Мальбрук домой собрался

ЗОМБИ МИХАИЛ 1 УРОВНЯ УБИТ. РАСПРЕДЕЛЕНИЕ БАЛЛОВ: ВЫ — 5 БАЛЛОВ, ИГРОК БУЛЬКА — 4 БАЛЛА, ИГРОК ПУЛЬКА — 1 БАЛЛ. ДО ПЕРЕХОДА НА ВТОРОЙ УРОВЕНЬ — 88 БАЛЛОВ.

Я наклонился, машинально прижав руку к сонной артерии.

ВЫ ЖЕЛАЕТЕ ОКОНЧАТЕЛЬНО УПОКОИТЬ ЗОМБИ МИХАИЛА И ОТПУСТИТЬ ЕГО ДУШУ? ДА/НЕТ.

— Девочки... — поторопил я.

Котенок-душа Михаила практически ничем не отличался от вазгеновского, разве что напуган был больше и избавлению обрадовался сильнее.

НАСЛЕДСТВО МИХАИЛА — 1 ОЧКО. ОДНО ОЧКО НАСЛЕДСТВА ПОЛУЧАЕТ ИГРОК ОДИССЕЙ, КАК НАНЕСШИЙ МАКСИМАЛЬНЫЙ УРОН.

Кстати, а почему мне дали так мало очков? Не понял! Я посмотрел на иконки девочек и присвистнул — они слили практически всю ману.

— Вы что, с ума сошли? — крикнул я в сторону прилавка — Вы зачем ману слили, я бы его и так сделал!

Над прилавком появились две головки с горящими от азарта глазами.

— А нам тоже хотелось!

— Думаешь, тебе одному очки нужны?

— Мы тоже хотим прокачиваться!!!

— Да!!!

— А ты видел, как я его карандашом — пиу-пиу! Мне четыре очка урона дали, почти как тебе! А Пульке всего одно!

— А я тебя лечила, ты слышал? Пять шаров в тебя выпустила! Только у меня желтый карандаш с коэффициентом 1,03. Жалко белых карандашей не бывает, был бы 1,06.

— Ха-ха-ха, Пулька лузер! У меня красный 1,07 дает, вот так вот!

— Ничего, я свой карандаш прокачаю, у меня тоже 1,07 будет!

— Ничего ты не прокачаешь, ты криворукая!

— Сама ты криворукая! Папа, меня Булька криворукой обзывает!

— Врет она все, я ее не обзывала!

— Сама ты врешь, все слышали, что обзывала!

— ТИХО!!!

Наследники за свои десять лет прекрасно научились отличать, когда я ору не всерьез, а когда лучше заткнуться. И заткнулись.

— Значит так. Сейчас вы начинаете восстанавливать ману. В следующем бою восстановившуюся ману не тратить, и в бой вступать только по моей команде. Команда будет, если я не буду справляться или потеряю много здоровья. Все понятно?

— А прокачка? — пискнула азартная Пулька.

— Не бойся, солдат ребенка не обидит. Здесь есть режим распределения трофеев 'поровну всем членам группы', я выставил его. А безоглядно тратить ману я запрещаю. Вы понимаете, что если в следующем бою сложится критическая ситуация — вы мне ничем не сможете помочь, потому что все потратили на бой, где это было не нужно? В общем, сейчас ману тратить только по моей команде, пока не научитесь ее экономить! Понятно?

— Понятно.

— Да.

— Ладно, я пошел за вторым.

* * *

Выглянув на улицу, я понял, что что-то не так. Я всегда считал, что своим ощущениям надо доверять, поэтому подумал: 'Береженого бог бережет' и решил не вылезать, пока не пойму причину беспокойства. Через пару секунд до меня дошло — тело Нататулечки исчезло. Я быстро высунулся на улицу и завертел головой. Метров в ста вниз по улице, удаляясь от меня все дальше и дальше, шаркающей походкой шла 'Нататулечка. 1 уровень'. Шла прямо к большой группе зомби, совсем их не опасаясь.

И надпись над ее головой была уже не синего, а красного — как у зомби — цвета.

— Вот, значит, как... — потрясенно пробормотал я — Вот куда все наши убитые деваются. А я-то думал, что-то силы уж больно неравные. Нам и магию дали, и оружие с бронькой экипировать можно, и подсказки игровые — а у зомби только голые руки да тупая голова. Качайся, магик — не хочу. А тут вон как, значит. Точно — бесплатный сыр только в мышеловке бывает. Ох, боюсь, скоро здесь будет очень грязно. Валить отсюда надо, да побыстрее, пока покрасневшие маги в силу не вошли.

