Темный Эвери. Лич - 3

— Что сказал Сфинкс? — мужчина, одетый в белоснежную тогу, отвернулся от окна и посмотрел на вошедших.

— Сказал, что ничего не получится, — ответил здоровяк в безрукавке из грубой необработанной кожи и сделанном из того же материала килте, усаживаясь за стол.

— Нет, он не так сказал! — возмутилась девушка в зеленом платье.

— Да-да, — задумчиво пробормотал под нос темноволосый молодой человек, снимая черный смокинг и вешая его на спинку стула. — Он сказал по-другому.

— Он сказал, что у нас ничего не получится, — точно передал слова Сфинкса закованный в золотые латы рыцарь. — У нас нет стимула. Если кто и сможет это сделать это, то только он.

— Да он даже не бог! — презрительно бросил здоровяк.

— Зато у него есть стимул! — возразила девушка. — Сильнейший стимул. Самый сильный из всех возможных!

Зашедшая последней в комнату женщина в лиловом балахоне согласно кивнула, но этого никто не заметил из-за накинутого на ее голову капюшона.

Глава 1.

"Прив? Ау? Ты где? У тебя все в порядке?"

"Босс, ты уже здесь? Лечу!"

Судя по моим ощущениям он находился где-то в центе города. С его темпами передвижения до меня он будет добираться минут тридцать. Можно пока посидеть в скверике или в небольшом уютном кафе, что расположилось в торце моего дома. Выпить чашечку кофе. Скушать вкусную булку.

Я вышел из дома и завертел головой по сторонам. Есть не хотелось. Моя экономка от души накормила меня завтраком, готовит она вкусно. Еле встал из-за стола и добрался до кокона. Пойду в парке посижу, покормлю голубей, пока Прив до меня добирается. Он, похоже, на всех парах двигался в мою сторону. Скоро будет здесь.

Голубей я кормил круасанами. С шоколадным кремом. Сидел в парке на скамье и создавал маленькие круасанчики, разламывал их пополам и бросал голубям. Иногда бросал половинку круасана себе в рот. Ту половинку, где было больше вкусного крема. Неплохие круасанчики у меня получаются. С блюдами Екатерины Александровны, конечно, не сравнить, про батю я даже не говорю, но для моего уровня умения "Сотворение пищи" вполне приличный результат. Какой там, кстати, у меня уже уровень?

Я открыл информацию о своем персонаже. Седьмой уровень умения. Неплохо, совсем неплохо для умения, специальной прокачкой которого я себя не утруждал. Так, иногда сотворял кружку с родниковой водой, чтобы утолить жажду, или кусок сыра, чтобы просто пожевать что-нибудь, поработать челюстями. Или яблоко.

Довольно курлыкавшие голуби, небольшой стайкой сбившиеся возле меня и перехватывавшие друг у друга крошки круасанов, вдруг порскнули в сторону и сердито заклекотали. Я, нахмурившись, посмотрел в спину идущего прямо через стаю голубей человека. Женщина. Идет, словно трамвай по рельсам! Нельзя, что ли, сделать пару шагов в сторону и не нарушать нашу мирную идиллию? Не распугивать голубей?

Я нахмурился. Что-то знакомое было в походке этой девушки. Этой, судя по обилию золотых тонов в одежде, жрицы из фракции Порядка.

Жрицы Порядка? Я еще не успел открыть ее инфу, как уже понял, что прочитаю там.

— Елена! — крикнул я в спину девушки.

Жрица, механически переставляя ноги, не обратила на мой окрик никакого внимания. Что-то с ней не так. Эта напряженная осанка совсем не напоминала мне ту гордую и уверенную в себе женщину, которую я повстречал здесь буквально вчера. Что-то произошло с нею за прошедшие сутки.

— Елена! — громче крикнул я. — Подожди!

Вскочив со скамейки и окончательно распугав стаю голубей, я бросился вслед девушке. На этот раз она услышала мой окрик, остановилась и медленно повернулась. На меня уставились равнодушные глаза.

— Елена, что с тобой? Ты не узнаешь меня?

Она пожала плечами.

— Узнаю, — равнодушно произнесла она. — Эвери. Это ты во всем виноват.

