Cave Age Online

Большие впадины в земле, вдавленная трава — всё это остатки хода мохнатых. Они уходили караваном туда, куда шел и я: на юг. Надеюсь, тёплое жареное мясо скоро окажется в моих руках. Оглядываясь и видя ту самую скалу, где я появился, аж на горизонте, пошёл дальше. Теперь я вышел из долины.

Впереди было много деревьев. Высокие сосны росли из желтоватой промёрзшей травы, а земля только иногда была покрыта кучками снега и льда. Вот тебе и локации.

Неблизко от меня шли олени. Нет, правда, это были олени. С огромными рогами, похожими на чаши, они медленно передвигались, набрасываясь на каждый зелёный кустик или травинку. Они были огромны, точно больше современных. Голод быстро дал о себе знать его любимым способом: живот заурчал; а я выстукивал некий ритм шагами. Вот под такую музыку, где солировал желудок, я размышлял о том, как будет лучше напасть на оленя.

Я лег. Точнее прилег и пополз. Рассчитывая на то, что меня не заметят. Олень вдруг поднял голову и пошёл на меня медленным и гордым шагом. Точно самец. Паникуя, я начал отползать назад, а потом и вовсе подскочил и побежал в обратную сторону. Оглянулся я уже поняв, что погони нет. Мясистый и покрытый густым мехом олень шагал следом за стадом.

Придется есть корешки, которых хватает на час максимум. Я осмотрел скалы, идущие вдоль левой стороны степи. Окованные льдом, они были не очень высокие, но от них шёл дым. Дым? Тоненький столб, словно от костра.

Я кинулся со всех ног, но, почувствовав жгучую боль в ноге, смиренно пошел. Приблизившись к скалам, я пошёл вдоль них. Как они вообще здесь оказались? Словно вырванные из недр земли. Дым от костра не прекращался, а это значит, что у них дневной лагерь. За следующим выступом я притаился.

Двое людей были одеты в легкие накидки. Похоже, из заячьих шкурок. Игроки сидели с палками возле одного из костров. Второй костер был дальше и его дым попадал под скальный навес. Они о чём-то переговаривались и, кажется, были напуганы. Я решил выйти из укрытия.

Они сразу меня увидели и, как взвинченные, подскочили, выставив палки, которые больше смахивали на дубинки. Пещерные, блин, люди.

— Ты еще кто такой? — спросил один из них, они почти ничем не отличались от друг друга, даже рост у них был одинаковый.

— Спокойно, свои, но дико голодные, — сказал я, подняв руки вверх.

— Давай, иди отсюда!

— Да стой ты, — сказал его друг. — Втроем, может, и пройдем, он же как-то прошёл сюда.

— Куда прошел? — спросил я.

— Здесь лев ходит, вот и сидим мы, ждём, пока свалит.

— Не видел никого. Здесь стадо оленей только прошло. Видели?

— Да, видели. Он пещерный, так просто его и не увидеть, — сказал первый и опустил дубину.

М-да, своеобразно меня приняли здесь.

— Ребят, не сочтите за наглость, но у вас еды нет?

— Немного есть. Половина тушки зайца. А у тебя что есть?

Меняться еще будут? Ничего себе, разумные какие, а по виду и не скажешь.

— Мало чего, но если пойдем дальше вместе, то сможем поохотится.

— Да ладно, пусть ест, мы что, варвары какие? — спросил второй, который сидел недалеко от меня, он явно был олицетворением совести первого.

Тот махнул рукой и тоже сел, доставая из инвентаря тушу. Я подошёл и приземлился на каменистую насыпь. Здесь было множество обломков скал, а еще, по-видимому, пещера льва. Оторвав руками мясо от костей уже лишённого шкуры зайца, я насадил импровизированный стейк на ветку, которую достал из инвентаря. Мы втроем просто сидели молча, каждый занимался своим делом.

— Тебя как зовут? — спросил меня "совесть", у которого был ник Доппельганг.

— Костя.

— Костя?

Вот это да, они что, нерусские?

— Константин.

— А-а-а. А меня Давид зовут, а это Шенит, мы братья.

— Приятно познакомится, — сказал я, пихая в рот зажаренный кусок мяса.

