Безбожие. Героический Режим + Злая Игра

— Их-то уберите.

Дважды просить не пришлось — герои набросились на оккультистов. Они даже не сопротивлялись, видимо, надеясь, что так их смерть будет менее болезненной. Они ошибались. Их убивали долго и остервенением, ведь это были те самые ублюдки, которыми их пугали в детстве, не говоря уже о том, что их существование заключалось в том, чтобы убивать и пытать обычных людей.

После расправы над приближёнными Гниющего, его самого окружили со всех сторон, но он как будто бы не замечал этого. Если бы глава Культа мог выпрямиться и задрать голову, он бы это сделал, но согнутый позвоночник не позволял. С его тощего лица отваливались куски плоти, оголяя кости, но тут же на них вскипал слой гноя, из-под которого медленно вырастало воспалённое мясо. Жёлтые, в красных прожилках, глаза Гниющего смотрели прямо на меня. Я улыбался ему, зубы маски щёлкали в такт смешкам, которые непроизвольно рвались наружу.

— На этот раз тебе некуда бежать, — сказал я.

— Я это знаю, — едва слышно прошелестел полный боли голос Гниющего.

— Это я выпил Лес Трупов.

— Я это знаю.

— Привет тебе от одной настоятельницы храма, что стоял между Прохладным Лесом и Светлым Местом.

Опухшие губы Гниющего раздвинулись в жуткую улыбку. Он расхохотался, несмотря на то, что его губы лопались и исходили гноем.

— Я помню эту шлюху. Как-то её поочерёдно трахала вся моя армия — две тысячи оккультистов. Сколько на это ушло? Месяц? Два? Не помню. Но она потом родила, да. Такого уродца, что и Гасп бы никогда не создал. Считалось, что он мой сын, но только пару дней — дольше он не прожил. Когда он сдох, я скормил его ей. Спасибо тебе за эти весёлые воспоминания перед смертью. Как она, кстати, поживает?

— Я лишил её страданий.

— Что ж, лиши их и меня. Повезло тебе сопляк, если бы все наши резервы не были исчерпаны, я бы... — Его голос сорвался на визг. Комок, изрыгнувший на Гниющего весь яд, что ему удалось сгенерировать, исчез — ушёл отдыхать. Я снял маску, убрал Крылья и, ссутулившись, угрюмо уставился на Гниющего, не ощущая ничего, кроме усталости. Если бы сейчас пришлось драться, я бы тоже с поднятой головой принял смерть — ни на что другое меня бы не хватило.

Кричал он долго. А умирал ещё дольше. Яд, который сделала Шапокляк, был невероятно мощной штукой, но Гниющий всё-таки почти полубог, да и ткани его регенерировали очень быстро. Я мрачно наблюдал за тем, как яд разъедает уже практически несопротивляющиеся смерти останки, когда Гниющий тихо рассмеялся. Даже в истлевшем теле, от которого осталась горсть кишок и разъеденные кости, ещё теплилась жизнь.

— Впервые... — прошептал он, — впервые за все эти годы... я... не чувствую боли...

Я шагнул к нему и ногой раздавил череп. Когда я поднял ногу, от Гниющего остался лишь прах.

— Хорошо, что я потратил свои силы, куда нужно. — Я повернулся к собравшимся кругом войскам и, найдя глазами Инчу, совершенно искренне ей улыбнулся. — А теперь у нас на повестке дня другой вопрос. Оскал, ко мне!

Пёс вынырнул из леса и, в один прыжок преодолев расстояние до меня, встал в боевую позу, неподвижный, как статуя, если не считать мелко подрагивающих ошмётков верхней губы.

— Кажется, нам нужно пересмотреть условия нашего мирного соглашения, — сказал Свей. По его губам блуждала счастливая улыбка, и вообще его лицо излучало сплошную доброжелательную мечтательность.

К месту боя с остатками Культа Гаспа уже собирались войска Теневой Рати. С юга подтягивались мои старые друзья во главе с Репьём. С юго-запада шли Северные Песцы, а с ними — те, кто оставался в Каменном Мешке. Всего семь сотен игроков. Считая остальных, нас было девятьсот против менее чем четырёх сотен героев и двух с половиной сотен солдат, которые в бою, как обычно, понесли самые тяжёлые потери. Я уже не говорю о том, что и большая часть героев, и солдаты разбрелись по полю, а все игроки стояли организованно, готовые к бою.

