Некрос: Языки Мертвых. Главы 1-8 из 13)

После завтрака настроение улучшилось. Ел так, будто вчера работал на разгрузке вагонов. Хотя, если целый день не жрать, то оно не удивительно.

Теперь можно было подумать, догонять Антона с братьями или нет. Без десяти час — по идее, далеко они еще не ушли — если вообще ушли. Можно позвонить, поймать такси и успеть перехватить их у края города минут через двадцать-тридцать. С другой стороны...

У Ивана с Алексом была традиция вот так выбираться в лес — поздней осенью или зимой, когда там никого уже не встретишь, потому что слякотно, сыро и промозгло. Там они варили чай в котелке (зимой бывало даже из топленого снега), трепали за жизнь и бродили по буреломам и оврагам. Иногда сами, иногда звали с собой кого-то еще. Я всего пару раз выбирался с ними. Был в этом какой особый кайф, конечно, но, в общем и целом, я человек городской — для меня такие походы скорее экзотика, чем необходимость.

Я поднялся, пошел в ванну, открыл кран, подставил ладони под холодную воду, набрал пригоршню, плеснул в лицо. Нет, не то. Наклонился, подставил лоб под ледяную струю. Так лучше. А теперь честно, без вранья самому себе.

Неделю назад я пошел бы вообще без вопросов. Я люблю лес, люблю чай из котелка, люблю неторопливые разговоры про разное. Нам всегда было о чем поговорить, всегда было чем поделиться друг с другом. И все эти отговорки про "городского жителя", конечно, были надуманными. Твою мать, разве мы планировали забраться в глушь на пару сотен километров и провести там месяц? Это небольшая прогулка, считай что в парк выйти. И, если совсем честно, было бы неплохо отвлечься чуток от компьютера. Три дня подряд, почти не вставая — это не нормально.

И снова, говоря себе все это, я отчетливо понимал, что никуда не пойду. Я хочу остаться. Хочу разобраться, кто эти беггары и во что я вляпался. Да и с Бильгой было б неплохо встретиться. Не люблю нарушать обещания. Бегемот с кухни подал голос, намекая, что не против еще подзакусить. Я вернулся в комнату и закрыл за собой дверь.

Надо возвращаться и разруливаться. Персонаж скорее всего погиб, вопрос только в том, куда вынесет после смерти. Если к беггарам — то считай все, кончился персонаж. Надо делать нового, а сегодня это точно в лом. Может-таки успею с парнями чайку в лесу заварить.

Пока запускалась игра, сделал себе кофе. Вернулся, запустил игру, отпил из чашки хороший глоток, выгнал Бегемота из комнаты, надел Окулус. Все как обычно.

Подключился быстро. Темнота медленно рассеялась, образы, расплывчатые и мутные постепенно обрели четкость. Никаких уведомлений о смерти. Странно.

Я по-прежнему был в логове беггаров — в другой комнате, но скорее всего в том же вонючем, полутемном каземате. Кирасу с меня сняли, поддоспешник тоже, грудь стягивала широкая повязка. Руки были связаны за спиной — на этот раз надежно — не только в запястьях, но до самых локтей. Я лежал на боку на растрепанной соломенной циновке, небрежно брошенной на пол у стены. В десяти сантиметрах от лица медленно прополз таракан — крупный, с отвратительно длинными усами, со странными шариками на концах и высокими, как у паука лапами.

Я попытался подняться — оказалось, со связанными руками и без привязки к реальному положению тела это совсем не просто. Пришлось в итоге лечь на ковер, завести руки за спину и в таком положении вставать. Не знаю, может так получилось состыковать контроллер с движком игры, но дело пошло куда легче. Я уселся на циновку, потом повозился с руками и вывел их из-за спины. Запертая дверь в противоположной стене скрипнуло небольшим окошком, в темном проеме блеснули чьи-то глаза. Окошко закрылось, из-за двери раздались удаляющиеся шаги.

Не самое ожидаемое поведение для тюремщика. Вместо того, чтобы зайти и надавать сапогами по ребрам, побежал к начальству. Неужели так боятся меня? С чего бы?