Ладно, это завтра утром, а пока есть возможность — пойду-ка я ловить 'тачку на прокачку'.

Второй выцепленный мною зомби был попроще — не офисный служащий, а судя по виду, гость столицы среднего достатка, решивший, как положено в Москве, на Арбат сходить. Вот тебе, блин, и вышел зайчик погулять...

— Эх, мужик, мужик... Что же тебе в твоем Сыктывкаре не сиделось... — бормотал я себе под нос, совершая традиционный элемент 'кубарем по лестнице'. Впрочем, скоро мне стало не до философствований. Я окончательно убедился, что зомби наследуют опыт своей 'настоящей' жизни. А сыктывкарец в своей прошлой жизни драться явно умел и, пожалуй, даже любил. Техника у него была любительская, оттачивалась она явно не на ринге, а где-нибудь за гаражами, но практика была весьма богатой. По крайней мере, всеми уличными приемчиками он владел блестяще. Хорошо, что я их тоже знал — обмен неформальным опытом в секции был поставлен на 'отлично'. Да и вообще — дрался провинциал, несмотря на свои лет сорок, очень уверенно, ловко уворачиваясь от ударов, и, понятное дело, ни о каких критах мне даже и мечтать не приходилось. Бой затягивался, а на четвертой минуте, несмотря на неравенство сил и весовых категорий, он даже умудрился пару раз чувствительно достать меня прямым в голову. И в нокдаун я не ушел только волей случая. Впрочем, несмотря ни на что, по очкам я уверенно выигрывал — гвоздодер против кулаков неплохо способствует победе.

— Да когда ж ты угомонишься-то?! — сипел я, охаживая его своим 'шестопером'. Дыхалка, блин, совсем ни к черту стала, задыхаюсь конкретно, а легкие аж печет, как будто 'пятерку' пробежал, а не трехминутный раунд провел. Не, хорошо, что в магазине сигарет не оказалось, бросаю курить к чертям собачим, благо — повод есть. Правильно — хоть надышусь перед смертью, гы-гы-гы!

— Блин, вот ты трудный какой! — и я пробил с ноги, отбрасывая провинциала обратно в тамбур. — Не, нафиг мужиков. Хипстеры, только хипстеры!

Зомби, у которого осталось семь процентов жизни, ощерил зубы в страшном оскале, и присел в своем тамбуре, жутко подвывая и опираясь на сбитые кулаки, как лягушка.

— Ну давай, боец, давай! Чо — страшно?! — заорал я, и топнул ногой перед собой, чтобы спровоцировать своего противника. И он действительно ринулся вперед, но совсем не так, как я ожидал. Не ломанулся тупо в проем, а прыгнул с места, причем очень низко, метя в ноги.

Этого я не ожидал, и бросок пропустил. В итоге он не только вырвался на оперативный простор, но и, подхватив под колени и ударив плечом в живот, свалил меня на пол. Хуже всего, что при падении я выронил гвоздодер.

— Ах, ты ж ...

Как писали классики, 'бой продолжился в партере'. Мы катались по полу, пинаясь и осыпая друг друга ударами. Слава богу, а точнее — тренеру Анатольичу, что даже в эту минуту я не потерял голову и не перестал анализировать происходящее. Привычка драться с холодной головой позволила мне заметить, что творилась что-то странное — моя жизнь медленно ползла вниз, у противника же, наоборот, было уже 11%. Да и под его иконкой появился какой-то значок. Я попытался разглядеть — что же там написано, и изображение послушно увеличилось. Тяга к информации обошлась мне в пару ударов по печени, но о своем любопытстве я ни на секунду не пожалел. Вот что там было написано:

ЕСТЬ ФИЗИЧЕСКИЙ КОНТАКТ. ВКЛЮЧЕНО УМЕНИЕ 'ВАМПИРИЗМ'.

— Хрена себе шутки у вас! — заорал я — Дети, фас его!

— Да мы давно воюем! — завопила в ответ Пулька.

— Аккуратней только — продолжил раздавать указания я, стараясь подтянуть колено к груди. Мне во что бы то ни стало надо от него оторваться. Дистанция, только дистанция.

