Безбожие. Героический Режим + Злая Игра

— Ну... вы сэкономите время, не будете рисковать жизнью.

Латники расхохотались. Очень естественно, искренне, зло. Они были уверены в том, что ничем не рискуют. Мне отчего-то казалось так же.

Я тяжело перевёл дыхание. Что ж, делать нечего. Я видел только два варианта развития событий: первый — я драпаю, второй — мы принимаем практически обречённый на провал бой. Ну что ж...

— Лёх, кастани в них хоть что-нибудь.

— У тебя пять секунд.

Алексей рыкнул, и трава под ногами рыцарей резко пошла в рост. В миг почерневшие стебли обвили их ноги, потянулись выше... Это их чуть замедлило, но они были уже слишком далеко друг от друга и, продолжая движение, должны были выйти даже из расширяющейся зоны, захваченной мёртвой травой.

Я стиснул зубы, набросил на себя Плащ Теней и бросился в сторону. Копейщик среагировал мгновенно, его копьё выстрелило в меня, но прошло совсем рядом, наконечником распоров плащ, рубаху и порезав бок.

— Зелье! — завизжал я, с целеустремлённостью камикадзе бросаясь к мобу. — Зелье и беги!

Алексей ухватил зелье и бросился назад. Латник с булавой бросился за ним.

Теперь моя очередь драться...

Прошла. Плащ Теней не спас меня. Мощный толчок в живот. Дикая, раздирающая боль. Я тяжело опустил голову и уставился на древко копья, уходящего мне в живот, один его конец был в латной перчатке моба, второй, наверное, торчал из моей спины.

— Ушлёпок, — тяжело проговорил я. — Ты сраный долбаный ушлёпок. Я что, по-твоему, шашлык?

Моб расхохотался.

Мир плыл перед моими глазами. Моб казался чем-то чудовищным, огромным, как божество. Или, вернее, инкарнацией смерти, моей смерти. Это было неотвратимо. Она приближалась ко мне, набрасывая тень, собираясь поглотить...

Не в первый раз я на грани жизни и смерти. Но в этот раз всё было по-другому. Как будто в первый раз по-настоящему.

Это жутко бесило. Я заорал, а потом оскалил зубы, прикусывая язык.

— Ты!!! Долбаная!!! Сука!!! Ты!!! Меня!!! УБИЛ!!!

В серой пелене, закрывающей мои глаза, появились красные пятна. Вскоре мои глаза будто залила кровь, но я прекрасно видел сквозь неё. Я чувствовал Злобу, жгучую, безграничную. Это не было ни безбашенной яростью, не было и холодной всепоглощающей ненавистью. Я был просто зол.

Сквозь багровую пелену я видел куда чётче, чем когда-либо. Я поднял левую руку и выстрелил в моба. Стрела угодила ему в горло, в сочленение доспехов. Брызнула кровь, непись пошатнулся, но не отпустил копья. Я выхватил левой рукой свой тесак, протянул вперёд правую, ухватился ей за древко копья, крепко сжал и, потянув на себя, шагнул вперёд. Повторил те же движения ещё раз. И ещё. До латника осталось три шага. Боль в животе стала просто непереносимой, вожделенный болевой шок всё не приходил. Это злило меня ещё больше. Я заорал и сделал два быстрых шага. Теперь я кричал в закованное в железо лицо моба, брызжа на сталь слюной. Моя правая рука поднялась сама собой, тонкое острие тесака впилось в глазную щель моба. Брызнула кровь, латник заорал, стараясь отступить и запрокидывая назад голову. Лезвие тесака врезалось в открывшуюся полоску кожи, превращая её в зияющую глубокую рану, из которой фонтаном брызгала кровь. Моб начал заваливаться назад, увлекая за собой копьё, но я удержал древко, а когда обессилившая рука разжалась, ухватил древко за спиной.

Наконечник уткнулся в землю, древко шевельнулось, причиняя мне жуткую боль. Я стоял, держась за копьё. И что делать?

Я уткнул ладони в пяту копья и продолжил насаживать себя, пока ладони не уткнулись в живот. Рукой пропихнул копьё как можно дальше, а после, перебирая скользящими по древку руками за спиной, кое-как вытащил его из своего тела.

