Мальбрук домой собрался

— Папа, он пишет, что у меня тегиляй нулевого уровня, возможность модернизации — средняя. И еще что слотов под броню — один из одного. А там еще одна такая куртка висит.

— Отдай ее сестре. Зачем спрашивать, сама же все знаешь.

Когда дочки нарисовались вновь в новеньких одинаковых тегиляях, я вспомнил, как жена всегда осенью говорила: 'Ну вот, детей на зиму одели, давай смотреть, что у нас с тобой есть'.

Сердце защемило, и я, пока тоска не взяла, поспешно протянул Бульке найденный нож.

— На, возьми. Попробуй экипировать в слот для оружия.

— Не дает. Пишет, что не совпадает с профессией. Необходим жезл или посох.

— Понятно. Пуля, у тебя так же?

— Да — через пару секунд подтвердила старшая.

— Ну тогда ходите, ищите какие-нибудь палочки — может, система что-нибудь за жезл посчитает. А я пока схожу, посмотрю, что вы там за подсобку нашли.

Идти до подсобки было три шага, но я по дороге успел задуматься. Похоже, к выбору доспехов надо отнестись со всей серьезностью. Черт его знает, разрешит ли система потом поменять вещь в слоте, а меня, если придется танковать, ватный доспех ну никак не устраивает, что-нибудь покрепче искать надо. То же самое и с оружием. Лучше всего было бы найти топор — против зомби это прекрасное оружие, с отрубленной ногой далеко не набегаешься, а без руки не ударишь. Может быть в магазине топор? Вполне может! Сойдет и длинный нож — может быть, его за какой-нибудь гладиус посчитают. Главное, чтобы рубить можно было и фехтовать не заставляли. А то ездили мы как-то на сборы с фехтовальщиками. Там у них такая техника требуется, что бокс позорно курит на лестнице. А как у меня с техникой — я уже говорил. Пока освою — меня десять раз съедят.

Свою броню я увидел сразу, как только зашел в подсобку. На вешалке висел оранжевый жилет дорожного рабочего и она! Оранжевая же строительная каска. Я сразу понял, что встретились два одиночества — в драке нет ничего важнее, чем защитить голову. И действительно — система нарекла каску 'шлемом из колдовского материала' и оный шлем сел на мой калган как влитой.

А вот с оружием было худо. Я перевернул верх дном весь невеликий магазинчик — не было там ни топора, ни длинных ножей. Только тот короткий столовый ножичек, который не подошел никому. Зомби им ковырять ну совсем не хотелось. Лучше уж ножку у стула выломать — пусть хоть дубина будет! Я заметно приуныл, да и дети загрустили. И вдруг...

— Папа! — ко мне летела сияющая Пулька — Смотри, что я за ящиками нашла!

Гвоздодер. Старый, судя по всему, еще советский гвоздодер. Внебрачный сын ломика и монтировки с изогнутым буквой 'С' концом и захватом типа 'ласточкин хвост'. Тяжелый такой, увесистый... Сталь вроде неплохая. Хм... А почему бы и нет? В конце концов, других вариантов я просто не вижу.

ЖЕЛАЕТЕ ЭКИПИРОВАТЬ В СЛОТ ДЛЯ ОРУЖИЯ ПРЕДМЕТ 'ШЕСТОПЕР СЛОЖНОЙ ФОРМЫ'?

Да.

СЛОТ ДЛЯ ОРУЖИЯ ЭКИПИРОВАН 1/1. ПОТЕНЦИАЛ ДЛЯ МОДЕРНИЗАЦИИ ШЕСТОПЕРА СЛОЖНОЙ ФОРМЫ — ВЫСОКИЙ.

Хм...

— Девочки, напомните, у ваших тегиляев какой потенциал для модернизации?

— Средний.

— У каски тоже средний. Похоже, гвоздодер-то непростой нам попался. Вы себе жезлов так и не нашли?

— Нет, пап. Ничего не принимает. Бубнит как попугай 'этот предмет не может быть экипирован'. Мы уже все обыскали.

— Понял. Девочки, тогда вот что — освободите пока свои ранцы. Нам завтра придется много чего с собой взять, прежде всего — воду и еду, которая не портится. Кто его знает, когда мы до следующего магазина доберемся.

