Могиканин (Litrpg)

Затем волкообразный хищник, не проявив ко мне в яме никакого кровожадного интереса, чего нельзя никак было сказать о моём предшественнике мохоке, так же быстро, как и появился, исчез восвояси, пока я вскидывал беспомощно томагавк ослабевшими вконец руками со скрюченными и окоченевшими от ужаса пальцами и шепча себе всякую ерунду, вроде 'зачем только мне всё это сдалось?'. Всё стихло. Только птицы робко и осторожно начали возобновлять лесную перекличку.

Как будто бы ничего не случилось, как будто бы не было лесного рыка и устрашающего лица 'Мстительного шакала' с воинственной раскраской, его победного вопля и занесённого над моей головой томагавка, я просто упал в яму.

В общем и целом всяких приятностей для меня здесь хватает с избытком особо на сегодняшний день. Какое-то великое божество решило оставить меня на время в живых? Неужели?

Я не из робкого десятка, но когда такая непруха, даже я вздрогнул натурально всем телом после повторного появления на горизонте внезапного волка-убийцы.

Начал даже подумывать, что теперь мне путь закрыт. Наверху меня непременно ждёт целая стая таких же волков, которая в покое никогда никого не оставит. Этот пепельный, никто иной, как вожак, тому прямое подтверждение. Будет ждать столько, сколько потребуется. Волки в этом отношении терпеливы. Час, два, три или день. Хотя я и не видел и не слышал других волчьих голосов и возни, но стоило серьёзно опасаться и не надеяться зря на пощаду.

Душа моя спокойна. Ничего изменить нельзя. Можно только принять, как есть, шептал я неустанно. Возможно, как-нибудь обойдётся. Не грех вспомнить о молитве.

Да, необычный волк! Не стандартный! Скажем так, сплошная загадка. И судя по всему не только в пепельном окрасе здесь дело. Странно всё это.

Меня начинало всё больше беспокоить мысль, если в этом лесу бродят и водятся такие хищники, то, что я буду делать окажись один ночью среди них, если только, конечно, не доберусь до ближайшего человеческого жилья и не спрячусь за стенами форта. Чертовщина. Пока я в яме, то, как будто бы под защитой.

Выбраться дотемна. Выжить любой ценой. Хоть пора подумывать о наследстве. Отчаянная доля выживальщика. Самое время прощать и прощаться.

Сцепил крепче до скрипа зубы, а в ушах напоминанием торжественная и в то же время трагическая музыка немецкого композитора Рамина Джавади.

Между прочим, надпись, состоящая из двух строк, что всё время сопровождала и мелькала над зверем, никак не давалась мне для прочтения. Сейчас я убедился и увидел чётко, что её прочитать нельзя. Набор нечитаемых символов, да и только. Посудите сами.

Информационное сопровождение ничего не меняет и не даёт абсолютно никакой новой инфы. Выскочил бесполезный набор пустых символов, высветился и нагнал тоску.

Не скажу, что это последнее меня сильно расстроило или выбило из колеи, но особой радости от новой загадки я не испытывал. Шок ещё не улетучился.

До этого момента я ощущал себя во всём этом круговороте не более чем пылинкой на сорванной растоптанной травинке, лежащей по центру лесной тропки. Любого размера стопа могла меня легко раздавить и прихлопнуть. Мне приходилось лишь наблюдать, что происходит вокруг меня, никак не участвуя в своей дальнейшей незавидной судьбе наблюдателя. Не имея к тому воли и никакой возможности, лишь как сторонний безмолвный свидетель и неряшливый слушатель на лекции природоведения, что отвлёкся на муху дрозофила и попал в стихию двух перехлестнувшихся с чудовищной удвоенной силой ураганов, стягивающихся неотвратимо в одну гигантскую крутящуюся воронку. Такая воронка подобна знаменитому громадному пятну, что присутствует всегда на поверхности планеты Юпитер, как результат работы смерча планетарного масштаба.

Вот круговорот событий, наконец, отступил и отпустил, стоит принять решение самому. Но каким это решение будет, я сам ещё не имел ни малейшего представления.

