Гремлин. Часть 2. Игра по-взрослому.

— Ну не знаю, а может лапой?

— А он ее так изогнет?

— Да вопрос, — Денис почесал затылок, — Ментиш, а ты что скажешь?

— Ильсс ваш прилетит, у него и спросите, — сказал как отрезал гоблин и пошел к рынку.

Здравая мысль, но пометку, запастить горохом, я себе сделал.

На базаре оставил в разных лавках пару тысяч, накупил всякой всячины: пеленки-распашенки, ложечки, поильники, игрушки, подгузников правда не нашлось. И нагрузивший как ездовой верблюд, заодно нагрузив товарищей, направился к дому Йогиля.

Дорога вновь шла мимо таверны "Стрела и петля". Странно, от базара до Йогиля не раз ходил, а до этого времени она мне на глаза не попадала, не было такой вывески по пути. Может, чтобы ее увидеть, нужно об этом месте знать? Или его показать должны, как мне.

Тролли были на месте, а давешний игрок отсутствовал. Я прислушался к гундящим троллям.

— Опять ушел.

— Ушел. В следующий раз я слева, ты справа.

— Я слева, ты справа. Опять идет, — из-за угла показалась тележка пахучего игрока.

— Достал уже.

— Достал.

— Каждый день приходит, на вывеску пялится.

— Пялится. "Стрела и петля" что такого?

— Что такого, "петля и стрела" — название.

— Название, да. Ну смотришь -смотри, вонять зачем?

— Воняет.

— Воняет. Я слева, ты справа?

— Я слева, ты справа.

Тролли, подняв дубины, вновь кинулись на игрока, на этот раз он даже не успел присесть на тачку, как пришлось убегать от разозленных троллей. Что-то я ни фига не понимаю, на фига он их провоцирует?

На дворе Йогиля нас встретила суета. Йонелла стояла как столб посреди двора, выставляя на обозрение свой заметно округлившийся живот, а вокруг нее суетились сестры стаскивая к ее ногам разнообразный хлам. Ну не совсем хлам, но зачем ей с собой посуда, ткани, какие-то украшения и прорва еды?

— Наконец-то пришел, — с крыльца поприветствовал Йогиль, — еще чуть-чуть и без тебя бы отправили.

— И вам не хворать, — интересно, а как он собрался ее отправлять, ни машины, ни повозки.

В этот момент по среди двора открылся портал и из него вышли, я бы даже сказал выкатились, шурша юбками, две тетки-гремлинши, поперек себя шире. На головах повязаны платки на украинский манер — концами вперед, по типу рожек.

— Добрый день, повивальницы! — расплылся в улыбке Йогиль.

— И тебе палкой по концу, — подбоченясь выдала одна. А вторая тут же принялась перебирать сложенный рядом с Йонеллой скарб, — эта чтоль брюхатая?

— Она, она, — Йогиль даже бровью тон тетки, — внученька моя.

— Да видно, что не внучек, — раздался скрипучий голос второй откуда-то из баула, — девка-то здорова? Глистов нет? А-то тоща.

— Здорова, здорова, — закивала головой Йонелла. Первая гремлинша пристально уставилась на будущую мать так, что та, под этим взором, даже съежилась.

— Пацаненок будет, — вдруг вынесла вердикт повивальница, — значит в семнадцатую.

— А то куда же? — ответила ей напарница, — мальчиков из этого рода, — из осматриваемого баула вынырнула голова, чтобы бросить уничижительный взгляд на Йогиля, — только в дубравной пещере можно, — и вновь нырнула в баул.

— Какого, извиняюсь, происходит? — не удержался я, и сделал шаг вперед. На мне тут же скрестились семь взглядов. Йогиль, внучки и Ментиш смотрели с легким ужасом, а повивальницы с удивлением и недоумеванием. И только Денис оставался безучастным, для него все происходящее было шоу.

— А это кто такой? — первая повивальница прищурилась, и меня парализовало, как тогда с негритянским божеством.

— Это папа, — визгнула Йонелла.

— Вижу что не мать и не бабка, — вторая толстуха подошла ко мне.

— Не надо обижаться, — встал на ее пути Йогиль и залебезил, — ученик мой, болезный. Головой ударился — ничего не помнит.

