Демоны и демонологи2

Нет, всё выглядит так, словно китайцам и в самом деле не хватает людей. И уже сами руководители проекта покидают свои кабинеты, берут в руки лопаты и мечи и пытаются хоть как-то выправить ситуацию. Почему это произошло? Хороший вопрос.

С этими мыслями Артур и подошёл к сидящему на берегу озера горбуну.

* * *

— Здравствуй сестрица Алёнушка, — раздался ехидный голос за спиной горбуна. — Что же ты сидишь пригорюнившись на камне у вонючего озера? Неужто топиться собралась?

Ничего не ответив, и, конечно же, совершенно не понимая о чём говорит этот псих, горбун лишь отмахнулся от него рукой.

— Всё же тебе не хватает любознательности, которая присуща вашему ректору, — уже более серьёзным тоном начал разговор Артур. — Этот старичок тут же начал бы пытать меня, вызнавая кто такая Алёнушка. А ты лишь рукой машешь. Может быть ты всё же послушаешь сказку о сестрице Алёнушке и братце Иванушке, и к чему порой приводит эгоизм близких людей?

— Он не мой ректор, — нехотя начал разговор горбун. — Я оставил науку и больше никогда не вернусь к ней.

Вздохнув, Артур уселся на землю рядом с горбуном.

* * *

— Так ты слышал когда-нибудь сказку об Алёнушке? — после недолгого молчания вновь пристал с расспросами Артур.

— Знаю я эту сказку, — недовольно признался горбун. — И я не собираюсь топиться из-за капризов какой-то глупой богини.

— И чем же ты собрался заниматься дальше, если не наукой? — задал новый вопрос Артур, поняв, что перед ним сидит всё же не самоубийца.

— Буду помогать своей матери, — пожав плечами, ответил горбун. — Огород вскопаю, забор выправлю, старый сарай снесу, памятник отцу поставлю, в общем, — работы тут надолго хватит. Может, и на дочери нашей соседки женюсь. Тогда сразу за двумя домами придётся приглядывать. Да и свой бы хорошо построить.

— Какие прекрасные планы, — иронично хмыкнул Артур. — Ты о таком, наверное, всю свою жизнь и мечтал? Вот прямо как ты оживил своего первого покойника, так и подумал: 'А не жениться ли мне на соседской дочке и построить свой дом?'. И с тех самых пор ты только и мечтал об этом, оживляя одного мертвеца за другим.

— Не юродствуй! — неожиданно гневно осадил парня горбун. — Я занимался наукой, а не тупым оживлением мертвецов. Я пытался изучить смерть. Пытался если не победить её, то хотя бы найти способ продлить человеческую жизнь. Ты задумывался о том, сколько бы смог сделать тот же ректор, проживи он дополнительную сотню лет? Сколько величайших умов он смог бы обучить в своей Академии? А сколько величайших открытий он смог бы сделать сам? Сколько вообще таких гениальных и талантливых людей умирает раньше, чем они смогли полностью раскрыть свой потенциал?

— И что же изменилось сейчас? — всё с той же иронией поинтересовался Артур. — С чего ты так резко решил прекратить свои поиски 'вечной жизни'? Неужто эта благородная цель оказалась для тебя неподъёмной? Или ты решил всё бросить из-за капризов некой глупой богини?

Так и не дождавшись очевидного ответа на свои вопросы, Артур внимательно посмотрел на мрачного горбуна.

— Похоже, ты всё же не понял смысла той сказки, — тихо сказал парень. — Потому что вместо того, что бы бросить вызов моей эгоистичной супруге, ты решил утопить в этом озере все свои мечты и стремления. И если честно, я без понятия, что тебе тут можно сказать. Разве что я могу задать тебе пару вопросов. Например, как твои стремления и твои мечты вообще могут быть связаны с эгоизмом моей жены? Мойра тебя не вдохновляла и ничем не помогала тебе. До недавнего времени она вообще не знала о твоём существовании. Но, при этом, ты ей упрямо продолжал молиться, объясняя свою фанатичную религиозность тем, что сила Мойры даёт тебе возможность проводить свои исследования. Разве это не бред? Разве хирург молится скальпелю, с помощью которого он делает операции? Или, может быть, ты видел плотника, который бы молился рубанку? А может твоя мать молится корове, которая даёт ей молоко?

