Демон танцующий

К обеду решил остановиться на привал на берегу ручья. Он был довольно широким, с чистой прозрачной водой, ледяной на ощупь. Ощущение собственного тела было такое, словно меня облили клеем, который засох и стянул кожу. И кажется, будто стоит резко дернуться и что-нибудь обязательно порвется.

Взглянув на поверхность воды, я замер. Серая потрескавшаяся кожа, горящие серым пламенем глаза, весьма маньячные, на мой взгляд. Лицо усохло, кожа дрябло висела, словно древний пергамент. Губы потрескались, но крови не было. Зубы вообще пожелтели и местами подгнили. Красавчик, прямо сейчас на обложку журнала мод!

Но где-то глубоко в душе было неприятно. Какой бы посредственной ни была раньше моя внешность, то, что произошло сейчас, гораздо хуже. Я медленно, но верно, гнию заживо, заражая все вокруг. Это болезнь? Или же необратимый процесс?

Не думаю, что кто-нибудь сможет дать ответ. Возможно, какие-нибудь местные ученые, но до них еще нужно добраться. А времени остается все меньше и меньше.

Злость кипит внутри, требует выхода. Похоже, убитых ночью людей оказалось недостаточно. Что ж, скоро, надеюсь смогу разорвать еще чье-нибудь горло.

Жажда крови накрывает с головой. Кем же я стал? Точнее, кем был раньше, до того, как заразился? Не помню. Что-то с головой, кажется. Смутные обрывки воспоминаний, чужие голоса, лица, образы.

Кто я? Чума. Труп. Нежить.

Вот как.

Зачем я здесь? Не зна...а нет, кажется, догадываюсь.

Губы растягиваются в улыбке.

Убивать.

Неважно сколько, лишь бы погасить костер, бушующий в груди. Я готов на все ради этого.

Танец священного пламени

Видимо, злодейка-судьба и впрямь невзлюбила сей дивный мир, потому как вскоре мне представился шанс опробовать обретенную силу в деле.

Двигаясь по полям, я то и дело замечал резкие изменения в психике. То на душе умиротворение и чуть ли не любовь ко всему окружающему, а то вдруг резко накрывает жаждой крови, до боли в мышцах, до судорог и зубовного скрежета.

Что уж говорить про мысли. Они абсолютно хаотично перескакивали с одного на другое. Неужели во всем виновато разложение? Думается мне, что нет. Причина в другом. Надо разобраться в себе поскорее, пока не произошло раздвоение, а то и более мелкое дробление моей личности.

У подножия гор расположился городок. Небольшой, с нашими ни в какое сравнение, но явно отличается от той деревушки. Дома крепче, стены вокруг высотой в два человеческих роста — все как полагается. Одна единственная дозорная вышка оккупировалась часовым, который зорко наблюдал за долиной.

Притаившись в кустах, я пытался понять, как попасть в город. Постучать, авось сами пустят? Не вариант. Если у них есть священники, то меня мигом раскусят и начнут обряд аутодафе. А помирать раньше времени как-то не хочется.

Еще варианты? Выманить за стены стражу, а потом перебить? Бесполезно. Этим ничего не добиться.

Можно подождать, пока кто-нибудь не выберется за стену, затем прикинуться им. Правда священник в любом случае мой злейший враг, если таковой здесь имеется. Кто знает, на что способны местные "чернорясники".

Тяжело вздохнув, покосился на гнилушек, затем на сгущающиеся тучи над головой. Будет дождь. Досадно. Пускай холода не чувствую, но все равно неприятно находиться под ливнем.

В тот момент, когда первая капля упала мне на нос, я не выдержал и, поднявшись, направился к воротам. Часовой засуетился, что-то крикнул, затем пристально уставился на меня. Я приветливо помахал рукой, заставив парнишку вздрогнуть.

Скрестив руки на груди, наблюдал за ним. Поначалу дозорный не сдавался и упрямо буравил меня глазами, но потом смутился, отвернулся, снова зыркнул, поправил прядь волос.

И тут до меня дошло, что это девушка. Молоденькая, не старше двадцати. Довольно симпатичная, фигуристая, буфера, правда, маловаты. Ну да это не самое важное. Она уже откровенно нервничала, крутилась из стороны в сторону, теребила в руках длинную пику.