Прошло, наверное, секунд десять, вряд ли больше. Алексей отступал под натиском второго моба. Левая рука друида болталась плетью. Тяжело выдохнув, Алексей обрушил на противника ледяной дождь, но тот поднял над головой щит, и льдины разбивались об него, не причиняя никакого вреда мобу. Это был конец. Но я всё ещё жив.

Я заорал на латника, схватил копьё и, вложив в бросок всю свою Злобу, метнул его. Копьё ударилось в спину мобу. Судя по всему, доспех там был куда слабее, чем спереди — копьё пробило пластину. Моб вскрикнул, неуклюже наклоняясь вперёд. Древко копья ударилось о землю, но наконечник застрял в доспехе. А я был уже рядом — Плащ Теней всё ещё действовал. Схватив древко, я упёрся в него всем телом и надавил, заваливая моба на спину. По моим плечам и голове хлестали мелкие льдины, но я этого практически не чувствовал. Алексей, впрочем, сориентировался и снял заклинание, но я лишился половины левого уха. Плевать. Я навалился на валяющегося на земле моба, воткнул ему в затылок тесак. А после тяжело свалился на землю.

Сознание гасло. Яркие багровые краски сменились унылой серостью неотвратимой смерти...

Мне в зубы ударило что-то твёрдое, сломав два передних, в глотку хлынула горьковатая жидкость. Я глотал её до тех пор, пока не начал захлёбываться. А после серая пелена поглотила меня с головой...

Уже свечерело. Кто-то тихо постанывал рядом. Судя по голосу, девушка. Стоны внезапно сменились диким криком:

— Они ведут себя не так, как должны вести мобы!!! — Крик затих, сменившись тяжёлым дыханием.

Я сел. Слабости не было, выносливость на полном уровне. Живот грубо замотан тряпками.

Мы находились в одной из лачуг. Здесь гулял ветер, с потолка текло, но я сидел в более или менее сухом месте. Алексей склонялся над каким-то комком тряпок. Я с трудом узнал в этом комке человека, девушку. Её лицо представляло собой сплошной синюшный кровоподтёк, губы распухли, глаз не видно. На голове, там, где ей выдирали волосы, зияли кровавые раны. Изодранные лохмотья едва прикрывали изуродованное тело. Чёткая вмятина на левом боку, судя по всему, сломаны рёбра. Порезы, ссадины, кровоподтёки. Девушка зажимала пах куском рубахи друида — второй ушёл на мою повязку. Ткань была пропитана кровью, и та продолжала сочиться. Это было чудовищно. Я тяжело сглотнул слюну.

— Ну, — шептал Алексей, — тише, тише. Пожалуйста. Вот, выпей.

— Пошёл на хер! Я хочу сдохнуть! — девушка зашлась в рыданиях. — Я! Хочу! Сдохнуть! Пошёл на хер со своим зельем!

— Что случилось? — тихо прошептал я.

— Много чего, — буркнул Алексей. — Ты чуть не умер, мне пришлось влить в тебя три зелья. А когда я притащил тебя сюда, нашёл её. Она говорит, что эти мобы уничтожили её пати из трёх человек, а её саму...

— Что меня, мать твою, изнасиловали! — закричала девушка. — Меня трахали! Раз за разом! Полтора дня подряд! Избивали и насиловали! Когда я отказывалась, лупили, резали! Мне отрезали левый сосок! Выбили все зубы, чтобы я не кусалась, когда они пихали мне в рот свои херы! — Девушка зашлась в рыданиях. — Мобы же себя так не ведут? — рыдая, спросила она. Теперь её голос звучал жалко. — Это не может быть... не со мной... мы же в игре... Убери ты на хрен своё долбаное зелье!!! — Она замолчала, тяжело дыша.

