Сказки Старого дракона

Сказка первая (или сказка о Радужном драконе)

Радужный дракон устало прикрыл глаза. Он был стар как этот Мир и даже старше, помня его молодым и пустым. А теперь Мир бурлил, как когда-то лава в жерле вулкана, которое он облюбовал для своего дома.

Но даже здесь ему не было покоя. Тысячи и тысячи то ли благословленных, то ли проклятых богами приходили в его дом, кто, смирено прося, а кто и требуя знаний и сил. Он никому не отказывал, лишь иногда позволяя себе пошутить над слишком наглыми и самоуверенными, забросив их в не самые лучшие земли Мира.

Он помнил их всех и давно не обижался, когда его звали Искином, не спрашивая истинного имени. Ведь они не знали, что он Хранитель этого Мира, страж грани, тот, кто бережёт его покой и устои. А иногда так хотелось раскрыть крылья и взмыть ввысь, пронестись над зелеными просторами степей, пугая стада номад, вдохнуть солёный запах моря и дунуть в паруса драккаров. Взмыть под облака, туда, где иногда можно встретить парящие замки титанов, а потом опуститься в тёплые пещеры дроу и искупаться в лавовых потоках Инферно.

Но он не мог оставить свой пост, а потому каждую свободную минуту, когда прекращался поток пришельцев, закрывал глаза и вспоминал молодость этого Мира, свою молодость, когда долг еще не приковал его к жерлу старого вулкана.

И тогда дракон улыбался... И верил, что когда-нибудь из маленького яйца, которое уже появилось, вылупится тот, кто придёт ему на смену. А он вновь расправит крылья, чтобы посмотреть на то, как изменился Мир, который он хранит.

Сказка вторая философская (или сказка о Магических источниках).

Дракон блаженствовал, купаясь в потоках магической энергии, бьющей из самого большого источника Мира. Жаркие волны, подымаясь ввысь, щекотали прочнейшие чешуйки, массируя расслабленное тело, а потом обрушивались прохладным водопадом, смывая усталость прошедшего дня.

Радужный смежил веки, вдыхая аромат чистой изначальной магии. Находясь здесь, он чувствовал все остальные источники, такие одинаковые, словно дыхание ребёнка. Они и были дыханием этого мира, дыханием, бьющим в такт огромному сердцу Земель.

Мысленно он мог прикоснуться к любому источнику и почувствовать его силу, его энергию, запах и вкус, который менялись под влиянием тех, кто приходил, чтобы завладеть родником чистой магии. Источники эльфов имели запах цветов и мягкость весенней травы, а демонические были подобны их крови, так же изменчивы и непостоянны, и горчили, словно пепел пожаров. Источник магов был неосязаем, как горячий пар, и пах металлом и маслом, а от источников некромантов тянуло седой вечностью, и они были густы как старая кровь.

Дракон наслаждался этим чувством, чувством единения с дыханием мира, его кровью и жизнью, тем, что позволяло творить магию, магию без которой Земли были бы совсем другим, а может быть, и не были вовсе.

Он наслаждался, блаженно жмурясь, чувствую живительное дыхание жизни и удивлялся главному парадоксу Источников Магии.

Как может то, что дарует жизнь этому миру, быть причиной стольких войн, смертей и крови. Почему бьющая живительная сила дарит жизнь, чтобы тут же её отобрать. И что тому виной: законы мира или извечная жадность и ненасытность разумных?

Сказка третья (о драконах, рыцарях и принцессах или сказка о Чернокнижнике)

Чёрный дракон лежал на согретой солнцем скале и заворожено смотрел в небо, любуясь стремительным полётом алой драконицы, чья чешуя пылала огнем в лучах заходящего солнца.

— Красиво! — Человек опустился на камень и, задрав голову, проследил за очередным виражом грациозного змеиного тела, камнем упавшего в пропасть только для того, чтобы через секунду в брызгах водопада свечой взмыть в небо.

