Сердце Альтиндора

Я дернулся раз, другой, но быстро выбился из сил и притих. Мы целую вечность смотрели друг на друга: я — беспомощно и обреченно, он — выжидающе и настороженно...

Пелена медленно спала с глаз, и теперь я смог разглядеть своего мучителя. Нет, это был не Кахмаш. Молодой паренек в пестром наряде и с заплетенными в тугие косички волосами.

— Привет, чувак,— осторожно помахал он мне рукой.— Ты как ваще? Только не бросайся на меня больше, а то я окончательно разуверюсь в людях.

— Ты кто?— прохрипел я, наводя фокус на стоявшего передо мной человека.

— Нирвана я.

— Нирвана? Падший что ли?

— Типа того. А тебя как звать-величать?

— Ильс. Где я?

— Это моя хаза. Welcome, так сказать...

Я огляделся.

Точно, хаза. Домом это... хм... жилище можно было назвать с большой натяжкой. Собранные из бамбуковых шестов стены просвечивали прорехами, в лучах пробивавшегося сквозь них света весело кружили пылинки. Потолок из жердей, выстланных пальмовыми листьями, выглядел более добротно, но все равно убого. Из мебели в помещении я разглядел только низкий табурет — такие обычно подставляют под ноги. Даже кровати как таковой здесь не было — то, на чем я лежал, укутанный пледом, можно было назвать как угодно, только не кроватью. Еще имелся выложенный камнем очаг, над которым висел закопченный чайник, а рядом высилась поленница дров, вдоль стен стояли плетеные корзины, прикрытые такими же крышками. И повсюду висели пучки трав, какие-то коренья, сушеные грибы...

Н-да...

— Что со мной случилось?

Я ничего не мог вспомнить.

-Сам в непонятках,— ответил хозяин дома.— Ты был покоцаный с ног до головы. Такое впечатление, типа ты приставал к кошке, а она тебя сначала отходила когтями, а потом долго добивала ногами.

Кошка?!

Нет, это была не кошка. Пещерный невидимка... А потом еще Кахмаш добавил. Отделал, как бог черепаху.

— Как я сюда попал?— задал я очередной вопрос.

— Не помнишь? Ясен пень: ты же только мычал и дышал через раз... Я тебя в лесу надыбал, подобрал, сюда притащил, как мамка родная ухаживал за тобой. Думал — не жилец, так, ради спортивного интереса старался. А ты упертый — выкарабкался.

— Давно я здесь?

— Так вторая неделя пошла.

Ничего себе!

— Братиш, не пугай меня так больше, лады?— попросил Нирвана.— Я уж думал все — кирдык тебе. Я же не лепила какой, только травками балуюсь,— сказал он и глупо хихикнул.— А... во... кстати, о травках!

Он завел руку за спину и достал невесть откуда изогнутую трубку — она едва дымилась, — поднес к губам, несколько раз вдохнул, задержал дыхание и медленно выпустил струйку дыма под потолок.

— На, пыхни кайфу для профилактики,— протянул он мне трубку.

— Не,— поморщился я. И без того мутило и выворачивало наизнанку.

— Бери, бери, чувачок. Она безвредная, не подсядешь. Боль снимает, тонус поднимает, голод утоляет... Короче — панацея.

— Ты даже такие слова знаешь?— удивился я. По говору и повадкам — гопник обыкновенный. Но некоторые фразеологические обороты выдавали человека образованного.

— А то!— гордо ответил он и назидательно добавил: — Не суди о человеке по внешнему виду. Я, между прочим, уник закончил с красным дипломом.

— А здесь как оказался?

Он захихикал.

— Рванул за новыми ощущениями. Кенты шепнули, что здесь, в Йоле, травка улетная, грибочки, там, разные, корешки всякие. Вставляют не по-детски, пруха — конкретная, круче, чем в реале. И все натурпродукт, никакой химии. И никаких последствий. Ну, почти... Попробовал — понравилось. Так и остался здесь,— он развел руками.— Теперь уже, походу, навсегда...