— У нас нет коровы, — буркнул горбун.

— А если бы была, то что бы изменилось? — ухмыльнулся Артур. — По сути, Мойра всё это время была для тебя той же самой дойной коровой, на которую ты фанатично молился. Только вместо молока, Мойра даёт тебе силы оживлять мертвецов.

Но найди-ка в своих же учебниках хотя бы одну фразу о том, что нужно помолиться моей супруге и всё само-собой сделается. И попробуй найти инструкцию о том, что нужно помолиться корове, и она сама нацедит тебе ведро парного молока.

Сейчас ты больше всего похож на крестьянина, который слепо обожествил свою корову. Даже выглядишь настолько же жалко. Ведь когда твоя 'коровёнка' взбрыкнула и решила пободаться, ты услужливо подставил ей свой зад.

И сидя на этом камне, ты можешь сколь угодно долго проклинать свою судьбу и винить в своих неудачах незнамо кого. Суть сказки от этого не измениться. Вместо того, чтобы вовремя дать своему капризному братцу по рогам, Алёнушка предпочла утопиться. А выступать в роли храброго воина, который в сказке спас эту дуру и решил все её проблемы, — я не собираюсь.

— Я и не просил тебя...!! — выкрикнул было всерьёз взбешённый горбун, однако повернувшись в сторону Артура, он уже никого не увидел.

Встав с камня, Некрофилов зло сплюнул и со словами:

— Да пошли вы все!!!

смело полез в холодную и мутную озёрную воду.

* * *

— Не впущу!!! — кричала чуть ли не в истерике старушка, преградив своему сыну дорогу.

— Да и не надо, — миролюбиво отвечал ей Некрофилов. — Я тогда в бане переночую.

— Никаких бань!! — ещё больше всполошилась старушка. — Хватит с меня и твоего отца, который из-за этих покойников так и умер в сарае. Живо верни этого утопленника на место!

— Я его топить, что ли, должен снова? — не понял этого требования, промокший до нитки Некрофилов.

— Да хоть сожги!!! Но чтобы никаких покойников в моём доме!!

— Но мама!!

— Не мамкай!! — уже чуть ли не плача выкрикнула старушка. — Ты же мне обещал бросить заниматься этой мерзостью. Обещал обычной жизнью зажить. Обещал огород мне вскопать...

— Да вскопаю я его... Мама!!

— Я из тебя эту дурь сейчас выбью!! Это же тот демон тебя подговорил, да?!

— Мама! Положи полено! Ай!!! Больно же!!! Ох!

— Я тебе покажу, как мать не слушаться!!! Ты у меня из дома теперь и шага не сделаешь!!

— Но мама!!!...

11

— Да они издеваются!!! — смяв лист бумаги Данислав Подольский выкинул его в мусорную корзину. — И ты согласишься с этим?!

— Выгоднее заплатить, чем спорить, — неохотно ответил Ярослав Рудин, который и привёз Лениному отцу эту бумажку.

— Заплатить!!! — в гневе выкрикнул Данислав. — Платить за что? За то, чтобы какая-то горстка кочевников не нарушала границы нашего государства? Да я за эти деньги могу послать в степь целую армию, и уже через месяц от этих кочевников ничего не останется.

— Земскому собору не нужна твоя армия и не нужна победа над кочевниками, — устало прокомментировал слова своего князя Ярослав Рудин. — Им нужны откаты и взятки, которые можно получить из той дани, которую мы заплатим кочевникам.

Посуди сам. В теории мы можем собрать требуемое золото на наших рудниках в течении года. Но Земский собор требует это золото прямо сейчас и срочно. Это значит, что мы должны просить об отсрочки, а это обязательно закончиться целой серией взяток. Чтобы добрать золото за тот срок, что мы выпросим у Земского собора в качестве отсрочки, нам нужно будет срочно распродать наши запасы зерна. Из-за срочности мы будем продавать зерно по сбросовым ценам, на чём попытаются нажиться перекупщики. А большинство перекупщиков, — это те самые 'удачливые и талантливые' купцы, которые, по чистому совпадению, являются родственниками членов Земского собора.