Дракон устало вздохнул и, скосив янтарным глазом, проследил, как несколько белоснежных кентавров суетятся, устанавливая яркий полотняный шатёр. А в походное кресло с ногами забралась юная человечка с ярко-рыжими, словно чешуя его драконицы, волосами и маленькой серебряной диадемой посреди непослушных прядей.

— Будем сражаться?! — обдал паром из ноздрей человека дракон, отмечая, что на том нет привычных до блеска начищенных доспехов.

— Зачем? — Удивлённо спросил человек. — Давай лучше полюбуемся.

— Надо... — Вздохнув, произнёс дракон. — Они смотрят.

И скосил глазом сначала на драконицу, а потом на человечку.

— И? — в голосе человека был вопрос.

— Так принято. Они должны видеть, как их мужчины бьются за них, доказывают силу и доблесть.

— Смерть — это так некрасиво. — Произнёс человек, доставая из чехла чёрный жезл, увенчанный изумрудом. Дракон задумчиво посмотрел на камень, отбрасывающий на скалу зеленые блики, и задумчиво хмыкнул. Нет, он не боялся битвы, но и понимал, что победа будет нелёгкой.

— И что ты предлагаешь?

— Подвиги и доблесть ведь разные бывают.

— И? — теперь удивление сквозило в голосе дракона.

— Давай ты её прокатишь. — Человек кивнул на девушку.

— А ты её. — Громовыми раскатами пронёсся меж скал хохот дракона. А антрацитово-чёрный коготь показал на планирующую драконицу.

Человек заливисто рассмеялся, поддержав шутку. А потом достал из-за пазухи почерневшую от времени шкатулку и открыл её.

Черный заворожено смотрел на массивную золотую цепь. Неведомый мастер придал каждому звену вид драконьих чешуек, небольших и изящных, а главным её украшением был цветок, словно бы впитывающий в себя свет уходящего солнца. Дракон неверяще разглядывал мягко пульсирующий в такт собственному ритму камень — редчайший черный опал, за который любой ювелир готов продать душу демонам и еще приплатить сверху. Он узнал этот цветок. Эльфы называли его "morna'lhug" — "черный дракон", и цвёл он только там, где селилась драконья пара.

— Как думаешь, ей понравится? — кивнув на драконицу, спросил человек и протянул дракону ожерелье...

Сказка четвёртая демоническая (или стоит ли верить в сказки?)

Костяные кубики с сухим перестуком граней прокатились по столу и замерли.

— Ха, глаза демона (две единицы) — ты проиграл приятель. — Усмехнулся сержант стражи, весело глядя на высокого плотного мужчину в броском дорогом камзоле.

— А тебе, гляжу, чертовски везёт. — Скорчил в ответ кислую мину торговец

— Удача девушка ветряная. — Хмыкнул стражник, поправляя спадающий на глаза шлем и отодвигая мешающую алебарду. — К утру и тебе повезёт

— К дьяволу!! — чертыхнулся торговец, вновь выбрасывая глаза демона. — Аграт, вина нам.

В комнату кордегардии, плавно покачивая бедрами, вплыла невысокая смуглая девушка, одетая, в нечто невесомое и прозрачное.

Шестеро бойцов дежурной смены, не отрываясь, смотрели на плавные изгибы женского тела, едва прикрытые тканью, забыв обо всём на свете. Поставив бутылки тёмного стекла на стол, девушка вспорхнула к мужчине на колени, лукаво поглядывая на командира стражи. От лавок, на которых сидели бойцы, донёсся завистливый вздох, заглушённый вновь ударившим в ставни дождем и шквальным ветром.

— Откуда такая красавица? — Вновь постукивая кубиками в кожаном стаканчике, спросил стражник.

— Приобрёл по случаю. Торговец утверждал, что наполовину суккуба.

Оглушительный хохот наполнил кордегардию. Стражники чуть ли не падали со своих лавок, держась за животы.

Торговец недоумённо оглядел смеющихся воинов и несмело улыбнулся.

— И сколько заплатил?

— Две с половиной золотом.

Новый взрыв смеха отразился от стен.

— Да тебя надули, браток. — Отсмеявшись, провозгласил стражник. — Девушка, конечно, страсть как хороша, но демоны, — это досужие сказки для крестьян, чтобы детей пугать.

— Неужели? — Мягкой кошачьей походкой красавица обошла стол, и прижалась к стражу со спины.

— А как же Торграла?

— Сказки. Какой-нибудь соседний барончик решил прибрать город к рукам, ну и вырезал все население, чтобы свидетелей не оставлять. Можно подумать, кто-нибудь там хотя бы труп демона видел. — Голос стражника был наполнен скепсисом.

— Значит, сказки? — Низкий, грудной голос прозвучал прямо над ухом сержанта.

И тот качнулся вперёд, лицо окрасилось багровым, а на стол упали первые капли крови из раздираемого удавкой горла.

Торговец стремительно развернулся, его тело разрослось в плечах, сквозь кожу проступили мелкие чешуйки, с губ сорвалось короткое злое заклятие, и стража безвольными куклами рухнула на пол.

— Сказки значит. — Усмехнулась краснокожая чешуйчатая фигура, взваливая на плечо одного из стражей, чтобы сгрузить его перед столом, где изящный пальчик суккубы кровью сержанта чертил сложный узор пентаграммы портала.

— У нас есть еще не законченные дела.

Массивная чешуйчатая фигура, пригнув голову, чтобы не задеть рогами притолоку, выскользнула во двор. За ним невесомой тенью скользнула суккуба.

Два демона шли по городу, а в кордегардии медленно и неотвратимо разрастался портал, через который пойдут войска вторжения.

Улочки города были пусты, лишь страх и чувство тревоги, липкой паутиной расползающиеся по домам жителей, были спутниками двух идущих к своей цели демонов.

— Храм. — Довольно оскалил клыки бывший торговец, взглянув на восьмиконечный крест с кругом — символ светлого божества.

Лёгкой поступью он взлетел по ступенькам, на миг замерев перед дверью.

— Играил, говорят, храмы светлых богов убивают демонов силой заключённой в них.

— Это всёго лишь сказки. — Прозвучал ответ, и тихо скрипнула открываемая дверь.

Сказка пятая или сказка о силе.

Великий шаман степи, причмокивая губами, выпустил клубы ароматного дыма и вновь затянулся старой бриаровой трубкой.

Маленький орчонок подбросил в огонь пару плиток кизяка и, помешивая в котелке травяной чай, обратил глазенки на старого шамана.

— Дед, а дед, расскажи чего-нибудь.

Хозяин юрты вновь затянулся и, выпустив клубы дыма, протянул малышу деревянную кружку.

— Ну, дед, ну расскажи.

Великий сделал первый обжигающий глоток и заговорил.

Когда-то давным-давно, когда орки ещё не были единой ордой, к мудрому шаману в юрту постучался молодой орк. О чём молодой беседовал с шаманом, и что он ему предложил, неизвестно до сих пор. Но когда разговор был окончен, старик встал и отправился навестить вождя племени.

А на следующий день на совете племени тот самый молодой воин бросил вызов вождю, оспаривая его право вести за собой племя. Оба воина вышли в круг, обнажив ятаганы. И на молодого орка никто не поставил бы даже старой обглоданной кости, так силен и могуч был Шаграт Сокрушающий. Но Гаррох бесстрашно шагнул навстречу своему противнику, и их ятаганы ударили в щиты, начиная бой. Раз, другой, третий, и вот уже молодой воин вынужден отступать под натиском своего более опытного соперника. Вдруг Шаграт споткнулся и упал на колени, выронив ятаган. Гаррох шагнул вперёд и, наклонившись к уже бывшему вождю, постучал пальцем по его лбу.

— Сила это не только мышцы.

— Преда... Яд... — захрипел Шаграт.

Но яркий росчерк меча прервал его, оборвав жизнь.

Уже через месяц, по слову нового вождя самого крупного племени орков и по его приглашению, был собран совет шаманов. И молодой вождь лично и с поклоном подносил каждому из пришедших миску с мясной похлебкой и кружку с самым лучшим вином.

