Пустынные земли

— Не... Рядом... Если по тракту на закат и никуда не сворачивать. Дня три, не больше. Не торопясь — четыре. А вот и твои, выученики...

Михай первым заметил 'двух с ларца, одинаковых с лица'. В том смысле, что морды у парней аж светятся от удовольствия. Так и хочется каждому по ложке соли всунуть, чтобы не сияли, как надраенные самовары.

— Что скажете? Чем порадуете? — подозрительно уставился на них староста. — Сияете, словно горшок сметаны нашли?

Парни смутились чуток, но не слишком.

— Вот, господин, — который чуть-чуть пошире в плечах, протянул мне небольшой кожаный мешочек. — Все исполнили, как было велено. Точь-в-точь. Трупы закопали. Добычу сняли и в общественный амбар снесли. Девицу домой доставили. Машенька отцу не пожаловалась. Мельник награду передал. Десять целковых. Один к одному.

'Всего-то... — возмутилась моя жаба. — Да я бы сам Машеньке столько отвалил... за упущенную выгоду. М-да...'

— И вот еще эту безделицу мельник просил принять... — второй протянул мне какой-то засаленный сверток. — Сказывал, ему без надобности. Почитай от деда еще в сундуке пылится. А тому, кто по миру странствует, пригодится.

Я еще и в руки сверток не взял, а уже понял: карта! И я теперь, со слепого кутенка, тыкающегося мордочкой во все стороны, чтобы хоть что-то разузнать, становлюсь зрячим. Даже не так — гордой птицей, парящей в небесах. Ибо такая ширь передо мною раскрывается, что аж дух...

Дух от сложенной в несколько раз выбеленной кожи шел еще тот, а вот содержания — кот чихнул. Окрестности Смоленска, в радиусе примерно ста верст. Замошье и то не обозначено. А я уже губу раскатал. М-да... Но, с другого боку, иметь хоть что-то, всегда лучше чем не иметь ничего.

— Добро. Домой заходили?

— Зачем? — это старший.

— Попрощаться. Староста вас мне в обучение на год отдает. Так что не теряйте времени. До Смоленска путь не близкий. Выступаем сразу, как в дорогу соберетесь.

Парни переглянулись и дружно отвесили старосте земной поклон.

— Благослови, батька! — произнесли дуэтом.

— Ступайте с Богом, сынки... — перекрестил Михай склоненные головы. — Богоматерь защитница наша да пребудет с вами. Слушайтесь во всем своего господина, как меня. И пока домой не вернетесь, пуще родного отца почитайте...

'Охренеть! Картина Репина 'Не ждали'

Водрузив на место отпавшую челюсть, я только головой покрутил. Вот сын боярский мне знакомца подсуропил. То ли вокруг пальца обвели, то ли наоборот — сложилось так, что лучше и не придумать.

— Так это что, сыновья твои?

— Четвертак и Пятак... — кивнул староста с гордостью. — Хорошие парни, только в хозяйстве бесполезные. Не то что их старшие братья да сестры. Куда ни пошлешь, обязательно что-то сломают или испортят. Порол я их, порол, а потом решил — чего вожжи зря рвать? Пусть так будет. Судьба, значит... И, как видишь, не прогадал. Пригодились.

— Ну, тогда не прогневись, Михай, но отправлять сыновей да и гостя дорогого в дальнюю дорогу, даже не пригласив отобедать — как-то не по христиански. Давай, староста, мечи на стол все, чем хата богата. Покажи хлопцам на прощание, как батька их любит. И не забудь о том, с чего разговор начался. Выкупи у меня товары. Цену возьму, какую положишь. Считай, мой вклад в трапезу и плата за гостеприимство. Только не скупись, не скупись. Знаешь же, что скупой платит дважды. Уверен, у тебя к нам не одно дельце еще сыщется. Верно ведь, старая ты лиса?

Не скажу, что мои слова сделали старосту счастливым, но и не озадачили. Похоже, он к такому повороту событий тоже был готов заранее. Поскольку лишь головой кивнул, а подворье аж зароилось от народа. Парни, девки, бабы, степенные мужики тащили сюда все необходимое, как по команде.

