Клетка

-Ложимся? — спросил, отстраняясь.

— Ага, — кивнула несколько успокоившаяся девушка, и мы легли на кровати в некотором отдалении друг от друга. Она взяла меня за руку — и наши ладони оказались единственными частями тела, которые соприкасались.

Честно говоря, был уверен, что за отведенные двадцать минут заснуть я не успею, но практически мгновенно отключился.

Поначалу снилась мне какая-то ерунда: разноцветные круги, мельтешения и помехи, как у неработающего телевизора. Потом я вдруг оказался в казино, играл в рулетку, ставил все время на черное и выигрывал какие-то совершенно баснословные деньги. А вокруг толпились разнообразные уродцы в классических, строгих костюмах, пили из высоких бокалов ярко-красную, подозрительно напоминающую кровь жидкость. Они орали, подначивали, свистели и аплодировали, и я ставил все более крупные суммы. Но в какой-то момент мне это надоело, я собрался уйти. И тут же очаровательные брюнеточки в костюмах белых зайцев повели меня обменивать фишки на деньги. Мы подошли к проему, по ту сторону которого клубилась темнота. Входить в него мне решительно не хотелось, но меня подтолкнули сзади, и я упал вниз, в темноту, и покатился по трубе, имеющей совершенно дикую траекторию, словно американские горки. А потом я упал, сильно треснувшись головой — так, что перед глазами аж звезды вспыхнули — и, кажется, потерял сознание.

Или не потерял, просто вокруг было невообразимо темно. И лишь через некоторое время я заметил вдалеке свет. Свет мне не понравился: он был тусклый, грязный и вызывал инстинктивную неприязнь. Я решительно отвернулся от него, желая найти более вдохновляющий ориентир, но с той стороны послышался зов. Голос зовущего был умоляющий и очень знакомый. Немного поколебавшись, с тяжелым вздохом, но все же шагнул к свету.

И мир тут же изменился — стал четким и удивительно реальным. Так бывает, когда снится какой-нибудь залихватский сон, и ты полностью уверен, что все происходящее — правда (каким бы диким это происходящее не было). А потом — бац! — и просыпаешься. И понимаешь, что то были всего лишь грезы, а реальность она вот, сейчас. Она очень "яркая", ощутимая, четкая, а то, что было до того, видится каким-то "размытым", киношным. Возможно, это из-за того, что оно остается всего лишь воспоминанием.

Сейчас было так же. Казино и мои кувыркания в трубе казались сном, происходящее в данный момент — реальностью. Вот только я не лежал в своей постели, как должен бы, а стоял в непонятном темном месте. Перед собой видел дверь — большую, толстую, железную, она походила на входную из моей квартиры. Ту, которую мне описывали, она не напоминала.

Я осмотрелся. Вокруг темнота — сплошная и непроглядная — и действительно лишь мы стояли на пятачке света. С чего она решила, что это подъезд, я так и не понял.

Все это было очень странно.

Рядом со мной находилась светловолосая девушка. Она неотрывно смотрела на дверь и крепко держала меня за руку. Непонятно отчего, но это прикосновение я почувствовал лишь, когда увидел его.

— Диана? — неуверенно позвал. Девушка повернула голову ко мне. Я присмотрелся — действительно она. Просто несколько непривычно выглядит. Здесь она была худее и симпатичнее. Не из-за веса, просто черты лица были более правильные. Совсем незначительные изменения, не меняющие её внешности, но делающие её красивее. Да и одета своеобразно, во что-то наподобие тех эротических псевдо-кольчуг, что рисуют на женских персонажах в играх.

— Андрей? — спросила она. И тут же заулыбалась с явным облегчением. — Андрей, ты все же пришел! А я так боялась, что оставишь меня одну!

— А мог? — удивился я.

— Не знаю, — девушка пожала плечами, сильнее сжимая мою руку, — я же не понимаю, как это работает, и была не уверена, работает ли вообще. До тебя получалось только единожды, да и то случайно.

Она вздохнула и прижалась ко мне.