— Как дела, красавица? — крикнул я, посмеиваясь. Девчушка вздрогнула, краска залила щеки. Мою рожу то ли не видит, то ли тащится от таких уродцев.

Хотя, конечно, из-за ливня небо совсем посерело и стало темнее. К тому же дело близится к вечеру.

Наконец, врата открылись, и мне навстречу вышло двое: высокий статный воин в крепких кожаных доспехах и приземистый тщедушный старик в балахоне. Он сходу вперился в меня мелкими темными глазками и скривил губы. Чуть погодя, неохотно кивнул воину. Тот сделал морду кирпичом и вопросил:

— Зачем в наш город пожаловал, выкидыш тьмы? Таким, как ты, путь в города заказан, разве не ясно?

— Ясно-то оно ясно, — нарочито медленно протянул я. — Однако я туточки проездом, быть может, подскажете, где можно неплохо разбогатеть и найти умелого волшебника?

— Магия под запретом. Только придворным чародеям, да кудесникам из Пентаграммы можно колдовать, — сказал, будто выплюнул, воин. Похоже, местный воевода, то бишь, военачальник. А старик так и пырится, от злости чуть не пыхтит. Смотри, старый, мне не жалко. Твои глаза первыми выдеру.

Я мило улыбнулся священнику, заставив его надрывно закашляться. На землю полетел кровавый плевок. Проблемы с легкими?

— Если так, значит, придется идти в эту вашу Пентаграмму, — пожал плечами я. — Главное, направление укажите.

— Проваливай в Нижний мир, там тебе самое место, — прошипел, наконец, старикан. — Поганое отродье! Убирайся прочь!

— А если нет, то что? — усмехнулся я. Священник, казалось, изумился: челюсть отвисла, глаза выпучил, пальцы на руках судорожно дергаются.

— Все темные подлежат немедленному сожжению, согласно указу номер три тысячи двести один Священного Кодекса, — отчеканил воин. — Тебе повезло, что мы не в предместьях столицы. Это здесь с такими, как ты, еще разговаривают. Просто уйди. Даю слово, что в этом случае тебе не причинят вреда.

— Что ж, — задумчиво протянул я. — Видимо, у меня нет выбора. Бывайте!

Махнул рукой и, развернувшись, направился по дороге прямо. Сзади послышался шумный выдох. Старик, наверное, с трудом сдерживает желание уничтожить меня.

— Ах да! — воскликнул я, поворачиваясь. — Забыл кое-что передать.

— И что же? — повелся воин. Священник резко напрягся, пальцы забегали. Чует, тварь, подвох.

— Той деревеньки больше нет, можете заселять новых жителей, если хотите, — улыбнувшись, ткнул пальцем назад. Они оба побелели, в глазах ярость, кулаки крепко сжались. Понеслась.

Рывок в сторону, ухожу от какого-то светлого сгустка, скастованного стариком. Не медля, бросаюсь к воину, с размаху впечатываю ладонь ему в грудь. Слегка переборщил со скоростью и силой: рука пробила тело насквозь, изо рта мужчины вырвался фонтанчик крови. В глазах безмерное удивление.

Выдернул руку, брезгливо отбросил еще бьющееся сердце. Пакость какая.

Священник, стиснув зубы, в страхе отступал назад.

— Бежать некуда, дорогуша, — растягивая слова, пробормотал я. Он обернулся, увидел закрывающиеся ворота. Осознал.

— Нет! Не убивай, прошу! Я сделаю все, что пожелаешь! — беспомощный старикан рухнул на колени, склонил предо мной голову. Я невольно ощутил себя крутым и сильным. Самую чуточку. Заслужил ведь?

— Встань, мне еще понадобится твоя тушка.

Он послушно поднялся, губы трясутся, глаза неотрывно глядят на мертвого воина. Думал, он сможет тебя защитить? Дурашка, надо было полагаться на свои силы. Ведь ты — единственная угроза для меня в этом месте. Остальное рассыплется прахом.