Слава богу, в борьбе он смыслил похуже, чем в драке, а нам азы давали. Как выражался Василь Анатолич, 'для общего развития'. Я с силой оттолкнул его коленом, и вскочил на ноги. Зомби попытался схватить меня за лодыжку, но не успел — второй раз я на один и тот же трюк не покупаюсь. Где гвоздодер? А, вот он.

— Дети, фу! — заорал я — Дальше я сам!

— Папа, что ты говоришь?! Сам ты Тузик! — обиделась самолюбивая Булька.

Но мне уже было не до ругани. Я предельно аккуратно, держа максимальную дистанцию, убивал своего противника.

Через минуту все было кончено, и я, мокрый как мышь, мешком сел на пол, отдыхиваясь, как после марафона.

— Все, он готов! — крикнул я.

* * *

Дети осторожно высунули головы из-за прилавка

— Папа, ты жив?

— Жив — выдохнул я, и заглотил новый объем воздуха величиной с небольшой воздушный шар.

— Папа, мы очень устали — Пулька сделала мордочку котика из 'Шрека', сестра ее успешно косплеила. — Колдовать, оказывается, очень трудно, у меня руки трясутся и ноги. И все тело почему-то болит. Давай ты больше сегодня уже никуда не пойдешь?

Я молча кивнул. Да, в этой игрушке корейский гринд не светит никому. О сотнях битых мобов можно забыть. Здесь все как в жизни, где драка — не развлечение для подпитки организма адреналином, а весьма значительные, часто — запредельные физические нагрузки, спрессованные в три-четыре минуты. И даже мне не худо было бы сейчас с часик походить-посидеть-полежать, восстановиться. Вон, мотор стучит так, что вот-вот из груди выпрыгнет. А что уж про детей говорить.

Короче, качаться мы, похоже, будем медленно и печально.

— Конечно! — ответил я — Я и сам, дочи, признаться, утомился палкой махать. Все, шабаш на сегодня, я только дверь на щеколду закрою.

Кряхтя, я тяжело приподнялся. Вроде полегчало. Ноги еще подрагивали, но дыхание уже не грозило вывернуть легкие, да и сердце больше не стремилось разнести грудную клетку вдребезги.

Я вышел в тамбур. Какой-то шорох снаружи, или послышалось? Блин, дышу еще как слон, ничего не слышно. И тут женский голос отчетливо сказал 'Давай!', дверь наверху открылась как от пинка, и на меня с верхних ступеней прыгнул зомби.

Ушел я от него исключительно на инстинктах — как стоял, так и выпрыгнул из тамбура спиной вперед, да еще и успел приложить гвоздодером ринувшемуся за мной прыгуну. Тот обиженно взвизгнул. В это время сверху прыгнула еще одна фигура. Через секунду — еще одна.

Пока в тамбуре барахталась куча-мала, я, охаживая их гвоздодером, инстинктивно посмотрел вправо. Так и есть — включился режим боя. А напротив трех иконок нашей группы появились четыре иконки противников, также объединенные в группу. Причем у верхней были не только две полоски — жизнь и мана, но и ник — 'Нататулечка'.

Четверо! Твою мать, четверо, причем с ними маг! А я вымотан, а дети пустые.

Ох, как бы вы не приехали, панове. Как бы не ваша остановка, как бы вам не выходить...

Пока я паниковал, барахтающиеся в тамбуре зомби наконец-то рассортировали свои руки-ноги, и в дверном проеме появилась высокая фигура лысеющего блондина, чем-то похожего на артиста Дмитрия Харатьяна. Я от души врезал ему гвоздодером, но он почему-то не улетел обратно в тамбур. Я поспешно добавил ногой и почувствовал серьезное сопротивление. Твою мать, да его же те двое целенаправленно из двери выдавливают!

Нет! Нет, только не это!

'Харатьян' пытался неловко махать кулаками, а я, почти не обращая внимания на удары противника, целенаправленно забивал его ногами в тамбур. Но совсем в этом не преуспел, и вот белобрысый уже вывалился из дверного проема. Я дважды крест-накрест врезал ему по черепу, выбивая больше половины жизни, но это был скорее жест отчаяния. Вот выскочил второй, суля по всему, куда более опасный. Верткий, жилистый, он сразу начал обходить меня слева, скалясь редкими, как у артиста Караченцева, зубами. Третьего я и разглядывать не стал, медленно отступая в угол.

Вот теперь точно пора паниковать, папаша.

— Па-а-апа! — это Пулька.

— Папа, беги! — а это Булька. Испугались, дочи.