— Складывайте оружие, и тогда никто не пострадает. — Я пытался убрать с лица идиотскую усмешку, но у меня не выходило — слишком радовался. У меня всё (ВСЁ!) получилось.

Гая с Инчой смотрели на меня с всё более растущим удивлением. Наконец, старуха взяла себя в руки.

— Этот приказ может отдать только Судья.

— Кажется, кто-то недавно говорил, что пока она в отрубе командуете вы. Складывайте оружие, последний раз прошу. Вспомни те бомбы, что мы делали, Гая. Как думаешь, сколько у нас уйдёт времени на то, чтобы уничтожить вас?

Гая нервно огляделась. Но выхода у них не было. Героев, собравшихся на казнь, уже окружили, оттеснив от основных сил.

— Складывайте оружие! — рявкнула она.

— Да хрен там! — взорвался Гарт, выступая вперёд. — Хрен я послушаю этого выродка!

Я рассмеялся. Мне не было так хорошо уже много месяцев.

— Только дай повод убить тебя, — сказал я.

Что-то в моём тоне заставило мечника сначала задуматься, а потом прийти в ужас. Гарт побледнел и первым бросил под ноги свой меч. За ним последовали и остальные.

— Новый мирный договор, — напомнил Свей. У него в руках уже белел пергамент, написанный, видимо, между последними двумя фазами боя. — Ты подпишешь его, старуха, имеешь права, сама сказала. Давай-давай, пока дождь чернила не размочил.

— Чёрта с два я подпишу какой-то документ под давлением.

— Да ладно? — искренне удивился Свей. — А как я прошлый подписывал? Добровольно?

Гая с ненавистью уставилась на меня. Я продолжал мило улыбаться.

— Как ты это сделал?

Меня переполняли эмоции, и я не мог не похвалиться. В конце концов, я же человек и ничто человеческое мне не чуждо.

— Ты сказала, что провела детей по своим тропкам, и это натолкнуло меня на мысль — а разве я сам не могу так? Пусть доступ во внешний мир закрыт, но можно же сделать что-то подобное полю Игры, только ВНУТРИ Игры. У меня за спиной канал с энергией, который когда-то находился в кармане, неужели у меня, обладающего столь огромными ресурсами, не получится создать три кармана и соединить их? Вернее, создать мне пришлось всего два кармана, у Каменного Мешка, и здесь. Через карман у Каменного Мешка я смог вернуть связь между болотом и Белой Рощей — их же давным-давно связывала Скверна, но я разъединил их, когда заграбастал Лес Трупов в собственное распоряжение, лишив Гниющего большей части энергии. Благодаря этой связи я вытянул созданный мной карман досюда. Как видишь, у меня всё получилось.

А там дело оставалось за малым — связаться с остальными. Вообще-то, конечно, первым делом я связался с Репьём, спасибо "чату", что так удачно оставила мне Трея. Мы разработали план. Всё делалось в одну ночь, ночь битвы с культом, чтобы вы ничего не успели узнать. Войска от болота переходят к Каменному Мешку, освобождают тамошних игроков (и мою собаку), а потом всем скопом перемешаются сюда. И вот, они здесь. — Я ещё раз ликующе рассмеялся.

— Что с детьми? — резко спросила Гая. Кажется, до неё только дошло, что за псина сидит рядом со мной.

— Ничего, — пожал я плечами. — Я что, зверь, по-твоему? Я как-то спас Смоги, зачем мне делать ему и другим что-то плохое? К тому же, если бы их кто-то попробовал тронуть, Оскал порвал бы ему глотку.

— Это точно, — вставил выросший из пустоты Репей, похлопывая меня по плечу. — Вот только ворота того грёбаного города чуть-чуть упали, пока мы освобождали наших друзей из гетто от вас, белых угнетателей.

Дождь лил уже как из ведра. Гая таращилась на меня так, что её глаза вот-вот должны были выпасть из орбит.

— Ты сукин сын, — проговорила она, наконец, и поставила подпись на пергаменте.

Я пожал плечами.