Спустя пару минут воин поднялся, мертвые глаза уставились на меня, ожидая приказаний.

— Охранять, — я ткнул пальцем в старика. — Попытается удрать — убей.

Вот так. Без тормозов. Меня никто никогда не жалел, поэтому и я не стану. Этот мир довольно неприветливо ко мне отнесся, стоит отплатить ему тем же.

Спустя час состоялись переговоры, в ходе которых мне удалось заставить жителей открыть ворота. Стая гнилушек первой рванулась в приоткрывшиеся створки, кромсая все на своем пути. Следом ворвался мертвый воин, а уже последними шагали мы со стариком. Он то и дело бессильно хрипел, размазывал слезы по щекам и блевал. Неужели все местные священники столь слабы? Если так, то я смогу взять столицу, не особо напрягаясь.

Повсюду слышались хрипы, крики, брызгала кровь. Я не притронулся ни к единому человеку, нужно беречь силы.

Так и добрались до местного магистрата: небольшого двухэтажного здания, где заседал городской совет. Точнее, то, что от него осталось.

Устроившись в мягком кресле, закинул ногу на ногу и блаженно выдохнул. Неплохо. В приоткрытую дверь кабинета пробралась гнилушка, заскулила, требуя ласки. Я улыбнулся и погладил мертвую псину по голове. Плоть клочками слезла, обнажая кости. Брезгливо отряхнув ладони, я задумался. Итак, город взят. Нужно подумать, как быть дальше с этим местом и что делать со священником.

Старикашка забился в угол, спрятав лицо в ладонях и всхлипывая. Уж не тронулся ли он там умом? Будет жаль потерять столь нужный сейчас источник знаний.

Немного перекусив, отправился гулять по городу, наказав воину охранять старика.

Улицы были серыми. Повсюду трупы, женщины, дети, мужчины, старики. Мне без разницы, кого придется убить, чтобы избавиться от смерти. Счетчик пока на месте. Сто тридцать дней. Ровно столько отмерил мне местный бог рандома, чтобы разобраться в происходящем.

Некоторые были живы. Я касался их тел, вытягивал все досуха, затем шагал дальше. В городе имелась даже кузница, где нашлись около десятка мечей, пара луков и комплект стрел. Слабовато. Похоже, тяжело им тут приходилось. Мало крепких мужчин, пригодных для сражения. Основа населения: бабы, сопляки да беспомощные старые развалюхи. Жалкое зрелище. Рано или поздно, этот город был бы разрушен. Я лишь ускорил процесс.

Отобрав пару приглянувшихся клинков, сунул их в найденные ножны и перевязал за спиной. Затем прихватил лук и пару колчанов со стрелами. Надо научиться стрелять и сражаться, если хочу продержаться подольше. Кто знает, вдруг однажды мои силы исчезнут? Не хочется остаться абсолютно беспомощным, как раньше.

Также нашел неплохой комплект кожаных доспехов, в которые с удовольствием облачился. Поверх накинул теплый шерстяной плащ темно-синего цвета. Взглянув на поверхность воды в бадье, с удовлетворением отметил, что стал похож на настоящего некроманта. Не хватает еще черепа на поясе и корявого посоха.

Обшарив большую часть домов, насобирал припасов впрок, также обзавелся хорошим мешком. Были здесь и лошади, но при моем приближении они начали бесноваться в стойлах, поэтому решил не трогать.

Вернувшись в магистрат, уселся на пол рядом со стариком. Он все также тихонько всхлипывал, время от времени хрипя и кашляя. Старый больной человек. На мгновение показалось, будто где-то в глубине моей души вяло пискнула искорка совести, но была безжалостно задавлена железной пятой цинизма.

— Как поживаете, святой отец? Не желаете исповедаться? — издевательски проговорил я. Он отнял ладони от лица и тусклым взглядом всмотрелся в меня.

— Конечно, мессир Анор. Я готов хоть сейчас.

Он выглядел отрешенным. Похоже, окончательно поехал крышей. Не надо, мне еще нужна твоя память, старик!

Пара хлестких ударов по лицу привела его в чувство.

— Отвечай мне: где находится столица? Насколько сильнее тебя тамошние святоши? Есть ли еще подобные мне?

