Безбожие. Героический Режим + Злая Игра

Как во сне я развернул тряпки.

Полуоткрытый рот с замёрзшей слюной, спутанные от крови волосы, белки закатившихся глаз белеют из-под полузакрытых век.

— Что ты сделала? — прошептал я. — Что ты сделала? Зачем? Она же была живой. Как ты. Как я. Она совсем не игрушка.

— А кто же? — взвизгнула Тёма. — Игрушка! Моб! Кукла!

— Мы не в игре. Уже давным-давно не в игре. Это — реальная жизнь, неужели ты не понимаешь?

— Нет! Нет-нет-нет! — Тёмная Мать зажала уши ладонями и замотала головой. — Не может быть! Так не бывает! В жизни так не происходит! В жизни не убивают твоих друзей и знакомых! В жизни не режут детей на части, чтобы сделать себе новое тело! В жизни нет таких чудовищ! Нет мобов! Нет статов! Нет магических способностей! И кукол таких нет! А у тебя больше и не будет. Я не потерплю.

— Пошла вон, — тихо проговорил я. — Больше я не желаю тебя видеть.

Это шокировало Тёмную Мать. Шокировало и разозлило ещё больше. Она стояла напротив меня с широко раскрытыми от удивления глазами, её руки безвольно повисли. Магичка понимала, что я не шучу, что всё кончено.

— Ты сумасшедший? — спросила она. — Ты променял меня на моба? Это же кукла! Кукла! Я живая! А она — нет!

— Если ты немедленно не уйдёшь, ты станешь такой же мёртвой, как и она. Я повторяю в последний раз — не попадайся мне больше на глаза.

Она ушла, пылая от негодования, но всё же подавленная. Не потому что она считала, что сделала что-то плохое, а потому что испугалась меня. Для неё это было так же, как удалить у своего парня любимую игру с компьютера, потому что он слишком много времени проводил за ней. Она так делала в другом мире. Рассказывала мне, хвасталась, какая она гордая и как не терпит компромиссов. Или она, или игра.

Трясущимися руками я как мог осторожно завернул голову Топлюши в тряпки и похоронил рядом с ручьём. Ей должно понравиться около воды.

Пусть мир не погибнет из-за моих проступков. Но за всё нужно платить. Плохо, когда платишь ты, ещё хуже, когда это делают любимые. Я стоял над могилой Топлюши и смотрел в пустоту, что была внутри меня.

Но эта пустота быстро заполниться. И я знаю — чем.

Я не плакал, не было смысла, да и не хотелось. Я просто знал, что вместе с Топлюшей сегодня была похоронена большая часть меня.

Я вернулся к остальным через час, когда все уже почти приготовились к атаке. Ко мне с большими глазами прибежал Алексей. Он зачем-то измазал лицо мелом, из-за этого его уродливые шрамы выглядели ещё хуже.

— Ты как? — спросил он. — Мне тут Тёма...

— Я не в порядке, — ответил я, прерывая друида. — Но драться смогу.

И даже лучше, чем всегда. Потому что я был очень зол.

Резня II

"Мы еле держимся" — такое сообщение пришло нам от Старейшего час спустя. Впрочем, мы и так уже почти были готовы к походу.

Мы разбились на два неравных отряда. Первый, в который входил, фактически, весь клан, под командованием самого Корума должен был заняться одержимыми и химерами. Мы же с Репьём и ещё тремя воинами собирались проредить ряды оккультистов. Раненых пришлось оставить в овраге, где им ничего не грозило. Ну, не должно было грозить.

Первый отряд ломанулся вперёд по дороге, создавая как можно больше шума. Мы следовали в пяти минутах ходьбы за ними и старались держаться как можно тише. Фактически, пока что мы выполняли роль арьергарда, способного в случае чего принять удар в тыл, полноценное разделение должно произойти у самого города.

На острие атаки шёл сам Корум, его поддерживали несколько воинов. Друиды и маги шли по центру, их прикрывали три оставшихся в живых убийцы и два воина. Несмотря на крохотную численность, мы рассчитывали на то, что нам удастся справиться. В случае разгрома всем был отдан приказ прорываться к оврагу, откуда двигать на юго-восток, в обход Драконьего Клыка. Корум рассчитывал, что мы как минимум стянем все неприятельские силы к городу, и дорога окажется свободной, да и служители Культа после победы, скорее всего, займутся городом, а не нами — человеческого материала у нас мало, да и добычей мы были зубастой.

Шум битвы нарастал. Крики сумасшедших, рёв химер и вопли раненых создавали непередаваемую какофонию звуков. Пара воинов, идущих с нами, задёргались, то ли предвкушая сражение, то ли опасаясь его. Я же чувствовал абсолютное спокойствие и абсолютную злобу. У меня время от времени начинала кружиться голова, но это из-за того, что лес кругом то окрашивался в багровый, то выцветал, буквально становясь прозрачным. Я видел каждую букашку, каждую мышь, стоило им ступить в тень.

И я чувствовал Нечто, набирающееся сил где-то в глубине леса. Боль, страдания, отчаянье и сумасшествие дерущихся людей, одержимых и химер придавало чудовищу сил. Его атаки не избежать, но я не слишком-то беспокоился за клан, ведь первой жертвой чудовища стану я. А там уже посмотрим, что к чему, смогу ли я драться или мне придётся уходить, отвлекая монстра от клана и города. Впрочем, если чудовище останется в живых, город всё равно обречён.

А ещё меня как будто кто-то звал. Буквально на грани восприятия, то переходя её, то вновь исчезая. Я не обращал на зов никакого внимая, концентрируясь исключительно на предстоящей битве.

Конница конунга совершала уже третью вылазку за стены города, стараясь отбросить одержимых от стены. Одержимые несли тяжёлые потери, но им было плевать на погибших соратников и усталость. А вот кавалеристы устали, да и осталось их не больше трёх с половиной десятков. Атакующий ряд уже не выглядел таким ровным, судя по всему, из-за потерь, да и атака вышла вялой — шеренга почти сразу увязла в плотном ряду одержимых, а к ним уже бежало с полдюжины некрупных химер.

Весь невнятный хор голосов на секунду перебил один единственный крик — боевой клич Корума. Это был необычайно громкий и звонкий вопль ярости. Босс сразу же впал в состояние берсеркера. Он сбросил со своего цвайхандера все тряпки, и всё внутри меня похолодело — это был чёрный меч, который ковал Гризли.

В ветвях деревьев зашумел ветер, над полем боя начали собираться тучи. Хлынул ливень, через секунду превратившийся в ледяную бурю. В землю ударили молнии, запахло влагой и палёным одновременно. Над местом атаки друидов поднимался пар, прибиваемый к земле резкими порывами ветра. Одна из погибших и изрубленных чуть не в клочья химер тяжело поднялась на подрубленных ногах, но вместо того, чтобы атаковать игроков, она набросилась на товарку, плюя в неё желудочным соком и заливая землю гнилой жижей, вновь текущей по её жилам.

Активизировались горожане. В сторону вновь поднявшегося вала трупов хлестнули два организованных залпа, а после заполыхали шары их жидкого огня. Огонь пожирал мёртвую плоть, как сухой валежник.

Буря утихла, чтобы тут же начаться в другом месте — теперь друиды и маги выбрали своей целью химер, скучковавшихся у кромки леса. Конница перестроилась и атаковала то, что осталось от толпы одержимых. С другой стороны их поддержали наши воины. Корум ещё раз дико закричал, чёрный меч поднялся над его головой и опустился наискосок, разрубая сразу двух одержимых. Такого удара не смогли выдержать даже сумасшедшие, управляемые чужой волей. Они бросились в рассыпную, оставив лежать на поле почти половину своего "войска". Остатки химер тоже исчезли в лесу, отойдя к восточной "ставке" оккультистов.

Нашей атаки явно не ждали. Мы побеждали. Но химеры и одержимые — только половина дела.

И тут в бой вступил наш отряд. Мы с Репьём быстро развешали метки на нескольких оккультистов из главного лагеря. Это было сигналом к действию. Три воина набросились на них из леса, а мы с рыжим убийцей не жалели стрел — мне удалось пополнить их запас во временном лагере.

Служители Культа не ожидали этой атаки. Я убрал двух, ещё одного Репей, а воины втоптали в землю сразу двоих. От нас на самом деле проку было немного — даже пронзённый двумя длинными стрелами оккультист продолжал двигаться. Но всего их осталось тринадцать, и в ближнем бою многие из них не были такими уж слабаками. Трое мелких набросились на одного из воинов, хватая его за ноги, а четвёртый прыгнул ему на загривок. Их мелкие ножи быстро заработали, выискивая прорехи в доспехах, и быстро нашли их — воин повалился на землю, крича от боли и обливаясь кровью. Я утыкал одного нюхача стрелами так, что он мало отличался от ежа, но тот дёргаясь и содрогаясь от боли всё равно продолжал кромсать оголившееся горло поверженного до тех пор, пока не смог поднять его отрезанную голову на вытянутой руке, и только после этого свалился замертво.

— Назад! — рявкнул Репей.

Два оставшихся в живых воина отступили. Одержимые не стали их преследовать, видимо, решив, что им нужно переформироваться. Что ж, их проблема. Третьим местом атаки наших кастеров стало именно их лежбище. Деревья ломались под градом ледяных глыб, чёрные шары метались по кустам, выискивая себе жертву, ветер буквально сбивал с ног. Этому оккультисты ничего не смогли противопоставить.

Но отомстить за смерть они смогли. Оба наших воина на миг остановились и диким хохотом принялись стягивать с себя шлемы — их обереги то ли куда-то пропали в стычке, то ли не помогли, возможно, группа сосредоточившихся только на них служителей Культа смогла перебить защитную магию. Произошло это чертовски быстро, один мгновенно вскрыл себе глотку, проигнорировав "рисование" улыбки на своём лице, а второй одним ударом вбил в глазницу собственный кинжал.

— Твою мать, — простонал мой босс.

— У нас ещё одно дельце, — быстро сказал я, одновременно навешивая Метку на одного из оккультистов из тайного лагеря. — Видишь их?

— Да.

— Они собираются сделать что-то очень нехорошее, и нам нужно прервать их как можно быстрее.

— Без пушечного мяса?

— Я стану пушечным мясом.

— Твоё дело.

Тем временем наш отряд ближнего боя объединился с городской дружиной и преследовал отступающих. Кастеры больше не использовали массовых заклинаний, выбивая одержимых поодиночке точечными заклинаниями так, чтобы не зацепить своих или союзников.

Я рассказал Коруму, где располагалось второе лежбище оккультистов, так что когда убегающие одержимые принялись уводить преследователей восточнее, ударная группа, ведомая самим главой клана, ударила туда, куда надо было. Хотя мне чертовски не нравилось то, что наши силы разделились на две части.

Мы уже почти добрались до тайного лагеря, когда у меня в мозгу вспыхнула короткая фраза "Все сюда!", а вместе с головной болью пришла и вторая "Оккультисты в городе!". Это явно был Старейший.

— Наше дело важнее, — быстро сказал я Репью. — Я быстро с ними расправлюсь.

Надеюсь...

Но босс мне поверил.

Их было четыре. Два крупных, причём, у одного было две головы, и два мелких. Один крупный был трёхротым, второй являлся слухачом и нюхачом одновременно. Мелкие представляли из себя совершенно плачевное зрелище. Это были две настоящие развалины с отсутствующими конечностями, с абсолютно гладкими яйцеобразными головами, их тщедушные тела едва прикрывали какие-то пахнущие смертью тряпки. Но у каждого из них было по три лобные доли, расположенные по окружности. Это явно какие-то медиумы, а значит, я совершенно прав, решив, что их убийство — первоочерёдная задача. Они лежали совершенно неподвижно, и только время от времени открывающиеся на шеях глубокие раны говорили о том, что слуги Гаспа живы.