— А теперь добро пожаловать в лагерь, мы же займём город. Вам где-то нужно ночевать. Не волнуйтесь, ремесленники помогут вам восстановить... — Громыхнуло так, что последние мои слова заглушило, но оно и к лучшему.

— Да ладно ты, — фыркнул Свей. — Вместе отпразднуем победу, под одной крышей. Мы же союзники. Вот только всё оружие придётся оставить здесь.

— Но сначала помокнем! Тоже вместе! — Шапокляк протянула руку Гае и та, после коротких размышлений, пожала её.

Дождь уже лил как из ведра, а порывы ветра едва не сбивали с ног.

— Полезем через стену! — прокричал сквозь усиливающуюся бурю Репей, когда узнал о костре перед воротами. — У нас с собой лестницы. Хоть пригодятся — в Каменном Мешке мы просто подорвали ворота.

Свей всё-таки сжалился над героями и разрешил забрать им с собой оружие. Хотя, думается мне, ему больше было жаль оружие, оставленное под дождём — про нержавейку здесь ещё не слышали. С Инчой мне так и не удалось перекинуться ни словом — меня унёс поток моих соклановцев, её же утащили с собой герои. Впрочем, у меня поселилось стойкое ощущение того, что наши отношения закончены.

И сейчас оно к лучшему.

Мы пересекли поле, перебрались через стену. Оскал выразил желание статься и побродить по окрестностям. Может, суку почуял, а может, проголодался. Я строго запретил ему жрать трупы. Мёртвых — и союзников, и наших — пока оставили на земле: им буря нипочём. Похороны будут, когда она закончится. Сейчас время живых.

Мы с Репьём и ещё парой старых знакомых забрались в какой-то дом. Рыжий убийца с видом фокусника доставал из сумки бутылки самогона и закуску и раскладывал снедь прямо на полу, а я пытался разжечь камин, разломав едва ли не последний в доме предмет мебели — большой шкаф. Огонь, наконец, загорелся, и мы уселись за "стол".

— Надеюсь, наши новые друзья оставят пару трезвых ребят, — заметил Репей, разливая самогон по стаканам.

— Свей догадается, — кивнул я.

Мы выпили за встречу, потом помянули погибших. Пили быстро, так как каждый хотел напиться. Разговаривали о каких-то мелочах, чтобы не погружаться в неприятные воспоминания о тяжёлых временах, проведённых в разлуке.

Во время третьего тоста Репей положил руку мне на плечо и, подмигнув, спросил:

— Ну, босс, куда направляемся теперь?

Я думал всего секунду.

— На запад. На востоке хаос, на севере никого уже не осталось, а на юг нам ещё рано. Поэтому установим господство игроков на западе. Я слышал, нашим и там приходится несладко.

— За королевство игроков! — рыкнул Репей, поднимая стакан. — И за его короля!

— За меня что ли?

— А за кого ж ещё?

— Есть пара претендентов получше.

— Поверю, когда их увижу. Ну, за нас!

Мы выпили. И снова. И опять.

Потом нас стало много, несколько десятков, причём мы уже были в другом доме, большом богатом поместье, пусть и порядком разгромленном. Я братался с таким же пьяным, как я, Эшком. Охотник сокрушался о неудачных первых встречах и благодарил меня за то, что я убил Гниющего, ведь ни у кого в этом мире не хватило бы сил и духу, чтобы его убить, ведь этот ТОТ САМЫЙ Гниющий, о котором рассказывала ему бабка, а бабка рассказывала только страшные истории, поэтому спасибо тебе, друг, плевать, местный ты или нет, ты настоящий герой, и Судья это поймёт, но со временем, дай ей время, а мне стакан, да вот тот, полный, ну, за нас...

Рядом целовались Крыс с Треей. Гая и Инча были с очнувшейся Судьёй, и та приняла новый договор — выбора-то у неё не было. Кажется, всё налаживалось.

"Не всё, — сказал мне Комок. — Нам нужно сходить вглубь Белой Рощи. Ты же не забыл, что Гниющий уволок куда-то две сотни игроков? Они, конечно, уже мертвы, но мне, да и тебе, очень нужно проверить, что с ними случилось. Я чувствую что-то неладное".

"Завтра, — сказал я ему. — Или послезавтра — когда кончится буря. Сегодня время живых".

