Форсвейм - 2. Воины игры

С ревом медведя на дорогу выполз разбойник, выброшенный с нее каменным кулаком Брандина. Последний тут же угостил противника россыпью огненных стрел, отчего тот озверел окончательно и бросился на того, кто оказался ближе, — на Хагера.

Оно и к лучшему.

— >

Вы успешно применили умение "Мельница"

— >

Со Смертоносцем на вытянутых руках Хагер быстро крутанулся вокруг своей оси. Третьей ошибки хромой разбойник не пережил. Кончик меча вспорол ему брюхо и тут же, резко изменив направление, полоснул наискось по груди. Непись издал звук, будто готов выблевать собственные внутренности. Но не пришлось. Придерживая рукой вываливающиеся из-под одежды потроха, повалился сначала на колени, а затем рухнул мордой в снег. Его собрат, почти добравшийся до Хагера, успел оценить ситуацию и остановиться. Но воин более не желал затягивать игру. Может, головорезы и круты, но и он не пальцем делан. Пора уже нашинковать всех и валить отсюда, прихватив золотишко из их карманов.

Странные, несвойственные ему мысли, приободряли.

Уверенности в задуманном прибавил еще один огненный шар, гудящий и сыплющий искрами на головы всем подвернувшимся. Его жар мигом проник под доспехи, заставил Хагера чувствовать себя мокрым с головы до пят.

"Арагна умеет приходить эффектно", — подумал он и успешно парировал выпад все же решившегося атаковать разбойника.

Шар угодил примерно туда, откуда прилетали стрелы. На этот раз до сражающихся докатилась и взрывная волна, порядком раскалившая воздух вокруг. Ночь разорвалась нечеловеческими криками. Протяжными и отчаянными, но быстро стихшими.

Противник Хагера заметно сник. Из его глаз пропал алчный блеск предвкушения победы. Должно быть, понял, что дорога ему прямиком за товарищами. Он рванулся было то влево, то вправо, но воин держал Смертоносец наготове. Несколько попыток разбойнику удавалось уходить от атак, но, в конце концов, двуручник достал его. Хагер почти отсек ему ногу, а когда головорез упал на колено, без жалости снес голову.

— >

Вы нанесли критический удар

Смертоносец зарядился

— >

Вовремя, ничего не скажешь.

— Больше никого нет? — спросил он скорее самого себя, чем стоящего рядом Брандина. Лицо того пылало, со лба катились крупные капли пота.

— А тебе мало, что ли? — просипел тот.

— Просто не хочу умереть, из-за того что вовремя не проявил осторожность.

Но живых бандитов действительно не видно.

Через минуту подошла Арагна. Выглядела она так, словно только что с массажных процедур — чистая, аккуратная, спокойная, как удав. Только пара локонов выбились из-под шапки, да на кончиках пальцев заметны отпечатки сажи.

Вскоре к ним присоединился Сарф.

— Руни где? — обеспокоенно спросил воин.

— Сказала, что поводит хвост, — ответил он с полной уверенностью, что слова Хагера порадуют.

— Какой, к чертям, хвост?!

— Не кипятись ты, она справится.

Легче сказать, чем сделать. Но воин понимал — девчонку обидит его недоверие. Да и положа руку на сердце — она в состоянии постоять за себя. Тем более теперь, в подступающей темноте. Лучшее, что он может сделать, — дождаться возвращения Руни и новостей, которые она принесет. Если пошла следить, то тому есть веская причина.

— Осмотрите окрестности, — попросил Хагер. — Я хочу знать, что за кустами не прячется армия Македонского. А я пойду посчитаю... покойников.

Тяжелая это работа — считать трупы тех, кого обязался защищать. Даже если своими глазами видел, что они не сделали ничего из того, что он приказывал. Четверо мертвых археологов валялись на земле в позах поломанных кукол. В каждом торчала как минимум пара стрел, в одном — штук пять. Когда только хреновы лучники успели? Он пытался и не мог вспомнить такого шквального ливня.