Она повернулась ко мне спиной и продолжила свой путь, а я, опешив, смотрел ей вслед. Она сделал всего несколько шагов, как я опять сорвался с места и догнал ее. Схватил за плечи, развернул к себе.

— Елена, что произошло? В чем я виноват? Почему ты ведешь себя, как будто зомби какая-то?

Елена только молча смотрела мне в лицо. Отстраненно и равнодушно. Если она считает меня в чем-то виноватым, то должна быть хоть какая-то реакция на меня. Злость, осуждение. Ненависть, в конце концов. А она просто смотрела на меня и ничего не говорила.

— Елена, скажи, что случилось? Может я смогу тебе помочь? Куда ты идешь?

Губы Елены наконец-то разомкнулись, но услышал я то, что вовсе не желал услышать:

— Я иду умирать.

— Что? — я ошарашено уставился на нее. — Что ты такое говоришь, Елена? Что произошло с тобой? Скажи мне, может я смогу помочь тебе? Может все не так страшно, не все еще потеряно?

Одинокая слеза скатилась по ее щеке.

— Все потеряно. Они все погибли.

— Кто погиб? — спросил я, и страшная догадка тут же мелькнула у меня в голове. — Твоя команда? Они спустились на нижние ярусы?

Жрица резко отвернулась от меня. На этот раз она не стала уходить, только поднесла руки к лицу и разрыдалась.

— Ну, спокойнее, Елена, — я развернул ее и привлек к себе, прислонил ее всхлипывающую голову к своему плечу. — Спокойнее. Боги не оставляют своих последователей даже после смерти. Смерть ничего не значит. Сейчас они с Галахадом и им хорошо.

Я нежно поглаживал ее вздрагивающую от рыданий спину. Пусть поплачет. Пусть разрядится. Выпустит наружу душившие ее слезы. Это лучше, чем если она будет удерживать это в себе. А я в это время буду говорить всякую чепуху. Это тоже отвлекает, успокаивает. Я надеюсь.

Я стоял в сквере и обнимал женщину, рыдающую у меня на плече. Редкие прохожие с удивлением смотрели на странную парочку — лича из бессмертных, тихо шепчущего ласковые слова на ушко рыдающей у него на груди жрице Порядка из неписей. Очень странная картина. Невозможная для этого мира. А для моего так вообще нереальная.

Когда всхлипы девушки стали тише и реже, я сказал:

— Пойдем, присядем, — и осторожно повел ее к скамейке. — Расскажешь мне, как это произошло?

Послушно сделав несколько шагов, Елена вдруг остановилась, вырвалась из моих объятий, гордо вскинула голову.

— Нет, — замотала она головой. — Мне некогда! Мне надо идти. У меня долг.

— Куда идти? — удивился я. — Зачем? Какой долг? Куда ты в таком состоянии пойдешь?

— Мне надо выполнить задание. Крылья нетопыря. Мы так и не смогли собрать нужное количество. Я должна завершить начатое.

Слезы на ее глазах высохли. Обреченное выражение лица сменилось решимостью и упорством. Я бы даже сказал, упрямством.

— И ты собираешься пойти в пещеру и в одиночку выполнить задание, которое не смогла выполнить целая боевая пятерка?

Елена упрямо поджала губы.

— Мы смогли бы выполнить задания и собрать нужное количество крыльев, — сказала она и виновато отвела взгляд. — Если бы я не осталась на первом ярусе, а спустилась бы вместе со всеми вниз.

Я пытался заглянуть ей в глаза, но она упорно отводила взгляд.

— Первый ярус мы зачистили полностью. Довольно быстро, хоть это было и не легко. Но крыльев собрали мало. Очень мало. Антонионник сказал, что дальше, на нижних ярусах, нужные нам крылья выпадают гораздо чаще и нам надо спускаться туда, иначе мы сто лет будем выполнять задание Храма.

Я понимающе склонил голову. Антонионник, глава пятерки. Молодой воин, полный амбиций. Раздираемый с одной стороны желанием проявить себя перед фракцией, а с другой стороны желанием покрасоваться перед ней, Еленой. Поразить ее. Оставить в ее душе неизгладимый след. Я ясно прочел это в его глазах.

