Некрос: Языки Мертвых. Главы 1-8 из 13)

Я обнажил меч, взяв его в две руки. Щит снимать не стал — вряд ли несчастный уродец успеет даже замахнуться на меня. А вот силы приложить побольше не помешает.

Мы медленно сошлись. Он — с трудом волоча ноги по покрытой шлаком земле. Я — осторожно двигаясь в стойке, стараясь не упустить удобного для атаки момента.

Когда между нами оставалось не больше пяти шагов, мертвец вдруг словно взорвался — одним рывком порвал дистанцию, одновременно со всего размаху наградив меня боковым. Я успел поднять меч для блока, но удар был такой сильный, что блок мой просто сшибло, а дубина почти не задержавшись врезалась в шлем. В ушах зазвенело, перед глазами разлилась чернота, расцвеченная электрическими искрами. Я отмахнулся вслепую, клинок встретил что-то мягкое, похожее на мешок с песком. В глазах прояснилось. Я оттолкнул мертвеца ногой — как раз вовремя — дубина просвистела прямо перед моим лицом. Тварь, отступив на пару шагов, тут же кинулась на меня снова. Я шагнул в сторону, пропуская удар мимо себя, и с коротким замахом вогнал клинок между ребер мертвеца. Он захрипел, рванулся, высвобождаясь от засевшего в нем лезвия, одновременно наотмашь ударив палкой — в левое плечо, так, что я едва не выронил меч. Пришлось отступить — сделать еще удар я просто не мог. Мертвец на мгновение замер, потом прыгнул на меня — с места, без подготовки, занеся над головой дубину. Все, что я успел сделать — выставить вперед клинок, сжимая его двумя руками. Тварь наделась на стальное острие, как жук на иглу — но это не остановило ее. Всем своим весом мертвец повалил меня на землю, по самую рукоятку нанизавшись на клинок. Изъеденное гниением лицо было буквально в паре сантиметров от моего. Мертвец выпустил свою дубину и руками обхватил шлем, потянув назад и вниз. Понимая, что еще немного — и он доберется до моей шеи, я изо всех сил рванулся в сторону... Темные, обломанные зубы кадавра впились в ворот стеганки, затрещала ткань. Я почти чувствовал, как течет по коже липкая, холодная слизь — то, что было вместо слюны во рту этого урода. Еще рывок — и я повернулся на бок, сбрасывая трупака с себя. Он еще сжимал мой шлем, но сейчас это стало для него фатальным — никакой ремешок не удерживал шлем, и теперь, когда у меня было пространство для маневра, я смог высвободить голову, оставив в руках мертвеца пустую железку. Откатившись, я схватил первое, что попалось под руку — ту самую дубину, которой избивал меня кадавр. Со всего размаха несколько раз я ударил его сверху вниз по плечам и голове. Звук был такой, будто выбивали старые матрацы — глухой и короткий. Один удар пришелся прямо в висок, расколов череп и высвободив темную, похожую на мазут жижу. Мертвец конвульсивно задергался, я отошел на пару шагов, пытаясь успокоить дыхание, поднял выброшенный мертвецом шлем. Мой враг тем временем извивался все сильнее — пока, наконец, словно тряпичная марионетка, которую тащил за нитки неопытный кукловод, не поднялся на ноги. Тело его при этом неестественно выгибалось, и по всем законам физики он должен был упасть. Зрелище было настолько гротескным и жутким, что я стоял, как завороженный и не мог даже пошевелиться. Мертвец выпрямился, двумя руками схватился за торчащий у него в животе меч и с натужным хрипом вырвал его. Перспектива остаться с дубиной против клинка меня совсем не порадовала. Пока труп примерялся к моему оружию, я налетел на него, с силой ударив дубиной по запястью. Раздался мерзкий сухой хруст, и кисть мертвеца повисла под неестественным углом. Вторую руку он выкинул вперед, захватив меня за воротник и рванув к себе. Я едва успел выставить перед собой дубину — зубы сомкнулись на дереве, отвратительно скрипя и крошась. Оставив палку на съедение, я схватился за рукоять меча — прямо поверх обмякшей холодной кисти. Что-то захрустело, оружие поддалось, оказавшись в моей ладони, а оторванная кисть упала на шлак.