И вот после этих панических криков моя заметавшаяся воля, казалось, со щелчком стала на свое место. Ты что — паниковать собрался, слизень? Помирать решил?! А о них ты подумал?! Что с ними без тебя будет? Подумал? Да нет, судя по всему, плохо подумал! Ты у меня сейчас наизнанку вывернешься! Ты, тля пугливая, у меня этих зомби зубами грызть будешь, но ты их всех себе под ноги сложишь, понял?! Давай, папаша! Делай свою работу, отец!

Внутри закипал веселый безоглядный кураж. Безоглядный. Никогда раньше не задумывался над значением этого слова. Без-оглядный. А ведь это — про билет в один конец. Педаль в пол и пусть будет что будет.

Я встретил ударом близко подобравшегося 'Караченцева', пнул ногой подвернувшегося третьего.

— А-а-а-тставить панику! — весело заорал я. — Мы их сделаем, дети! Буля, если есть мана, бей белого, поняла? Только его! Потом — маленького. Пуля, копи ману, лечить начинай, когда у меня меньше половины жизни будет. Все, погнали!

План был единственно возможный и простой как топор. Поскольку главная угроза от противников в их численности — меня просто раздергают на троих и выпьют вампиризмом — надо кровь из носу сократить численность. И первый кандидат — 'Харатьян', с его уже ополовиненной жизнью.

Ни разу в жизни я так не дрался, ни на каких соревнованиях. Порхать как бабочка, жалить как пчела... Ты был прав, старый негр, умерший от болезни Паркинсона. Умение летать мне бы сейчас очень не помешало... Мне нельзя было пустить зомби за прилавок к детям. Мне нельзя было дать себя окружить. Мне необходимо было держать их на дистанции.

Как всегда при серьезной драке, в голове у меня включилась песня, под ритм которой мои ноги и двигались, словно в безумном танго. Причем медленная песня и быстрая — не имело никакого значения, главное — четкий ритм. Главное, чтобы в голове стучал этот метроном, отталкиваясь от которого я то взвинчивал темп, то замедлял свою пляску. Сейчас включилась очень старенькая песня: 'Веретено' 'Алисы'.

Облака прячет в осень туман,

Над водой золотой караван.

По лесам заплутали дожди,

С ними я, до капели не жди.

Прыжок вперед, плечом отталкиваю третьего — удачно, он отлетает в сторону, чуть не падает. 'Харатьян' закрывается рукой — идиот! Бью гвоздодером сверху, на размах со всей дури. Есть! Рука у белобрысого ломается с неприятным хрустом, еще четверть жизни долой. Третий ухватился за батарею, устоял. Обратным ходом ему под челюсть — уклонился, обидно. Где Караченцев? Ты куда, гнида? Прыжок туда, крюком гвоздодера за плечо, дергаю на себя.

Опять игра, опять кино, снова выход на бис.

Плетет судьбу веретено за чертою кулис.

Когда-нибудь замедлить бег и уже не спеша

Увидеть, как берет разбег душа...

Упал, отлично! Ногой в голову, и разворачиваемся к 'Харатьяну'. Правой не успеваю, левым локтем в лицо, правой добавляем. 12% осталось, отлично. 'Караченцев' пытается подняться, ботинком в ухо, сбил, ура! Черт, третий 'джебом' сзади достал, больно! Терпи, отец, сейчас главное — белобрысый! 'Двойку' по Харатьяну, сколько там у него? Как 17%!? Откуда такая регенерация? Краем глаза цепляю зеленое пятно в тамбуре. Нататулечка! Вот ты у нас кто! Лечим, значит? Это плохо. Это очень плохо. Провожу серию, не обращая внимания на двух оставшихся. Главное — не дать отлечить, добить, добить гада!

Снег летит, кружит время метель,

Над землей — белая канитель.

По весне ливни ринутся в бой,

С ними я возвращаюсь домой.

Почти добил, остались жалкие 5%, но третий повис на плечах, тянет назад. 'Караченцев' практически встал, черт, не успеваю добить, придется переключаться. Толкаюсь назад, быстро перебираю ногами, припечатываю третьего в стену. 'Караченцев' бежит на меня, 'Харатьян' кулем валится на пол, все, сдох, Булька добила. Доченька ты моя... Взрослых за такое до конца жизни водкой поят, а с тобой я чем рассчитываться буду? 'Караченцева' отбрасываю пинком, третьего еще раз об стенку, левее, там труба от батареи. Все, снялся!