Некрос: Языки Мертвых. Главы 1-8 из 13)

— Я думал в какой-то кафешке...

— Это ты, брат, нахватался европейских привычек. У нас, славян, принято в гости друг к другу ходить. Говори, когда тебе удобно?

— Да я, в принципе, свободен. Сижу тут, в общем, без дела, сериалы смотрю на планшете.

— Давай ориентировочно на вечер, часов на семь. Я перезвоню, когда с Олегом договорюсь.

— Окей. Тогда до вечера.

Я нажал отбой и некоторое время тупо смотрел на экран. Звонок Игоря меня немного выбил из планов. Хотя, сколько уже не виделись — стоит и пересечься. Тем паче, что человек в Праге пожил. Наверняка есть что рассказать.

С Олегом проблем не оказалось — этот всегда был легкий на подъем. Еще до того как войти в подъезд родительского дома, я уже утряс все детали — как пересекаемся, что пьем, кто что берет.

— Ну и где тебя носит?! — шутливо-обиженным тоном приветствовал меня отец, открывая двери.

— привет, пап, — мы обменялись рукопожатиями, я передал ему тортик и, разувшись, прошел на кухню.

— Руки мыть! — с порога развернула меня мама. Из духовки пахло чем-то вкусно-мясным. Ну что, как и всякому ординарному сыну, мне нравилась готовка матери. Тем паче, что все мои девушки традиционно готовили, как бы так сказать... хреново они готовили в общем. Не модно сейчас девушке уметь готовить. Короче, я даже не пожалел, что не поел перед выходом.

— Ну, рассказывай, как дела? — спросила мама, когда я вернулся в кухню и уселся за обеденный стол. Пытаться помочь с сервировкой было бесполезно — мама такую помощь считала личным оскорблением ей, как хозяйке.

— Понемногу, — сказал я, прикидывая, с чего бы начать.

— Как отпуск проходит? Съездить никуда не собираешься?

— Нет желания, — пожал я плечами. — Вот товарищ из Праги приехал. Сегодня вечером встречаемся.

Удачно все-таки Игорь отзвонился. Не рассказывать же матери, что сутками за компом просиживаю?

— Из Праги? Он туда отдыхать ездил?

— Нет. Работает он там. Приехал визу обновить.

— Работает? А кем?

— Программистом, насколько я знаю. Увидимся — расскажет подробнее.

— Наверное, зарабатывает хорошо? — мама открыла духовку, достав оттуда противень с завернутым в фольгу мясом. От запаха у меня аж челюсти свело. Свиной рулет с сыром, грибами и специями. Этот аромат я знаю хорошо. Знаю и люблю.

— Без понятия, — я пожал плечами. — Но я бы поехал, даже если зарплата была пониже, чем здесь — просто чтобы пожить в Праге.

Я вообще люблю Чехию в целом и Прагу — в особенности. Любовь эта зародилась, можно сказать, случайно — лет пять назад мы с моей тогдашней подругой решили съездить на отдых в Италию, в Венецию. Оказалось, что автобусом через Чехию выходит сильно дешевле, чем прямым самолетным рейсом, а денег у нас было впритык, так что, поехали автобусом. Шенген был чешский, потому на Чехию припадала чуть не половина времени нашего тура. Я воспринимал это как неизбежное зло — ровно до того момента, как мы приехали в Прагу. Проведя там два дня я уже больше никуда ехать не хотел.

— Одному там, наверное, скучновато,— заметила мама.

— Я бы нашел чем заняться. Город большой, есть на что посмотреть. А на выходные можно съездить куда-нибудь замки посмотреть, пива попить, или даже в соседнюю Венгрию на выходные.

— Не страшно? Языка не зная...

— Мама, это постсоветское пространство. Там половина населения по-русски говорит.

С сомнением на лице, мама поставила передо мной тарелку с картофелем-пюре и куском рулета.

— Ну не знаю... Папа, ты где?! Иди за стол!

Появился отец, принеся из бара початую бутылку коньяка. Мама достала пару бокалов.

Вышел от родителей я часам к шести, когда уже стемнело. Посидели неплохо, обсудили все новости и даже почти не было рассуждений об острой необходимости жениться или хотя бы приобрести себе новую куртку, джинсы и свитер. Последнего я особенно не любил — никогда не ощущал себя шмоточником, предпочитая одежду утилитарную и долговечную. Это выглядело как типовая точка зрения любого ботана, но только вот ботаном я себя не считал. Просто мне было на что тратить деньги кроме тряпок.