— Мда? — вторая повивальница, заглянула мне в глаз, раздвинув веки, потом посмотрела в ухо, нажала на челюсть, отчего рот сам открылся, и осмотрела горло, — скушай витаминку, болезный, — и закинула мне в рот какой-то синий шарик, — ничего вспомнишь, на коленях извинятся будешь, — ласково проговорила она, — Да мы не гордые, не обижаемся. Но с таким папой точно в семнадцатую. Жаль девятнадцатая, после последнего вылупления, на ремонте.

— Да жаль, — согласилась с ней первая повивальница, — ну коли все готово, то отправляемся.

— Подождите! — вдруг вскрикнула Ирнель, — еще папа не отдарился, — и покрылась желтыми пятнами.

— Ну пусть скорее отдаривается, нам скоро на дежурство заступать, — стан спал, и я начал выкладывать покупки рядом с Йонеллой.

Странно, Йогиль вроде рассказывал, что гремлины из яиц вылупляются, так какого черта нужны повивальницы? Хотя, они обмолвились, что после вылупления девятнадцатую на ремонт закрыли, это что же такого при вылуплении происходит, что пещеры ремонтировать приходится, и нужны такие бой-бабы?

Стоп, я что опять косячу? Повивальницы смотрели на мои подарки с нескрываемыми пренебрежением и брезгливостью. Какие в чертям пеленки-распашенки, когда новорожденный гремлененыш, даже под присмотром таких бой-баб, пещеру разносит? Так сколько там у меня есть.

— Вот уважаемые повивальницы, на будущий ремонт, извините, стройматериалы закупить не догадался, — и с этими словами передал одной из толстушек мешок с пятнадцатью тысячами золотых.

— А смотри — витаминка работает, — мешочек был принят с благосклонностью, и исчез в многочисленных складках юбки, — память возвращается.

— Ну это нам, а ребетенку чего? — вторая повивальница тоже сменила гнев на милость, видимо размер мешочка произвел впечатление.

— Так я это же... — мда, после такого мешочка, груда игрушек смотрелась полным бредом. Что ж виртуальному сыночку на рождение подарить-то? А если... — Вот, — я протянул Йонелле кинжалы в ножнах с прилагавшейся к ним сбруей, — это первое добытое мною оружие, первое оружие которое я изменил, одними из первых они получили от меня имена: Тефаль и Стинол, пусть они ему служат так же как служили мне.

— Хороший подарок, — прокомментировала одна из повивальниц, — намаемся мы с ним, но подарок хорош.

— Все, пора, — первая толстушка махнула рукой, и рядом с ней открылся портал, — не волнуйся папашка: поймаем, схамутаем, три дня продержим. И ты старый не волнуйся, — повернулась она к Йогилю, — пока мозги не включит от всего уберегем. И девку твою научим с гремленком обращаться.

— Да я и не волнуюсь, — мастер смущенно уставился в землю.

— Не волнуется он, ага. Я ж помню, как ты трясся, когда невестка младшую вылуплять отправлялась. А смотри какая вымахола, — и шлепнула стоящую рядом Ирнель по пятой точке, — того и гляди сама скоро вылуплять отправится, — при этих словах младшая внучка Йогиля опять покрылась пятнами и убежала в дом. Толстая гремлинша проводила ее взглядом, покосилась на меня и хмыкнула. Ее товарка сделала круговое движение руками, как будто что закидывает в портал, и все вещи, лежавшие на земле, сами полетели в светящуюся воронку.

В след за вещами в портал вошла Йорнелла, а за ней повивальницы. Та, что шлепнула Ирнель по попе, входя в портал, повернулась и подмигнула мне. Что она этим хотела сказать понятно, а вот что хотела сказать вторая, посылая воздушный поцелуй Йогилю, вопрос интересный.

— Ну ты и дурра-ак, — обратилась ко мне Игнеса, когда портал потух, — ладно я, но повивальницы! Ты хоть понимаешь что у них за труд?

— Да я же...