Он вдруг сдавленно хихикнул, затем раскашлялся.

— Подобных тебе, столь же гнилых и мерзких, мне видеть еще не доводилось. Обычно заразившиеся безобидны, ими движет лишь чувство голода и желание оказаться в тепле. Ты же другой. Откуда ты взялся? Кто тебя создал? Ты демон? Или же сам Бог Хаоса?

— Ни то ни другое. Меня зовут Чума. Точнее, я сам прихожу.

Старик покачал головой.

— Чума, да? Тебе подходит, ублюдок. Какие же грехи ты совершил при жизни, что Создатель не сумел смилостивиться над твоей душой?

— Не твое дело, тупой старикан! — прорычал я. Он засмеялся.

— Если ты не заметил, я тоже заражен. Многие из нас были заражены. Ты лишь облегчил их страдания. Зачем же продолжаешь терзать меня? Убей!

— Ответь на вопросы.

— Что ж, ладно. Если ты выйдешь через западные врата, то дорога рано или поздно приведет к столице. Именно там, в сердце королевства, находится Собор Святого Конклава. Я в подметки не гожусь тем клирикам. Каждое их слово пропитано благословением божьим. Каждое их действие является напутствием божьим. Каждый их взгляд является взглядом божьим. Они просто размажут тебя по стене, жалкое отродье тьмы. А затем сожгут и развеют пепел по ветру.

Он снова закашлялся.

Вот как. Выходит, Конклав и правда силен? Стоит проверить. Похоже, дорога до столицы займет много времени. Стоит набраться сил перед этим. Поднять навыки и уровень. Если уж тут всем заправляет игровая система, то и количество уровней играет роль. Правда, нет отображения инвентаря, интерфейса, кроме окна персонажа и над головами "неписей" не видать имен и уровней. Неправильная игра. Уродливый мир. Жестоко.

— Значит, ты хочешь погибнуть в огне? Что ж, да будет так, — хмыкнул я, поднимаясь. Он замер, не веря моим словам.

— Огонь? Нет! Умоляю, не надо! Создатель не примет мою душу, сожженную в пламени! Прошу...

Он вцепился в мой плащ. Я брезгливо оттолкнул старика, заставив отлететь к стене. Затем запер кабинет и вышел на улицу.

Огонь развести удалось довольно легко. Он весело взбежал по старым стенам магистрата, робко заглянул внутрь, но вскоре уже вовсю резвился. В воздухе повис и почти сразу же оборвался стариковский крик.

Пламя перекинулось на соседние дома, жадно пожирая деревянную плоть. Я шагал по улице к западным воротам, а следом семенили мои питомцы: стая гнилушек и одинокий воин с дырой в груди.

Остановившись на холме, оглянулся. Гигантские языки пламени вздымались вверх. Огненный бог явно сегодня гордится мной, если, конечно же, он здесь существует. Вряд ли ему когда-либо доводилось принимать такую жертву от последователей.

Усмехнувшись, поправил тяжелый мешок с припасами и зашагал дальше.

Ночь выдалась темной, душной и давящей. После дождя не было даже свежести, что плохо. Не люблю жару.

Впрочем, это всего лишь капризы: моему телу все равно. Уверен, я мог бы даже остановить свое сердце и спокойно жить дальше. Но не хочу. Пусть хоть оно будет символом моей клятвы. Обещания выжить и добраться до той твари, что запихнула меня сюда.

Гнилушки охотились, а воин задумчиво смотрел на меня.

— Что? — не выдержав, полюбопытствовал я. Мертвяк покачал головой. Стоп, серьезно? У него есть разум? Хотя...если подумать, мертвые волки до этого тоже не проявляли эмоций, а сегодня псина полезла за лаской ко мне в городе. Теперь вот этот Дырявый Страж. Я назвал его так в шутку, из-за широкой рваной раны на груди. Залатать бы ее как-нибудь.

Разговаривать-то он может? А то молчать уже тягостно. Никогда не думал, что быть одному настолько тяжело. Есть ли в этом мире люди, разделяющие мои взгляды на жизнь? Те, кто станет следовать за мной, а не за святошами? Не думаю.