Битва за огонь

Где-то здесь есть люди? Странно.

Это заставило меня сменить направление, и двинуться в направлении, откуда слышался звон.

Слышу звон, но не знаю, где он. Точное выражение жизненной позиции части моих знакомых. В особенности, после развернувшейся в сети "информационной войны", в которой тролли всех мастей поливали друг друга грязью и ложью.

Провалов в земле больше не встречалось, улица была относительно ровной и чистой. Коммуникатор тревожно запищал, намекая, что пора выходить из капсулы и ложиться спать, но я наплевал на его предупреждения и, одним пальцем заткнув разбушевавшийся комп, двинулся дальше.

Большие позолоченные купола блестели на уровне высоты двухэтажного дома, отражая непонятно откуда взявшийся свет. Через несколько шагов я смог разглядеть и само здание церкви, выкрашенное в белый цвет.

Я толкнул скрипучую створку ворот и двинулся к входу в церковь. Довольно большие, намного выше человеческого роста ворота были приоткрыты: не до конца, а так, чтобы между створками мог протиснуться человек.

Но там точно кто-то был! Через покрытые пылью окна не было возможности ничего разглядеть, поэтому, я решил постучаться, прежде чем войти в храм.

Стук костяшками пальцев по тяжелой дубовой створке был еле слышен, но из-за двери все же раздался кашель и хриплый голос:

— Можешь войти, мил человек.

Говоривший будто на последнем издыхании: столько боли слышно в его голосе. Я последовал приглашению и вошел в храм.

Изнутри было еще темнее, но, по крайней мере, без пыли. Небольшой коридорчик, ведущий к иконостасу, ковры на идеально ровном каменном полу.

Святые смотрели на меня с образов, на лицах их навсегда застыло выражение скорби. Золоченые рамы икон отражали свет нескольких свечей, тени бегали туда-сюда, гоняемые им.

Наверняка, свечи эти просто не могли догореть.

Странно говорить, но я никогда не был в храме. Даже на экскурсии в Исаакиевском или Спаса на Крови. Заходить туда было как-то неудобно что ли... Я же неверующий...

Такое ощущение, что визитом своим туда я оскверню что-то. Это как по белым коврам в грязной обуви топтаться: кому-то, может быть, и ничего, а мне стыдно.

Передо мной, сжимая в кулаке большой восьмиконечный крест, стоял брат-близнец сумасшедшего проповедника. Я покачал головой, и видение рассыпалось: черты сходства с него будто смыло.

Сразу стало видно, что он на много лет старше безумца, убитого мной: длинная борода седая, выцветшие серые глаза, лицо покрыто морщинами.

— Зачем ты пришел сюда? — спросил священник, а это был именно он: длинная черная ряса до колен не оставляла сомнений.

— Я спустился в бездну. — Ответил я и сделал шаг навстречу ему. — Ты знаешь, что происходит наверху?

— Как обычно. — Ответил мне он. Еще шаг, и я могу нормально рассмотреть его лицо. Оно покрыто плохо заросшими язвами, десятками мелких язв, как будто укусы насекомых покрывавшими его лицо. — Кровь и смерть. Война. От этого я и ушел сюда.

Он снова закашлялся, а я сделал еще один шаг вперед и остановился прямо перед ним.

Он стар. Очень и очень стар. И у него не было ника над головой — вот что странно.

Я чуть прямо не спросил об этом, но не решился. Мало ли как на это отреагирует НПС.

— Значит, ты собрался спуститься в бездну? — спросил он меня. — Тогда ты по адресу. Идем.

Священник развернулся и пошел в одну из боковых дверей. Я немедленно последовал за ним.

— Там эпидемия. — Сказал я. — И... Мне сказали, что там может быть лекарство.

Разумеется, ничего о лекарстве мне не говорили. Но, если эпидемия пришла именно оттуда, то почему бы и лекарству не найтись там? Логично?

Правда, приходиться опираться на слова умирающего безумца. Но что еще делать-то? Другие варианты?