Милосердие III

Мы с Эшком и Репьём шли по когда-то заповедным местам этого мира. Сейчас здесь были только грязь, дерьмо, разлагающиеся трупы и мёртвые деревья.

— Здесь уже начинались деревья с белой листвой, — мрачно рассказывал обычно молчаливый Эшк. — Деревья Света. Говорили, что эту рощу высадил сам Корд, когда погибли его друзья — Гай и Гая, муж и жена. Они были настоятелями его храма, что располагается в центре рощи, но какие-то разбойники ограбили храм и перебили всех жрецов. Корд осудил разбойников на вечные муки, а здесь посадил рощу. Белая листва на деревьях означала чистоту Гая и Гаи. Листки нельзя было рвать с деревьев, только поднимать опавшие (они падали свежими), но вдали от этого места они начинали зеленеть, а потом засыхали. — Охотник остановился, чтобы оглядеть дерево с начисто обглоданной корой от самых корней до высоты человеческого роста. — Но сейчас засохла вся роща. Сколько было здесь птиц и животных... как можно их было всех сожрать?

— Одержимые должны были чем-то питаться несколько месяцев, — сказал я. — Иначе они сожрали бы друг друга, что было бы, конечно, к лучшему.

Взятых в плен игроков мы нашли почти сразу. Вернее, мы нашли их кости — армии нужно было жрать. Почему их не использовали для получения энергии — не понятно. Вероятно, не смогли. Иначе Гниющий не вышел бы на свой последний бой таким опустошённым.

Найдя могильник, я собрался поворачивать назад, но Эшк с Комком гнали меня дальше. Оба хотели узнать, что сейчас твориться в центре Рощи.

— Долго ещё до храма? — спросил скучающий Репей. У него было довольно тяжёлое похмелье, и вызвался меня сопровождать он, скорее всего, из соображений проветриться.

— Пара миль.

И это была самая грязная пара миль в лесу. Обглоданные кости, гнилые остовы химер, ошмётки одежды смешались с дерьмом и грязью и хлюпали под ногами — прошедшая буря превратила землю в настоящее болото. Эшк вообще избегал смотреть под ноги, на деревья, да и в целом по сторонам и шёл с полузакрытыми поднятыми к небу глазами. Он едва не плакал. А подмётки его сапог вдавливали в грязь звериные и людские кости.

Перед самым храмом нам навстречу вынырнул один мой знакомый, на сей раз совершенно один. И доспехов на нём не было, лишь рубище вроде того, что носят жрецы Корда. Я сразу же попытался его убить, но его чудовищная мощь смяла Тень, словно скорлупу.

— Уже лучше, — сказал Игрок. — Но всё ещё слабо, Палач, очень слабо. Ты уж прости, я тебя целовать не буду, но Алая передавала большой привет.

— Как тебя не встречу, то каждый раз какие-то твои знакомые фрики попадаются, — хмыкнул Репей, взвешивающий в руке свой дротик, но не спешащий атаковать — он видел, как пару секунд назад моя Тень разлетелась на ошмётки от одного небрежного движения руки. — Что это за хрен?

— Я знаю, что это за хрен, — тихо сказал Эшк.

— Ну-ка, ну-ка, — подбоченился Игрок, — интересно послушать.

— Это приспешник Властелинов. Мерзкий ублюдок, помогающий им разрушать миры.

Игрок картинно вздохнул.

— Если доживёшь до нашей следующей встречи, тебе придётся долго извиняться, Эшк.

— Это он создал Игру, — пояснил я Репью. — Из-за него мы здесь.

Игрок устало покачал головой:

— Я не создал Игру, я её организовал. Создал всё это попавший в опалу Властелин, который слишком сильно любил этот мир. Любил, но не понимал, что и привело его к безумию. — Игрок уселся прямо в грязь, и совершенно неожиданно в его словах кроме насмешки и презрения послышалась боль: — Он изучал тайны этого мира, хотел стать полноценным богом. Другие Властелины на него плюнули — им было чем заняться, тогда их число равнялось восьмидесяти семи, а восемьдесят семь — это слишком много. Пока он познавал мир и энергию, они убивали друг друга, вели в бой огромные армии, которые рушили целые Империи.