Минуты через три снаружи послышались шаги — человека четыре, не меньше. Тяжело зашуршал засов, дверь с коротким, противным всхлипом открылась. Вопреки ожиданиям, вошел только один — фигура в просторных лохмотьях, наброшенных на тело слоев в пять, не меньше. Тяжелый капюшон полностью затенял лицо, руки скрывались в многочисленных складках тяжелой, коричневой ткани. Одеяние смахивало на то, в котором был старик, но не было так изукрашено. Неизвестный, закрыл за собой дверь, медленно подошел ко мне, остановившись шагах в трех. Мы смотрели друг на друга с минуту, не произнося ни слова. Молчание начинало раздражать.

— Все-таки оклемался. Живучий.

Голос звучал тихо, приглушенно, но сомнений не было — он принадлежал женщине. Две тонкие руки с кожей удивительно чистой и белой, вынырнули из-под мантии и откинули капюшон. Я какое-то время молча рассматривал ее лицо, пораженный его мертвенным, пугающим очарованием...

Кожа ее была алебастрово-серой и гладкой, как пластик, подчеркивая темные, словно состоящие из одного зрачка глаза. Брови казались изящно проведенными мазками, губы, тонкие и бледные, были почти незаметны. Волосы цвета охры туго зачесаны назад и перехвачены простой лентой черной кожи. Высокие скулы делали лицо почти треугольным. При всем внимании к деталям, она не выглядела реалистичной. Наоборот, образ ее был настолько отчужденным, не похожим на большинство женщин, каких я видел в реале, что контраст резал глаза. И одновременно, она была офигительно сексуальной.

— Сам себя я не перевязывал, — я постарался ответить спокойно.

— Это правда, — женщина не стала спорить. — Я просто сделала то, что должна.

— Должна не дать мне умереть?

— Само собой. Не дать тебе умереть, а старому сморчку — поучить свою дозу эссенции.

Ага. Ну что, так понятнее. Непонятно только, что теперь нищие намерены сделать со мной. Вызвал лист персонажа, проверил. Так и есть:

[Здоровье: 130]

[Эссенция: 86]

[Энергия: 48]

[Усталость: 5]

[Голод: 15]

[Жажда: 32]

Хоть какой-то прибыток со всего этого мероприятия. Если конечно, это мероприятие не закончится смертью моего персонажа.

— Старый сморчок, по ходу, отвоевался? — поинтересовался я.

— Эссенции у него не осталось, — кивнула женщина. — А встать на темный путь он так и не смог. Говорят, был плохим учеником.

— Интересно, кто был хуже — ученик или учитель?

— Учитель был хорош. Учил ровно тому, что требовалось, — лицо женщины озарила слабая, но ядовитая улыбка. Я понимающе кивнул.

— Что теперь? — поинтересовался, поднимаясь на ноги. Женщина снова улыбнулась — но уже не так. Улыбка получилась почти дружелюбной. Если можно назвать дружелюбными снисхождение, смешанное с презрением.

— Ничего. Ты можешь идти. Армии Нищих ты отныне бесполезен.

— Вот как? Просто взять и идти?

— Да, вот так. Впрочем, ты можешь остаться. Присоединиться к Армии. Это не самый плохой для тебя вариант.

— Остаться в камере?

— Это уже как захочешь.

— И какая польза вам от бесполезного?

— Может и никакой. Вопрос не в этом. Вопрос в том, какая польза тебе от нас.

— И какая же?

Женщина помолчала немного, затем легким движением кисти указала куда-то за стены каземата:

— Например, мы знаем, где стоит ближайший обелиск.

Я задумался. Подачка, конечно, причем не самая вкусная. Обелисков я до сих пор не встречал, но не похоже, чтобы найти их было так уж сложно.

— А если я уже знаю, где он? — возможно, стоит слегка набить себе цену.

— Не знаешь. Иначе не расспрашивал бы о нем. И сходил бы туда, прежде чем соваться в город. Так делают все пришельцы — те, кто знает, где искать обелиск.

— Вы следили за мной, — фраза не была вопросом. Женщина снова улыбнулась.

— У Армии тысяча глаз и десять тысяч ушей. Ничто и никто в Неребтуме не скроется от нас.