Хагер повертелся, разыскивая остальных. По его подсчетам — еще двое, плюс Закейра и птицеголовый параноик. Только не видно никого. Воин попытался разобраться в вереницах следов на талом снегу. Бесполезно — не с его талантами, да и натоптано столько, что черт ногу сломит.

К счастью, выжившие археологи вскоре объявились сами.

"Совсем устал, отдохнуть пора", — думал Хагер, гадая, как не заметил стоящего поблизости дерева и облепившего его сугроба, за которым и прятались те двое.

— Где Рамат и Закейра? — спросил сразу, как только копатели подошли достаточно близко.

— Откуда нам знать, — отозвался мужчина с белым лицом — в его ладони торчал обломок стрелы.

Понятно — ничего не видели, ничего не слышали. Но попытаться стоило.

Хагер осмотрел покойников: трое из четырех, как он и думал, без кольчуг. Оставалось только развести руками — сами виноваты, он не раз и не два предупреждал, чтобы не снимали их до самого Фьергарда.

Руни вернулась много позже, одновременно с ней появился и Рамат. Хагер как раз закончил засыпать снегом мертвецов, которых сложил под деревом. На щеке ловкачки красовался внушительных размеров синяк, поперек лба тянулась царапина, длиной сантиметров восемь. Совиная Голова же как будто цел, только и того, что одежда разорвана в клочья.

Собаки его драли, что ли? Или волки? Но те бы уж точно не выпустили столь легкой добычи.

Хагеру сразу же захотелось взять его за шиворот и хорошенько тряхнуть, чтобы глаза вывалились.

— Нашла его, сбежать хотел, — сказала Руни, подталкивая археолога вперед.

— Ты как? — воин осторожно коснулся лица девушки.

— Все в порядке, — улыбнулась та. — Сама виновата — рано вынырнула, вот и получила.

Хагер скрипнул зубами. Проклятье, как же все это неправильно!

По внешнему виду Совиной Головы нетрудно было догадаться, что свое самое ценное сокровище Рамат прячет в сумке, которую прижимает к груди и остервенело комкает пальцами. Чем дальше — тем меньше в нем оставалось от прежнего уверенного в себе человека, который предложил разумную, на взгляд Хагера, сделку. Откровенно говоря, уже ничего не осталось.

— Не подходи, не подходи... — бормотал Совиная голова, оглядываясь и щурясь, словно загнанная в угол кошка. Разве что не шипит. Но броситься вполне может. Хотя воин был бы совсем не против. Звездануть беглеца в челюсть — самое то, чтобы хоть немного выплеснуть скопившееся напряжение.

— Подожди! — послышался окрик Арагны. — Я могу ошибаться, — неуверенно начала она, подступаясь к археологу, — но, по-моему, на нем какое-то проклятие.

Мысль показалась Хагеру разумной.

— Руни, лучше свяжи его, — предложил он и, видя, как задергался Рамат, прибавил: — Для его же блага, пока голову себе не расшиб.

— Заступники небесные, — раздалось частое бормотание.

Воин обернулся и выругался про себя. Пока он отвлекся на Рамата, один из спасшихся археологов уже околачивался около убитых разбойников. И не просто околачивался, но и что-то бормотал. Очень похоже, что ученый муж надумал выпотрошить их карманы. Вот так номер.

— Займитесь этим, — Хагер кивнул на второго археолога, которого не волновало ничего, кроме обломка в собственной ладони. — Арагна, постарайся привести Рамата в чувство или хотя бы понять, что с ним за хрень творится. Брандин, поможешь ей? Сарф — постой на стреме. Не нравится мне, что наша перепуганная жертва археологии куда-то пропала и не спешит появляться.

Он имел в виду Закейру. Среди мертвых он ее не нашел, хотя обследовал все кусты. Значит — ушла или унесли. Черт его знает, какой вариант лучше?

Раздав указания, воин подошел к бормочущему археологу. Тот осенял себя какими-то знаками и плакал.

Рыдал, мать его так, размазывая по лицу сопли! Тьфу!