Пулька деловито кивнула и принялась опустошать ранец. А Булька вдруг посмотрела на меня своими огромными глазами и тихо спросила:

— Папа, мы все учебники здесь выбросим? Все-все?

И я вдруг почувствовал себя последней сволочью.

— Ну... Я думаю, математику и русский можно оставить. Математика и русский при любом режиме нужны будут. А вот всякий 'окружайки' давайте здесь оставим. Окружающий мир у нас теперь совсем другой.

Булька кивнула, вроде поняла, даже улыбнулась, но все равно разгружала ранец безбожно долго. Каждый учебник и тетрадку она гладила, как будто прощалась. А над пеналом зависла и даже капнула на него слезой. Потом открыла и приготовилась квохтать над карандашами.

— Пенал тоже оставь! — не выдержал я — Карандаши всегда пригодятся. И бумагу какую-нибудь на записки оставьте.

— Папа!!! — ребенок засиял как солнышко.

— Да ладно тебе — засмущался я — Что мне — жалко что ли? Вам нести, не мне.

— Да при чем здесь ты?! — отмахнулась Булька — Карандаш!!! Мне карандаш предлагают экипировать как жезл мага. Там самое главное — в сердечниках из угля. Нет, этого... графита. Причем у каждого цвета — свои особенности! Под мои пиу-пиу лучше всего красный! В общем, потенциал модернизации — высокий, как у гвоздодера! Пулька, доставай же свои карандаши!!!

Когда охи и ахи закончились, и мы все экипировались полностью, я вдруг вспомнил еще кое-что.

— Доча, а ну-ка покажи, как группу людям предлагать? Я так и не разобрался.

— Да очень просто, пап. Видишь, справа посредине три кружочка соединенных? Надо на них мысленно кликнуть... Опа!

— Что опа?

— Я могу пригласить в группу тебя, Пульку и еще какую-то Нататулечку. А что это значит?

— Это значит... — я встал и перехватил гвоздодер поудобнее — Это значит, что здесь где-то еще один игрок. Причем совсем рядом. Сидите тихо, я на улицу выгляну.

* * *

Открыв дверь, я поднялся на несколько ступенек и огляделся в поисках Нататулечки. Долго искать ее не пришлось. Игроку 'Нататулечка, 1 уровень' было лет 25, она была одета в яркий зеленый костюм и ей пришла в голову не самая лучшая идея попытаться спастись на машине. По дороге девушка собрала огромный хвост из сагрившихся на нее зомби, а чуть позже даже теоретические шансы на спасение перечеркнул тот факт, что ее кроваво-красный автомобиль заглох на противоположной стороне улицы аккурат напротив входа в наш магазин. Эта картина и развернулась перед моими глазами. С первого же взгляда было понятно, что помочь несчастной девушке я никак не смогу — пять-шесть зомби уже стучали по поднятым стеклам или карабкались на автомобиль, и еще несколько десятков подбегавших переродившихся должны были вот-вот присоединиться к ним. Кстати, вопреки стереотипам, бегали зомби довольно быстро, никак не медленнее людей. А вот мне надо было не менее быстро уходить, пока кто-нибудь не сагрился на меня. И тут девушка, как будто что-то почуяв, повернула голову и встретилась со мной глазами. Нататулечка была очень красивой, даже заплаканные глаза и растрепанная прическа, наспех собранная в хвостик, только подчеркивала эту красоту.

— Помоги! — мне показалось, или я действительно прочитал в шевелении ее губ это слово?

Я молча покачал головой и нырнул обратно в магазин. Хлопнула дверь, стукнула щеколда. Девчонки уставились на меня, я же молча увлек их за собой в подсобку, подальше от происходившего над нами. Хорошо, что дверь в подсобку закрывалась плотно — звуки с улицы туда практически не долетали.

Мы сидели молча.

— Папа — Булька ожившей совестью посмотрела на меня — Папа, Нататулечка исчезла из списка.

Я молчал. Когда молчание стало совсем нестерпимым, я наконец выдавил из себя:

— Дочь, ты мне веришь?

-Да, пап. Но почему...