Не, внутри не прожарился, но ничего. Обглодав кости под удивлённые взгляды Давида и Шенита, я вытер губы рукой. Да, видать, выгляжу я совсем дико. Абориген, блин.

— Мы уже два дня здесь сидим, — прервал молчание Давид.

— Так может лев уже ушёл? Я никого не видел, разве что кроме оленей и следов мамонтов. Вы видели мамонтов?

— Видели, но под конец. Они уже были там, — парень показал на одинокое дерево в степи, — где дерево, они уходили.

— Правда они огромные?

— Да, метров шесть в высоту, не меньше, — сказал Шенит.

— Охренеть! — у меня отвисла челюсть.

Шесть метров мяса!

— Да уж, я даже не представляю, как его валить. У него шкура толстая, а мех густой. Мы видели, как они волков бивнями уложили. Им вообще без разницы с кем биться.

— А откуда зайцев взяли?

— Здесь норы повсюду, сидишь долго у ямы и ждешь, как выскочит — бьешь по голове и горло режешь. Самое лёгкое мясо.

— А я корни ел.

— Какие?

— Выкапывал куст, отрывал корень. Такой тёмный, а внутри сероватый. Они промёрзлые и безвкусные.

— Ого. Пробовал готовить?

— Да, запекал под углями. Мягче стали, правда, пахнут странно.

— Чья у тебя шкура на ногах? — спросил Шенит, разглядывая мою обувь.

— Саблезубый. Я шёл с четырьмя игроками и утром на нас напал тигр, все умерли.

— И?

— Он был ранен копьем и я его добил. Вот.

Я снял повязку на ноге и показал красные раны. Глаза Давида округлились.

— У тебя температура?

— Только на ноге.

— Мы нашли, чем лечится. Нужно есть хвою и мазать её раны. Идет эффект лечения.

— Может, пока льва нет, пойдем отсюда? — предложил я.

— Шенит, Константин говорит правду. Нельзя здесь оставаться. Еда здесь скоро закончится, нужно на юг.

— У тебя есть оружие? — спросил меня Шенит.

— Да, плохое копье и рубило.

— Тогда идём.

После того как мы затушили костры и я собрал угли, которые складывал в стак в инвентаре, мы вышли из укрытия. Осмотревшись вокруг, мы медленно пошли, наблюдая за скалами. Мы отошли уже достаточно далеко, я шёл с копьем, а Шенит и Давид держали по палке.

Олени уже ушли далеко, но мы всё равно решили попробовать поохотиться. Мы ускорились и шли по их следам. Проходя под сосной, я взял пару сломанных веток с хвоей и насобирал немного рассыпавшейся.

— Мамонты срывают их и едят, — сказал Шенит, показывая на следы вокруг деревьев и их изрядно поеденный вид.

Встречая по пути помет, а так же олений, мы подошли к оленям вплотную и теперь сидели за большим кустом и размышляли о плане охоты.

— Я кину копье, — сказал я. — Если попаду, то , может, и раню, а раненого легче будет догнать и забить.

— Согласен, нужно ранить. Что делать с самцами?

Я поглядел на рогатых самцов, ходивших кругом с высокоподнятой головой, защищая самок, которые, как газонокосилки, поедали траву, редкие злаковые и кусты.

— Проблема. Нам с ним не справиться.

— А если ранить и убежать? — предложил Шенит.

— Они очень быстрые, но мы можем разбежаться в стороны. За двумя зайцами, как говорится, — сказал я.

— Как говорится? — переспросил Давид.

— За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь, — процитировал я русский народ и, кивнув, медленно выполз из куста.

Олени паслись в метрах пятидесяти от нас, явно не обращая внимания на крамольных неандертальцев. Твою же мать, какие они большие. Сглотнув, я крепче зажал копьё и прополз ещё метров десять. Потом медленно привстал и на корячках прошёл пару метров.

Дальше была настоящая охота. Я, человек, который ни разу в жизни не кидал копьё, а только читал заклинания, подскочил и, замахнувшись, метнул своё творение в ближайшего самца. Слава Древнему Египту! Я попал ему в заднюю ногу. Копьё застряло.