Столы и скамейки. Миски, кувшины, казанки и горшки... Сулейки и штофы... Подносы с жареной птицей, рыбой и кусками прожаренного до красно-коричневой корочки мяса. Буханки хлеба, кипы паляниц и горы пампушек... Пяти минут не прошло, а хоть свадебный натюрморт пиши. Интересные у них тут понимание 'с голоду пухнут'. Как же тогда выглядит изобилие?

Глава третья

— Куда идет король, большой секрет!

А мы всегда идем ему вослед.

Величество должны мы уберечь.

От всяческих, ему ненужных встреч...

Ох, рано встает охрана...

Картинка один к одному, как в 'Бременских музыкантах'. Впереди я, только не на повозке с зонтиком, ковыряя золоченой ложечкой яйцом всмятку, а — верхом. Зато позади чинно марширует пара дуболомов, вооруженных косами. Единственно отличие — мелкий шибздик пушку не тянет. А еще, дело к сумеркам, самое время кому-нить из придорожных кустов выскочить, свистнуть в четыре пальца и завопить:

— А как известно: мы народ горячий...

Прощальная трапеза, с уходящими в поход сыновьями старосты, объединенная с праздничным застольем, по случаю победы над разбойниками и счастливого спасения дочки мельника, затянулась аж до возвращения стада. Услышав призывное мычание буренок, сперва из-за столов рассосалась женская половина общества, а за ними и мужички по домам потянулись. Веселье весельем, а завтра спозаранку опять за работу. Так что солнце в закат, куры на насест, крестьяне на боковую.

И не стемнело толком, а на площади остались только Михай, чинно почивающий во главе стола, пристроив лысую голову между двумя полумисками с мочеными яблоками, и я с рекрутами.

— Ну, что, братцы? Пора и честь знать. Спасибо этому дому, пойдем к другому.

— Как прикажешь, батька! — вскочили оба новобранца, словно подброшенные.

Мне бы их резвость... Засиделся, однако. Отяжелел...

— А так и прикажу. Мечите в сумы, что хотите со стола, только не перестарайтесь. А я пойду... коня оседлаю.

Староста наш уход оставил без внимания. Да и чего суетится? Все ж заранее оговорено. Наоборот, чем быстрее мы уберемся из деревни, тем меньше будет расспросов. И без того бабы у колодца судачат, что Михай все отобранное у бандитов добро себе захапал. Сам случайно подслушал...

Как за околицу выбрались, оглянулся.

И ведь правы бабы. Таки да, прикарманил. Я же не знал, что добровольцы его сыновья. А при таком раскладе — все честно. Заслужили. И отцу уважение оказали. Ничего себе не взяли. Хорошие хлопцы. Если правильно воспитать, получу пару верных телохранителей. Военному делу я кого угодно обучить смогу или наставников найму, а преданность не купишь.

Кстати, насчет умений. Почему бы не потренироваться? Пока никто не мешает... Приучить руку к тяжести пистоля.

— Бабах! Бабах!

Пули на излете вздыбили двумя фонтанчиками землю на дороге. А со стороны небольшой рощицы, вопя во все горло, словно только этого сигнала и ждали, на нас понеслась очередная группа любителей жить за чужой счет. Пристрастие, как пристрастие. Ничего запредельного. Каждый выбирает профессию по душе. В чем-то я и сам с ними согласен. Но, не за мой же...

— К бою!

Парни побросали увесистые броцаки* (*диал., — мешки) и взяли косы наизготовку.

— Я рублю тех, кто с пищалями, вы — тех, кто от группы отстанет. Против большого числа не лезть. Лучше бегайте по кругу, пусть за вами гоняются. Ясно?

— Как прикажешь, батька.

— Бабах!

Это уже я самопал достал. Слишком близко подошел разбойник. Попал... Убил или нет проверять не стал, послал коня вперед, управляя только коленями. Руки перезаряжают. Долго, долго... Если есть умение, которое убыстряет этот процесс, обязательно вложу в него все свободное время. В бою каждая секунда на вес золота...