И тут я ее перебил:

— Да потому что я не бог! — страшным шепотом просвистел сквозь зубы я — Да, дети, папа — не бог! Рано или поздно вы должны были это узнать. Я не всесилен, доча, особенно сейчас. И хочу тебе сказать — меня это совсем не радует! Поверь — мне сейчас стыдно так, что твой стыд за меня по сравнению с моим — муравей перед слоном. Но по-другому было нельзя. Или погибала она, или мы погибали все. Или — или. Варианта 'не погибнет никто' не предлагалось. Это война, дети. Умные люди давно сказали — на войне платишь за каждый шаг и платишь очень дорого. Поэтому все, что мы можем — сейчас рассчитаться, но должок этот записать, чтобы не забыть, и когда-нибудь по возможности спросить. Найти, и заставить рассчитаться полной мерой.

— Кого? — испуганная истерикой, пискнула Пуля.

— Тех, кто все это сделал с нами. Я не знаю, кто они, но я их найду. Клянусь.

Я посмотрел на испуганно притихших детей, и в который раз обозвал себя идиотом. Нашел время и место для пафосных клятв.

— Но сначала мне надо сдать двух вредных девочек их красавице-маме. И это гораздо важнее, чем спасать мир и цивилизацию.

— Папа... — когда Булька докапывается до истины, она бывает жуткой занудой — Но мы же обыкновенные девочки, разве можем мы быть важнее мира и цивилизации?

— Доченьки, открою вам тайну — я тоже, в общем-то, самый обыкновенный папа. Меня зовут совсем не Брюс Уиллис, и спасать мир для меня может оказаться непосильной задачей. А защитить двух обыкновенных девушек — не то чтобы могу, а прямо таки считаю своей прямой обязанностью. И знаете что? Есть такой странный парадокс — как только обыкновенные папы делают свою обыкновенную работу и целуют, приходя с работы, обыкновенных девочек, а обыкновенные мамы кормят своих обыкновенных пап вкусной едой и учат обыкновенных девочек шитью и вязанию... Короче, когда все дружно делают свои обыкновенные негероические дела — мир не только не падает, но и стоит прочнее обычно. Но иногда, к сожалению, он все-таки ломается. Тогда его приходится чинить — опять-таки, не героям, а самым обыкновенным людям. И если обыкновенные папы дружно встают — не спасать мир, нет! Дружно встают защитить своих обыкновенных девочек — мир удается починить довольно быстро. В общем, именно поэтому один обыкновенный папа завтра поведет двух обыкновенных девочек домой. А сейчас, поскольку у него еще есть пара часов, он пойдет и попробует немного рассчитаться с долгами.

* * *

Да, я собирался мстить. Мстить за свое бегство, за свою истерику, за испуг своих дочек. За незнакомую дурочку Нататулечку, в конце концов! Да, я понимал, что этим я подвергну опасности своих детей. Да, наверное, правильней было бы затаиться, чтобы обеспечить себе скрытное убежище до завтра. Но иногда мужчине надо совершать неправильные и нелогичные поступки — просто для того, чтобы утром за бритьем было не стыдно смотреть на себя в зеркале.

Я еще раз внимательно осмотрел вход. Нормально, годится. Ступеньки крутые, тамбур маленький, дверной проем из тамбура в магазин — небольшой, вдвоем никак не пролезешь.

— Значит так, девочки, слушайте меня. Действовать будем так. Я выхожу на улицу и цепляю на себя одного зомби — ну, вытаскиваю, как в игрушках. Потом бегу вниз в магазин, он спускается за мной в тамбур, а вот на входе из тамбура в магазин я его и встречаю. Гвоздодером. Даже если 'зацепятся' двое — ничего страшного, пусть себе в тамбуре толкаются, главное — не дать им за порог прорваться. А здесь только для одного место. Вы прячетесь за стойкой в дальнем углу магазина, там, надеюсь, агрозона не достанет. На глазах не маячите, по возможности помогаете мне — Пулька хилит, Булька дамажит. Все понятно? Так, делаем группу... Все? Начали! Что стоим? Прячемся, прячемся!

Страшно не было — слишком уж меня распалила злость за недавнее бегство от драки. Умом понимаю, что другого выхода не было, но как же все-таки на душе погано... И никакими аргументами совесть не успокоить.