— Там нет никаких лекарств. — Ответил священник. — Абсолютно никаких. И ты не найдешь там ничего, кроме скорби, горя и боли. Но, я покажу дорогу.

Он двигается по старинной винтовой лестнице практически бесшумно, я же, наоборот, топочу, как слон. С каждым шагом мы поднимаемся все выше, а ступени все не кончаются и не кончаются. Отсюда храм кажется гораздо больше, чем снаружи.

Наконец, мы поднялись на колокольню: несколько колоколов разных размеров, свивающие веревки, привязанные к их языкам и пыль. Опять пыль, везде, где только можно. Снова видно багровое зарево, но теперь близко, можно рукой подать. Хотя это, разумеется, только кажется.

Еще одна веревка, привязанная к крюку, вбитому в стену. Она уходит как раз в сторону озера и исчезает через несколько метров. Просто из-за того, что здесь видимость в несколько метров.

— Вот твой путь. Он ведет в бездну. Уверен ли ты, что хочешь идти?

Я не знал, что ответить. С каждым шагом все в этой игре становилось все более и более странным. И здесь ничего не поделаешь.

Будто бы заметив мои сомнения, священник снял с шеи цепочку, на которой висел массивный крест, все это время бывший в его руке, и протянул мне.

— Возьми. — Сказал он. — Если ты веруешь, то он поможет.

Значит, мне эта штука не поможет точно. Особо верующим я не был никогда.

Но что-то заставило меня протянуть руку и принять предмет. Он был намного тяжелее, чем казался на вид.

На шею вешать я его не стал, спрятал в карман, хоть и был за это "обласкан" осуждающим взглядом святого отца.

— Я пойду? — уходить без прощания мне казалось неправильным.

— Иди. — Кивнул он. — Иди, хоть я и не знаю, куда и зачем ты идешь.

Уцепившись одной рукой за веревку, я кивнул ему и соскользнул вниз.

Веревка шла под уклон, поэтому мне практически не приходилось прилагать сил: просто, знай себе, держись и следи, чтобы пальцы не разжались. Это было не так уж и просто, тем более, что двигаешься ты так, как будто завернут в кусок ваты: не видно абсолютно никого и ничего.

Хотя, кое-что все же было видно. Огненное зарево, исходившее от озера разлившейся лавы, становилось все ближе. Правда, вдоль берегов его почему-то клубилась тьма: черные клубы дыма поднимались вверх и постепенно развеивались.

Я спрыгнул вниз и через секунду оказался на его берегу. Потер ощутимо нагревшиеся от трения руки и едва успел уклониться от брызнувшего прямо в лицо сгустка лавы. Кожу обожгло горячим воздухом, но я еще легко отделался: кусок лавы прожег землю и зашипел, остывая.

Рядом со столбиком, к которому была привязана веревка, висел колокольчик. Я дернул за веревку, привязанную к языку, и буквально через секунду к берегу лавового озера причалил корабль.

День четырнадцатый. Вечные муки.

Люди, собравшиеся в этом зале, определенно знали, чего хотели от жизни. И дело даже не в дорогих костюмах, платиновых часах и дамочках по пятьсот евро за час.

О каждом из них можно было сказать, что ежедневник забит на восемьдесят процентов. А это при том, что распределять время эти люди умели.

Но сегодня им пришлось перенести дела. Случай был экстренным.

Происходило что-то из дела вон выходящее.

Длинный стол с цельной мраморной столешницей покоился на сварном металлическом остове. Весил он, скорее всего, как немаленькая такая легковая машина. Дорогие кожаные кресла, дипломаты из крокодиловой кожи. От всех них просто за версту несло роскошью.

— Добрый вечер. — Начал было один из них, высокий мужчина с редкими волосами и отросшей щетиной. Разговоры тут же прекратились. — Все мы знаем, зачем здесь собрались. У нас проблема, причем... Необъяснимая с научной точки зрения.