Оп-па! Конь сбил грудью разбойника с копьем, но тот успел зацепить меня по ноге. Легонько, но все же больно. Надо не забывать, что я тоже уязвим. А то разошелся, словно бессмертный.

— Бабах!

'Шпага!'

Наскочил на двоих. Одного уложил выстрелом в упор, второго красиво достал клинком. Аж самому понравилось, до чего ловко срубил супостата. Надо срочно повторить, закрепить навык.

Разворачиваю коня на месте и вижу одного разбойника со всех ног улепетывающего к роще, и троих — наседающих на моих парней. Причем, двое их удерживают на месте, а третий заряжает пищаль.

Не, так дело не пойдет. Пришпориваю коня. 'Пистоль!' Прицеливаюсь... Блин, разряжен. Нет времени возиться. 'Шпага!'

Стрелок заметил опасность, разворачивается в мою сторону и поднимает дуло.

— Давай, давай! — ору на коня. Но он и так дает, все что может. Не арабский скакун, обычная вьючная лошадь. К галопу не приученная.

— Бабах!

Почти в упор. Странно, я цел и даже не поцарапан. Шелест клинка, и стрелок валится под моего коня. Не под копыта, а в том смысле, что конь тоже падает. Едва успеваю соскочить. Зато нас теперь трое, а разбойников — пара. К тому же, я у них в тылу. Ну шо, хлопцы? Носил волк овец, понесли и волка?

Сообразительные. Побросали копья и упали на колени... Аккурат под косы моим парням.

— Хрясь! Хрясь...

Вашу ж маму и папу! Впрочем, сам виноват. Приказа брать пленных не было, а сами хлопцы думать сызмальства не приучены. Четвертый и пятый в роду — это уже как клеймо. Помимо родителей еще трое старших командуют. Надо запомнить и впредь не забывать. А еще лучше, дать установку заранее. Все случаи не предусмотреть, но типовые надо внушить.

Вон, замерли, как на плацу. Грудь колесом, глаза таращат, а между прочим у одного рукав и бок кровавит. У другого по щеке алый ручеек ползет.

— Молодцы... Славно поработали. Дальше не пойдем. Думаю, у разбойников неподалеку лагерь должен быть. Там и заночуем. Я пойду, взгляну... Ну а вы поглядите, что из имущества нам сгодится. Нет, отставить... Тащите к костру все. Сам разберусь, а то вы нарешаете.

Разбойничий лагерь нарисовался даже раньше чем я думал. Ничего не боятся супостаты. Разложились буквально на самом краю леса. А если б, допустим Даниил Вяземский со своими воинами раньше меня подвернулся? Ну, да... 'Если б покойник зашел с 'бубен', а не с 'креста', было бы еще хуже...'

Оглянулся — парни в четыре руки весьма сноровисто собирают добычу. Ну, и ладно. Раз личный состав занят делом, командир может отдохнуть. Вернее, поработать головой.

Подкинул в костер дровишек и прилег поближе к огню. Тепло не только кошки любят. Нам, ветеранам, тоже хочется старые раны погреть.

— Четвертак! Дежуришь до полуночи. Пятак — твое дежурство до рассвета. Понятно?

— Да, батька.

— Если проголодались, подкрепитесь. Меня до рассвета не будить. Только, если кто нападет...

Глаза сами закрылись. Но вроде самое важное сказать успел раньше чем провалился в сон без сновидений.

* * *

Проснулся от ощущения некоторого дискомфорта. Не в том смысле, что от твердости седла щека затекла и в плечо давит, а более глубокого. Морального... Осторожно приоткрыл левый, 'верхний' глаз и прямо обалдел... Стоят два моих бойца и по очереди посматривают то на меня, то на небо. Потом — друг на друга. Пожмут плечами и все сначала. На меня... на небо. Спросонья я даже растерялся немного. Ненадолго. Вспомнил последний приказ и понял — это они рассвет ждут. Поскольку более четких инструкций я им не оставил... Сами-то по крестьянскому обычаю, небось, задолго до восхода вскочили, а отца-командира беспокоить опасаются. Ладно, не будем мучить сердешных. Да и выспался.

— Вольно, орлы... Благодарю за службу.

