Некрос: Языки Мертвых. Главы 1-8 из 13)

— Расскажи мне что-нибудь. Ты сейчас на кухне?

— Да.

— Ты одет?

— Типа того.

— Значит раздет. Совсем?

— А ты? — я улыбнулся. Снова Светка включила привычную схему. Она умела возбуждать разговором, при этом не скатываясь в откровенную пошлятину — это была одна из причин для меня так подолгу с ней разговаривать. Она постоянно дразнила, брала на слабо, цепляла. Во всем. Поддевала, унижала, доминировала — всегда на самой грани моей прочности, не отталкивая, а заставляя злиться и стараться пересилить ее, победить, покорить. И естественно, это никогда не получалось. Не в ее интересах было, чтобы получилось. Всегда — чтобы почти получилось, чтобы она позволила, допустила.

— Я в халате. Помнишь, такой толстый, ужасный мужской халат.

— Помню.

Она молчала, ожидая, что я буду развивать тему. Нет, не в этот раз. Я молчал, глядя, как между потемневших бетонных параллелепипедов многоэтажек проносятся редкие желтые сполохи фар. Небо, низкое и монолитное, не освещенное ни одной звездой. Его фиолетовая глубина отсвечивала ржаво-серым, отражая мутное зарево ночного города. Как гигантская стальная плита.

— Когда у тебя последний раз был секс? — перешла в наступление Света. Очень захотелось послать ее. Или просто бросить трубку, ничего не говоря, без злости и оправданий. Да, это лучший вариант. Иначе можно скатиться до глупых выяснений. Как мы расстались? Да вот примерно так. Просто перестали друг другу звонить. Перестали видеться. Она какое-то время искала встреч со мной. Мы иногда виделись — просто на улице или еще где-то. Разговаривали даже. Но уже просто так, без всякого смысла — как разговаривают два случайно встретившихся знакомых. Не потому, что интересно, а потому что так принято.

Она молчала. Не знаю, может, поняла, что сморозила не то. Если бы сейчас она просто сказала "извини", даже походя, вкрутив в какую-то свою обычную ехидную фразочку, все могло бы пойти иначе. Но она не скажет. Она никогда не говорила "извини" — словно такого слова для нее вообще не существовало.

— Знаешь, я, наверное, спать пойду, — вот так всегда. Получается, я извинился перед ней, за то, что не извинилась она. За то, что не дождался ее извинений.

— Ты еще позвонишь?

— Не знаю, — и снова, нужно было отложить трубку, нажать на сброс. Но я держал ее возле уха, ожидая, что скажет Света.

— Позвони, когда узнаешь.

В трубке коротко пискнуло. Отключилась. Я одним глотком допил остатки чая, сплюнув застрявший в зубах лист. Часы на телефоне показали без десяти два. Спать хотелось еще меньше. Вернулся в комнату, не включая свет, смотрел как тускло поблескивает в темноте панель Окулуса. Бегемот осторожно потерся о мою ногу и умиротворяюще мяукнул.

— Да уже все равно, в принципе, — сказал я ему. — Днем отосплюсь.

Негромко загудел кулер, замигали неоново-голубым светодиоды. Засветился экран, прошла загрузка системы. Я включил гидру, надел окулус. Запустил игру.

В тесной конуре, в которую меня привел Бильга, было темно и тихо. Я осмотрелся, но хозяина рядом не было. Поднялся на ноги, подошел к двери. Осторожно толкнул ее. Удивительно, но дверь оказалась незапертой — то ли Бильга был где-то недалеко, то ли сработала игромеханика, не позволив игроку остаться запертым в глухой каморке.

Я совершенно не помнил, в какой стороне выход. Темнота стояла такая, что нельзя было различить даже собственную руку. Осторожно продвигаясь вперед, я натыкался в темное на какие-то углы, кучи тяжелого хлама, наваленные на полу, что-то тяжелое и мягкое, словно мешки с гнилыми овощами. Иногда мне даже казалось, что я слышу тяжелый, давящий запах, висящий в затхлом, неподвижном воздухе. Единственное, чего мне хотелось сейчас — поскорее выбраться отсюда.