"Мир войн", "Второй шанс", "Далекий край", "Возрождение", "Поле боя", "Битва за огонь". Владельцы крупнейшей компании, курирующей практически весь российский рынок онлайн игр, и вдобавок пытающиеся продвинуть свой товар одновременно на западе, в Европе, и на востоке, в Китае.

Как говорится, это не Россия находится на востоке. Это запад и восток находятся по разные стороны от России.

— Может, все-таки хакеры? — спросил один из собравшихся, положив на стол дипломат. Он был достаточно молод и выглядел скорее красавчиком-культуристом, чем серьезном бизнесменом. По крайней мере, было точно известно, что большую часть времени мужчина проводит в собственном спортивном зале.

— Не было утечек. — Покачал головой тот, что заговорил первым. — Слишком серьезная система защиты. Да и, чтобы перенести управление на свои серверы... В общем, невозможно это.

Двенадцать пар глаз смотрели на него в упор.

— И как это можно объяснить?

— Я не знаю. — Бородатый пожал плечами. — Соединение стало намного быстрее, и в играх появились новые возможности. Но они сходят с ума.

Дрожащими пальцами он расстегнул застежку дипломата и вытащил оттуда несколько листков. Развернул и начал читать.

— В "Мире войн" откуда-то появилась тяжелая техника, хотя вводить мы ее собирались только в третьем квартале следующего года. "Далекий край"... Драконы, сжигающие поселения. Игроки, конечно, в восторге, но... — он оторвался от листа бумаги и оглядел собравшихся. — "Возрождение"... Новые виды мутантов. Более того кто-то умудрился запустить еще несколько ядерных ракет...

— Такая возможность была в игре?

— Не было. В "Поле боя" появилась третья сторона конфликта, которая на каждой карте громит всех. Игроков, принадлежащих этой стороне, мы не нашли. Боты. Ну а хуже всего в "Битве за огонь". Эта игра потеряла контроль первой. Там эпидемия чумы, прямо как в четырнадцатом веке. Игроки умирают и воскрешаются каждые двадцать минут...

— А не пробовали полностью отключить сервера от питания?

— Разумеется. Никакого эффекта. Соединения нет, управлять игровыми мирами невозможно. А вот с вирткапсулы доступ есть, но для обычных игроков. Как админ оттуда не зайдешь.

— Паранормальное явление какое-то.

— Не столь важно, что это такое. Важно, что с этим делать.

* * *

Корабль остановился в нескольких метрах от берега. Это было довольно большое судно, непонятно как помещающееся в этом небольшом, в общем-то, озере. Резные завитушки покрывали корпус, мачта поднималась вверх, а с каждого борта можно было разглядеть несколько десятков весел.

Я подошел к самому берегу, всматриваясь в затейливую резьбу, покрывающую бортовую обшивку. Изображения самых различных чудовищ и людей, их побеждающих.

В качестве тарана на носу корабля был установлен большой бычий череп, а вот сам корабль... С виду он был вырезан из камня, причем из целой скалы...

Человек перевесился через борт, всматриваясь в мое лицо, и я услышал знакомый голос.

— Ты живой. — Констатировал он.

— Вроде бы. — На всякий случай ответил я, пожав плечами. Пока что живой и относительно здоровый.

— Живым сюда вход... — Начал было он, но замолчал. — А, хрен с ним. Деньги есть с собой какие-нибудь?

Деньги, конечно, были, только они на коммуникаторе все.

— Безналичный расчет есть? — спросил я.

— Конечно, мы же солидная компания. — Ответил голос, принадлежащий силуэту. — Сейчас спустим шлюпку. Шевелитесь!

Я изо всех сил потер лицо рукой в перчатке. Харон принимает кредиты по безналичному расчету? Забавно... Зачем же ему это все?

Хотя за все время, проведенное в игре, я ни разу не видел бумажных денег. А ведь у неандертальцев они, по идее, должны иметься. Или и те пользуются коммуникаторами?