Когда же мы соберём это золото, то вначале оно отправится в столицу, где часть его обязательно 'пропадёт'. Затем, это золото ждёт долгая дорога в степи, и, конечно же, по дороге оно будет медленно 'таять'. В итоге, ещё неизвестно сколько золота достанется кочевникам. Но почему-то я думаю, что часть этого золота кочевники вернут членам Земского собора, за 'посреднические услуги'.

И такое можно проделывать каждый год.

А если ты соберёшь армию и уничтожишь за пару месяцев кочевников, — то кому от этого будет выгода? Кто сможет нажиться на гибели кочевников?

— Наш народ! Я избавлю его от грабительских налётов кочевников и поборов Земского собора.

— Народ, — хмыкнул Рудин. — Народ это скот. От кочевников страдает пара сёл, выстроенных у самых границ степи. Думаешь, остальным людям есть дело до этих несчастных? Да спроси любого из своих слуг, что лучше: 'Забрать в армию их сыновей, мужей или отцов и начать войну с кочевниками за пару отдалённых сёл? Или выкинуть эти сёла за пределы государства, назвав земли на которых стоят эти сёла — неким диким Пограничьем?'

Уверен, что всё это быдло единодушно скажет, что лучше будет, если все эти сёла выкинут из состава нашего государства. А если их спросить, почему они так думают, то в ответ они обязательно приплетут какую-нибудь чушь о том, что в этих сёлах наверняка живут либо сами кочевники, либо полукровки, — так зачем и защищать этих людей? Хотя на самом деле, под этой чушью они будут пытаться скрыть куда более очевидный и понятный для всех ответ, — своя рубаха ближе к телу. Так думает каждая овца, которая стремиться затеряться в центре стада, надеясь на то, что волк слопает кого-то с краю. Но только какой человек признается в том, что он ничем не отличается от овцы? Он будет сочинять всякие небылицы и оправдывать до хрипоты свою трусость и скотность.

По этой же причине глупо говорить и о каких-то поборах со стороны Земского собора. Во-первых, основные расходы несём мы. Нам запрещается облагать дополнительными налогами своё население. Так что народу фиолетово на то, что мы тут едва сводим концы с концами. Вот увидишь, это быдло ещё и будет возмущаться: 'А почему в этом году 'Праздник урожая' был менее красочен, чем прошлогодний?'. А во-вторых, даже если мы и обложим дополнительными налогами своё население, то первый же вопрос будет: 'А почему мы обязаны платить за защиту никому не нужных сёл?'

И, наконец, в-третьих, — сейчас Земскому собору можно списать все свои неудачи и своё воровство на неких злобных кочевников. Типа, — все средства и силы уходят на войну с ними. А если ты перебьёшь этих кочевников, то на кого можно будет списывать тотальное воровство в нашем государстве? Только на членов Земского собора или на их многочисленных родственников.

Будь реалистом Данислав, никто тебе не даст собрать армию, и уж тем более уничтожить кочевников. Скорее, вперёд уж уничтожат тебя. Так что плати, как это делают все остальные.

Закрыв лицо руками, Подольский громко застонал.

— Но ведь это же конец! — в отчаянии выкрикнул он. — Через год или два кочевники окрепнут и выстроят в степи своё государство. А потом они просто вторгнуться в нашу страну. И это уже будет не одно или два племени с ржавыми мечами, а профессиональная армия, которую обучат и вооружат на наши же деньги. И что тогда?

— Земский собор мобилизует в армию крестьян, и просто постарается утопить армию кочевников в трупах этого быдла, — спокойно рассказал дальнейшие перспективы своего государства Рудин. — Если получиться, то Собор сдерёт с выживших последние крохи в виде дополнительных налогов и в полном составе переедет за границу. Якобы от туда безопаснее будет руководить своей страной. Если же не получиться, то члены Земского собора свалят за границу ещё раньше и скажут, что они сделали всё, что смогли для спасения своей страны, но обстоятельства были против них.