— С нашим почтением, батька. Как почивали? — заулыбались оба, как сахарную голову увидели.

Шо за фигня? Не, так дело не пойдет... Обойдемся без волюнтаризма в подотчетном отряде, а то сперва пиво без алкоголя, потом — резиновая женщина, и все — приплыли... Дальше только анархия или демократия. И если с анархией я еще управлюсь, как-нибудь, то выборы атамана могу запросто проиграть. Или — политтехнологов нанимать придется, на избирательную компанию отстегивать. А я не на трубе сижу, лишних денежек нет. В общем, та еще суета и томление духа. Проще на корню срубить и в зародыше удавить.

— Значит так, олухи царя небесного. Слушать сюда! Говорю один раз, повторять не стану. Вы теперь не у отца с матерью вилами навоз ковыряете, вы теперь — боевое подразделение! А я ваш отец-командир. И если что приказываю — отвечать надо: 'Рады стараться!', 'Так точно!' или 'Никак нет!' Это понятно?

— Так точно! — басит который пошире в плечах, Четвертак.

— Никак нет! — Пятак явно тормозит.

Парни переглянулись и хором выдали:

— Рады стараться!

Суду все ясно. Сила есть — ума не надо. Не, так дело не пойдет. Надо учить уму разуму. Не прямо сейчас, понятное дело, но зарубку в памяти оставлю. И как только, так сразу. Кстати, не совсем безголовые. Только теперь заметил.

За ночь парни преобразились. Подтянулись. Приоделись. Лапти на постолы сменили. Косы на пики сменили. Еще не воины, но уже и не тюти деревенские. Любо дорого поглядеть.

— Молодцы.

— Рады стараться...

Что я еще вчера на утро отложил? Да... Добычу. Ну-ка, взглянем, чем разбойнички нас порадуют? Ничего особенного. Шапка чуть пристойнее моей, а остальное только если старьевщику или на металлолом. Впрочем, курица по зернышку... А лишняя копейка не помешает. Забираем... Пока место в переметных сумах имеется.

Парни, получив распоряжение, сноровисто упаковали весь ворох, ничего не оставив. Отлично.

— Ну что, орлы? Топаем дальше?

— Как прикажешь, батька.

— Тогда, вперед. До Смоленска еще шагать и шагать.

Забросил себя в седло и с первых же метров понял, что приятной езды не будет. Конь двигался какими-то странными рывками, словно через шаг пытался сбросить меня со спины. Что такое?

Черт... Так и есть... Не прошла бесследно ранение в бою для лошадки. Была вьючная лошадь, стала хромая вьючная лошадь. Такая вот засада... Ну, а чего? Беречь надо животных, а не под пули подставлять. По крайней мере, пока заводным конем не обзавелся.

Блин, не езда, а пытка... наверняка, пешком быстрее будет. Хотя, не факт. И что делать? Надо нового коня искать. А где? В Караганде, мля...

Надо на карту взглянуть. Развернул схему местности, которой меня вознаградил мельник. Кстати, вот еще мысль на заметку! Была бы карта полнее, если бы я спасенную дочь лично доставил к отцу, а не оставил в лесу с парнями? Надо при случае проверить. Похоже, репутация здесь в этом мире дополнительные бонусы. В смысле, судьба на награды щедрее.

Итак, что мы имеем интересного на пути к Смоленску? Ничего не имеем...

А чуть в сторону, но чтобы значительно ближе, чем город? Ага, есть! Крепость Тула. И недалече. Всего километров пятьдесят. По моим прикидкам, если без перекуров и послеобеденной дремоты — к вечеру запросто домаршируем. Хлопцам моим не привыкать, а я где шагом, а где и в седле... Как-нибудь справлюсь. Один день, по любому вытерплю. Все лучше, чем четверо суток к Смоленску плестись.

Ну, значит, и сомневаться нечего. Если я хоть немного ориентируюсь на местности, примерно через две весты будет раздорожье, там и свернем направо.

— Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону...

Дикие земли, дикие люди и дикие нравы. Какую песню испортили. Понимаю, что не Лев Лещенко, но зачем же так бурно реагировать? Сами-то чем лучше?