— Если уж решил разжиться содержимым чужих карманов, то нечего слюни пускать, как баба.

Вместо ответа сопливый археолог энергично затыкал пальцами в сторону лица мертвого разбойника. Хагер присел, осмотрел того внимательнее — может, пропустил чего, в потемках и пылу боя времени разглядывать рожу нападавшего не было. Обычное лицо как будто. Разве что немного припухлое. Хагер принюхался — перегаром не воняет. Ну мало ли чего у него с мордой, не плакать же из-за этого.

— Что не так?

— Это... это... — заикался археолог, но потом кое-как справился с собой и, наконец, выдавил: — Это Садж.

— Кто такой Садж?

— Наш брат. Он умер. То есть его убили, — невнятно мусолил копатель. — Я сам видел, как он умер. Но не сегодня. Несколько дней назад. Его мечом ударили вот сюда, — мужчина провел пальцем по груди покойного.

А вот это уже интересно. Надеясь, что археологу со страху ничего не померещилось, Хагер решил убедиться в правдивости его слов. Снимать с почти окоченевшего покойника кольчугу — дело не из легких. На то, чтобы добраться до места, на которое указал плакса, ушло минут пять. Все это время археолог стоял рядом, молился и трясся. Справившись с задачей наполовину, Хагер обратил внимание на странную деталь, которой сразу не придал значения. Кровь — ее не было. Догадка подтвердилась окончательно, когда воин, наконец, докопался до цели.

— Я не сумасшедший. Я знал, что я не сумасшедший! — завопил археолог, то ли радуясь, то ли окончательно впадая в панику.

В месте, на которое он указывал, у трупа находилась огромная гнилая рана, в центре которой расположилось нечто похожее на червя. Дохлого червя, если точнее. Хагеру, обычно не брезгливому, от увиденного свело нутро. Казалось, что тварь сожрала человека изнутри, но прежде внедрилась в тело, проложила путь к его внутренностям, а сожрав их, заторопилась обратно.

— Ну и дрянь же, — вслух проговорил воин. — Когда его убили?

Археолог задумался, загнул несколько пальцев, что-то прикидывая в уме, и ответил:

— Шесть дней назад, господин. Тогда на нас разбойники впервые напали.

— Что вы сделали с телом? — Хагер искал зацепку, которая бы позволила объяснить произошедшее логикой. Но логика в виртуальном мире — вещь совершенно лишняя, а в некоторых случаях — даже вредная.

— Мы его похоронили, — уверенно ответил копатель. И, как будто прочитал мысли собеседника, поспешил уверить: — Садж был совершенно мертв, господин. Мы не лекари — это правда, но уж о людской природе понятие имеем. Да и сам погляди — его злая магия оживила, не иначе.

— Вижу, — признал воин. — Скажи мне, добрый человек, что сам об этом думаешь?

Глупо, конечно, но кто сказал, что разрабы не предусмотрели возможность разговорить неписей?

— Думаю, господин, что не моего ума это дело.

— А я не про ум спрашиваю! — пришлось повысить голос, чтобы археолог перестал трястись и говорить глупости. Вдруг, подействует?

— >

Вы успешно применили навык "Запугивание"

— >

— Воля твоя, господин. — Археолог, превозмогая отвращение к останкам своего недавнего товарища, все-таки подошел к Хагеру, все еще стоящему возле странного трупа, и заговорил свистящим шепотом: — Думаю, что Рамат помешался на своей реликвии. Он с ней даже в отхожее место ходит, спит с нею и никогда не расстается. Одержим наш брат — оттуда все несчастья.

— Не похоже, чтобы твоего бывшего брата, — Хагер кивнул на дважды покойника, — убила, оживила и снова убила одержимость.

— Ясное дело, что не напрямую, — охотно согласился копатель, — но у Рамата рассудок пеленой затянуло, алчный стал, всюду ему враги и заговоры мерещатся. Он сам тех разбойников и нанял, чтобы нас по одному на тот свет отправить. Но то — лишь мои мысли. Некоторые братья верят ему по-прежнему. Я же полагаю: боится он, что отберем Заточенную душу.