— Это он повел группу вниз, — пробормотал я. — Глупец! Для вашей пятерки и первый ярус был опасен, что уж говорить про нижние этажи пещеры. Подвел он группу под монастырь своими амбициями.

— Не говори так! — крикнула Елена. Даже ножкой притопнула. — Он старался ради Храма! Он хотел выполнить задание нашей фракции!

— Только задание? — я скептически изогнул бровь. — Всего лишь?

Елена насупилась. Прикусила нижнюю губу, пытаясь удержать слезы, но не удержала. Две влажные дорожки вновь пробежали по ее щекам.

— Они пошли вниз, а я осталась ждать их возле спуска на второй ярус. Я стояла там и слышала, как они погибают. Как они кричат и зовут меня на помощь. Стояла и не сдвинулась с места, — голос ее перешел на шепот. Слезы уже ручьем текли по ее щекам. — Если бы я бросилась к ним на помощь, я могла спасти их. Я бы исцелила их! Мы все выжили бы!

— Вы все погибли бы! — мрачно сказал я. — Без вариантов. Вся группа. И без всякого толка. А так хоть кто-то из группы остался жив.

Не хватало еще ей всю вину за гибель группы взваливать на себя. Лучше уж пусть меня винит.

Елена словно не слышала меня, продолжала:

— А я стояла наверху и слушала, как они умирают. Стояла и ничего не сделала, чтобы им помочь. Надо было плюнуть на данное мною тебе обещание и спуститься к ним!

— Ты бы тоже погибла. Никому от этого лучше не было бы!

— Пусть! — глаза ее горели огнем, как у какого-то фанатика. — Но тогда бы я не чувствовала себя виноватой в их смерти!

— А ты и не виновата в этом! — твердо сказал я. — Ты дала обещание и как жрица Порядка не могла его нарушить! Ты всего лишь вынуждена была сдержать свое слово. Твоей вины здесь нет никакой! А заставил дать тебя обещание я.

Глаза Елены потухли, плечи опустились, руки безвольно висели вдоль тела.

— Нет, — она покачала головой. — Ты не понимаешь. Я могла нарушить свое слово, могла пересилить данное тебе обещание и спуститься вниз. Могла помочь им. Но я... Я испугалась.

Она шаркающей походкой, тяжело передвигая ноги, словно старуха, подошла к скамье и уселась на нее. Склонилась к коленям, спрятала лицо в ладонях и сказала:

— Я не смерти испугалась. В тот момент я ее не боялась. Всегда боялась, а тогда нет. Я испугалась, что если я нарушу свое обещание, Галахад отвернется от меня. Бог Порядка не любит, когда нарушают обещания. Для него любое обещание, даже брошенное вскользь, как священная клятва. А клятвопреступников он не любит. Им нет места во фракции Порядка.

Я слушал ее и поражался ее наивности. Такая чистая вера в своего бога, в незапятнанность избранного Пути. Девочка, если бы ты знала, как все на самом деле далеко от твоих иллюзий!

— А фракция для меня это все. Я не хочу снова остаться одна, как когда-то было со мною в детстве. Я не мыслю себя вне Пути Порядка. Лучше умереть, чем снова остаться одной! Смерть, это менее страшно.

Она выпрямилась, мрачная решимость вновь засветилась в ее глазах.

— И поэтому, я или выполню задание храма и докажу свою преданность избранному Пути, свою преданность Верховному Богу пантеона Порядка, или погибну. Других вариантов у меня нет. Да я и не хочу других вариантов.

Она замолчала, а я не знал, что сказать ей на это. Фанатизм! Просто какой-то дикий, первобытный фанатизм. Бессмысленный и беспощадный. Елена превратилась в фанатика!

— Босс, мы ведь не бросим ее одну? — раздался у меня за спиной тихий голос. — Мы не позволим ей умереть? Правда, босс?

Я рассеяно оглянулся.

— А, Прив. Я не почувствовал, как ты приблизился, — и я снова повернулся к Елене. — Задумался.

Елена, замерев словно каменная статуя, молча смотрела в землю. Что она там увидела? О чем она сейчас думает? Как с нею быть?

Незаметный пас рукой и в моей руке появляется фужер с прохладной ключевой водой.

