Initialization S

Перед мужчиной на стуле сидит парень, лет двадцати пяти. Худощавый, с острыми чертами лица, гладко выбритой головой. Одет в стандартную форму рабов. Глаза яростно сверкают из-под насупленных бровей.

— Итак, — произнес богатый господин, выдыхая облачко дыма. — Ты, должно быть, в курсе, зачем я тебя позвал?

— Да.

— Хорошо. Я не люблю, когда калечат моих людей. Заруби это на носу, парень. Еще одна подобная выходка, и мне придется тебя наказать. Сильно.

Он выделил последнее слово, надеясь, что мальчишка испугается. Но тому, кажется, все равно. Он криво усмехается, качает головой.

— Делайте, что хотите, — шепчет. — Мне без разницы.

Господин недовольно морщится. Ему не нужны вялые рабы. Ему надо, чтобы его уважали, почитали, словно Бога.

— Что ж. Давай поступим так, — Дункан Зифейе скрестил пальцы обеих рук, глядя перед собой. — Я предоставлю тебе шанс. Шанс избавиться от всего этого, — он обвел рукой кабинет, имея в виду условия жизни парня, хотя и находил их довольно приемлемыми. Некоторые обитают в худших условиях.

— Взамен ты, — продолжил господин, усмехнувшись. — Обещаешь не калечить больше моих рабов и охранников. По рукам?

Парень молчал. Довольно долго. Потом, осклабившись, уставился прямо в глаза Дункану. Магнат поморщился, отвел взгляд. Этот парень слишком опасен и горяч. Действительно, звереныш. Даже не скажешь, что почти двадцать восемь лет. Ведет себя на все шестнадцать.

— Что я должен буду сделать? — хриплый голос ввинчивался в мозг, напрягал. Господин улыбнулся, хотя искренне хотел бы сейчас избавиться от столь опасной зверушки. Слуги говорят, он не боится никого и ничего. Если это так, то в будущем его, Дункана Зифейе, могут ждать большие неприятности, связанные с этим парнем. А пока...

— У меня есть для тебя работенка, — губы магната растянулись в усмешке. — За пределами этого здания. Как ты на это смотришь, Гарка'н?

Парень облизнул потрескавшиеся губы, не сводя взгляда с Дункана.

— Откуда вам известно мое прозвище?

— О, — господин рассмеялся. — Оно известно каждому, кто хоть немного связан с последней войной. Кажется, ты был в том самом отряде, Разрушителей, верно? Я читал твое досье. Впечатляет.

Бывший солдат скрипнул зубами, отвернулся в сторону.

— Что от меня требуется?

Дункан Зифейе готов был плясать от счастья. Вот он, шанс! Шанс избавиться от надоедливых конкурентов, а также от многих других.

— Самая малость, — хохотнул он. — Ты должен будешь убить нескольких человек.

Ченар Хо лишь молча изогнул бровь, затем, спустя какое-то время, кивнул.

Мне было все равно, за какое дело браться, лишь бы избавиться от гнетущей пустоты возле сердца. Но, не все так просто.

Даже забирая что-то взамен, например, чью-то жизнь, душу не вернуть. И светлые чувства тоже. К сожалению, я понял это слишком поздно. В тот момент уже нельзя было ничего исправить.

Я увлекся. Зашел слишком далеко. И однажды поздним вечером убил одну из любовниц господина, потому что она обозвала меня беспородным псом. На правду не обижаются, но в тот день я выполнил еще один контракт, адреналин до сих пор плескался в крови. Зверь требовал выхода, требовал заполнить сосущую пустоту чьей-нибудь кровью.

И тогда, с поразившей меня самого радостью, я выпустил всю обойму в грудь девушки. Господин был в ярости. В карцере я провел три недели, без воды и еды. Уже находился при смерти, когда, наконец, был милостиво прощен и выброшен на самый низ, к рабам. Опять.

Именно тогда я начал осваивать медитацию. Стало ясно, что подобное поведение ненормально, и когда-нибудь доведет меня до могилы. И до тех пор, пока не представился шанс попасть на Арену, я старался не высовываться и не участвовать в каких-либо заварушках.

Вздохнув, я запрокинул голову, подставляя лицо свежему ветру. Стемнело, в доме зажегся свет. Электричество? Нет, свеча.

Улыбнувшись, я бросил последний взгляд на деревья внизу и вернулся в дом. Следовало отдохнуть.

Завтра нас ждет новый день, полный опасностей.

