Безбожие. Героический Режим + Злая Игра

Через пару минут я почувствовал запах дыма, а ещё через пять мы вышли на большую поляну. В центре поляны громоздились два валуна, из-под которых бил родник. На эти же валуны опиралась задняя стена кузницы. Ещё недавно кузницу окружал частокол, но он был почти порушен. Часть крыши тоже провалилась, но из большой трубы валил дым, а в щелях и окнах виднелись огненные всполохи.

— Там один моб, — сказал Репей. — Так что погнали. Доктор и кто-нибудь из воинов — со мной, остальные прикрывайте.

Когда мы добрались до дверного проёма (раздолбанные двери валялись рядом), в кузнице полыхнуло так, что мне пришлось несколько секунд стоять на месте, промаргиваясь. Ассасин, к счастью, дал мне время. Видимо, он ничего не опасался. Но лук держал наготове.

В кузнице стоял резкий запах горелого мяса. Я увидел широкую спину, принадлежащему, видимо, самому кузнецу. Мастер не обращал на нас внимания, с оглушительным звоном орудуя своим молотом. Ударив по железной заготовке ещё раз, он сунул её в бочку. Сталь зашипела, над бочкой начали подниматься клубы пара, а в ноздри мне ударил удушающий запах.

Оставив заготовку, кузнец наклонился над железным корытом и вытащил оттуда человеческую ногу, которую спокойно отправил в топку, а за ней, взяв щипцы, и заготовку.

В горне полыхают человеческие останки, а сталь закаляется в крови. О времена, о нравы.

— Кто вы такие? — спросил кузнец, не поворачиваясь.

— Да так, простые путники, — откликнулся Репей. Стрела была направлена в пол, но лук был натянут, а уж поменять прицел — дело мгновенное. — Кому мечи делаем, дяденька? Может, продашь парочку?

Кузнец повернулся к нам, отложив щипцы, но молот всё ещё был в его руках.

— Я не дяденька, — медленно проговорил он, почёсывая левой рукой курчавую от жара бороду. — Для тебя я дедушка. А мечи я делаю единственному здесь правителю — Нервилу. И он дал мне чёткий приказ убивать всех бродяг. Но что-то вы недобро выглядите, не хочу я с вами драться.

— Можно и не драться, — оскалил зубы Репей. — Там, на севере, есть деревня, где нужно много оружия и доспехов. Там щедро платят, а Нервил тебя не достанет. Ну, что скажешь?

— Скажу, чтобы ты убирался отсюда, иначе пойдёшь в топку. У Нервила великая миссия, и я, кузнец Гризли, должен помогать ему.

— Резать женщин и детей — великая миссия?

— Да что ты знаешь!? — рявкнул Гризли, дёргая рукой в грубой перчатке свою кучерявую бороду. — Видите этот меч? Он должен бороться со злом, обрушившимся на наш мир. А что может лучше бороться со злом, как не другое зло?

Что вы вообще знаете, пришлые? Ни хрена вы не знаете! А и если бы знали, вам на нас плевать! Это случилось за день до вашего появления, за день до того, как нас обрекли на смерть. Люди в деревне будто обезумели. Они начали драться. Мужчины избивали мужчин, женщины таскали друг друга за волосы и убивали своих младенцев в колыбелях. Дети душили стариков в постелях, а после до смерти избивали друг друга. Только я, хранитель осколка молота Корда, сохранил разум. Я остановил это безумие, как мог. Когда всё кончилось, я понял, что остался один.

Я бросил руины и скитался по лесам, опасаясь, что меня примут за сумасшедшего, уничтожившего свою деревню. Но ведь безумные были они! Время шло, а за мной никто не приходил. Когда я вернулся к своей деревне, я увидел всех её жителей. Мою жену, дочь, сыновей. Всех их подняла тёмная магия. Мне было плевать на то, что они уже не живы. Я хотел быть со своей семьёй. Но тут пришли ваши. Они снова всех вырезали и ушли. Будь я тогда в деревне... Во-второй раз моя семья не встала.