Я чувствовал, что начинаю терять сознание. Мне хочется спать. Главная установка сейчас для меня лишь бы не потерять сознание и не провалиться в многочасовой бессознательный сон во всём этом бардаке. Иначе хана. Прощай, квест! Прощай, игра! Прощай, жизнь!

'Выживший' оскароносный американский актёр Леонардо Ди Каприо в роли знаменитого траппера Хью Гласса лишний раз давал мне повод цепляться за жизнь до конца, пусть даже игровую и не отчаиваться оказавшись в пропасти или будучи на самом краю скалистого обрыва, как в том самом фильме, где он прекрасно отыграл роль. Ведь, так или иначе, остаться в живых это ещё не всё, надо суметь выжить в суровых условиях природы.

Не всё потеряно, повторял я себе как заклинание, ещё не всё потеряно, дружище. Выше нос, глубже вдох.

Чувствую, что одних слов для бодрости уже не хватает. Одними словами сыт не будешь и совсем не обойдёшься для поднятия упавшего духа к победе. Значит, будем пропадать. Без музыки пропадать. "...а без музыки не хочется пропадать", верно? Но так уж складывается счёт. Не в мою пользу. Увы!

Спать я себе не давал. Смотрел всё время вверх. Я ждал ещё некоторое время. Не верил, что беда миновала. Превратился в мумию и затаил дыхание. Мне трудно сказать, сколько это продолжалось, но ужас исчез без следа, хоть и не сразу, а постепенно, потому начал ощущать движение времени вновь всеми мышцами и членами тела.

С кривой усмешкой проверил, не мокро ли подо мной? Тело вновь стало из деревянного родным. Вернулась забытая в шоке боль и начала ощущаться с новой силой в местах переломов и ушибах в суставах и ранах. Я как будто родился заново или проснулся, избавившись от кошмарного сна, что только что приключился со мной. Хотя пробуждение, замечу, было мучительным, а не радужным, но всё-таки более позитивным. Я всё ещё жив.

Всё же развернуть перед собой интерфейс я смог, поводил здоровой рукой. Неожиданно целым скопом вывалились из невидимого блока запоздавшие сообщения.

Противостояние с оружием в руке перед противником на близком расстоянии наградило меня двумя свободными очками. Плюс добавило очко к томагавку. И не важно, где и как я находился в тот момент, лежал, сидел или стоял.

Маленький проблеск лучика света в этом страшно тёмном царстве.

Всё это время я не расставался с оружием. В руке зажат забытый топорик. Слиться с ним не получилось, но как продолжение руки сработало.

Скорее всего, волк один. Если он всё ещё ждёт меня наверху, я должен это выяснить, чем быстрее, тем лучше. Ничто не подтверждает присутствие других волков, как совместный вой, возня или посторонний шум. Но всего этого не было.

Волк больше не появлялся, на меня не нападал, в яму не прыгал. Никак себя не проявлял.

Первое, что бросилось в глаза, как только отвёл взгляд от интерфейса с описанием скудных личных последних показателей на верный томагавк, хулахуп. Я случайно заметил на своём запястье загадочный травянной браслетик и вспомнил о том, для чего он мне нужен. Сказочным образом этот предмет не сорвался и всё ещё присутствовал на руке, как ниточка к спасению, как путеводная нить Ариадны в этой безумной локации.

В случайности, как и в богов я разуверился. Хотя 'кто верит в случайность, тот не верит в бога'.

Я уже начинал грешным делом подумывать о том, что вся переписка с неизвестным, попавшим в беду, этот браслет из трав и этот волк — здесь неспроста. Всё это как-то связано между собой. Но как? Где связь? И кто мог приручить подобного зверя? Только шаман. Какой-нибудь верховный дух владыка над ним. Но раз неизвестный так могуч, что может запросто приручать лесных хищников подобных волку и управлять ими на расстоянии, почему он не может помочь себе сам? Я-то ему зачем понадобился? Чем я смогу ему помочь? А между тем он прямо намекает мне, что нуждается в помощи. Он как будто проверил, здесь ли я и жив ли.