Глава 6

Наутро, попрощавшись со стариком и прихватив сумки с припасами, мы отправились в путь. От дома на другую сторону холма вела едва заметная тропинка. Похоже, отшельник не слишком любит сюда ходить. Оно и понятно: представшая вскоре нашему взору картина не радовала. Серая, потрескавшаяся земля, из которой местами пробиваются чахлые кустики. На вид больше напоминает вулканическое плато, нежели обычную землю. И так до самого горизонта. Неприятное место.

Едва ступив на землю пустошей, я ощутил, как рыхлая почва под ногами перекатывается, вминается вглубь, а уши резанул противный хруст. Нет, это явно не простое место. Лучше быть настороже.

Анесс уже была в десятке шагов впереди.

— Стой! — крикнул я, кусая губы от злости. Девочка замерла на месте, чуть испуганно глядя на меня. Я подошел ближе.

— Не отходи от меня далеко. Не нравится мне это место.

Она кивнула. Поправила лямку своего мешка, развернулась и пошла дальше. Я ускорил шаг, чтобы не отставать. Впрочем, вскоре мы слегка сбавили темп. Я покосился на девочку. Выглядела она гораздо лучше, чем в тот день, когда мы встретились. Глаза блестят, на губах играет полуулыбка. На поясе болтается широкий нож, подаренный стариком. Вообще-то, нож он подарил мне, но я предпочитал пользоваться мечом, потому без раздумий отдал оружие Анесс. На всякий случай.

— Как тебя все-таки угораздило попасть сюда, на Арену? — спросил я, поглядывая по сторонам. Девочка вздохнула. — Нет, если не хочешь вспоминать, то не стоит, я не настаиваю. Просто думал узнать тебя поближе, как-никак вместе идем дальше.

Она как-то странно на меня посмотрела, но промолчала.

— В приюте...было тяжело, — наконец, справившись с эмоциями, которые лавиной накрыли и меня, сказала девочка. На сердце у нее было тревожно, неспокойно, боль, от пережитых ранее событий, но венцом всему служило густое, вязкое, почти осязаемое одиночество. Я сглотнул комок в горле и принялся слушать дальше, усилием воли заставляя себя не нервничать. Подумаешь, тяжелая судьба. Я тоже вырос не в самых приятных условиях.

— Когда умерли папа и мама, я очень долго побиралась на улице. Было трудно. Холодно, грязно, больно. Меня били, отбирали деньги. Голод. Пожирал изнутри. Я хотела умереть больше всего на свете. Но потом, однажды, меня поймал патруль, а затем отправили в приют. Здесь было легче. Но все равно трудно. Много детей из хороших семей, с достатком. Они презирали нас, тех, кто с улицы. Били, заставляли прислуживать им. Я сопротивлялась. Напали в туалете. Сломала руку одной. Пожаловались директрисе. Через неделю здесь. Все.

Девочка готова была расплакаться, но я не предпринимал попыток ее успокоить. Эмоции не несли угрозы психическому состоянию, а значит, пусть проплачется. Однако, похоже, Анесс рассказала мне не все. Судя по отголоскам чувств, в детстве она испытала сильную травму, после которой не могла говорить. Потом погибли родители, и девочка замкнулась в себе, стала одинокой и всеми гонимой. Понятно теперь, почему ее речь такая прерывистая. Порой, конечно, она словно приходит в себя, но затем снова с трудом выталкивает слова из горла. С этим надо что-то делать.

"Эй, погоди, тебе-то какое дело?", — одернул я себя. Ну, трудно ей пришлось, подумаешь. Пусть ее детство было несколько тяжелее моего, сути дела это не меняет. Во всем виноваты родители Анесс. Наверняка. Как и в моем случае. Если бы отец не заливал за воротник, я не оказался бы здесь. В конечном итоге, цепочка событий и поступков привела меня на Арену. В какой-то мере я даже был благодарен судьбе. Если бы все это не случилось, не стал бы я таким жестким, недоверчивым и получившим славу мрачного, но опасного типа, в бытность свою рабом господина Зифейе.

Всхлипы рядом постепенно стихли, зато небо над нами потемнело, поднялся ветер, швырявший в лицо пыль, песчинки скрипели на зубах, глаза резало.

Плохо дело. На открытом пространстве даже укрыться негде. Палаток у нас тоже нет, так что остается только терпеть и, стиснув зубы, идти дальше.

Песчаная буря не прекращалась. Ветер усилился, похолодало, тело била мелка дрожь. Я покосился на Анесс. Девочка выглядела бледной, но держалась. Проклятье! Чертова планета. Какой безумный бог сотворил это место? Здесь даже некуда спрятаться от ветра!