, выругался.

Я не заметил того, как старуха мной заинтересовалась.

— С кем это ты там, милок, разговариваешь?— спросила она.

— Сам с собой, бабуся! Вот получу медяки и куплю себе отбивную из свиных потрохов в харчевне, а ещё кружку хорошего вина. Я ужасно хочу есть!

Ничего более не добавила, ведьма удовлетворённо покачалась. Между тем, вытянула руку, скривила в улыбке край рта, показала в сторону. Только сейчас, едва опомнившись, я заметил под вековыми дубами, покосившуюся крышу избушку. Обнесена изба вывалившимся и местами выпавшим частоколом, с торчащими серыми малюсенькими ветхими пристройками за ним на дворике, притулившимися как собачьи будки или ульи, куда привела лесная дорога.

Старуха жила на самой окраине города, если не сказать за городом, почти в лесу. Вернее сразу за лесом и голым полем.

Я увидел избушку. Домик у бабуськи маленький. Совсем врос в землю. Покосился.

Немного отлегло от сердца. Думал, что никогда не придём. С шумом выдохнул воздух, пытался успокоиться, взялся вновь за ручку корзины. Сердцебиение участилось.

Старуха ушла немного вперёд.

— Ох, напугала ты меня, бабушка! — отозвался я, когда немота отступила полностью. Торопливо поспешил за ней.

Старуха внезапно остановилась, вдруг повернулась. Я едва не наскочил на неё. — А чего бояться, милок? Все мы живые люди.

Ведьма захохотала утробным зловещим хохотом, как будто внутри её горла сидели и шипели змеи. Глаза блеснули холодным серебряным блеском.

Я попятился. При этом волосы на голове зашевелились. Дебафа не последовало.

Тело моё неестественно передёрнулось.

Перед глазами выскочило полупрозрачное сообщение.