Степь разразилась ужасным рёвом. Я упал от неожиданности и пополз от разгневанного оленя обратно в кусты. Но было поздно. Он бежал на меня, опустив рога вниз. Я подскочил и, забыв о боли, рванул в другую сторону. Слева и справа от меня бежали Давид и Шенит.

Я обернулся и увидел, что олень медленно волочит заднюю ногу, из которой течёт кровь. Он возвращался в стадо, скорее всего, поняв, что бегать сейчас — не лучший вариант. Я кивнул Давиду с Шинитом и мы вернулись к кусту.

— Хороший бросок, — похвалил меня Доппельганг.

— Я целился в голову! — возразил я.

— Теперь будем ждать, пока ляжет и его бросят? — спросил Шенит.

— Да уж, много времени пройдет, так может и ночь наступить.

— Смотрите!

Я высунулся из укрытия и посмотрел на стадо. Раненый олень упал на передние ноги и вот-вот завалится набок. Стадо встало вокруг него, а пара самок пытались укусить торчащее копье, но он дёргал ляжкой, не давая. Гордый что ли?

— Немного осталось. К ночи они точно пройдут дальше к лесу. Вот увидите, не станут они с ним сюсюкаться, — сказал Давид.

— Согласен, но наша главная задача — взять как можно больше мяса и быстрее уходить, пока волки или лев не пришли, — я продолжал смотреть на раненое животное.

Большерогий олень завалился набок и продолжать издавать звуки боли. Сильно я ему жизнь испортил, я и не думал, что он так быстро помирать станет. Что-то здесь не чисто. Хотя, может быть, из-за статов? Всё равно мало. Открыл наконец болтающееся окно оповещения:

Вы нанесли серьезную рану.

Вы наложили эффект — кровотечение.

Теперь понятно. Стадо ещё стояло вокруг самца некоторое время, а затем другой самец стал толкать самок рогами вперед и они двинулись. Это был наш выход. Мы выбежали из-за куста, очень оголодавшие по не диетическому мясу.

Увидев нас, олень сопротивляться: он привставал и пытался размахнуться рогами; но при каждой попытке из его раны хлестала кровь. Я что, ему артерию перебил?

Шенит попробовал оглушить его палкой, но был откинут ужасным ударом рога на несколько метров. Я вытащил копьё, и из раны хлынуло еще больше алой жидкости. Мне повезло, ибо я уклонился от попытки лягнуть.

Давид сидел рядом с лежащим Шенитом, у того не было ран, но он держался за голову.

— Что пишут в оповещении? — спросил я.

— Сильный ушиб от удара и падения, все характеристики снижены, — сказал он.

— Идти можешь? — спросил его Давид.

— Да, добейте его, я сейчас встану.

Я кивнул ему и зашёл к зверю со спины. Он лежал, тяжело дыша и не двигаясь.

— Извини, это всего лишь игра, а ты знай, что я всегда любил оленей.

Удар копьём в шею — примерно в районе позвоночника — пробил шкуру и вошел в плоть. Что-то хрустнуло и животное перестало дышать. Шенит, придерживаемый Давидом, подошли и стали помогать мне срезать мех и мясо.

Мяса оказалось много, сразу срезая с костей сырое, испачканное в крови, я засовывал его в инвентарь. Давид делал так же, а Шенит срезал шкуру. За то время, когда мы неумело разделывали зверя, олени успели уйти уже далеко. Я всё время оглядывался и осматривал местность на наличие движения, но, видимо, пропустил один момент.

Со стороны моей спины, достаточно далеко, раздался громкий рык медведя. Я резко обернулся и увидел, что он уже сошёл со скал и перебежками надвигается на нас. Все сразу поняли, что нужно делать.

Схватив инструменты, а так же копье, я побежал за Давидом. Медведь был уже у туши, а Шенит бежал за мной, держась за голову. Пещерный медведь остановился возле туши оленя и, недолго думая, побежал за нами со всех лап.

Я бежал так, как никогда не бегал. Сердце колотилось, а в боку уже давным-давно покалывало. Ногу каждым шагом обдавало болью. Главное, чтобы раны не раскрылись. Давид упал, запнувшись, и я вернулся, дабы помочь ему. И стал свидетелем того, как медведь кидается на Шенита.