— Если я бесполезен для Армии, зачем мне помогать?

— Назови это долгосрочным вложением. Мы инвестируем в будущее, предлагая услуги сейчас, а плату взымая по необходимости, — женщина шагнула ко мне, едва слышно зашелестев одеждами. Теперь нас разделяло не больше метра. Я с трудом сдержался, чтобы не отступить. Ее сексуальность была давящей, опасной. И в то же время — мощной и ослепляющей. Можно было только восхититься дизайнерами, сумевшими сделать фапабельную девочку, при этом обнажив ей только кисти и лицо.

— Вы, пришельцы, ценный материал. Многие сбиваются с пути обращаясь в ничто, но те из вас, кто достаточно упрям, становятся высоко. Такой союзник может быть полезным.

Просто удивительно, как хорошо склеены диалоги. Она реагирует на мои слова естественно, не стандартным набором фраз, а живыми словами, подстраиваясь под мои вопросы и отвечая именно на них. Как получилось вложить в компьютерного персонажа такую гибкость?

— Кто был тот старик, которого я убил? — я решил повернуть разговор в другое русло, заодно проверив, как легко она переключается с темы на тему. Женщина подернула плечом:

— Зачем тебе знать? Ты никогда больше не услышишь его имени, никогда не встретишь его. Разве что бродящим в пустоши за городскими стенами, когда плоть его сгниет и обвиснет черными ломтями с лица, которого ты раньше не видел из-за маски. Он — прошлое, а я — настоящее. Вечность в одном миге. Тебе лучше спросить, кто я.

— Я догадываюсь кто ты.

— Нет, не догадываешься. Ты ничего не знаешь об Армии, и вряд ли тебе будет позволено узнать. Не мучь себя бессмысленными вопросами. Уходи сейчас — с пустыми руками или с нашими подарками.

— Я хочу знать, как звали того старика, которого я убил. Это единственный дар, который меня интересует. И единственный, за который я готов заплатить.

Женщина подвинулась еще ближе — теперь ее грубая, мешковатая одежда уже касалась меня, а лица разделали сантиметров тридцать, не больше. Ее темные глаза казались двумя колодцами в бездну. Кровь в висках стучала тяжело, надсадно, грудь сдавило, словно тисками.

— Пришельцам неведом страх. Правда, лишь до определенного предела. Когда источник жизни в них начинает иссякать, страх, природное, естественное чувство, коим награждено любое существо, начинает возвращаться к ним. Ты понимаешь, насколько легко я могу выпить тебя до дна? Оставить пустой оболочкой?

— Это не в твоей власти. Зато в моей — обрести новое тело и вернуться, чтобы воздать тебе по делам твоим.

Она усмехнулась. Я почувствовал ее дыхание на своей коже, вдохнул и уловил терпкий аромат ее волос. Горло сжалось в спазме, я весь напрягся, стараясь совладать с собой.

— Угрожаешь мне? Напрасно. Хорошо, я скажу тебе, кто был убитый тобой. Но за плату.

— Ни в одном из миров нет ничего, что давалось бы бесплатно, — я чувствовал себя неловко — не мог справиться с эрекцией, не мог думать ни о чем кроме этой женщины. В ушах шумело. Интересно, это эффект игры или меня самого так колбасит?

— Пустые слова, — она подвинулась совсем близко, так что губы почти касались моих. Она дразнила меня, провоцировала. И сдержаться было трудно. Очень трудно.

Я так и не понял, кто из нас был первым. Наверное, она — опередила на доли секунды, впилась в губы так, что потемнело в глазах, во рту появился привкус железа. Еще секунда — и повалила меня на циновку, в белой руке блеснул короткий, кривой нож. Лезвие метнулось к горлу, но прежде чем я успел среагировать, с треском рассекло ткань рубахи. Еще один поцелуй, такой же острый и соленый, снова треск ткани. Она так и не разделась — я видел только ее колени, выступавшие из-под приподнятого подола. Двигалась резко, быстро, в пиковый момент накрыв мне лицо ладонью, надавив. Я чувствовал — чувствовал ее прикосновение на своей коже, чувствовал давление и боль смятых хрящей, прижатых к зубам губ.