И тогда я решил бороться со злом, а Нервил пообещал мне помощь. Плоть обезумивших, плоть моих детей и соседей уже две недели топит этот горн, раскаляя металл, их кровь остужает его. Когда я закончу, то возьму этот меч и отправлюсь на борьбу со злом. Но чтобы закончить, мне нужен осколок молота Корда. Я вделаю его в рукоять моего меча, и это напитает его силой.

Вы не заберёте у меня осколок молота. Зато я заберу ваши жизни, и ваши тела сделают мой меч ещё лучше.

Гризли напал нас, занося над головой молот. Я набросил на него метку и ослепление, но второе заклинание даже на миг не остановило его. То же произошло и с замедляющим воем, наколдованным Вертелом — нашим танком. Репей выпустил стрелу, сразу же за ней вторую, но он застряли в переднике, не причиняя вреда. Вертел шагнул вперёд, поднимая щит. Воина-то и атаковал кузнец. Мощнейшим ударом молота он сбил его с ног. Если бы Вертел не успел поднять щит, думаю, его можно было бы списать со счетов.

Завыл ветер. Похолодало. Вокруг кузнеца образовался вихрь из осколков льда. Но это только замедлило Гризли. Лёд таял в воздухе, а те осколки, что долетали до кузнеца, лишь оставляли небольшие царапины на его лице, и даже не пробивали одежду. Ледяную стрелу, скастованную кем-то из друидов, кузнец отбил рукоятью молота, она разлетелась на части, одна из которых воткнулась в кисть боссу, но тот и бровью не повёл. Нависнув над Вертелом, он обрушил на него второй удар молота. Щит и на этот раз спас воина, но долго так продолжаться не могло.

Репей буквально засыпал кузнеца стрелами, но тот не обращал на него внимания. Ассасин выругался и схватился за дротик. Выкрикнув какое-то заклинание, он швырнул своё оружие в Гризли. Дротик прочертил кроваво-красную полосу в воздухе и впился в плечо кузнеца, но тот одним движением вырвал копьецо из плеча и мощным ударом, пригвоздил открытую ногу Вертела к полу.

Скрывшись в тени, я обошёл кузнеца и ударил его отравленным тесаком в бок. Кузнец дёрнулся и ударом локтя отбросил меня к корыту с человеческими телами. Я ударился головой, перед глазами поплыли серые пятна. Пока я пытался подняться, Репей бросил в Гризли второй дротик и снова натянул лук, не в силах больше ничего сделать. Надо было иметь крепкие нервы, чтобы делать это, когда к тебе идёт бугай, способный размозжить твою голову одним ударом.

Тем временем кое-как поднялся Вертел. Он бросился к кузнецу и ударил его щитом в бок, но это только замедлило противника, а после ответного удара молота воин отлетел в угол, застыв там уже надолго.

А где, чёрт побери, наша поддержка? На улице маг, два друида, убийца и ещё один воин. Почему они стоят на месте?

Ответ нашёлся быстро. На улице пылал огненный смерч. С ним сшибались ледяные глыбы, но они лишь с шипением исчезали. В общем-то, ясно, почему Нервил оставил такого ценного мастера одного — он и сам вполне мог за себя постоять.

Я разрядил арбалеты и прыгнул кузнецу на спину. Кровь из разодранного лба (наверное, острый край маски зацепил — она не слишком-то предназначена для защиты в ближнем бою) стекала по моему лицу, слепя правый глаз, но я кое-как ориентировался в пространстве. Под действием Плаща я намеревался уворачиваться какое-то время от ударов, чтобы отряд поддержки хотя бы попробовал справиться с защищающим кузницу смерчем. Тесак не пробивал ни одежду, ни будто деревянную шею Гризли. Хотя по шее-то я умудрился попасть раз или два.

Это сработало. Отчасти.

Опалённый, как боров, в кузницу влетел второй наш воин. Раздался хруст, от которого зашевелились волосы на затылке. Нечто невидимое вмяло беднягу в пол и медленно — невероятно медленно — протащило около метра. Конечности воина выворачивались под невероятными углами в разные стороны, шлем сплюснулся. Об пол стесало плоть до самой кости. Запах свежей крови перебил даже смрад горящего мяса.