Я сидел, глотая слюну. Злость, вскипевшая во мне, сменилась на жалость, чувство собственного бессилия, несправедливости происходящего. Алексей тихо ругался рядом, выпавший из его руки бутылёк тихо булькал, вытекая на пол, но я не мог встать и поднять его. Будто бы это было кощунство. Бульканье, рыдания, тяжёлое дыхание, шум дождя, — эти звуки впечатались в мои воспоминания яркой и беспощадной картиной. Вспышки молний, полутьма помещения, пятно на полу, едва поднимающая грудь, слёзы на щеках, — эта картина после долго преследовала меня. Хотелось встать и схватиться за голову, завыть и биться головой о стены, разбивая её в кровь. Я хотел выцарапать себе глаза, проткнуть барабанные перепонки. Но я должен был находиться здесь. Чтобы запомнить.

Я должен помнить это. Потому что это — мой новый мир. Потому что это — повод убить виновных. Нет, в этом виноваты не те мобы, которые вели себя странно. Кто-то притащил нас сюда. И этот кто-то должен заплатить.

Девушка тихо дышала, с каждой минутой её дыхание становилось всё слабее. И, когда мы уже решили, что это — конец, она заговорила.

Эти тихие слова были невыносимы. Их дикая, чисто человеческая жестокость просто деморализовывала, сминала меня, давила наковальней. Я чувствовал себя червём под жёстким каблуком безысходности. Но мы не имели права прерывать её.

Это была исповедь. Исповедь жертвы. Как убийца выплёскивает всё, что накопилось в нём на чистосердечном признании, так жертва этого преступления рассказывала нам то, что произошло с ней, не щадя ни себя, ни нас. Надеюсь, что ей стало легче после этого.

Наконец, она замолчала. Её дыхание было едва слышно.

— Меня звали Машей, — прошептала она. — Запомните это, пожалуйста.

Маша потеряла сознание через полчаса, а ещё через два часа скончалась. Перед самой смертью у Маши начался бред. Она завала маму, разговаривала с сестрой, смеялась и плакала одновременно. На миг затихнув, она восторженно прошептала:

— Коля, я люблю тебя. И ты меня, правда ведь? Я так рада... так...

А после её дыхание затихло.

Мы вырыли ей могилу ножами за хижиной. Копали долго, остервенело разгребая склизкие комки земли и грязь. Её тело ночью сожрут пауки-падальщики, хоть закапывай, хоть не закапывай... но бросить тело просто так мы не могли.

Я завернул тело Маши в свой плащ, и мы вдвоём вынесли его, положили в могилу, осторожно закопали. Алексей ушёл, а я долго стоял над могилой и смотрел в пустоту.

В моей голове звучали стандартные слова:

"Вы получили тринадцатый уровень, улучшенный навык Ослепления, пять единиц ловкости. Ваш запас Злобы повышен".

Игра продолжается...

Задание I

— Ну, что там? — тихо спросил Антон.

Я сделал знак всем молчать, а потом с лёгким раздражением буркнул:

— Нужно было дальше смотреть сны.

— Ну его на хрен, — проворчал Алексей, — мне сессия снилась.

Юля, не сдержавшись, хихикнула, остальные зашикали на шутника. Впрочем, никакой непосредственной опасности не было, об этом я успел сообщить парой минут ранее.

Около большого валуна посреди лесной поляны кружком стояло около двух десятков детей обоих полов и разного возраста. Рядом с камнем на коленях стояла аккуратно одетая старуха как-то слишком уж карикатурно смахивающая на Бабу Ягу. Бабка выполняла какие-то ритуалы, вероятно, последствием одного из них и был тот взрыв.

Кажется, бабка уже заканчивала. Ритуал завершился хоровым пением. В самом конце воздух резко потеплел, а над нашими головами расчистились облака, на мгновение открыв луну.

Дети почти сразу встали в кучку, а бабка, выпрямившись, уставилась прямо на меня, хотя расстоянием между нами превышало семьдесят метров, на мне был Плащ Теней, а темнота — хоть глаз коли.

— На тебя смотрю, на тебя. И друзей твоих. Выходите, не бойтесь.

Я сделал всем знак оставаться на месте и выбрался из своего укрытия.

— Нам бояться старуху с девятнадцатью детьми? — насмешливо спросил я, приближаясь.

Вообще-то, именно старуху с девятнадцатью детьми мы и опасались. Как-то раз нас просила о помощи очень милая семья из пяти человек. Уже через пару минут оказалось, что мы в ловушке, а семейство, неожиданно позвавшее с десяток родственников, собирается наготовить из нас на зиму тушёнки и солонины. Тогда погибла пара наших... я даже не помню их имён.