— Так она все-таки его? — "Вот оно! Только бы сказал сукин сын, а не начал петлять, как заяц". — Не тяни, если есть чего сказать.

— Чего не слышал, господин, о том и не стану врать, — у археолога даже шепот стал степенным и менторским. — Но не все, чего мы не видим, — не существует, как и не все, что видим, — есть истина.

— Ладно, разберемся.

Хагер отправил археолога в лагерь, а сам еще раз осмотрел мертвеца. НПС был прав — при более тщательном осмотре на коже покойника стали видны трупные пятна. А о гнусной вони разложения и говорить нечего — ее не мог перебить даже крепкий мороз. Тело мертвеца распадалось буквально на глазах. Наверняка без магии не обошлось — кончилось колдовство, и смерть стала наверстывать свое.

— Наслаждаешься ароматной компанией? — послышался голос Руни.

— Типа того, — ответил он, поднимаясь. Синяк на лице ловкачки стал еще выразительнее — к утру наверняка будет основательный отек. — Сильно болит?

— Ерунда, до свадьбы заживет, — сказала она, попыталась улыбнуться, но лишь поморщилась от боли. — Связала Рамата так, что и сама теперь переживаю, смогу ли развязать.

— Молодец. Закейра не появилась?

— Нет. И вряд ли мы ее увидим снова.

— Думаешь, она стоит за всем этим?

— Практически не сомневаюсь, — уверенно согласилась ловкачка.

Хагеру очень хотелось поверить в ее правоту, но она вряд ли была объективна до конца.

— Сам посуди, — продолжала девушка, — для чего исчезать, если правда, как она уверяла, на ее стороне? Стал бы ты бежать от того, что принадлежит тебе? Сомневаюсь.

— Она могла испугаться. — Хагер допускал, что синеглазую в самом деле могло испугать происходящее. Волки, разбойники и, в конце концов, они — наемники, которые перешли на другую сторону лагеря.

— Мне кажется или ты в самом деле хочешь убедить себя в том, что виновата не она? Мне-то ничего доказывать не нужно — я для себя решила. — В голосе Руни появилась злость. — Но будет честно, ели заранее предупрежу, что не подниму кинжал против Рамата до тех пор, пока доказательством его вины не будет что-то более существенное, чем слова одной смазливой неписи.

И, не дав Хагеру ответить, шмыгнула в тень. Обижается, но хоть не скрывает. А с другой стороны — права, как ни крути. Вся беда происходящего в том, что трупов прибавилось, загадок тоже, а вот разгадок осталось в том же количестве — хрень с фигой пополам.

Хагер оставил мертвеца и направился в спешно разбитый лагерь. Спутников нашел у костра: Брандин и Арагна о чем-то шепотом спорили, Сарф любовно перебирал стрелы в колчане, а выжившие археологи уплетали какие-то сухари.

— Рамат где? — спросил Хагер, осматриваясь.

— Спит, — бросила Арагна и кивнула в сторону дремавших гэл.

— Спит? Вы ему по башке что ли настучали?

— В некотором роде, — перехватил разговор Брандин и, оглянувшись на археологов, поманил Хагера рукой. — Его отравили.

— Точнее — обпоили, — встряла ведьма.

Откуда-то из складок мантии она достала флягу — Хагер припоминал, что видел такую же у Рамата.

— У нее, — колдунья вынула пробку и показала воину горлышко, — специфический запах. Не уверена начет других компонентов, но здесь точно есть красный дурман и дикая ларрика.

— А можно сразу к сути? Мне названия ну вот совершенно ни о чем не говорят.

— Если к сути, то эти травы используются для приготовления зелий, затуманивающих разум. Что-то вроде местного аналога наркотиков. Дурман вызывает эйфорию, ларрика раскрепощает и делает выдуманное реальным. Правда, все это только при малых дозировках и употреблении с перерывами. Наш же археолог, судя по всему, пил эту термоядерную концентрированную байду уже несколько дней.