— Силой меня не перешибёшь, — сказал Гризли Репью. — Этими веточками — тоже.

— Я здесь не один.

— Да ну?

Кузнец, будто ему это ничего не стоило, сдёрнул меня за плащ левой рукой и зашвырнул в дальний конец кузницы.

От удара у меня перехватило дыхание. Маска куда-то потерялась, кажется, лопнули ремни на затылке. Тесак тоже неизвестно где. Я кое-как поднялся на четвереньки, отполз к стене и, опираясь на ящик с трупами, встал.

Репей кружил, стараясь не подпускать к себе Гризли. За окном ещё бушевали огонь со льдом.

Ничего не остаётся. Не хотел я светить этим оружием на людях. Да и боялся, что кузнеца будет недостаточно, чтобы утолить его жажду крови. Но деваться некуда.

Правую руку ожгло огнём. Рукоять удобно легла в ладонь. Я даже как будто почувствовал шершавость её кожи, хотя на руках были перчатки. В голове почти сразу прояснилось.

Даже не набрасывая Плащ, я повторил свой самоубийственный прыжок на спину Гризли. Кузнец попытался меня сбросить, но в этот раз я умудрился вцепиться ему в шею крепко. Гризли сделал два шага назад, а потом упал, намереваясь придавить меня массой своего тела. Я еле вывернулся, мы покатились по полу.

Уж накатался я по всяким поверхностям в обнимку со всякими гадами достаточно. Когда кузнец очутился на животе, я вскочил ему на спину. Я ударил своим клинком кузнеца в шею, а после привычным движением вскрыл ему глотку, уверенный в том, что дело окончено. Но тот и не думал умирать. Его локоть воткнулся мне в солнечное сплетение, я упал на задницу и согнулся, стараясь вдохнуть. По моему затылку потекло что-то горячее. Подняв глаза, я увидел, что кузнец застыл надо мной, поднимая свой молот для удара. Я завалился назад и юркнул в бок, молот проломил пол...

Кузнец замер в согнутой позе, поливая пол кровью, обильно фонтанирующей из его вскрытой глотки. Из спины Гризли торчал кусок льда. Простояв так некоторое время, кузнец свалился набок и замер. Из кармана на его фартуке выпал кусок камня и покатился по полу. Кузнец что-то пробулькал, глядя исключительно на камень, его рука, отпустив молот, потянулась к нему, но замерла на половине пути.

Меч Тени не сработал. Или, вернее, сработал как-то слишком медленно. После удара я чувствовал, как он принялся пить жизнь кузнеца, но тот, видимо, каким-то образом сопротивлялся ему. Впрочем, обычным тесаком я его даже поцарапать не смог. Меч Тени исчез, и я поднял свой простой клинок, который очень кстати подвернулся под руку.

— Действительно, Хранитель Осколка, — протянул Репей, поднимая камень. — А мы-то уж думали, что ни одного больше не найдём.

— А сколько у вас? — спросил я, утирая кровь с лица.

— Шесть осталось, остальные куда-то исчезли.

— Мы все свои потеряли...

— ... каким-то неведомым образом, — кивнул ассасин. — В общем-то, со всеми так. Из-за них мы с Песцами и... Ну да ладно.

В кузницу ввалилась опалённая и помятая пати.

— Долго вы, — проворчал Репей. Он уже крутился около меча, который ковал кузнец, но не прикасался к нему. — Жжётся, блин!

Обозлённый Якудза подошёл к мечу и ухватился за недоделанную рукоять. И тут же, завизжав, как девчонка отдёрнул руку. Даже сквозь перчатку были видно, как опухает его рука.

— Оставим здесь, — предложил я. — Не для нас это ковалось.

— Что-то не хочется мне такую вещь здесь оставлять, — сказал Репей.

— Мне тоже. Но деваться некуда. Доковать её некому. И кузницу лучше сжечь, пусть покопаются в пепле.

— Отличный план. Собираем всё с трупов, поджигаем кузницу и валим, пока на огонёк никто не заглянул.