— Да он же! Он же и дурак, это ты! Да если бы не они, гремлинов бы уже давно не было! Это орки или вон, — жест на Ментиша, — гоблины, из яйца беспомощными еле вылезают. А гремлиненки они ж безмозглые, и из яйца как пробка из бутылки вылетают. Первые три дня, пока мозг в голове не зафиксируются, как мячики скачут, даже маму не всегда признают. У них же пока в шарики с роликами скручиваются, способности просто фонтанируют, и кто из ребенка получится вообще не понятно. Он же и воронку открыть может или закаменеть, или ногтем себе в глаз запустить, а может и на всех пальцах отрастить и на тебя прыгнуть, а его еще и кормить как-то надо.

— Да я же...

— Да ты же, ты, герой-самоучка!

— Ну он же не знал, — вступился за меня мастер, — к тому же они на него не обиделись.

— Да тьфу на него! — Игнеса развернулась и задрав подбородок пошла в дом.

— Да-а-а, — протянул мастер, когда за Игнесой с грохотом хлопнула дверь, — чуть все дело не испортил. И как ты теперь с Игенеской управляться будешь, не знаю.

— Придумаю чего-нибудь, вам, кстати, письмо просили передать.

— И от кого же? — старый мастер распечатал конверт и принялся читать, бросая на нашу тройку косые взгляды. Пока он читал, Денис расспрашивал Ментиша о том, что сейчас произошло и где я накосорезил.

— Да, везде успел, везде засветился, — закончив читать, Йогиль аккуратно сложил письмо, и убрал карман, — и что с тобой теперь делать?

— Понять, простить и обучить! — отчеканил я по стойке смирно.

— Обучить,— гремлин оценивающе осмотрел мою вытянувшуюся фигуру, — ну пойдем, не могу же я просьбе старого друга отказать.

— А МЫ? — в один голос задали вопрос стрелок с гоблином.

— А вы кыш отсюда! Пока и вас учить не начал! Шляются по ночам неизвестно где! Вот я деду все расскажу! Еще узнать надо, что вы там делали!

Ментиш юркнул за калитку, не дожидаясь конца тирады старого мастера, а что, он такой, он и рассказать может. Денергоф же со словами: "а я качаться", вышел, гордо задрав голову.

— А ты чего встал?! — раздражение мастера сконцентрировалось на единственном доступном ему объекте, на мне, — БЕГОМ В ПОДВАЛ! Я тебя сейчас с сутью сливать буду, и способности открою, чтобы впредь неповадно было на меня в храм жаловаться!

Глава 7.

Вставил до щелчка спаренный магазин на место, всё! моя "Ксюшка" готова. Теперь бы ее проверить. "Ма-ма, у-у-у..." запел фон голосом Меркури.

— Юльк, привет! — ответил я откладывая макет автомата,— как дела, сама не родила?

— Привет, — с экрана на стене смотрела курносая миловидная бывшая сокурсница. Прическа, из светлых волос, делала ее похожей на воздушный шарик. Не одуванчик, когда волосы раздуты во все стороны, а именно шарик, уложенные в стороны и назад они создавали дополнительный объем. А еще Юльчик обладала веселым и игривым характером, в ее глазах всегда играли чертики, — так ведь никто не помогает!

— Так ты не по адресу, — у меня, так получилось, всего два друга-девушки, и ни с одной из них я не спал. Все с кем спал, куда-то пропадали из моей жизни, а с Юлькой и Мариной дружу уже несколько лет. Нет, если задаться целью то... то все будет, но тогда со временем отношения с ними нужно развивать, семья, дети, и то не факт, а тогда надо расставаться... И стоит ли такая неопределенность потери друга?

— Сына! — старый прикол, еще со студенческих лет мы для друга мама-папа, сына-дочь. Юлька останавливала меня от необдуманных поступков, а ее тормозом служил я, вот и повелось: она для меня мама-дочка, а ее папа-сын, — И не стыдно тебе? Я порядочная женщина!

— Мама! Будь вы порядочной женщиной, у вас бы давно был порядочный мужчина, порядочная семья и, — я развел руки в стороны, — порядочная талия!

— Не хами маме!

— И мысли не было!

— Врешь!

— Я?! Посмотри в мои честные глаза! Особенно в левый!

— Посмотрела, ты опять забыл одеть честные линзы!

— Да? Тогда не смотри!

— То-то же! И вообще, за то, что ты меня обидел, — Юлька надула губки, — поведешь меня в парк!

— Парк? У меня работа, запара, затара, за...

— Ну папочка, я хочу в парк!

— Юльк, серьезно, меня тут по суду в игру запихнули, — ну и что, что уже не обязан там постоянно находиться. Не хочу я никуда ни идти, ни ехать. Отцу звонил, он только сегодня вечером с жанжлобовцами встречается, а сам деньги на "этот бред" давать не хочет. Игровая валюта, на модернизацию паровозки нужна в ближайшее время, думал сегодня от игры отдохнуть, а там либо отец договориться, либо хабар из поместья реализую. В конце концов, лошадь я ломовая или право имею?

— Ни и что? Придумай что-нибудь. Ну давай завтра сходим, а?

— Я подумаю. Но сначала два вопроса.

— Вечно ты со своими вопросами, — надулась Юлька, — просто так согласиться не можешь?

— Не могу, я человек подневольный: куда пошлют, туда иду.

— Тогда я тебя завтра посылаю в парк!

— Доча! Не дави на папу!

— Ну пожа-а-алуйста! — жалобно протянула она.

— Сначала два честных ответа.

— Задавай свои вопросы, — Юлька скрестила руки на груди и наморщила носик.

— Что там такого интересного в парке будет, и почему тебе потребовался именно я?

— Происходить там будет выставка, выставка картин, а с тобой я давно не виделась, вот и подумала, почему бы не сходить на выставку с Сережкой.

— Не верю! Папе врать не хорошо!

— Правда выставка!

— В выставку верю, во второй ответ не верю. Вот просто так, полгода ни слуха, ни духа, а тут раз и соскучилась. Колись давай!

— Ну ладно, — Юлька горестно вздохнула, — я с парнем рассталась.

— И?

— И он там будет.

— Ага, а я типа твой новый парень, так?

— Не так! Я туда одна не могу пойти, а пойти хочется.

— Ю-юльк?

— Ну ладно, ладно! Встречалась я с парнем, у него знакомые в студии. Нас в качестве моделей использовали. Я только свой портрет видела, а хочется увидеть всю картину полностью. А этот парень меня бросил.

— Так в чем проблема? Не догоняю.

— Так он меня ради художника и бросил!

— И чего?

— ХУДОЖНИК ПАРЕНЬ! — прокричала Юлька и у нее в глазах заблестели слезы.

М-да-а, — я почесал затылок, — и где ты таких находишь... придешь одна будешь выглядеть как облезлая кошка.

— Пойдешь? — на меня смотрели жалостливые глаза котенка.

— Спрашиваешь, конечно пойдем. Морды бить надо будет? Может Вадика прихватить?

— Вадика не надо, а морды на твое усмотрение, — в отличии от меня, Вадик с Юлькой встречался. И хоть расстались они по-доброму, пересекаться с ним не любит. Значит Юльчику просто обидно, и появиться ей на этой выставке надо, чтобы сохранить лицо, хотя бы в собственных глазах. Если бы она на этого, даже слова подобрать не могу, была зла, то от помощи Вадика не отказалась.

— Договорились. Во сколько?

— В три, а где тебя искать, у ворот?

— Зачем, на стоянке такси.

— Спасибо, — Юльчик посла воздушный поцелуй и отключилась.

Да дела, представляю как ей сейчас херово. Реально представляю, мало кто об этом знает, но от меня как-то девушка ушла к девушке. Самое поганое в этом, что ты не понимаешь, как это вообще может быть. Если девушка уходит к другому парню, то начинаешь думать, чем он лучше меня: красивее, умнее, сложен лучше, член, в конце концов, длинее. А тут, это как сравнивать борщ и оливье, или эклер с вареньем, они разные, тупо разные. Хотя, наверное, мне было проще, как истинный лезбиян, а кто я еще, если девушек люблю, понять, чем девушка привлекательнее парня могу, а вот чем парень лучше девушки...

Ладно, это все досужая лирика, завтра сходим, картины посмотрим, тем более что, это все в парке отдыха проводиться, а значит, можно на набережную заглянуть, потанцевать. Но это завтра, а сегодня? Если отец с Жанжлобовцами не договориться? То надо будет самому паровозку модернизировать и искать нового спонсора, откат на старое предложение уже не возможен.