Теперь надо было заскочить в супермаркет за закусками для вечерних посиделок. Оный имелся по пути, так что тут проблем не возникало. Вечерние очереди еще не начались, так что справился я быстро и уже к половине седьмого был дома. Насыпав Бегемоту корма, я слегка прибрался в комнате. До "часа Х" оставалось минут десять, но зная пунктуальность, обоих камрадов, я решил, что время на короткую пробежку в "Abruption" у меня есть.

[Здоровье: 121]

[Эссенция: 81]

[Энергия: 49]

[Усталость: 11]

[Голод: 12]

[Жажда: 28]

Оказалось, в себя пришел прямо там же, где убили. Какой-то нищий склонился надо мной, пытаясь стащить с ноги сапог. Я ударил урода в плечо, и он поспешно убрался — как животное, на четвереньках, спешно перебравшись к соседнему мертвецу. Другие оборванцы, словно могильные черви, копошились на телах убитых великанов, отдирая доспехи, пытаясь найти под ними карманы или кошельки. Я поднялся, ловя на себе взгляды, полные страха и ненависти. Убрал за пояс кошкодер, наклонился и подобрал кинжал, валявшийся в луже спекшейся крови. Все же лучше, чем из желудка биомеханического монстра.

[Короткий кривой кинжал]

[Урон: Рубящий: 20/Колющий: 40/Дробящий:0; Скорость/Энергия: 4]

[Запас прочности: 18/25; Ремонтопригодность: 34]

Пойдет. К нему бы ножны, но ничего, пока обойдемся и так — на спину, за пояс. Прошелся, пнул носком сапога еще одного, разжал заставшие пальцы, увеличив свой арсенал на еще один короткий кинжал, который отправил в сапог. Поднялся, не спеша осмотрел место боя. Удары Бессердечных были жуткой силы. Палицы превращали людские головы в бесформенное месиво, не оставляя ничего кроме окровавленных костяных обломков, разбрасывая содержимое на метры вокруг. Топор тоже был ничего — прорубал шлемы и кирасы как бумагу, входя в плоть на всю длину. Я подошел к одному из великанов, присел на корточки рядом с его палицей — двухметровое древко, по всей длине покрытое стальными кольцами, с небольшим граненым навершием.

[Двуручная палица Бессердечных Воинов Дера]

[Урон: Рубящий: 40/Колющий: 20/Дробящий:330; Скорость/Энергия: 82]

[Запас прочности: 87/120; Ремонтопригодность: 64]

Хорошая штука, но у меня даже поднять ее, по ходу, не получится. Выпрямился, осмотрел тела — пока валялся их уже обчистили — все, что более-менее годное было, стащили, кроме оружия и доспехов. Нужно уходить. Арбалетчики, как видно, уже свернулись, пора и мне раствориться. Кто знает, что это была за разборка, и какие у нее могут быть последствия.

Как обычно, мысль эта пришла мне в голову поздновато — бездомные вокруг бросились врассыпную, словно крысы, почуявшие терьера. Я оглянулся — ко мне бежало четверо или пятеро стражников, выставляя вперед копья. Оценив их длинные, до середины икр кольчуги, решил, что лучше будет отложить встречу с представителями властей до лучших времен.

Похоже, они предвидели, что я постараюсь убежать — бросились за мной сразу, с места, без окриков и требований остановиться. Долго бежать по широкой улице мне не улыбалось — свернул в ближайший проулок, надеясь, что смогу затеряться в лабиринте узких проходов, тупиков и свежеотстроенных хибар. Но стражи не отставали — казалось, длинные кольчуги, которые должны были весить никак не меньше трех десятков кило, им никак не мешали. Поворот, еще поворот, еще один... Я перепрыгивал через распростертые тела, отталкивал нерасторопных бродяг, вставших на пути, перевернул какую-то кучу пустых ящиков, перепрыгнул через брошенную кем-то тачку, перевалился через невысокий, метра полтора, забор... Все это мало впечатлило моих преследователей -= я постоянно слышал их в нескольких десятках шагов позади. Энергия таяла с каждой секундой, а усталость медленно, но уверенно возрастала. Картина вырисовывалась мрачная — меня с минуты на минуту должны были поймать.