Мертвец левой рукой перехватил дубину, я отпрыгнул назад — едва успев избежать очередного удара. Кадавр не давал передышки. Он бросился на меня снова. В этот раз я ушел в сторону, встречая рубящим на уровне живота. Оружие вспороло брюхо трупу, он по инерции проскочил еще пару шагов, потом замер, тупо глядя, как вываливаются из него черные, похожие на клубок сколопендр, кишки. Кажется, в этот раз я его успокоил — он шагнул раз, другой, зашатался...

Смотреть, как он упал, мне было некогда — с разных сторон из леса вышли еще трое его приятелей. Все что я успел — выхватить из-за спины щит и кое-как продеть в него правую руку. Интересно, этим тварям хоть как-то мешает, что я левша?

Они навалились, стараясь нападать все разом. Я прижался к толстому стволу, в котором от времени появилось углубление — что-то вроде дупла, от самой земли, метра два в высоту и полметра — в глубину. Один зомби, вооруженный длинной, метра полтора, палкой, ударил меня сверху. Я принял на шит, тут же длинным выпадом достав того, что подобрался слева. Клинок вошел мертвецу в горло, разорвав его как старую пересохшую бумагу. Темная слизь толчками потекла из раны и распяленного рта, но мертвеца это даже не замедлило. Его дубина огрела меня по руке, выбив оружие. Третий, тем временем, попытался достать меня ударом в плечо, но дубина лишь со стуком ударилась о ствол. Сверху посыпалась пыль, труха и какие-то мелкие жуки. Для меня дело оборачивалось плохо — без оружия мне не протянуть и минуты. Выставив перед собой щит, я попытался оттолкнуть им стоящего слева, прорваться к упавшему мечу. Меня настигли сразу два удара по голове и спине. И снова в глазах потемнело, а уши заложило, как от резкого погружения под воду. Я упал на четвереньки, край щита резко ударил в подбородок. Вслепую я шарил руками по пыльной земле, пытаясь нащупать меч, а сверху на меня обрушился целый град ударов, прижимая к земле, не давая прийти в себя. Рукоять легла в ладонь за секунду до того, как все закончилось. Экран окончательно потемнел, шум в ушах сменился монотонным гудением. Сквозь черноту медленно проступила короткая обведенная багровым дымом надпись.

[ВЫ ПОГИБЛИ]

Я сорвал с головы Окулус, пытаясь перевести дыхание. Из коридора недовольно мяукал Бегемот, демонстрируя свое желание войти в комнату и посмотреть, чем таким занят его соквартирник. Я, пошатываясь, как на подпитии, подошел к двери, открыл ее. В ушах звенело, по вискам текли крупные капли пота, руки слегка подрагивали. Из зеркала в коридоре на меня смотрел раскрасневшийся, вспотевший тип с выпученными глазами. Бегемот заходить в комнату не стал, глядя на меня с подозрением. Я потер шею рукой, стараясь унять нервный тремор. Нужно было что-то сказать — просто чтобы услышать собственный голос. Я посмотрел в глаза своему отражению. В них читалось удивление — а с ним и тот неугомонный азарт, которого я давно уже не испытывал. Сейчас можно было сказать только одно:

— Ну, ни хрена себе.

II

Where is the hunger?

With eyes of sadness it stares

The air it hangs dying

Dressed in the nightmares of old

"At War with Reality"

Да, это было неожиданно. Минут через пять я окончательно успокоился, заварил себе зеленого чая с медом, затащил сопротивляющегося Бегемота себе на колени. Кот недовольно поворчал, но уразумев, что вырваться не удастся, спокойно улегся и терпеливо вылежал, пока я не разобрался с чаем. Вернувшись в комнату, послал к черту подлое желание поискать чей-нибудь видео— или текст-гайд, снова проверил контроллеры и камеру, после чего поглубже вздохнул и нахлобучил на голову Окулус.

[ВЫ ПОГИБЛИ]

[Продолжить?]

Я кивнул. Надпись поблекла, темный фон начал медленно светлеть, пока не стал совершенно белым. Из белого проступили прочие цвета — хаотичный набор размытых пятен, постепенно обретший форму и объем.