Чьи-то руки схватили меня сзади за плечи, потянули назад. Это почти нельзя было различить на экране, только несколько едва заметных в темноте штрихов вдруг резко дернулись вниз и интефейс скупо сообщил:

[Сбит с ног; Маневренность: -5]

На грудь мне запрыгнуло нечто небольшое — что-то среднее между десятилетним ребенком и крупной собакой, причем, я не был уверен, на кого оно больше похоже. Крепкие, как стальная проволока, пальцы вцепились мне в горло, с силой сдавив.

[Удушение]

[Здоровье: 10/сек.]

[Энергия: 2/сек.]

Я ударил его кулаком в бок — до ножа в сапоге было не дотянуться. Бил так сильно как мог, с двух сторон, но звереныш сидел крепко, словно мои удары его вообще не доставали. Я ударил снова — теперь уже в голову, сначала кулаком левой в висок, потом двумя — открытыми ладонями по ушам. Хотелось бы верить, что уши у него именно там.

Это подействовало. Пальцы на горле разжались, он отпрянул. Обеими руками я ударил его в грудь, сбросил с себя, резко отпрянул, волоча ноги по земляному полу, поднялся на корточки. Он снова прыгнул на меня, вцепившись в шлем, упершись мелкими, когтистыми ступнями в грудь. Правой я надавил ему на живот, стараясь сбросить с себя, а левой потянул из ножен кошкодер, еще толком не зная, как буду бить. Выхватывая оружие, ударил яблоком в грудь, звереныш захрипел, разжал руки, свалившись. Я перехватил клинок и резко рубанул сверху вниз. Что-то влажно хрустнуло, тварь под ногами заверещала, как раненная свинья. В этот самый момент кто-то прыгнул на меня сверху, сбивая с ног. Рукоять кошкодера вывернула мне кисть, уперлась в живот.

[Левая рука: Онемение]

Я повалился набок стараясь повернуться в падении, придавить подлого захребетника. Это у меня почти получилось — я прижал его к стене, забив в угол так, что хрустнули кости. Он забулькал, захрипел, но тут заскорузлые твердые пальцы надавили на глазницы, экран на мгновение озарился вспышкой, потом по нему поплыли багряные разводы.

[Зрение: -100/10 сек.; -30 пост.]

Твою мать! Ударил назад локтем, рванулся вперед пытаясь вырваться, рука шлепнула по утоптанной земле, вдруг наткнувшись на что-то. Наткнувшись.

[Острый камень]

[Урон: Рубящий: 0/Колющий: 20/Дробящий:50; Скорость/Энергия: 5]

[Запас прочности: 4/14; Ремонтопригодность: 0]

Пальцы сами сжали обломок, рука рванулась назад, за голову, врезавшись в череп захребетника, ударила раз, потом еще, еще, еще... Наконец лапы на моем лице разжались. Я медленно пополз прочь, нащупал кошкодер, застрявший убогом тельце, высвободил его, опираясь как на посох поднялся. Выбираться отсюда. Скорее.

Шел, не разбирая дороги, сбивая что-то, вызывая недовольную, угрожающую возню в темноте вокруг, готовый каждую секунду к новой атаке. Но никто больше не рискнул напасть на меня. Я почти протаранил тяжелую деревянную дверь с массивным засовом, отодвинул его, рванул тяжелую створу...

Снаружи было темно, но зарево факелов, висящее над городом, казалось, после непроглядного мрака подвала, ослепительно ярким. Я тяжело опустился на ступени, ведущие к входу. В раскрытой двери тут же появился знакомый старик в грязных лохмотьях, ворча, потянул тяжелую створку, глухо щелкнул засовом.

Бильга сидел на небольшом глиняном заборчике разделявшем две расходившиеся в стороны улочки. Рядом прислонился объемистый рюкзак, к которому был приторочен круглый щит. Лысую башку он обмотал серой банданой, а сверху накрыл потертым капюшоном с потрепанными краями в рваной бахроме.

— Что-то ты рано, — заметил он. Я сплюнул:

— Приветливые у тебя соседи.