— Страшно тут, правда? — произнесла немного дрожащим голосом. Теперь я сделал попытку пожать плечами — страшным мне это место не казалось. Ну темно, ну свет, ну дверь. Чего пугаться то? Меня больше напрягала сама ситуация. Все происходящее казалось диким, и я стал опасаться, не сошел ли и я с ума. С другой стороны, оставалась надежда, что это всего лишь сон, навеянный странными разговорами с Дианой. Или может я стал жертвой каких-нибудь свихнувшихся экспериментаторов, которые испытывают на мне прототип установки по созданию виртуальной реальности.

Или у меня чересчур фантазия разыгралась?

Ладно, не имеет значения. Шагаем вперед, а там видно будет.

— Итак, что дальше?

— Вообще-то я надеялась, что дальше будет звонок будильника, — печально вздохнула она, — но я тут, кажется, уже вечность стою, а его все нет и нет. И сама проснуться не могу.

— Разве мы не собирались входить? — удивился я. И только теперь заметил, что в левой руке она держит ключ. Небольшого размера, серый, прицеплен к длинной тонкой цепочке того же цвета. Видимо, носить его предполагалось на шее.

— Ну-у-у, — она замялась, опасливо оглядываясь, — я вообще только хотела проверить, могу ли провести тебя сюда. А зайти можно и в следующий раз. Ты и оденешься получше, и вещи какие-нибудь захватишь. Мало ли что нас там ждет.

Она кинула испуганный и при этом странно вожделеющий взгляд на дверь. Я скептически посмотрел туда же. Честно говоря, несмотря на странность всего происходившего, в реальность её опасений я не верил. Верил бы, наверное согласился на её предложение. Но я не ожидал ничего непоправимого за открытой дверью, мне было скучно стоять тут. И потому предложил:

— Да ладно, давай откроем. Посмотрим что там, и если что-то опасное — входить не будем. Зря мы сюда приперлись что ли?

Она резко выдохнула.

— Хорошо, — кивнула, — но если что, ты ведь...

— Я защищу тебя, — уверил, удерживая тяжелый вздох. Она стала меня утомлять этой своей просьбой.

— Тогда... я открываю.

Голос её дрожал, как и рука с ключом, которым она никак не могла попасть в скважину.

— Может, поможешь себя второй? — поинтересовался, сдерживая поднимавшееся раздражение.

— Нет. Я... я боюсь тебя отпускать.

Я тяжело вздохнул.

— Ну хорошо, тогда давай тебе помогу.

Я обнял её со спины и положил свои руки поверх её. Замок мы открывали вместе.

Разделся тихий щелчок. Раз, другой...

Затем я обхватил ладонью ручку, нажал на неё сверху и потянул на себя, вместе с Дианой отходя в сторону. Дверь распахнулась бесшумно, открывая вид на совершенно обычную прихожую. Ничего ужасающего и демонического: небольшая комнатка, бежевые в полоску обои, темно-зеленый коврик у порога, на правой стене вешалки с верхней одеждой, внизу тумбочка с обувью, чуть дальше виднеется трюмо, затем три двери на разных стенах (в комнаты видимо) и поворот.

Людей видно не было.

— Заходим? — поинтересовался я.

— Дав-вай, — сказала Диана, кивнув. Лица я её не видел, но голос прерывался, и саму ее била дрожь. Я явственно это чувствовал, ведь все еще обнимал её.

— Не беспокойся, — склонившись к уху, тихо шепнул, — все будет хорошо, я же рядом. Мы просто зайдем, все проверим, а потом прозвенит будильник, и мы проснемся в моей квартире. И будем жить долго и счастливо.

Не знаю, улыбнулась ли она, как я того хотел, но определенной цели мои слова достигли. Дрожать она не перестала, но, явно собравшись с духом, кивнула и, судорожно сжав мою руку, первой шагнула в квартиру.

Я последовал за ней.

Не успели мы перешагнуть порог, как из-за угла вынырнуло нечто. Жуткое, худое, с перекошенным лицом и трубками на голове, оно неслось прямо на нас, жутко завывая и размахивая руками. Я подумал, оно будет нас убивать. Растерялся, честно говоря, но приготовился драться. Вернее, попытался приготовиться.

Не успел я предпринять хоть что-либо, как оно врезался в нас, раскидав с неожиданной силой, словно шар кегли в боулинге. Больно врезавшись в стену спиной, я тихо взвыл сквозь стиснутые зубы. На миг в глазах потемнело — не столько от боли, сколько от неожиданности и... страха наверное. Но вскоре я пришел в себя достаточно, чтобы соображать и суметь рассмотреть своего противника.

И понял вдруг, что это человек. Обычный человек, темноволосый, в каком-то футуристическом, темном, облегающем костюме и с дредами на голове, которые и принял с перепугу за трубки. Я даже не уверен теперь, что он враг, ведь на нас никакого внимания не обращал. Он кричал что-то — яростно, неистово, но непонятно — и бился в закрывшуюся за нами дверь. На миг мне даже показалось, что он плачет.

Но тут подошла Диана, и я переключил внимание на нее.

— Андрей, ты как? — обеспокоенно спросила она.

— Нормально, — ответил, с некоторым трудом поднимаясь на ноги и стараясь не морщиться от ноющей боли в спине. О её самочувствии спрашивать не стал. Она выглядела лучше меня.

— Как думаешь, будильник нас разбудит?

Я пожал плечами.

— Будем надеяться, — ответил, поняв, что она ожидает моего ответа. Но, судя по лицу, он её не удовлетворил. Наверное, она хотела, чтобы её успокоили. Но ничего мне не сказала: лишь судорожно вздохнула и прижалась ко мне. Я осторожно её обнял.

Странное ощущение. Впервые в жизни кто-то так откровенно нуждался в моей поддержке и просил моей защиты. Надо признать это... мобилизовывало.

— Все будет хорошо, — прошептал, осторожно поглаживая её по волосам. — Я же обещал.

Она кивнула, не отнимая лица от моей груди.

— Давай осмотримся тут. Поищем людей, узнаем, что происходит, — предложил, понимая, что стоять так вечность невозможно. Да и спина болела. — У этого незнакомца что-то спрашивать, кажется, бесполезно.

Мы одновременно повернули головы к буйному парню. Он уже не бился в дверь, а сидел у её подножья и плакал. Зрелище было... неприятное. Не столько противное, сколько угнетающее.

Руки его были разбиты в кровь.

"Кажется, хорошо ничего не будет", — подумал, но вслух сказал лишь: — Пойдем.

Первым делом мы заглянули за угол, из-за которого выскочил парень. И увидели кухню. Она поражала непрезентабельностью своего вида: зеленая, грязная и вся какая-то обшарпанная — деревянный, крашенный коричневым пол, полупобеленные, полупокрашенные зеленой краской стены, зеленные же шкафчики, стол, две табуретки, раковина и старинный, советского вида белый холодильник. На белом потолке висела лампочка, на столе — хлебные крошки и обгрызенные остатки колбасы, в грязные маленькие окошки, не закрытые занавесками, пробивались тусклые лучи света.

"Значит день. Вот только где этот день?"

Людей на кухне не наблюдалось. Полюбовавшись несколько минут открывшимся видом, мы переглянулись и одновременно повернули назад. После чего планомерно заглянули за все двери.

"Надеюсь, тот безумец не единственный обитатель этой квартиры. Так, туалет-ванная, спальня... упс! Закрываем-закрываем. Ну, по крайней мере, люди тут еще есть. Если никого больше не найдем, когда освободятся, можно будет и этих порасспрашивать. Так, а тут? О, гостиная. Обитаемая!".