Нирвана оказался толковым хозяином, несмотря на свое пристрастие к легким наркотикам. Он сам добывал травы и прочие компоненты, сам изготавливал смеси, делал порошки и мази. У него были глубокие познания в биологии и химии, да и руки росли из правильного места. Разбитый им рядом с хижиной огород круглый год поставлял овощи. При необходимости Нирвана мог быть и столяром, о чем красноречиво говорила большая коллекция курительных трубок и кое-какая мебель, изготовленная собственными руками, и гончаром — горшки всевозможной формы и объема он так же лепил сам, — и даже кузнецом. Как завзятый веган, он категорически не употреблял в пищу мясо. Он вообще ел мало и нерегулярно, все больше курил, надолго улетая в неведомые дали. В эти минуты он был плохим собеседником. Но в моменты "прозрения" его рот практически не закрывался. Впрочем, такие моменты были нечасты.

Еще шесть дней я отлеживался, окончательно приходя в себя. Воспользовавшись моим возвращением к жизни, Нирвана несколько раз уходил в лес, чтобы собрать трав, так что я был предоставлен самому себе. А когда он появлялся, долго возился с зеленью, развешивая для сушки, измельчая в крошку, выдавливая сок. Я тем временем возился в огороде и думал о том, как мне добраться до дома.

Проблема заключалась в том, что в Йоле не существовало магии переноса, как таковой. Местные колдуны могли создавать Слезы Ярунэ, всевозможные магические порошки и зелья, могли отнять душу у человека или другого существа и поселить ее в вамни. Но никто из них понятия не имел о телепортах.

Когда я спросил Нирвану о том, как мне вернуться на север, он поинтересовался:

— А нафига?

— Тошно мне здесь,— признался я.— Не мое это. Надоел рис, надоели бананы, надоела жара. Хочу обычного ржаного хлеба и картошки, хочу прохладный дождь, а еще лучше — снег.

— У-у-у...— протянул Нирвана.— Как тебя торкнуло. Что ж, тут так с ходу проблему не решить, тут думать надо.

Чтобы подстегнуть мыслительный процесс, он потянулся к кальяну. Я сомневался, что это поможет и даже попытался возразить, но он был неумолим:

— Расслабься, чувак, все в елочку. Сейчас пыхну, и мысли понесутся галопом.— И мурлыкая себе под нос что-то вроде "мои мысли — мои скакуны...", он раскочегарил шайтан-сосуд.

Так оно, в общем-то, и произошло: его мысли сорвались с цепи и умчались в неизвестном направлении.

Он сидел передо мной в позе лотоса с застывшим, но безумно счастливым лицом, и периодически пыхал дымом, не выпуская изо рта мундштук.

Когда я совсем уж было собрался прервать "улетный" сеанс, он неожиданно выдал голосом накуренного автоответчика:

— Можно сесть на корабль в Каманеши или Эризане.

Сказал, глотнул дыма и, выдержав паузу, продолжил:

— Только есть одна проблемка... гы-гы-гы... п... п... проблемка... Ты ведь Падший, а Падших приказано отлавливать и отправлять в Джавге-Да-Зан. Вот такая байда, братиш...

Такое впечатление, будто кто-то катил передо мной бочку с черной краской, старательно замазывая редкие белые полосы.

Сплошная безнадега...

— Есть еще варианты?— уже ни на что не надеясь, спросил я торчка.

Он закрыл глаза и задумался во второй раз...

Спустя полчаса последовал ответ:

— Можно договориться с контрабандистами, и они перебросят тебя через залив,— сказал Нирвана, чмокая мундштуком.

— Чего?

— Ну, контрабандисты, братиш... Это чуваки такие, которые...

— Я знаю, кто такие контрабандисты,— перебил я его.

— Клевые ребята, просто огонь. Они греют местных Че Гевар оружием, хавкой, даже людьми.

— Рабами, что ли?— поморщился я.

— Не, чувак, бойцами, пустынными рэмбами. В Уюме есть чудики, которые точат зуб на императора. Вот они и посылают своих клоунов на разборки.

— А мне-то что с того?! Ну, переправят они меня через залив — а дальше что?