Я лежал на земле у небольшого костра, обложенного потемневшими от копоти камнями. В ушах звенело, сердцебиение отдавалось в глазах пульсированием капилляров и плавающими красными кругами. Костер был разведен у подножия холма, в склоне которого была вделана убогая, потемневшая от плесени дверь. Справа от двери было небольшое подслеповатое оконце, под которым вместо скамьи лежал наполовину вросший в землю древесный ствол, весь в узорах короедов. На нем сидела ведьма, перебирая лохмотья своими по-птичьи худыми лапами.

— Очнулся? Ну, и как смерть на вкус?

Вкладка с правого края экрана показала лист игрока. Часть цифр рядом с пиктограммами изменилась. Изменились и те, что были с надписями и полосками.

[Здоровье: 142,5]

[Эссенция: 95]

[Энергия: 70]

[Усталость: 5]

[Голод: 2]

[Жажда: 23]

Выходит, не так уж и погиб. Могло быть и хуже. Я попытался сглотнуть, но в горле совершенно пересохло.

— Пить хочу, — сказал я, решив не вдаваться в мелодраматизм. Старуха противно захихикала.

— Воскрешение всегда приносит жажду. Вода в бочке за дверью. Пей. Но не забывай — это моя вода.

— Не забуду, — я поднялся на ноги, оглядел себя. Все вроде было на месте — оружие, щит, заплечная сумка. На броне появились новые пятна — наверное, кровь того приятеля, которого я таки уговорил перед тем как уговорили меня... Мотнув головой, я отправился ко входу в нору. Дверь противно скрипнула, пропуская в старушечье логово. Внутри было темно — только где-то в глубине багровым горели угли жаровни. Бочка нашлась сразу же, на краю ее висел небольшой глиняный ковш. Приоткрыв крышку и зачерпнув, я сделал несколько больших глотков. Реакция не заставила себя ждать.

[Жажда: -23]

[Энергия: +23]

Я бегло просмотрел лист персонажа. Кажется, ничего больше не изменилось. Попытался осмотреть нору, но было слишком темно, чтобы разглядеть хоть что-то. Вышел наружу. Старуха неподвижно сидела на том же месте, завороженно глядя, как пляшут в костре языки пламени.

— Что со мной случилось? — спросил я. Она осталась неподвижной. На холме выл в пустотелых поваленных стволах ветер. Прошло несколько секунд, прежде чем она ответила:

— Ты умер.

— Нет, старуха, не умер. Когда умирают — потом не встают с сушняком, как на похмелье.

Она подняла на меня свои пустые глаза.

— Встают. Здесь — встают. Ты пришелец. Тебя нелегко убить. Плоть держится за тебя цепко, как кошка. Она умирает, разрушается, но потом восстанавливается. Каждый раз, снова и снова.

— Получается, что я бессмертный?

— Бессмертный? — она опять разразилась своим отвратительным смехом. — Я бы так не сказала. Ты — корм. Пища для тех, кто пытается выжить здесь.

— Корм? Это что еще значит? — такой подход к вопросу меня совсем не вдохновлял. Старуха поднялась со своего места и пошла, выставив вперед руки. Похоже, она действительно ничего не видела. Ее длинные пальцы шевелились в воздухе, как антенны уродливого насекомого, улавливая вибрации воздуха и указывая, куда идти. Обогнув меня, она направилась к дверям своей хижины. Нащупав их она остановилась, слепо вперившись в покрытые черными пятнами плесени доски.

— Один за другим, целые куски этого мира отгнивают. Жизнь покидает их, вытекая, как вода сквозь песок, оставляя после себя лишь безжизненную пустоту. И те, кто остаются... испытывают жажду. Постоянную, растущую с каждым днем жажду жизни. Убив тебя, они поглощают ее из твоей плоти. Это насыщает их. Это делает их сильнее, а тебя — слабее. На той тропе они снова встретят тебя — но будут... более живые, а значит — более опасные.

Вот как. Ну что же, никто не говорил, что будет легко. Не за казуальную легкость я эту игру два года ждал. Разберемся. Я тоже туда не пустой приду. Может не сильнее, но умнее — точно. Оглядевшись, я заметил багровое зарево вдалеке. Это должно быть Стоунхендж, откуда я начал. Отлично. Значит, сначала туда, а оттуда на тропу. Правда, идти до него не близко...