Удар лапой по спине — и он упал, черный медведь впился ему в спину, а тот кричал от боли. Я был слишком напуган, чтобы жалеть о его смерти, я просто рывком поставил на ноги Давида и продолжил бежать, уже не оглядываясь.

Крики стихли, я слышал только свое неровное дыхание и видел дорогу перед собой, которая вела не к лесу, а куда-то туда, где оканчиваются скалы. Позже я обернулся и увидел, что Давид тоже бежит за мной, а потом я упал, потому что ноги славно подкосились. Я перевернулся и почувствовал холод травы на лице, снег дотронулся до груди. Давид лег недалеко, сжавшись в позе эмбриона.

Было плохо. Так плохо, потому что я увидел, как медведь заживо ест человека, совместно с которым я совсем недавно занимался охотой. Представляю, как сейчас плохо Давиду. Это невыносимо, произошло то же самое, что и с саблезубой кошкой.

Руки были в крови и меня не отпускало чувство, словно они были в крови Шенита, поэтому я нервно вытирал конечности о кучку снега и траву. Это было как наваждение. Разум заплыл туманом, я лежал, смотря на небо и солнце, которое уходило ближе к закату.

— Константин, вставай, — сказал через сколько-то времени Давид. — Он сидел прямо и толкнул меня рукой в плечо.

Я повернулся к нему. Дыхание было ровным, сердце билось обычным ритмом. Был только страх, что у меня есть все шансы испытать то же самое, что Шенит. Или Неос, или Авейн...

Мы встали, парень показал на скалы и пошёл туда, подзывая и меня. Я кивнул и пошёл за ним. Мы взобрались не слишком высоко, а потом я заглянул в пещеру. Это была комната, стены которой представляли собой скалы, а крыша — плиту, выходившую наружу из недр земли. Она была меленькая, но в самый раз для двоих.

Нельзя было ещё оставаться снаружи: совсем скоро стемнеет. Я стал разводить огонь, положив немного старых углей, вскоре я стал долбить рубилом по кремню. К темноте пещеру осветил костер и мы разглядывали стены.

Неровные и темные, они в одной стороне были разрисованы красной краской, словно пальцем.

— Здесь были другие игроки. Они нарисовали четверых человечков с палками и собаку? — спросил я.

— Наверное, в этой пещере жил лев или гиена, они убили её вчетвером и нарисовали это на память.

— Скорее всего именно так всё и было.

Угли принялись и я подкладывал ветки, которые потрескивали, когда огонь их съедал. Мы сидели в раздумьях, облокотившись на стены. У меня заурчало в животе и я достал немного мяса на двоих, пожарив его на огне, мы наелись. Теперь у нас много мяса, но нужно экономить, предстоит длинная дорога.

Глава 3. Птица.

Давид вскоре вышел, оставив меня одного сидеть в пещере и следить за огнем. Я иногда высовывал голову наружу и оглядывал степь, что освещалась полной луной. Единственное, что я знал о лунных циклах, это то, что полнолуние находится в середине лунного месяца. Другого календаря у нас нет, поэтому сегодня пятнадцатое число. Допустим, что среда.

Ухмыльнувшись, а затем быстро снова поникнув, я, вздохнув, подбросил ветку в яркий огонь. Хворост заканчивается. До утра хватит, а потом нужно вновь заготавливать, при этом идти на юг и отбиваться от хищников.

Я прислушался к тому, что было снаружи, кажется, остановив дыхание. Взяв копье, что лежало рядом, (надо сказать, что после моего "меткого" броска в оленя оно немного поломалось — острие ездит вправо и влево) я выглянул наружу. На скалах, что были в метрах двухстах от моей пещерки, лежала кошка. Я невольно напрягся и сильнее сжал древко оружия.

Лежит и смотрит в сторону леса. Я сел поближе к выходу и стал за ней наблюдать. Кошка, очень похожая на самку льва, долго высматривала что-то в другой от меня стороне, а затем мягко спрыгнула вниз и растворилась в тихой ночи. Я запомнил блеск ее гладкого меха.