Война III

Репей сказал, что мы успели уйти из-под самого носа людей конунга. Причём, по его словам отряд состоял как минимум из двадцати человек. К схватке мы явно не были готовы: у Анархиста болела рука, Вертел еле шагал, его рана сильно нагноилась (ой, не простые у Репья были дротики), маги выбились из сил, пробивая огненный щит. Единственным человеком более или менее готовым к бою был я. А от меня в прямом столкновении проку немного. Я уж не говорю о как минимум трёхкратном численном преимуществе врага.

Мы долго петляли, пока не добрались до убежища. В воду полезли, как были — в одежде, с оружием. Вертела, находящегося в полубессознательном состоянии, тащили на вытянутых руках.

В пещерах нас уже ждали остальные. И досталось им куда крепче, чем нам.

Пять трупов, четверо тяжелораненых, остальные пятеро более или менее держались, но и им досталось крепко.

Как я и боялся, они попали на смену караулов. Первый они почти вырезали, потеряв одного человека, но тут подошли свежие противники, а через несколько минут и подкрепление с ближайшей заставы. Сталкер злобно матерился, уверенный в том, что их засекли и устроили ловушку. Скорее всего, именно так и было. Но ребята справились. Они убили пять ведьм и полтора десятка карлов — почти всех, кто участвовал в бою, удалось уйти только одной ведьме.

Репей с мрачной физиономией (самодовольного оскала как не бывало) выслушал рассказ Сталкера и на несколько минут задумался. После твёрдо сказал:

— Нужно уходить отсюда. Если вас засекли на подходе к караулу, то вполне могли проследить путь вашего отступления. Чёрт, если бы они рискнули и послали всех своих с заставы, то вполне вероятно, что мы бы сейчас сидели у костра и гадали, куда вы запропастились.

— А сколько у них на заставе человек? — спросил Сталкер.

— Обычно четырнадцать.

— То есть там осталось семь или восемь человек? Может, тогда перережем их всех и займём оборону до подхода наших?

— Не получится. На наш фейерверк (или на ваш, кто знает) собиралось явиться ещё как минимум двадцать гостей. Боюсь, как бы нас не прихватили на выходе отсюда.

— У вас есть ещё место, где спрятаться?

— Есть. Но оно не такое милое и уютное.

Я осмотрел мрачные каменные своды, освещённые дрожащим светом костров, и подумал о том, что не совсем хочу оказаться в менее уютном месте. Но деваться было некуда.

Мы наскоро перекусили, собрали все вещи, которые не могли бросить, и волоча на себе раненых выбрались из убежища. Второго купания в ледяной воде не пережил Вертел. Мы просто отпустили его тело. Возможно, люди конунга увидят его тело и потратят какое-то время на поиски нашего убежища на реке. Да и хоронить его времени не было.

— Всё чисто, — сказал Репей, когда мы выбрались на берег. — Но всё равно давайте пошустрее.

Мы прошли около километра вниз по течению, перебрались через полуразрушенный каменный мостик (мне пришлось нырнуть, чтобы достать верёвки, по которым мы перебирались на тот край моста) и углубились в чащу, расположенную в естественной котловине.

— Надеюсь, слабонервных среди вас нет, — оскалился Репей.

Буквально через пару часов мы наткнулись на довольно большое лесное озеро. Мелководье и берега буквально кишели товарками и товарищами Топлюши. Причём, товарищи выглядели скорее как зомби — неповоротливые, с сизой кожей. Они не обращали на нас никакого внимания, да и Репей сказал, что трогать их смысла нет — слишком низкий уровень, дольше провозимся. К тому же, с четырьмя ранеными на руках особо не повоюешь.

Утопленницы щеголяли либо в оборванных полу гнилых платьях, либо в набедренных повязках из водорослей. Мне было бы неприятно убивать их, в каждой я боялся узнать Топлюшу. Странно, но я переживал за утопленницу.

И Топлюша появилась. Только раз, когда я отстал от Репья (мы по понятным причинам шли впереди всех), да и то в паре сотнях метров от берега. Она помахала мне и исчезла. Я сам удивился тому облегчению, которое испытал. Её лицо стало для меня странно родным.