— У тебя есть фляга? — вдруг спросила старуха. Я пожал плечами и попытался вызвать экран инвентаря. Безрезультатно.

— Посмотри в сумке, если не помнишь, — посоветовала карга. Чувствуя себя идиотом, я снял с плеча мешок, развязал его.

Фляга была. Большая, в чехле с петлями для ремня. Пустая.

— Так и быть, можешь набрать ее у меня. Но только один раз. Вода здесь ценится выше металла.

Оглядев безжизненную равнину я про себя согласился с каргой. Если вода тут и вправду нужна постоянно, то запастись ей не помешает. Набрав полную флягу, я повесил ее на поясе. Оружие в этот раз я прятать не стал — лучше пройтись со щитом на руке, чем пропустить пару ударов. Старуха убралась вглубь своей норы, грохотала чем-то жестяным, бормоча странно и неразборчиво.

Бугристую равнину между холмом Элам и Кольцом Камней покрывал сухой кустарник, похожий на колючую проволоку из Первой Мировой. Редкие деревья уже успели упасть и врасти в шлаковый грунт, часто попадались на пути кости людей и животных, бледно-ржавые в лунном свете.

Второй раз подряд игра застала меня врасплох. Какая-то тварь словно материализовалась из темноты — похожая на огромного, больного пса, с косматой, клоками вылезшей шерстью. На разодранной, сочащейся гноем и сукровицей морде огнем горели два глубоко посаженных глаза, блестели в свете луны кривые, в темных пятнах клыки. Она прыгнула, явно собираясь вцепиться в горло — я едва успел подставить щит. Зверюга сжала зубами в его край, навалилась лапами, потянув вниз, выворачивая руку. Прежде чем она окончательно повалила меня, я с силой вогнал клинок ей в основание шеи — собственный вес в падении помог распороть гортань и хребет. Острие, пробив плоть, с сухим шорохом вошло в землю, тварь захрипела, из пасти, бурля, полилась бурая кровь, зубы разжались. Я высвободил щит, поднялся... Еще один зверь бросился на меня справа. Тактика у тварей была однообразная — подобраться поближе и попытаться в прыжке достать до горла. В этот раз я успел — мерзкая морда с глухим стуком впечаталась в щит, удар сбоку располосовал покрытую струпьями шкуру. Тварь отскочила, начав медленно кружить вокруг меня. Хруст шлака предупредил о появлении еще одной, может даже двух. Нужно было действовать, не дать себя окружить. В два резких шага порвав дистанцию, я обрушил на раненого зверя мощный удар сверху. Он оказалась прытче, чем я ожидал — шустро отскочил назад. Сзади раздалось глухое рычание и в спину врезалось что-то большое и тяжелое. В ухо ударило надсадное, хриплое дыхание, страшно щелкнули челюсти.

— Кинжал мне! — отчаянно пытаясь достать тварь мечом, я мог только жаловаться. Длинное лезвие не было приспособлено к таким атакам. Оно скользнуло вдоль морды пса, видимо лишь слегка ее расцарапало, тварь же изловчилась и вогнала клыки мне в шею. В глазах взорвался огненный вихрь, уши заполнил звенящий шум. Вторая зверюга, бросилась мне в ноги, впившись в голень. Теперь стоит третьей повиснуть на руке — и все, можно сливать воду.

Спокойно, я еще стою. Перекинув меч обратным хватом, я с размаху вогнал его в между лопаток той твари, которая рвала мне ногу. Оружие вошло в плоть с чавкающим, влажным хрустом, который тут же заглушил визгливый хрип умирающего зверя. Один есть. Отлично. Отбросив щит, я правой рукой схватил за морду тварь, грызущую мне шею. Используя руку, как упор, направил движение клинка. Щербатая сталь вошла между челюстей животного, войдя в мягкое небо. Зарычав, зверь с силой стиснул зубы. Я ухватился правой рукой за гарду и с воплем вогнал оружие глубже, стараясь при этом провернуть его. Я видел, как лилась по броне бурая жижа, которая была у этого животного вместо крови. Проворот клинка разжал челюсти и оно, уже мертвое, свалилось на землю. Я и сам едва не последовал за ним — словно мне и вправду порвали зубами шею. Перед глазами плыло и раздваивалось, в ушах стоял оглушительный звон. Интерфейс услужливо подсказал: