Рпг(Попрыгунчик).

— Не жевательный лист, а сушеный кишечник фиолетового слизня.

— Один хрен. А на ацетон цены взвинтили.

— Не ацетон, а слеза Омана. Вот я одного понять не могу. Если ты ни одного названия не знаешь, как тогда у меня все ингредиенты для своего зелья выманил?

— А че тут непонятного? Два обдолбанных между собой всегда общий язык найдут. Вот, помню, мы с одним япошкой, из Якудзы, переговоры вели. Вначале ни хрена не понятно было, а потом кокаинчика жахнули, вискарем заполировали и сразу друг друга поняли, хотя он по нашему ни бэ ни мэ. Но я о другом твержу. Сырье кончается, скоро толкать будет нечего. Одна радость — травы полно.

— А трава откуда?

— Деляночку засеял. Здесь она как на дрожжах растет. За неделю такие кусты вымахали, что мама не горюй.

— Где эта сволочь? — Послышался снаружи чей то голос, и ворвавшаяся в шатер дородная дама схватила меня за ухо.

— Грабли убрала, дура еба..., — попытался возмутится я, но прикусил язык, после того как дамочка слегка потрясла мою тушку.

— Позвольте, а что тут происходит? — Попытался возмутится Обилус.

— Что происходит? — Еще больше взъярилась дамочка, помахивая стонущим бесом. — Открыл притон, развел наркоманов, детей совращаешь...

От неправедных обвинений жрец только открывал рот не в силах сказать ни слова.

— Мама, мы больше не будем, — сунулись в шатер Гришка с Мишкой.

— Ты что, детям наркотики продавал? — Возмутился жрец.

— Гадом буду. Не толкал дурь малолеткам. Я им репутацию поднимал.

— В смысле?

— Квест давал. Сгонять в лавку, купить жовки и ацетону. За это им репа, денежка и жизненный опыт. У меня Бодрость низкая, так мне что, самому по барыгам бегать? А так детям и монета на мороженное перепадет, и какое ни есть развлечение. А у вас, мамаша, они вечно по деревьям лазают. Того гляди упадут и что то сломают.

— Я сейчас тебя сломаю, — еще раз встряхнула беса женщина.

— Мишка, гляди. Мать ему ухо оторвала, — восторженно зашептал брату Гришка.

— Ага, и кровотечением дебафнуло.

Упавшая на пол тушка Попрыгунчика медленно растаяла в воздухе, оставив за собой только аккуратно сложенные старые штаны, рубаху, несколько монет и кучку пакетиков из серой бумаги.

Есть женщины в русских селениях

В народе их бабой зовут

Слона на ходу остановят

И хобот ему оторвут.

Вспомнились строчки неизвестно где услышанного стишка. Сижу в круге возрождения, жизнь с маной на единичке, бодрость медленно восстанавливается. Ухо болит, да значки дебафов показывают, что болеть еще будет долго. А местечко вроде знакомое. Я тут с Наставником впервые повстречался. А вот и могилка Великого Нуба, что дебафы снимает. В этот раз нога не сломана, и ползти к ней не придется. Вот и вылечился, а на улице никого... Вроде как бабка Маланья в той стороне живет, можно будет пока разборки закончатся у нее на сеновале отлежаться. Не торопясь, но посматривая по сторонам, топаю к избушке старушки.

— Явился, ирод.

Мдя. Что то бабка сегодня не в духе.

— Ты по что мне двор испоганил?

— Обижаешь, мать. Я дровишки убрал, огород вскопал, цветочки посадил. Из свалки — конфетку сделал.

Весь задний двор был густо усажен кустами трын-травы.

— Цветочки? Вот тебе цветочки! — Из рук Маланьи ударили ветвистые молнии, испепеляя ухоженную растительность. — А вот тебе ягодки...

Млин. Снова круг возрождения. А дебафов — мама не горюй. Ноги отнимаются, руки дрожат, голова кружится. Еле ковыляя ползу к нубовскому алтарю. Облом. Вроде как Наставник говорил, что откат у "могилки" то ли раз в час, то ли раз в сутки. Убей — не помню. Хотя, админы могут и такую подлянку устроить, что на месяц — но это не реально. Ладно, пошкандыляю к жрецу. Может эта, психованная, уже домой свалила.

Дорога домой будет мне долго вспоминаться в кошмарных снах.

— Фу, бесстыдник.

— Оденься, убогий.

— Мама, а почему дядя голый? Он что, штанишки потерял?

Проходя мимо дома где жили Гришка с Мишкой, я получил в лоб метко брошенным яблоком, и чуть снова не отправился в круг возрождения. Возникать, естественно, не стал, а то вдруг ихняя мать уже дома. Пустырь с пивным ларьком был пуст, а из прикрытого входа в вигвам доносился разговор.

— Заползай уже, не стой на пороге.

Пришлось войти.

Помимо жреца в шатре сидели Наставник, и какой-то мужичек, в забавной бейсболке, которую русские называют картузом.

— Явился, болезный. Рассказывай, как докатился до жизни такой? — Строго посмотрел на меня Наставник.

— А я че крайний. Нашли паровоз. Бабло значит Жрецу и Некросу, а я ответ держи.

— Религиозные сборы налогооблажению не подлежат, — авторитетно заявил мужик в кепке.

— Слышь, Наставник. Ежели ты меня учить взялся, то должен был объяснить, что дурью в Мире торговать нельзя, — пошел я в несознанку. — Тем более жрец не меньше меня замазан.

Слегка бряцая костями, подошедший Тузик тут же дал мне понять, что на счет жреца я был не прав.

— Обложили, уроды. Сами чистенькими хотите остаться.

— Господин Попрыгунчик, — официально начал мужичек в кепке. — Вы обвиняетесь в нелегальном распространение патентованного препарата под названием Трын-трава. Согласно закона, если при реализации уникального алхимического свойства в течении трех суток со дня реализации не была произведена оплата пени, то с виновного взымается штраф, равный пятидесятикратному размере от суммы долга, что составляет три золотых, двенадцать серебренных и восемь медных монет. Вы готовы оплатить задолженность?

— И где по твоему я бабки прячу? — Поняв, что по уголовке меня не обвиняют меня сразу отпустило.

— Нормальные неписи, да и бесы тоже, деньги хранят в банке. Там же и происходит автоматическое списание налогов. Так как вы открыть счет не удосужились, то и попали в такую неприятную ситуацию.

— Хрен вам. Не докажите. Все бабло Некросу на алтарь пошло. Пусть он налоги платит.

— Все сделки в Мире фиксируются автоматически, даже те что проводятся за наличный расчет.

— Чего?

— Он сказать хочет, спалился ты когда дурь налево толкал, — пояснил мне Наставник. — От предъявы не отвертишься, и крючкотворы тут не водятся.

— Если у вас нет денег, то город может предоставить вам уникальную возможность отработать долг на Монтесумских каменоломнях, с оплатой в двадцать медных монет за каждую добытую тонну камня. С вашей теперешней Силой и Выносливостью это займет примерно пять-шесть месяцев. Заодно Шахтера покачаете. Кстати, официального запрета на торговлю наркотиками в Мире не предусмотрено.

— Фигушки. Да я эти бабки за неделю отобью. Счас только гоблинов своих соберу.

— Это вы о тех хоббитах, которых десять минут назад домой в деревню отправились. Так они уже далеко, вам, с вашими дебафами, их ни за что не догнать. Хотя я уверен, будь вы повыше уровнем то обязательно они бы вас с собой взяли, как закуску.(Тонкий намек на то, что в Мире, после десятого уровня, с игроков падает не только шмот, но и мясо, а так же некоторые алхимические ингредиенты, глаз, печень, почки и т.д.).

— Ничего, других найду.

— Как я понял, вы отказываетесь оплатить штраф. Таким образом ваша репутация с провинцией Большие Монтесумы снижается на триста двенадцать пунктов, а это уже Неприязнь со всеми жителями города.

— Это я во всем виноват. Беса послушался и ради праны храм в вертеп превратил, — внезапно подал голос молчавший все это время жрец. — А ведь какой талант пропадает. Он ведь умудрился всего за одну ночь, на одной интуиции, создать три новых алхимических препарата.

— Не гони пургу. Я по жизни этой химки столько забодяжил, что мама не горюй.

— Вот и я говорю, талант пропадает. Талант — он как камень драгоценный требующий огранки опытного мастера. А он его в землю зарывает. Весь Интеллект на ругань и наркотики уходит.

— Может ему Сквернословие прокачать. Глядишь, хоть какая польза будет, — решил помочь Наставник. (Сквернословие, по другому Магия Слова. Универсальный бафер-дебафер)

— Не выйдет, — тяжело вздохнул Обитус. — Для Магии Слова нужно в нее душу вкладывать, а он просто матерится, без чувства, без задора, без огонька. Хотя, если убрать все мирские соблазны, то и этот камень можно отмыть от грязи обыденности и придать ему новую форму. Открыть неповторимую внутреннюю структуру... Все, решено! Уйду в отшельники. Буду грехи перед Некросом замаливать. А этого непутевого с собой возьму. Буду из него человека делать. Как минимум, до младшего жреца доведу...

— Але, а меня кто спрашивал? На природу — это без меня. Я пацан городской и на фазенду не подписывался. Короче, шмот верните и чао амиго.

— Все в руках Смерти, — смиренно произнес жрец, протягивая одежду.

— А дурь и бабло где?

— Конфискованы.

Бес грязно выругался и ушел.

— Ушел, но он обязательно вернется, чтобы стать моим учеником.

— Вряд ли, — засомневался Наставник.

— Все дороги идут к Некросу. Уверен, что до исхода дня, этот потерянный человек извинится и попросит меня быть его наставником.

— Думаешь? Этого беса даже могила не исправит.

— В долину Жизни ведет только один путь, а дорог в долину Смерти великое множество. Став послушником Некроса он выбрал извилистый путь, но познав Смерть, познает ее учение и примет ее сущность.

— Как у вас, у священников, все запутанно. Давай лучше так сделаем. У меня тут амулет ученика мага завалялся. Если твой послушник до вечера объявится и согласится с тобой уйти, то я тебе его подарю. Самому интересно, что из этого всего получится.

Жрец молча начал складывать шатер.

— Еще ведь не вечер. Думаешь, он уже не вернется.

— Меня это место больше не держит. Жалко только алтарь оставлять. Всего-навсего сотни праны для капсулирования не хватило. А ученика я у круга возрождения подожду, ибо, только умерев он начнет по другому относится к жизни.

— Всего сотня, — усмехнулся Наставник. Потом прикоснулся к алтарю и громко сказал; — Жертвую!

Уровень праны поднялся и перевалил за тысячу.

Не спеша топаю-шкандыбаю. Куда? Да кто его знает? Куда глаза глядят, но направление четко держу в сторону центра. Вскоре, полуразвалившиеся хибары сменили вполне приличные дома, да и высота заметно подросла. Начали встречаться двух, а то трехэтажные каменные здания. На улицах появились нубы-игроки, мелкие, лысые, кое как одетые. (Вначале все бесы одинаковые: мелкие, лысые, рахитиные. С развитием навыков их тела меняются, поэтому прокачка сильно отражается на внешности). Все куда-то бегут, суетятся, мечутся. А вот и стражник местный. Идет, как ледокол, толпу рассекая, но по сторонам поглядывает четко, на раз сечет, где что и почем.

— Стоять, бояться, — схватил меня за плечо местный шериф.

— Пусти, начальник. Гадом буду, не виноват я, — решил не спорить с местными властями.

— Запомни бесяра. Тебе тут не рады. Идешь прямо по улице и на перекрестке направо. А дальше топаешь в главные ворота и бежишь как можно дальше, чтоб я тебя в окрестностях не видел. Я понятно объясняю?

— Шеф, я же ничего не нарушил?

— Если бы нарушил, то я бы тебя на месте обнулил. А пока только мягко и вежливо прошу покинуть наш гостепреимный город.

Пока я дошел до перекрестка, до меня доебалось еще несколько патрульных, в тех или иных выражениях показав на выход.

Пьяний Йорш, Эальтера Великолепная и ХгнумЗадира сидели-восстанавливались в круге возрождения. Полученный квест на крыс в Западной канализации выполнить опять не удалось. Несмотря, на появившуюся у Великолепной возможность лечить согруппников, сагрившиеся одновременно пять крыс быстро обнулили пати, лишив жалкого шмота и начального оружия.

— Ну что, сейчас за штаны и рубаху опять квест на рубку дров брать придётся? — Тяжело вздохнул Хгнум.

— Зато есть большой шанс по деревянной дубинке получить. В поленнице всегда можно крепкую палку найти. Элька, а ты что скажешь? Пойдешь с нами квест делать?

— Гляди, Йорш. Этого нуба уже третий раз патруль останавливает.

— И что? Может это у него квест такой?

— Да нет. Я об этом на форуме читала. Если у человека отрицательная репутация с городом, то его все неписи в игнор ставят. Торговцы продавать ничего не хотят, или цены раз в сто завышают, а стражники к каждой мелочи придираются и за ворота выставляют.

— И что?

— А то. Теперь, если что, стража защищать его не будет, и не исключено, что на нем можно репу с городом поднять. Типа, скрытый квест такой. Говорю же тебе, на форуме такая фишка была.

— А это тема. Тем более мне рассказывали, что навыки лучше в бою качать. Например, для получения навыка Удар Кулаком нужно по манекену сто раз стукнуть, тогда как с реальным противником достаточно пяти-шести точных ударов.

— Так что сидим, спрашивается? Бодрость восстановили, Здоровье почти полное. Элька, как у тебя с маной?

— Уже пол резерва.

— Ну так поехали, пока его кто другой не перехватил.

Млин, как пацан на гоп-стоп попал. Иду, никого не трогаю. Только вертухаи со мной время от времени здороваются, но вежливо так... По почкам не бьют, только на дверь показывают. Типа, пора тебе на сто первый километр сваливать. А тут эта троица — гопота бесштанная. Заловили, в подворотню затащили и давай об меня кулаки чесать.

— За что, волки позорные?

— Мальчики, вы его подержите, а я тоже пару раз стукну.

— Прикинь, за две минуты уже второй уровень Удара Кулаком.

— Слышь, а если его ногой двинуть, то что качаться будет?

— А леший его знает. Приложи пару раз, а потом логи читай.

— Мальчики, вы его только сразу не убивайте, я еще Лекаря покачать хочу.

— Слышь, Попрыгун. С тебя причитается. Мы тебе Живучесть на халяву качаем.

— Урою, твари. Поймаю по одному и урою. А тебя, сучка, до смерти на болту вертеть буду.

— Ну, и нафига ты его убил?

— Мальчики, а можно я рубашку себе возьму, а то мне без одежды некомфортно.

— Так, быстро к кругу возрождения, пока у него Бодрость обнуленная — далеко не уйдет. Сейчас по второму кругу пойдем.

Очнулся я в круге возрождения с мыслью, — сколько можно? Вначале меня бешенная тетка обнулила, потом старуха молнией шмальнула, а теперь еще гопота забила. Открываю глаза... Опаньки. А Обитус с Наставникам уже тут. Поглядывают на меня с любопытным выражением на морде, типа ждут что я отчебучу. А вот и троица гопников нарисовалась. Быстро прибежали, аж даже запыхались.

— Эй, Попрыгунчик. Выползай из круга. Будем дальше веселиться.

— А в реал не уйдет?

— Хотел бы уйти, давно ушел бы. Он наверное из этих, реабилитированных, что по десять суток онлайн проводят.

— Давай, мужик, выходи. Еще Живучесть покачаем.

А жрец с Наставником — сволочи. Поглядывают с любопытством, типа кино. Ну Наставник то ладно, гад еще тот. Но вот жрец мог бы и помочь. Все таки мы с ним вместе траву курили, он меня даже к себе в ученики звал. И в этот момент идея переселится в деревню, показалась мне довольно разумной. А какого хрена? В городе мне все равно жить не дадут, а там глядишь, может в деревне бабла подниму и куда-нибудь еще свалю. Все таки Большие Монтесумы не единственный город в Мире.