— Так вот как дышат безротые, — пробормотал Репей. — Интересненнько.

— Стреляй по большим, — шепнул я. — Начнём с двухголового.

— Так точно, командир.

Я нырнул на полянку, низко приклоняясь к траве. Над моей головой практически одновременно прошелестели три стрелы, но каждая из них каким-то неведомым образом пролетела мимо двухголового оккультиста. Трёхротый, почувствовав меня, раскрыл свои пасти в широченных улыбках, но сразу же искривил их от ярости — комок Тьмы действовал безотказно.

Я налетел на двухголового с Клинком Тени. Я попытался распотрошить ему брюхо, а вторым ударом разрубить носатую голову, но первый мой выпад едва поцарапал его, второго же вообще сделать не удалось — толстая мускулистая рука ухватилась прямо за лезвие Клинка и крепко его сжала. Из клинка без моего ведома выстрелило полдюжины языков тени, пронзившие в нескольких местах тело оккультиста, один из них насквозь пробил ушастую голову, но двухголового это не остановило. Я попытался вырвать из захвата свой тесак, но оккультист держал его слишком крепко. Второй рукой он ухватил меня за запястье и дёрнул к себе. Я выхватил обычный тесак и рубанул оккультиста в бок, но клинок, глубоко войдя в рёбра противника, застрял так, что я не смог его выдернуть. Приходилось танцевать около врага, уворачиваясь от его ударов, и слушать, как трещат кости моей правой руки. Даже если бы я захотел бросить Клинок Тени прямо сейчас, у меня бы это не получилось. Но и отдавать главное своё оружие врагу я не собирался.

Всё совсем плохо. Причём, мы оказались в патовой ситуации — ни я, ни оккультист не могли оторваться друг от друга. Бросив обычный тесак, я выхватил арбалет и выстрелил в противника, но тот даже на стрелу, принявшуюся терзать его плоть изнутри, не обратил внимания. А арбалет был моим последним козырем — перезарядить его одной рукой, да ещё и во время беспорядочного обмена ударами, не получится, до ножей не дотянуться. Долго наше стояние продолжаться не могло — стрела делала свою работу, а из раны на ладони хлестал уже даже не гной, а нечто чёрное. Но время терять было нельзя — лобастые делали свою работу, а трёхротый и вовсе исчез из поля зрения.

Трёхротый выпрыгнул на меня как чёртик из коробочки. И плевать ему было на два торчащих из его живота дротика, он собирался умереть, но забрать меня с собой. Он пырнул меня в бок ножом, но кольчуга выдержала. Тем не мене удар был чудовищной силы, если бы двухголовый меня не держал, я бы повалился на землю. Второй удар пришелся мне по маске, она слетела, а я одним махом лишился половины зубов.

Понимая, что ситуация безвыходная, я набросил на себя Плащ Тьмы, который собирался сохранить на бой с боссом — полностью использовать его новоприобретённые качества можно было один раз в шесть часов.

Материализовавшаяся тень поднялась над нами и заключила в кокон. По моим рукам побежали чёрные змеи, они принялись терзать двухголового сразу в двух местах — его левую руку, сдерживающую Клинок Тени, и правый бок, в котором засел тесак. Второй оккультист бессмысленно бился о защищающую меня тень, иногда и вовсе промахиваясь и по инерции уходя в сторону. Его рты беззвучно раскрывались, он яростно вертел головой, будто пытался рассмотреть меня несуществующими глазами.

Двухголовый сдался. Он отпустил меня и попробовал отступить, но я успел перебросить Клинок Тени в левую руку (правая действительно оказалась сломана — запястье и ладонь были смяты и деформированы) и одним ударом разрубил носатую голову.

Репей тоже не терял времени. В рукопашной от него проку не было, стрелы только летели мимо, но вот с оставшимися беззащитными лобастыми он успел разделаться, хотя это далось ему не легко — из левого глаза рыжего ассасина текла слеза, из носа и ушей тянулись струйки крови.