— Ты, братиш, не обижайся, но ты такой тупой... хи-хи-хи... Это же Уюм, а не Йола, сечешь? Там же у них телепорты есть!

— Были,— поправил я его.— Их все до единого уничтожили еще в первый год после Затмения.

— Все, да не все... Есть, по крайней мере, один, в оазисе Азав.

— Откуда знаешь?— встрепенулся я.

— Я свои источники не выдаю,— деловито заявил он.

— Точно есть?— настойчиво переспросил я.

— Обижаешь.

— Здорово!— на радостях я схватил Нирвану за плечи и потряс от всей души.

— Полегче, братиш, ты мне весь мозг расплещешь,— пробормотал тот и снова ушел в эфир.

Оставалось лишь решить, где искать контрабандистов...

Пришлось мне снова растормошить флегматичного наркомана.

— Фигня вопрос, братиш. Они частенько тусуются на Голодном мысе. Он так далеко выпячивается в залив, что с него даже противоположный берег видно.

— А ты откуда знаешь?— поинтересовался я.

— Бывал я там пару раз...

— Нет, я про контрабандистов.

— Дык... Бизнес у меня с ними. Я им травку поставляю, а они мне... тоже травку, только уюмскую. У них там, в оазисах, такая дичка растет... м-м... Я ее называю "Тысяча и одна ночь".

— Такая сказочная?— улыбнулся я.

— Не... Хапнешь лишку — и на пару лет в кому улетишь... Гы-гы-гы...

— Где этот мыс, как до него добраться?

— Не грузись понапрасну. Я провожу тебя. У меня с уюмцами все равно стрелка на носу.

А вот за это огромное спасибо. Бродить по незнакомым джунглям — занятие неблагодарное.

В путь мы отправились спустя три дня, прихватив с собой минимальный запас еды: по словам Нирваны идти было недалеко. Сам он вышел налегке, если не считать тощего мешка за плечами.

— Ты что ж, так и бродишь по лесу без оружия?— спросил я, заметив на поясе проводника лишь небольшой нож, которым он срезал травы.

— А на кой оно мне?— искренне удивился Нирвана.

— Например, чтобы защищаться от хищников.

— Зачем? Они меня итак не обижают. У меня с братьями нашими меньшими все пучком.— И он показал мне амулет на кожаном шнурке.— Еще со старых времен остался,— пояснил Нирвана.— Амулет "Маугли". До сих пор исправно действует. Ни она тварь четырехлапая на меня косо не посмотрит. Правда, на людей он не действует. А люди — они, братиш, и есть самые настоящие звери.

— Ну, а я про что? Здесь неподалеку крепость есть...

— А, ты про этих... Да, были у меня с ними терки как-то раз. Пришли, расшумелись, трубку любимую сломали. Хотели в Джавге-Да-Зан отправить. Императору в подарок. Так я их раскумарил знатно травкой забористой... Теперь сами ко мне ходят, рис приносят, еще че пожрать.

Казалось, ничто в этой жизни не сможет омрачить существование этого удивительного человека.

В действенности амулета "Маугли" мне довелось убедиться едва ли не сразу после того, как мы покинули хижину, когда нам на встречу вышла грациозная пантера. Увидев нас, она предупреждающе зарычала. А Нирвана радостно улыбнулся и безбоязненно приблизился к большой черной кошке.

— Привет, киска,— мой проводник потрепал пантеру за холку.

И она довольно заурчала.

Но стоило мне сделать шаг в направлении сладкой парочки, как зверь снова зарычал.

— Он со мной, лапа, не обижай его,— попросил Нирвана. После чего полез в сумку, достал какой-то прессованный брикет и, отломив кусочек, протянул кошке. Та жадно и в тоже время аккуратно приняла подношение, заглотила, не жуя, и снова довольно заурчала, тычась мордой в грудь паренька. Он не стал ее разочаровывать, скормил остатки брикета.— Ладно, нам пора. Гуляй!

И Нирвана по-свойски хлопнул пантеру по заду. Кошка резво сорвалась с места и тут же скрылась в зарослях.

— Ну, вот как-то так. Теперь нас всю дорогу никто не тронет.

И точно. На пути мы больше не повстречали ни одного крупного животного, а временами я замечал, как среди кустов мелькала гибкая черная спина.

Уже к вечеру мы выбрались на побережье залива Марзагули. Места здесь были дивные: спокойная водная гладь, желтый нежный песок пляжа, пальмы, росшие на опушке леса... Идиллия.

Но я все равно хотел вернуться на север. И не только из тоски по дому...

Аристер...

Мне очень хотелось найти этого человека, посмотреть ему в глаза и спросить:

"Зачем?"

Заночевали у воды, а потом еще два дня брели по пляжу на запад.

И вот он Голодный мыс, увенчанный высокой обрывистой скалой. С него на самом деле можно было разглядеть смутный силуэт далекого берега. Вплавь, конечно, не доберешься, но на лодке или на плоту в хорошую погоду— запросто.

А на следующий день ближе к полудню на горизонте показался парус. При ближайшем рассмотрении судно напомнило мне среднеземноморскую одномачтовую фелуку — небольшое, но очень маневренное плавсредство, не нуждавшееся в многочисленной команде. Этим корабликом управляли трое, остальные восемь человек были пассажирами. Когда судно пристало к берегу, и началась спешная разгрузка, мы с Нирваной прятались на мысу среди камней, присматриваясь к закопченным под уюмским солнцем людям. Оттенок кожи выдавал коренных джугги — обитателей пустыни. С ними я был знаком несколько больше, чем с теми же боэре, так как мне пару раз приходилось бывать в Уюме, на самом севере. К тому же джугги и в прежние времена, да и в последнее пару лет активно торговали с северянами, посещая не только порты Фането и Барадона, но и другие города Найрована. Однако если в былые годы они поставляли в королевство финики и прочие экзотические фрукты, то теперь в основном промышляли работорговлей, активно покупая как бледнолицых северян айленов, так и Падших. Спрос на такого рода товар не спадал все последние три года.

Всмотревшись в лица кормчих, Нирвана признал своих старых знакомых и уже, не таясь, покинул укрытие.

Его появление насторожило джугги. Пассажиры тут же побросали тюки, ящики и бочки и схватились за оружие. Но контрабандисты успокоили их на своем непонятном мне гортанном языке и поприветствовали растафана с типичным восточным радушием. Лишь когда они обменялись парой коротких фраз, Нирвана махнул мне рукой, и я вышел на берег.

— Это мой кореш, ему нужно попасть на противоположный берег,— сказал Нирвана уже в моем присутствии.

— Твой друг — мой друг,— с сильным акцентом ответил бородатый джугги.— Я возьму его с собой, даже если у него нет денег. Но если он заплатит, то будет дорогим гостем на борту моего "Быстрокрылого ястреба".

Нирвана заранее объяснил, что лучше всего заплатить. Дружба дружбой, но...

Я достал кошель с золотом, в котором коротали время полсотни монет. Многовато, конечно, за короткое путешествие, но в таком деле лучше не скупиться.

Однако бородатый джугги меня приятно удивил. Отсчитав двадцать золотых, он вернул мне остальное.

— Тагрисах не возьмет лишнего с друга,— прокомментировал он.

Что ж, позиция, достойная уважения.

Закончив выгрузку, "партизаны" коротко попрощались с нами и скрылись в лесу. А мы решили перекусить. На обед было жареное мясо, много овощей и фруктов и насточертевшие рисовые лепешки.

Потом Нирвана и Тагрисах обменялись мешочками с сушенными травами. Мой новый знакомый тут же снял пробу, забив трубку душистой травкой.

Настала пора прощаться.

— Может, со мной пойдешь?— спросил я Нирвану.

Он молча покачал головой, потом все же сказал:

— Нет, братиш, я уже дома.

— Ну, тогда прощай.

— Да-да,— задумчиво ответил он, уставившись куда-то вдаль.

Глава 10

Мы вышли в море на закате, а с восходом солнца вошли в укромную песчаную бухту западнее города Колом.