Слабо я все-таки игру знаю. Очень и очень слабо.

Люди на только что спущенной шлюпке медленно подгребали к берегу, весла заставляли лаву колыхаться и идти рябью, как самую обыкновенную воду. Я присел, подвел руку к потоку и тут же отшатнулся: горячим воздухом обдало так, что будь здоров.

Лодка остановилась возле берега, и я увидел, что в ней сидит только один человек. Никто не греб. Весла тем временем поднялись сами по себе, лава потекла по ним вниз.

— Священник? — вырвалось у меня.

Это был тот же самый старик, что отдал мне крест в храме. Только, что же он делает теперь, и почему он управляет судном, перевозящим души умерших в ад?

— Можешь звать меня Хароном. — Мрачно бросил он и достал из кармана точно такой же, как у меня, коммуникатор.

Подсоединили, активировали программу для перевода денег.

— Сколько? — спросил я.

— Один кредит. — Был ответ.

Проглотив свое удивление, я перевел деньги на его счет, после чего перевозчик пригласил меня сесть в шлюпку. Чуть не навернувшись, я залез внутрь и уселся на лавку.

— Может, прекратишь удивляться? — спросил Харон, даже не обернувшись ко мне лицом. Весла сами по себе оттолкнули шлюпку от берега и стали грести. — Кого ты здесь увидеть ожидал? Джейсона Стэтхэма в деловом костюме?

Вот как. Он еще и разбирается в искусстве? А ведь Джейсон-то до сих пор появляется то в одном, то в другом боевике.

— Но ты же священник. — Сказал ему я.

— Нет. Я всего лишь перевозчик. Я даю душам найти дорогу, а потом перевожу их туда. — Старик вздохнул и вытер лоб. — Ты не найдешь там того, чего ищешь. А то, что обретешь, тебе ничуть не понравится. Увы.

Холодный ветер дул откуда-то со стороны противоположного берега, относя в сторону клубы дыма. Однако озеро успокоилось и больше лавовыми бомбами не стреляло.

— Но... Крест...

— Потому что дурак ты. — Ответил он на незаданный вопрос. — Дурак и все. Теперь ты назад уже не повернешь: договор заключен. Так или иначе, придется тебе плыть с нами. И это плохо.

Я ничего не ответил. Лодка медленно подплыла к борту корабля, и с него, развернувшись, упала веревочная лестница.

— Залезай. — Кивнул на нее перевозчик, сам принимаясь цеплять к шлюпке какие-то канаты. Поднимать собирался, видимо.

— Помочь тебе? — на всякий случай спросил я.

— Поднимайся, поднимайся. — Отмахнулся он, как от назойливой мухи.

Я схватился за веревочную лестницу, с виду сплетенную вообще из сухих водорослей, и поднялся наверх на едва-едва раскачивающуюся под ногами палубу корабля.

На ней не было видно ни одного человека. Видимо, здесь, как и в шлюпке, весла греблись сами по себе. Посмотрев вниз, я увидел, что сам стою на человеческом лице, вырезанном на обшивке палубы.

Каменные глаза немного сдвинулись и уставились на меня с выражением неподдельного презрения и ненависти. Веки медленно двинулись и моргнули.

— Успокойся! — буквально выплюнул непонятно как забравшийся сюда бесшумно Харон и врезал ногой по лицу. Оно мгновенно застыло и снова превратилось в каменное изваяние.

— Корабль живой? — голос мой слегка дрожал, хоть и признаваться в этом мне совсем не хотелось.

— Естественно, нет. — Ответил Харон ничего не выражающим голосом и ехидно спросил. — Ты где-нибудь видел живой корабль? Хочешь на палубе остаться, или пойдешь в каюту?

Над головой сами собой развернулись паруса из рваного серого полотнища. Ветер, который совершенно не чувствовался на палубе, наполнил их, а весла заскребли по лаве. Корабль довольно бодро заскользил по этому огненному озеру.