Все кончилось неожиданно. Все еще в такт движениям она резко отпрянула, поднялась. Я какое-то время лежал неподвижно, как парализованный. Потом, с трудом перевернулся, сел.

— Старика звали Хундаш. В Армии он был Деспотом.

Она подошла к дверям, распахнула их.

— Ты собирался уходить из Неребтума. Уходи. Пока не поздно.

Дверь за ней закрылась раньше, чем я успел попросить развязать меня и вернуть вещи. Впрочем, не это сейчас волновало меня. Гораздо больше огорчил интерфейс:

[Здоровье: 112]

[Эссенция: 75]

[Энергия: 36]

[Усталость: 7]

[Голод: 16]

[Жажда: 41]

Получается, эта сука не просто меня изнасиловала, она еще и высосала из меня эссенции чуть не больше чем все мои предыдущие убийцы! Твою мать! Я поднялся на ноги и заковылял к выходу. Вид у меня, конечно, был тот еще — рубашка на груди разрезана, штаны тоже пострадали. Случись такое в реале, не знаю, смог бы вообще подняться. Руки связаны, так что никак не прикрыться...

Ударил ногой в дверь. Ее открыли, двое беггаров вошли в камеру, один бросил на пол мои вещи — оружие, кирасу, шлем, сумку. Другой зашел за спину, парой сноровистых движений освободив от веревки.

— Когда соберешься — скажи, — хрипло произнес он. — Выведем наверх.

— Ну и как она — лашка Хожайки? — распялив рот в щербатой ухмылке, спросил второй. Я не ответил. Первым делом достал флягу и как следует напился. Потом стянул рубаху, надев поддоспешник на голое тело, поверх него — кольчугу. Осмотрел кирасу. Параметры не изменились — не считая прочности, упавшей на пару пунктов. Ну, дело такое, придется искать что-то новое. Отрезал полосу от рубахи, перемотал ей пах. Не знаю, был ли в этом смысл — поддоспешник и кольчуга опускались почти до середины бедер, зарывая разрез. Больше для себя, наверное, чем для эффекта. Глупо, конечно. Но еще глупее чувствовать себя изнасилованным женщиной-NPC.

Когда вели из катакомб — завязали глаза. Ненадолго — минуты на три, когда сняли повязку, оказалось, что стоим в грубом земляном тоннеле, почти что в норе, круглой, с рыхлыми глинистыми стенами.

— Иди вперед, — провожатый указал в темноту чадящим факелом. — Дорога одна, не заблудишься.

— Далеко идти? — спросил я. Тот пожал плечами:

— Откуда мне знать? Я по ней не ходил.

Он ушел, оставив меня в полной темноте. Оставаться здесь смысла не было, возвращаться за провожатым — тоже, так что дорога выходила всего одна. Опять навязанная мне кем-то другим.

Тоннель оказался довольно длинными и неровным, но постоянно поднимавшимся вверх. Усталость нарастала с каждым следующим шагом, пока, наконец, я не решил остановиться, чтобы слегка передохнуть — иначе просто бы упал без сознания.

Здесь тоннель сужался настолько, что идти приходилось согнувшись. Сквозь земляные стены пробивались высохшие, мертвые корни, цеплявшие за одежду, как когтистые лапы. На полу валялись мелкие кости каких-то грызунов. Смерть властвовала повсюду, даже под землей.

Пока персонаж отдыхал, я снял Окулус и, ругнувшись про себя, отправился отмываться. Внутри было пусто и неприятно — впечатления остались самые гнусные. Зашел в ванну, умылся холодной водой, посмотрел на себя в зеркало. Щеки заросли щетиной, под воспаленными глазами — темные круги.

— На кой тебе это надо? — спросил у своего отражения. — Какой кайф в том, что тебя постоянно нагибают? В том, что любой может не напрягаясь вынести тебя, даже имени не спросив? И главное было бы здесь хоть что-то — сюжет, персонажи интересные, тактика, массовые битвы. Ни хрена нет. Просто огромная пустыня, по которой бродит убогая монстра. В чем суть? В чем смысл?