Небольшого размера квадратная комната представляла собой странное зрелище. Ни одного окна и ни одной картины на стенах, обклеенных розовыми в мелкий красный цветочек обоями. С левой стороны от нас располагался большой, чуть ли не во всю стенку книжный шкаф, у противоположной от него стены находился телевизор. Монстроузно-огромный, старинный, еще ламповый, он, судя по всему, был в полурабочем состоянии: какие-то картинки там мелькали, но звука не было. Напротив телевизора стоял диван — обшарпанный, коричневый, кожаный. На нем с банкой пива в руках возлежал толстый, неопрятный мужик, наряженный в обтягивающий, черный костюм, усеянный металлическими круглыми заклепками. Мужик, скучая, пялился на экран телевизора, и время от времени прикладывался к банке, но так неаккуратно, что пиво стекала по подбородку, на грудь и диван. Выглядело это все настолько отвратительно, что, внутренне содрогнувшись, поспешил перевести взгляд на следующего обитателя квартиры.

Им оказалась средних лет женщина. Невысокая, вся какая-то строгая — черные с проседью волосы собраны в пучок на затылке, черты лица резкие и строгие, тонкие губы поджаты, — но при этом одета во что-то обтягивающее, открытое, розовое и пушистое — словно в кабаре собиралась выступать. Она сидела в углу, у окна, на продавленном кожаном, подстать дивану, кресле и читала.

Или делала вид, что читала — уж больно отсутствующее выражение лица было у женщины. К тому же она слегка покачивалась: вперед-назад, вперед-назад — и, кажется, сама этого не замечала.

"Да тут все психи! Очень надеюсь, что это всего лишь сон".

Последний из наблюдаемых местных лежал посреди комнаты, прямо на полу, на пушистом, шикарном (и вполне новом и чистом, как ни странно) и мягком даже на вид ковре. Это был подросток лет четырнадцати-шестнадцати. Его длинные нечесаные волосы были раскиданы по ковру, на лбу виднелась тонкая повязка, и на нем (впервые здесь) была нормальная, привычная одежда: джинсы и растянутая белая футболка с мордой какой-то знаменитости. Правда, парнишка был босой и без носок даже, но это такие мелочи! Хуже было то, что он лежал и пялился в потолок совершенно пустым, отсутствующим взглядом.

Я поднял голову и посмотрел туда же. Обычный потолок, побеленный, посредине на длинном проводе свисала лампочка — сестра-близняшка той, что на кухне.

На наше появление не обратили ни малейшего внимания. Никто не вздрогнул, ни взглянул, и даже после того, как Диана произнесла неуверенное: "Здравствуйте?" — никто из них не повернул головы в нашу сторону. Потоптавшись у порога и недолго посовещавшись, мы решили проявить большую настойчивость в привлечении внимания. И для начала направились к женщине: нам она казалась самой перспективной в плане общения.

Жаль только общение не выгорело. Мы пытались говорить, кричать, трясти за плечи, Диана даже пощечину умудрилась дать — но чертова старуха как качалась в своем кресле с книгой в руках, так и продолжала качаться. Подумав немного, мы решили попробовать разговорить кого-нибудь другого. Может тут все же есть адекватные люди?

Так как мужик на диване вызывал стойкое отвращение, мы направились к парню на ковре. Надо ли говорить, что никакого толку не было? Мы говорили, кричали, визжали, ревели (последние два действия на совести Дианы), трясли, но реакция была нулевой. Он как любовался лампочкой на потолке, так и продолжал любоваться.

— Какого черта! — взорвался я в конце концов и в сердцах пнул парня, ожидая ту же реакцию, которая была у женщины на пощечину — никакой. Но передо мной мелькнуло что-то размытое, и я вдруг увидел перед собой перекошенную от ярости морду и летящий в лицо кулак. Я даже сообразить ничего не успел, как резкая боль, в глазах вспыхнули искры, и на меня упала темнота.

И в темноте вокруг меня разгорался свет. Видимо от тех самых искр зажегся, не иначе. Свет был тусклым, грязным, отвратительным, но он защищал. А впереди, невдалеке проступала дверь: обычная, простая, деревянная, точно такая же, как вела в мою комнату. Мне показалось, что стоит только войти в неё, и я окажусь дома, — но в темноте горели хищные глаза, а из света меня звали. И я, поколебавшись, закрыл глаза, решив остаться...