— А чего же вы тогда прячетесь там? — передразнила меня бабка.

— Грибы ищем.

— Грибы-ы? Посреди ночи?

— Я хорошо вижу в темноте.

— Зато прятаться не умеешь совершенно.

— А, может, я и не хотел прятаться?

Я намеренно тянул время, надеясь почуять хоть какие-то признаки ловушки. Но то ли мне отказал нюх на ловушки (с ним такое бывало), то ли никакой ловушки не было.

— Ладно, — сказал я, вздохнув, — осторожно выходите.

Дети, особенно девчонки, тихо зашептались, когда увидели Антона. Ему на самом деле не помешал бы шлем с забралом, но выбирать нам не приходилось. Некоторые чудовища оставляют очень мерзкие раны, а зелья выносливости хоть и повышают регенерацию тканей и сглаживают шрамы, но для этого требуется время. Хорошо хоть, что у воина оба глаза на месте, хотя правый практически не видно из-за буйно наросшего мяса.

Остальные выглядели менее устрашающе, впрочем, им реже приходилось встречать противника лицом к лицу. Я ещё удивляюсь, почему меня не слишком напугались — высокий тип в чёрном плаще (без плаща Плащ теней не работает, ваш Капитан), шляпе со свисающими с полы костяшками пальцев и в маске чумного доктора, я для многих игроков выглядел вполне устрашающе. Но, видимо, не для детей. Особенно не для пацанов.

Мы стояли какое-то время, изучая друг друга. Наконец, старуха с тяжёлым вздохом не спросила:

— Не хотите ли зайти в гости? Уж извините, что не сразу пригласила — сейчас столько опасных бродяг расплодилось.

— Мы принимаем приглашение, — сказал Павел. Он, кажется, и не думал, что мы тоже относимся к тем опасным бродягам, о которых говорила старуха.

Впрочем, мы пришли помогать. А помощь, судя по всему, требовалась. Кажется, у нас снова появится цель.

До дома, где обитали бабка с детьми, было сравнительно не далеко. Хотя шли мы не то чтобы напрямик. Я бы даже сказал, что совсем не напрямик. Оставь гостеприимная бабулька нас где-нибудь в лесу, мы бы вряд ли нашли дорогу к мосту.

Шли в основном молча. Паша один раз попробовал разузнать, что за взрыв мы видели, но бабка бросила только, что это не нашего ума дело. Мы и не спорили. В этом мире, по крайней мере, раньше, работало правило — если игроку нужно о чём-то знать, он обязательно об этом разузнает. Впрочем, как и в любой другой игре.

Но ведь на игру происходящее было похоже только сначала.

Хижина пряталась в дубовой роще. И это были такие дубы, что всем дубам дубы. Метров по тридцать-сорок в высоту и всего вдвое меньше в обхвате. Дом хоть и был приличных размеров, но для двадцати человек всё-таки маловат. Наверняка бабка здесь от кого-то пряталась.

Скорее всего, я даже могу сказать от кого. От других игроков и местного зла. Что хуже — тема занятная и долгая.

В доме было жарко, тесно. Здесь пахло всевозможными травами... и едой.

И, кроме того, мы встретили старого знакомого.

Тощий, лысый и бородатый трактирщик Локт из Узкого Угла мирно посапывал в кресле-качалке. Этот был тот самый дед, что давал задание на поиски пропавшего из приюта парня.

Проблема была в том, что задание было одно, а желающих его получить больше.

Игра VI

Мы как раз сдали какой-то квест. Локт отсыпал Пашке несколько монет. Раньше мы столько получали за несколько убитых волков. Ещё с неделю назад этих денег хватило бы, чтобы закупить еды и зелий на несколько дней. Сейчас же нам хватит на скромный ужин, ночёвку и ещё более скромный завтрак.

В трактире торчало ещё несколько "наших". Пять или шесть человек, четверо из них — новички, попавшие в игру в последние дни перед закрытием дверей, как мы это называли.

Наверное, я забыл про это рассказать. Какие-то воспоминания в воспоминаниях получаются...