— Есть такое, — ухмыльнулся Бильга. — По одному бывает рисково ходить. Зато чужие в это логово не сунутся. А со своими... со своими рано или поздно договориться можно. Главное срок отмерять не в днях, а в трупах. Ну что, пойдем?

Я задумался. Вообще я не рассчитывал, что все повернется вот так — сам ведь предупреждал Бильгу, что вернусь не скоро. А тут получается, что он вроде как ждал меня.

— А как ты узнал? — я решил развеять свои сомнения на месте. — Как узнал, что я раньше в игру вернусь?

— А ты как думаешь? — приподнял бровь Бильга.

— Никак не думаю.

— Просто угадал. Думал устроить небольшой забег перед выходом, — постучал бородач ладонью по толстому боку рюкзака, — порешать свои дела. Хотел уже уходить, как тут слышу, возня в логове началась. Ну, я и решил, что ты вернулся.

— Понятно, — кивнул я.

Мы вышли из города еще затемно. Яркие, коптящие языки пламени поднимались над блюдами светильников, трещали в руках стражей факелы. Ворота были заперты, но после того, как Бильга недолго и тихо переговорил со стражем, нам открыли маленькую калитку в боковой створке. Снаружи дохнуло хлопьями серо-черного пепла, который словно снег кружил над равниной. Бильга всмотрелся в сереющий горизонт, нахмурился.

— Хреново, — сказал он коротко и указал на одну из отходящих к востоку дорог. — Нам туда.

— Что "хреново"? — спросил я, подстраиваясь под темп его шагов. Уверенный такой темп, надо сказать. Шагал он широко, отмахивая за раз по метру, не меньше.

— Это, — ответил Бильга, подставив ладонь, на которую тут же налипло несколько черных хлопьев. — Дело пахнет бурей. Нужно обогнуть ее, оставить в стороне. Но пока никак не пойму, откуда она идет.

— Что за буря? — спросил я. — Опасная?

— Как повезет, — дернул плечами Бильга. — Мокрая — еще ничего. Холодно, противно, грязь под ногами, молнией может шибануть... Стандартный набор. А вот сухая... в лучшем случае, попав в нее, через час ты задохнешься от забившего легкие пепла.

— И это называется "лучший случай"? — хмыкнул я. — А что тогда худший?

— Например, можно ослепнуть. В вихре пепел электризуется и потом его искрящиеся хлопья жгут кожу, лезут в глаза, набиваются в рот и нос. Язык распухает, вываливается изо рта, суставы на пальцах вздувает так, что кожа на них лопаются. Нос залепляет, что твоим цементом, так что потом приходится ковырять гвоздем или шилом.

— Чертовски художественное объяснение, — я вглядывался в горизонт, пытаясь рассмотреть признаки приближающейся непогоды. — В таком случае, у меня вопрос. Какого черта мы лезем к дьяволу в пасть?

Билга повернулся ко мне, выщерившись крупными, желтыми зубами.

— А тебе разве не похер на все это? Сама мучительная смерть будет для тебя только уменьшением пары циферок в чаршите.

Такое очевидное объяснение даже заставило меня пожалеть о глупом вопросе.

— Похер, — буркнул я. — Как и тебе.

— Типа того, — как-то странно произнес Бильга, слегка дернув плечом. Жест и интонация были настолько тонкими, что я решил, что это какой-то глюк в анимации или лаг на сервере. — Зато все те, кому не похер, забьются по своим щелям и мешать нам не будут. Даже если буря пройдет от них в паре километров. Можно сказать, нам повезло, Вад. Согласен?

— Типа того, — повторил я ответ Бильги. Ветер нес вихрящиеся хлопья пепла. Влагой вокруг и не пахло, а значит, нагоняла нас так-таки "сухая" буря.

Серо-черная пыль облачками поднималась от наших шагов. Насколько хватало глаз, тянулась безлюдная холмистая равнина, по которой где-нигде торчали высушенные до костяной белизны низкорослые кустарники и карликовые деревца. Это была настоящая пустыня, даже еще более страшная, чем те, что я видел на фотках и в кино. Там они, даже самые жаркие и сухие, все же несли в себе какую-то жизнь — насекомых, жесткую, колючую траву, парящих высоко в небе птиц... Здесь пейзаж казался безжизненным совершенно, без малейшего исключения. Не только живых существ, но даже следов их я не видел.