Ещё раз вспомнил взгляд неведомого лесного существа, очень похожего на волка, что спас меня от верной смерти. Никак 'Иван царевич и серый волк' в новой осовремененной трактовке. Теперь я это позиционировал не иначе, как спасение и помощь в беде. Пусть временную, пусть краткую задержку. Но если это не так? Мне показались глаза волка живыми понимающими осмысленными гипнотизирующими. А что если я прав? Волк и не думал на меня нападать.

Так. Надо снять напряжение с глазного нерва. Надо дать отдохнуть головному мозгу от взрыва эмоций и последних переживаний. Хотя бы на минуту закрыть глаза. Переключиться на что-нибудь другое. Сделать попытку осуществить глубокую медитацию, вспомнить какие-нибудь стимулирующие для глаз, сознания и души упражнения. Сейчас только это. Думать только в положительном русле. Всё благополучно! Всё хорошо! Ощупаться и привстать будет попытка позже, если только сумею привести свои мысли в порядок. Всё начинается с мысли в голове, не так ли? Обращайте внимание на свои мысли — они становятся словами. Обращайте внимание на слова — они становятся привычкой. Обращайте внимание на свои привычки — они формируют характер, а характер это судьба человека.

Все кровоточащие раны я попытался на время затянуть обрывками жил, что вытянул в лежачем положении из штанов, перепилив под коленком остриём томагавка. Переждать минут пятнадцать-двадцать, чтобы набраться сил и дать свернуться крови. Закрыл глаза, вытянулся лежа на дне ямы в попытке расслабиться, пока это получается. Затем энергично сорвал, освободил перетягивающие жгуты и присыпал раны песком. Долго ждать нельзя. Время не терпит. Кровь не перестала течь, но её стало меньше. Возможно, всё дело в том, что я и так много крови потерял, её не так много во мне осталось.

Эк меня разнесло! Как будто старушка смерть с длинной косой уже заждалась, стоит покорно у моего порога, переминается с ноги на ногу. Войти, как будто не спешит, но и ждать долго не собирается. Дескать, сам выйдет или лучше всё же поторопить, неудачника? Не нравится мне всё это! Ужасно не нравится! До жути!

17(7.02.2020)

По-прежнему царит тишина. Страшно даже подумать о том, чтобы её нарушить, стараюсь ворочаться на спине бесшумно. А вдруг этот звук или шум спровоцирует кого-нибудь из хищников, что ждут там наверху и точат зубы.

Лежу, как египетский фараон Тутанхамон в гробнице, перекрестив руки на груди. Только вместо символов власти в одной руке держу томагавк, а вторую просто сжимаю в кулак.

Время на подготовку тянет по моим ощущениям на полчаса, хотя легко можно свериться по остатку времени до завершения квеста, чего я сейчас делать, естественно, не стал. Час я уже потерял, значит, ещё плюс полчаса. Плюс полчаса или минус роли не играет.

Пора выбираться из этой клоаки, чего я нюни распустил, как будто тот же каторжанин Жан Вальжан в 'Отверженных' Виктора Гюго имел больше шансов на успех, когда оказался в парижских катакомбах без всякой помощи и надежды на спасение, а ведь справился и вышел.

Теперь всё зависит от меня одного. Я имею в виду выполнение квеста, как долго буду справляться со своей болью и травмами и как быстро смогу выбраться из ямы. Всё в моих руках. Всё вернулось на круги своя. Надо взять себя в эти руки и вылезать отсюда. Всё же общеизвестный способ того самого образцового барона Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена мне не подходит. Будучи на стороне русской армии в войне против турок, данный субъект ни мало не смущаясь, тянет себя за волосы, в тот миг, когда изо всех сил зажал коленками туловище коня, уже проглоченного пучиной, чтобы затем вытянуть полностью из болота и себя и коня. Однозначно, в топку.