На улице было тихо. Все уже закончилось, и зомби разбрелись по округе, лишь только тело представившейся рабы божьей Натальи сломанной куклой валялась за машиной. Насколько я мог разглядеть — никаких растиражированных ужастиками ритуальных поеданий мозгов и прочих гастрономических гадостей не было. У нее просто отняли жизнь, после чего бросили.

Я, оглядываясь, подошел к машине — так и есть. Молодая женщина глядела в синее небо синими же невидящими глазами. Странно, но нет вообще никаких ран, хотя неестественно повернутая голова не оставляет никаких сомнений — у девушки как минимум свернута шея. Я наклонился и закрыл ей глаза. Очень надеялся что система предложит развоплощение, но, несмотря на физическое прикосновение, никаких предложений не последовало. Наверное, это работает только на тех, кого ты сам упокоил.

Выпрямившись, я зацепился взглядом за предмет на переднем пассажирском сидении. Мне показалось, или... Стекло было разбито, поэтому я без проблем взял книгу в руки. Так и есть — 'Атлас автомобильных дорог Москвы и Подмосковья'. Бумажные карты. По нынешним временам, когда накрылись все смартфоны и навигаторы — ценность несусветная.

— Прости, Наташа — зачем-то сказал я — Тебе уже ни к чему, а мне еще детей вытаскивать.

Возможно, в машине было и еще что-то ценное, но обыскивать ее мне почему-то было стыдно. Да и вообще — я сюда не мародерствовать вылез. Засунув брошюру за пазуху, я огляделся. Вот с тебя, пожалуй, и начнем.

Возле окон соседнего с магазином здания стоял, раскачиваясь на каблуках, мужик-зомби офисного вида, одетый в весьма приличный, сколько я могу судить, костюм. Он вообще неплохо сохранился, лишь надорванный, но не оторванный до конца рукав пиджака и выдавал, что это не прогуливающийся после работы клерк. Кстати, надо сказать, что реальные зомби весьма отличались от устоявшихся киношных и книжных стереотипов. Никакой разлагающейся плоти, никакой лунатической походки с вытянутыми вперед руками. От них, как я вскоре узнал, даже и не пахло особо. Вполне приличная и неплохо сохранившаяся оболочка.

Я быстро двинулся к зомби. Метров за пять он резко повернулся ко мне, и его безжизненные глаза вспыхнули. Появилась надпись 'ВНИМАНИЕ, ВКЛЮЧЕН РЕЖИМ БОЯ. ВАШИ ПАРАМЕТРЫ — СЛЕВА. ПАРАМЕТРЫ ПРОТИВНИКА — СПРАВА'.

И точно — на периферии зрения слева появились три иконки нашей группы, возле каждой — две полоски: здоровье и мана. Справа был кружок со стилизованным изображением зомби, но полоска только одна — здоровья. Ого! Да у него жизни вдвое больше моей, и бог его знает в сколько раз больше, чем у девочек.

Все это я разглядел в те несколько секунд, когда, ссыпавшись горохом по лестнице, ждал приотставшего противника у дверного проема. Ну где ты там, толстый моб? Иди к папочке!

Подвывавший от избытка чувств зомби так рвался отправить меня на тот свет, что полез в дверной проем головой вперед — чтобы с ходу словить мощный удар гвоздодером в лоб и отлететь обратно в тамбур. Вот так вот! Попер на пацана? По калгану — н-н-на!

Однако! Я у него почти четверть здоровья снял. Крит, что ли прошел? Дальше 'менеджер по продажам' действовал осторожнее, хотя все равно туповато. Я его охаживал гвоздодером почти беспрестанно, и вскоре, по укоренившейся в боксе привычке анализируя бой на ходу, уловил закономерность. Много очков снимали удары, которые проходили по голове, шее и другим жизненно важным органам. За простые удары по плечам или спине из жизни вычитали копейки — судя по всему, возможные синяки зомби не сильно заботят. А вот когда я удачным хлестким ударом сверху сломал ему руку, которая тут же безжизненно повисла — мне опять зачли критическое повреждение, сняв у зомби почти четверть очков.

Если по-честному, никакой особой сложности бой не представлял — это была игра в одну калитку. Зомби был без оружия, к тому же драться он явно не умел. Как следствие — я его тупо забил гвоздодером, и через пару минут все было кончено — безжизненной кучей зомби рухнул мне под ноги.