Не прошло и недели, старый шаман племени стал самым сильным шаманом степи, а его соперники по неизвестной причине один за другим отправились в мир духов.

А затем началось объединение племён, и не было соперников у старого шамана.

— И что, никто не бросил вызов молодому вождю? — Спросил орчонок, протягивая деду новую кружку ароматного обжигающего травяного чая.

— Ну, почему же.... Сначала были те, кто осмеливались, но сами духи были на стороне молодого воина. — С усмешкой произнёс старый шаман.

Вскоре единая орда вторглась в земли людей, собирая кровавую жатву и богатую добычу, и впереди орды шёл молодой и сильный вождь, а за его спиной стоял старый и мудрый шаман. И пока будет так, орда будет единой и сильной.

— Дед, а дед, но ведь Гурбаг Великий всегда следует твоим советам.

Шаман рассмеялся мелким старческим смехом.

— А ты когда-нибудь станешь вождём, внучок.

— И великим шаманом? — Спросил орчонок.

Но шаман не ответил, старый шаман спал. А маленький орчонок сидел и думал, как забавно, что его деда зовут Гаррохом, так же как молодого вождя из сказки.

Сказка шестая или сказка о вере.

Прелат тяжело опустился на колени. По рассечённому лбу стекала кровь, пятная когда-то белоснежную сутану. Левая рука, пронзённая стрелой, безжизненно висела, заставляя кривиться от боли.

Священник склонил голову, словно подставляя её под топор палача, и осипшим голосом начал читать первые строки молитвы, и в ту же минуту на него упала хладная чёрная тень, а тяжелый седой могильный запах, пронзил всё существо монаха. Прелат ещё ниже опустил голову и зачастил, произнося знакомые с детства слова литаний.

— Ну что, старик, помогли вам Ваши боги? — каркающий голос, сбивал, мешая по-настоящему отдаться молитве.

— Молчишь, ну молчи, они тоже теперь молчат.

Некромант криво усмехнулся и показал на поле, заполненное трупами, ещё полчаса назад живых воинов.

— И даже после этого, ты веришь? — рассмеялся Проводник Войпа каким-то тихим потусторонним смехом.

— Да, верю!! — Голос прелата сорвался, но при этом обрёл силу. — Верю, что Свет победит. Верю, что ты и твои слуги будут втоптаны в грязь. Верю, что церковь вечна и несокрушима в благостном сиянии Эльраса. А во что веришь ты, продавший душу за мнимое бессмертие?

— Я верю в то, что смерть вечна и непобедима, она придет к каждому, и каждый ощутит её ласковое дыхание, как сегодня его ощутили твои собратья, и лишь смерть дарует истинное бессмертие.

— Нет смерти для верующего, и нет у смерти больше жала!

Голос прелата наполнился какой-то непонятной силой, а за фигурой некроманта в полуденном небе вдруг открылась белоснежная арка портала, из которой вышла закованная в сияющий доспех фигура.

Архангел обвёл взглядом поле боя, взмахнул крылами, и некромант упал на землю, пронзённый мечом.

И свет укрыл землю, и армия людей, обретя новых союзников, отбросила ковен серых до самых границ. И на месте первого пришествия была поставлена прекрасная стела, как напоминание о силе Веры.

Прошли годы, и многое забылось. А вместе с памятью ушла сила, и ослабла вера. И рухнула белоснежная стела, обнажая зев старой могилы. И с черной пустотой Войпа в глазницах и ненавистью в сердце из глубины веков восстал лич. Мрачная фигура обвела взглядом поле, как когда-то это сделал архангел. И костяной посох вонзился в землю, и, повинуясь его призыву, поднялись все воины, когда-либо погибшие на этом поле, знавшем множество битв, и призрачные драконы раскрыли в небесах крылья.

Сказка седьмая или сказка о живых и мёртвых (сказка написана по мотивам и с использованием слов песни Оргии праведников "Последний воин мёртвой земли")