Для начала я сел. Долго смотрел в упор на торчащие перед собой колья. Куда их отсюда деть? Затем стал рубить бездумно перед собой у ближнего кола остриё, чтобы не наткнуться самому во второй раз. Попытался вытащить рукой из земли хотя бы один кол из трёх. Пошатал из стороны в сторону каждый. Один кое-как двигался. Ага. Вот он! Находится справа, что даёт шанс вскоре выдернуть его совсем.

Не спеши. В копилке есть свободные очки. Если вложиться с умом, хоть на капельку, это должно прибавить силёнки, хотя бы на самое краткое время, пока не выдохся совсем. Два свободных очка на ловкость никак нельзя. Первоначально для себя решил, что сила мне здесь не нужна вовсе, кроме того, чтобы выдернуть глубоко забитый в землю кол, но с первой же трудностью засомневался. Хотя согласно плану потребуется не только лезть наверх и висеть на руках, сдирая ногти, но и сделать кое-что больше. Как ни крути, взлететь, как птица я не сумею при всём желании. Поднять свой вес мне всё равно придётся, хоть и не таким экстравагантным способом, какой использовал при этом знаменитый барон Мюнхгаузен, что увяз в болоте по самые уши, вместе с конём. Нет, не за волосы. Если я не вложусь сейчас в силу, то останусь в яме навечно. Это будет моей большой ошибкой. Самой большой. С одной ловкостью я никуда не уеду. Тогда бросаю по одному очку на каждый параметр, то есть силу и ловкость, тем самым способности мои улучшаться. Шанс на свободу увеличится.

Принялся за дело. Сначала надо хорошенько раскачать кол, а потом и вытащить. Я это сделаю с радостью, только предварительно вложу свободные очки. Не пропадать же добру.

Прежде чем приступить к дальнейшему осуществлению задуманного плана, сделал из остальных кольев нечто вроде пеньков, чтоб затем встать на них ногами. Это удалось с трудом, но удалось. Упор есть.

После нескольких сорвавшихся попыток, неудачных подходов в виде тренировок, болезненных превозмоганий, через нытьё в саднящих от ран и переломов частях тела, я всё же умудрился встать в полный рост на подрубленных кольях-пеньках. Стоя нетвёрдо на полусогнутых двух ногах, придерживаясь руками за стенки ямы и вывороченный кол, что держал в руке, как лыжную палку, медленно кое-как приподнял голову, чтобы осмотреться и увидел, что вполне могу вылезти из ямы, если очень постараюсь. Только для этого потребуется приложить максимум усилий и гимнастических умений, обретённых когда-то очень давно в спортивной школе. Если мне не изменяет память, моё тело ещё в детстве отличалось завидной гибкостью, как ни странно, эта способность теперь могла здорово пригодиться, хоть и изрядно трансформировалась с годами. Опять же не надо исключать пресловутую поправку на возраст. Однако 'ничто не вечно под луной', способности со временем имеют свойство утрачиваться частично или полностью, если их законсервировать и заморозить. Большую часть этой способности, я надеюсь, ещё не утерял. Вот и проверим. Складываться всем телом в стеклянный куб не нужно и превращаться в змею, скрученную в клубок также, заводить и закидывать пятку за голову или на затылок, но кое-что из этого набора, несомненно, будет полезно.

Надо заметить, стоять на таких пеньках и удерживать равновесие крайне сложно, да ещё при таких травмах руки с ногой и отбитой с ушибом до кости пятке да притом находясь в достаточно мягких мокасинах, с чем я на удивление для себя и на зависть всем другим только что здесь справлялся.

Балансируя на своеобразных пеньках, как акробат под куполом цирка, аккуратно положил поперёк ямы свободный кол, который отныне должен будет служить мне, как перекладина своеобразного турника, за которую я любой ценой перекину ноги или приподнимусь на руках, пусть даже истекая кровью. Перелом лучевой кости в правой руке ощущался всё сильнее, к тому же рука медленно, но верно опухала наливаясь тянущей болью, хотя шевелить пальцами и даже действовать ей я ещё вполне мог.