Вся ирония в том Данислав, что ни один из членов Земского собора не клялся верой и правдой служить нашему государству и защищать свой народ. И не потому что они не захотели приносить такую клятву, а потому что этой клятвы нет в природе (А если бы и была, то кто бы следил за её соблюдением? сами же члены Земского собора?). Так что никто из членов Земского собора ничем не обязан ни этой стране, ни людям, живущим в этой стране. А потому, никто из них и не думает о 'далёком будущем'. Они набьют свои карманы нашим золотом и уедут в спокойные западные страны.

— А мы? — едва слышно задал вопрос Подольский.

— А мы должны будем уехать отсюда ещё раньше. Я уже присматриваю страну для своей дочери. Вроде как она будет обучаться за границей. Под этим предлогом я и переправлю всех своих домашних в спокойную и тихую страну.

— Ты никуда не поедешь, — сухо приказал своему казначею Подольский. — Ни ты, ни твоя дочь. Мы останемся в нашей стране и наведём в ней порядок.

— Ты неисправим идеалист, — сокрушённо вздохнул Рудин, и покосился на приоткрытую дверь.

— Кто там?! — выкрикнул Подольский, поняв намёк своего казначея.

— Ой-к, — раздалось в ответ чьё-то сдавленное икание и на пороге появилась русая девчонка. — Мама просила позвать вас к столу, — стараясь не смотреть на мужчин, промямлила она.

— А мама не говорила, что подслушивать не хорошо? — строго спросил у своей дочери Подольский

— Я случайно, — прогундосила Лена.

— Случайно?! — улыбаясь переспросил её Подольский. — А вот за 'случайно', как раз и бьют...

— Ой! — взвизгнув, девчонка под хохот мужчин выбежала из кабинета.

* * *

— Как она? — строгий мужской голос развеял странное сновидение Лены.

— Спит, — ответила мужчине какая-то девочка. — Но если ты будешь орать над её ухом, то она обязательно проснётся.

— Ты мне ещё поуказывай, что мне делать, демоница! Я ведь не посмотрю что ты ребёнок. Вмиг... Ай!

— Такой красавец и такой идиот, — с искренним сожалением проскрежетал старческий женский голос. — Я тебе твои раны залечила, я могу вернуть их и назад. Показать каким ты был куском мяса, когда мы с тобой повстречались впервые?

— Прекрати, — хрипя от боли, взмолился мужчина.

В ответ послышались странные звуки похожие на пинки по чему-то мягкому.

— Я тебе не добренький Артур, и не одна из тех молодых дур, что возле него крутятся. И в отличие от этой девочки ты жив просто потому, что твоя смерть омрачила бы моё знакомство с Артуром. Но если ты и дальше будешь мне грубить, я вмиг доделаю то, что не успел с тобой сотворить тот рогатый демон. Хватит его бить!

Последняя фраза этой невесть откуда взявшейся старушки, видимо, была командой её сообщнику, так как звуки ударов тут же прекратились.

— Девочку до утра не будить, — строго проскрежетала старушка. — Утром хорошо накормить. Необходимую еду принесёт Мейли (ты с ней только что познакомился). Твои открывшиеся раны сейчас зарастутся. Не чеши их. Но синяки от ботинок Мейли, я тебя оставлю на память о нашем разговоре. Надеюсь, ты не побежишь жаловаться на нас Артуру? А то я окончательно в тебе разочаруюсь. А ты, шмакодяка, — повернулась к стене и живо заснула. Я же вижу, что ты не спишь.

Так и не открыв глаз, Подольская торопливо развернулась спиной к этому страшному 'голосу' и на всякий случай натянула на голову одеяло.

— Какие же все хамы вокруг, — вновь раздался детский девичий голосок. — Неужели так общается всё новое поколение? Или это просто их народ такой хамоватый? Ты, как думаешь, деточка?