Забег подошел к концу раньше, чем я рассчитывал — очередной поворот привел меня в длинный, извилистый тупик. К моменту, когда я понял, что выхода здесь нет, вход его уже был перекрыт стражниками.

Увидев, что бежать мне некуда, они притормозили. В таком узком проходе они могли подходить только по одному, что было хорошо, но были вооружены копьями и щитами, что было плохо. Смертельно плохо. Передний выставил вперед свое оружие, прикрыв щитом корпус. Я достал из-за спины панцербрехер. Надо хоть как-то компенсировать разницу в длине. Рвать дистанцию мне нельзя — достанет копейщик из-за спины первого.

— Ты почему убежал? — хрипло, сквозь отдышку, спросил стражник.

— Решил, что убегу, — не стал врать я. Стражник сплюнул под ноги.

— Полуумок. Зачем бежал? Ты же не беггар!

— Кто? — странное слово, незнакомое. Стражник прохрипел что-то похожее на ругательство.

— Беггары, — повторил он через секунду. — Армия Нищих.

— Для нищих они неплохо вооружены.

— У них вообще все неплохо, как для нищих. Убери оружие и выходи. Лучше нам с тобой тут не задерживаться.

Я прикинул варианты. Неизвестно, куда я забрел, и кто здесь прячется по теням. Если даже стража их боится...

— Хорошо, — я отправил панцербрехер за спину. Стражник кивнул и тал пятиться назад, не опуская копья и щита. Когда мы выбрались на развилку, двое его товарищей перебрались мне за спину. Это нервировало. Мы двинулись дальше — поспешно, даже суетливо. Стражники оружия не опускали и постоянно оглядывались.

— Чего вы боитесь? — спросил я негромко. Страж, который шел впереди меня недовольно скривился, но молчать не стал:

— Ты в той драке за кого бился? За Бессердечных или за бегггеров?

— Вышло так, что за Бессердечных.

— Большая ошибка, парень. Армия Нищих обид не прощает. Тебя достанут. И нас вместе с тобой. Только ты пришелец, тебя надо раз двадцать убить. А нам хватит и по одному.

Звучало не очень-то обнадеживающе. Я, подумав, достал кошкодер и кинжал. Хотя вряд ли они защитят меня от выстрела с крыши.

Опасения оказались напрасными — мы спокойно вышли на улицу, на которой произошел бой. Стражи явно расслабились — тем паче, что здесь был еще десяток их товарищей, пинками подгонявших бездомную братию — те раздевали и грузили на тачки трупы. Сами стражи пачкать руки в крови и собирать чужих вшей не желали. Среди прочих выделялся один, одетый не как другие — в вороненную кирасу с длинной, до колен, латной юбкой, в саладе с горжетом. Гравировка на кирасе изображала богиню с рогами, на которых покоился диск солнца — или луны. Диск был накладкой из полированного металла, серебра или золота — темнота мешала сказать точно. Увидев меня, он отдал пару коротких приказов и двинулся в мою сторону.

— Ты кто такой? — спросил с ходу, без приветствий.

— Вад. Гость города.

— Я вижу, что ты гость. Вижу, что пришелец. Как ты замешан в этой стычке?

— Просто проходил мимо, — я пожал плечами. — Не вовремя.

Он посмотрел на меня, презрительно сморщившись.

— Вы, пришельцы, никогда не приходите вовремя. И никогда не приносите добро.

Я не ответил. Он какое-то время буравил меня взглядом.

— Что мне с тобой делать? Выходит, ты к этому делу не при чем?

— Можно и так сказать.

— Тогда иди, — он замер, продолжая играть со мной в гляделки. Я кивнул, развернулся. Он окликнул меня, не дав пройти и пары шагов:

— Беггаров не боишься?

Я остановился, пожал плечами:

— Даже если боюсь. Что сделано, то сделано. Теперь будут последствия.

— Твоя правда. Иди.

Я постоял секунду, потом спросил:

— Почему Армия Нищих напала на Бессердечных?

Рыцарь мотнул головой в непонятном мне жесте.