— Выпей. Тебе надо промочить горло. И успокоиться заодно.

Я смотрел, как Елена берет фужер и маленькими глотками пьет воду. Хрустальный фужер. Первый раз у меня такой получился, до этого все глиняные кружки выходили, да, помнится, на пляже в Брениве пару стаканов из простого стекла удалось сотворить. Пытался тогда воспроизвести один из поданных нам услужливыми аборигенами коктейлей.

— Босс, мы ведь не оставим ее в беде? Мы поможем ей? Пойдем и набьем этих нетопырей сколько надо, — негромко предложил Прив.

— А как же ты? — так же тихо спросил я. — Мы ведь сегодня собирались на остров. Где-то там лежат твои останки. Нам нужно их найти.

— А куда они денутся, мои останки? — беспечно пожал плечами Прив. — Сотню лет они там пролежали, полежат еще один день. Или два. Да хоть месяц! Или год. Есть дела поважнее!

Я кивнул. Другого от Прива я и не ожидал.

— Сколько крыльев вам нужно собрать? — задал я вопрос Елене.

— Много. Тысячу штук.

Я вздохнул. Действительно много. Это несколько раз придется спускаться в пещеру и зачищать ее полностью. А спуск в пещеру — не чаще одного раза три часа. Кулдаун. Эх, прикупить бы этих крыльев на аукционе, да Елене такое предлагать нельзя, даже в мыслях держать такое предложение не стоит. Сразу же испорчу с нею отношения. Хотя, куда уж дальше. Плевать на отношения! Если бы она приняла эти крылья с аукциона, я бы, не задумываясь, купил нужное количество и не парил мозги ни себе, ни ей. И за ценой не постоял бы.

— Мы идем с тобой, — сказал я. — Мы — это я и мой питомец. Прив. Вот он. Прошу любить и жаловать.

— Очень приятно, — колыхавшаяся рядом со мной белесая фигура склонилась в глубоком почтительном поклоне. — Я рад, что мы будем в одной команде. Можете быть спокойны за ваше задание. Если я с боссом берусь за дело, то дело, можно сказать, в шляпе!

— Угу. Мы пахали, я и трактор, — пробурчал я чуть слышно.

Елена удивленно хлопала глазами, переводя взгляд с меня на Прива и обратно.

— Эвери? Ты опять помогаешь мне? Зачем? Если ты наслушался моих слов и принял близко к сердцу мои упреки, то совершенно зря! Твоей вины никакой нет! Я знаю. Ты из лучших чувств взял с меня обещание не спускаться на нижние ярусы пещеры. Тебе совсем не нужно рисковать опять собой ради меня.

— Рисковать? — я чуть не рассмеялся. — О каком риске ты говоришь? О походе в инстанс, где монстры пятидесятого уровня? А самый крутой монстр, босс инстанса, шестидесятого? О чем ты говоришь, Елена! Вспомни дорогу в Бастед! Там я уделал несколько десятков паладинов сотого уровня! Сотого! И они нападали одновременно! Не то, что эти нетопыри, кучками по нескольку штук.

— Для нас пройти эту пещеру — пустяк! Легкая развлекательная прогулка, — пренебрежительно махнул рукой Прив. — Мы такие дела с боссом проделывали, что даже рассказать страшно. Помню, как-то раз я с боссом...

— Когда нужно сдать крылья? — не стал я дальше слушать разглагольствования Прива. — Срок установлен или нет срока?

— Есть срок, — кивнула Елена. Чувствую по ее голосу, что она несколько взбодрилась. По крайней мере, из него исчезли обреченные нотки. То ли мое предложение ее вдохновило, то ли паясничанье Прива. — Три дня осталось, считая и сегодняшний. Если к этому сроку не сдам крылья, задание будет считаться проваленным. И мне больше ничего серьезного никогда не поручат.

Лицо ее вновь посмурнело, оптимистические нотки, не успевшие толком появиться, снова исчезли.

— К вечеру третьего дня, — задумчиво потер подбородок я. — Тысяча штук. Сколько вы уже сдали? Восемнадцать!? Всего-то? Впрочем, не важно. На фоне тысячи штук это не важно.