— Ты какую музыку слушаешь? — спросил вдруг Бильга.

Я даже вздрогнул от неожиданности — долгое молчание и унылый пейзаж погрузили меня в какое-то подобие транса. Вообще, учитывая, что нам предстояло еще какое-то время тащится пешком по пустой локации, желание поговорить было вполне объяснимо.

— Метал в основном. А так вообще разное. А ты?

— Ты по классике или что поновей? Ну там, мелодик метал-кор, пост-хардкор...

— ХК — не металл. Это панковская тема. Я больше по думу, готик-металлу... Пост-метал, сладж, стоунер тоже уважаю.

— А что там, у Down ничего нового не выходило? — спросил Бильга. — После Purple?

— Выходило, — немного удивившись сказал я. — Вторая ЕР-шка. Без названия. Просто "IV, part 2".

— И как она? — в голосе Бильги послышался интерес.

Я пожал плечами:

— Знаешь, то, что там Фил горлопанит, уже не решает. Раньше я думал, что там Пеппер Кинан банду тащит, а выходит, что музыку Down на II и III делал именно Кирк.

— Это тот бородатый жиробас из Crowbar?

— Ну да. Мне Кроубар никогда не допирал, а музыка Даун на первых трех плитках всегда казалась ближе к Corrosion of Conformity. А по ходу, как Кирк из Down свалил, музло у них вообще никакое стало. Да, саунд густой, как навоз, да, грув, но, твою мать, на два альбома ни одного риффа который после прослушивания не то, что напеть, тупо вспомнить сможешь. Ни вокальных линий нормальных, ни мелодики, даже соляков почти не осталось внятных.

— М-да... — протянул Бильга. — Ну, может и хорошо, что я их не слушаю теперь.

— Так ты "Purple" слушал? — спросил я, припомнив с чего разговор начался.

Бильга кивнул:

— Ага. Ну, такое, ни о чем.

— Вот! А второй еще хуже. Не, Down был хорош, пока собирался по случаю, в перерывах между основными проектами. Там ребята не парились, не форсили альбомы. Как нагуляли идей годных — записались.

— Да не похоже, чтобы они сильно торопились. "Фиолетовый" они выпустили через сколько, через четыре года после "Тройки"?

— Через пять, — поправил я.

— А Baroness? Что у них? После "желто-зеленого" свежачка не было?

— Пока нет. Но в этом году должен быть. Обложка уже по сети гуляет. Кстати, тоже "Purple".

— Да, прикольно. Я вообще фан Баронессы, — Бильга ладонью стер налипший на лицо пепел, оставив на коже черные разводы. — Крутые чуваки. Как их "Красный альбом" послушал, понял — все, это моя банда. Правда "Синяя запись" уже не так доставила, но последний двухплитник — это вообще круть. Помнишь, на желтом диске предпоследняя тема — там где сильно обработанный соляк под перегруженный бас?

— "Sea Lungs", — кивнул я. — Да, отличная вещь.

— Знаешь, когда вокалер на "синем" перешел на чистый вокал, я слегка напрягся. На "красном" он вообще круто прозвучал, а вот на "синем" получилось не так мощно. А потом на двухплитнике таки распелся.

— Я думаю, аранжировки уже писались более подходящие для такого вокала. Сама музыка мягче стала.

— Не скажи. "Желто-зеленый" пожестче "синего" будет, — заявил Бильга.

— Спорное утверждение, — заявил я. — Мне показалось, наоборот. Особенно "желтый" диск, он вообще очень мягкий.

— Зато там нет соплей с растягиванием одной темы на весь альбом, — возразил Бильга. Я огляделся. Солнце уже должно было подняться, но вокруг, кажется, стало только темнее. Тучи над головой стали ниже, косматей. Пепел уже облепил кольчугу, начинал лезть в глаза и рот. Я достал один из бинтов и соорудил себе что-то вроде маски на нос и рот. Бильга посмотрел на меня и, развязав бандану, тоже соорудил из нее защиту.

— "Красный альбом" у Баронессы очень неровный, — сказал я. — Сразу видно, что первый.