— Архонт призвал Бессердечных усмирять Неребтум. Сейчас в наших стенах слишком много людей, чтобы всех держать в узде. Голод, воровство, убийства, грабежи. Армия Нищих устраивает в бедных кварталах свои порядки — жестокие и безбожные. Архонт видит в них опасность, риск призвать на город Руку Эн-Уру-Гала. Бессердечным дано право убивать всякого беггара, какого встретят. Без суда и разбирательства.

— Смело. А если Бессердечные начнут убивать невинных ради наживы?

— Не начнут. Бессердечные Воины Дера — не люди. Ими правят другие законы, их ведут другие страсти. И главная их страсть — война. Они считают себя прямыми потомками бога войны Ашурра, супруга божественной Ашарте и потому самым достойнейшим занятием считают битву. Они пришли в Неребтум не из-за денег. Деньги им не нужны. У них война с Армией Нищих. Война до полного истребления одной стороны.

Я кивнул. Если Бессердечные всегда так воюют, шансов у них немного. Для такого перенаселенного города двадцать человек — пыль, в то же время смерть сразу троих великанов кажется серьезной потерей. Если конечно, Бессердечных воинов не пришло в Неребтум несколько тысяч.

Теперь надо было решить, куда идти. Возвращаться в логово Бильги было, похоже, единственным нормальным вариантом. Скоро должно рассвести... Стоило поесть и отдохнуть, не мешало бы раздобыть воды. Я примерно помнил дорогу к тому притону, так что, решил не тратить время зря. Оставалось надеяться, что наниматель мой уже вернулся.

Усталость персонажа, кажется, совпала с моей — идти было тяжело, доспех давил на плечи, голова норовила опуститься под тяжестью шлема. Все, доберусь до ночлежки и отключаюсь. Потом, часа через четыре можно будет зайти, приджойниться к партии и снова отрубиться поспать. Интересно, сколько я пробегал от стражи? Глупо получилось. Это все дурное наследие АС-бредофраншизы. Хотя, могли и пришибить, если бы сразу не догадались, что я не беггар. С другой стороны — ну пришибли бы, и что такого? Надо переспать с кем-то. Или обелиск найти. Эссенция — восемьдесят один. Вообще не радостный показатель.

Мысли скакали с одной на другую, в голове — полный фарш. Выпитые сто грамм коньяку, полный желудок — все это не способствует остроте мыслей. Надо отключаться. Только дойти до ночлежки Бильги — и сразу отключаться. Да и Олег с Игорем, наверное, уже на подходе.

Небо над головой уже начало сереть. Тучи сгустились, обещая скорый дождь. Дождь — это неплохо. Взбодрит, освежит... Стоп! Никакой виртуальный дождь не взбодрит в реале. Да и реальный дождь — приятного мало. Промокнешь, замерзнешь. Если дождь, конечно, не летний. Черт, совсем голова плывет.

Я свернул в проулок, который, как мне казалось, вел к притону. Улица выгибалась змеей и упрямо забиралась вверх. Наверное, после дождя здесь вообще не подняться, размокшая глина будет скользкой, как мазут. А если гололед... Нет, гололеда тут не бывает. Тут вообще морозов не бывает. Интересно, почему я так уверен в этом?

Кто-то шел мне навстречу, спускался, поднимая легкие облачка пыли с каждым шагом, слегка соскальзывая на покрытой песком глине. Я посмотрел на него, пытаясь разглядеть в тени капюшона лицо. Виден был только подбородок с жидкой, косматой бороденкой, похожей на козлиную. Мы поравнялись.

Его движение я заметил только в самом конце, когда увернуться от него было уже нельзя. Он попытался достать меня зажатым в кулаке коротким ножом с тонким, изогнутым лезвием. Он не рассчитал совсем чуть-чуть — оружие скрипнуло по вороту стеганки, не дойдя до кожи всего пару сантиметров. Я покачнулся назад, едва сохранив равновесие, попытался выхватить кинжал. Он оказался быстрее — второй удар был точным — он аккуратно резанул меня под скулой. Ничего не произошло — ни вспышки перед глазами, ни звона в ушах — ничего, что означало в игре сильную боль. Я ударил его кинжалом в живот, но тот ловко подставил под удар свои лохмотья — лезвие рубануло по ткани, бессмысленно и безвредно. Интерфейс сообщил: