Безбожие. Героический Режим + Злая Игра

— Почему ты меня не бросила? — спросил я, так же игнорируя последнюю её фразу.

— Потому что мы должны прийти в указанное место вдвоём, иначе ничего не получится, в противном случае Алая отправила бы кого-то одного.

Правильные слова, сказанные правильным тоном. Мы — союзники, соратники, друзья по несчастью (или вынуждению), не более. То, что я поначалу принял за жалость, лишь стремление к выгоде. Так и должно быть.

— Что там было? — спросил я. — В замке?

— Кости, — пожала плечами Судья. — Стены из костей, перегородки, подпорки. А на нижних уровнях тысячи мумий, которые были когда-то жрецами и проклятыми. Мы угодили в ловушку, которую расставили на дороге специально. Нашу армию ждут.

— Ждёт. Это один человек, Некромант.

— Тот, что бросил Гниющего после поражения?

— Да. И теперь я знаю, зачем он здесь.

Я замолчал, задумавшись. Впрочем, всё складывалось в стройную картину. Неужели всем сильным мира сего нельзя говорить в открытую, прямым текстом? Только и слышишь — догадайся, ты уже знаешь, подумай. Будто им лень сказать лишнюю пару слов.

— Мир не погибнет, даже если мы не справимся, — сказал я. — Некромант выступает и против нас, и против жрецов Корда, а Гниющий ему был нужен для того, чтобы нахапать побольше энергии да обучится. Уверен, он и жрецов убедил в том, что его присутствие им необходимо, и сейчас пользуется ими. Именно Некромант окончательно убил эту землю. Хотя... убил — это если смотреть с одной точки, если посмотреть с другой, он дал ей жизнь. Новую жизнь. Всё изменится, Скверна растворится во Тьме и Свете, и Сердца Мира и Тьмы переродятся. Возможно, сольются, или то, что сейчас делает Некромант, станет третьим энергетическим центром этого мира.

— И весь мир станет таким?

— Да. То, что мы видели, это зародыш нового мира. Запасной вариант, так сказать. Лучше, чем гибель, но хуже, чем спасение, как я могу рассудить. Мы не должны этого допустить. Потому что обычным людям в этом мире места не будет. Ни им, ни нам — героям и игрокам. А Алексей... станет новым богом. В этот раз призванием Судьи и Палача не ограничились, видать, дело совсем труба.

Судья шла какое-то время молчала, раздумывая.

— Знаешь, — сказала она после паузы, — иногда мне кажется, что мы все этого заслужили.

— Мне тоже. Но давай будем судить каждого за свои злодеяния, а не грести всех под одну гребёнку.

— Когда я буду Судить этот мир, все пойдут под одну гребёнку.

— Если мне придётся его уничтожить. Если же Сердце не погибнет, у нас будет возможность и время, чтобы отделить зёрна от плевел.

Ораю промолчала, но я чувствовал, что она со мной согласна.

Мы забрались в развалины храма, где нашли два сухих закутка. Я забился в свой угол и закрыл глаза, стараясь уснуть побыстрее.

У меня не осталось ответа лишь на один вопрос: что же я сделал с Комком? А сам он не отвечал, забившись куда-то в самый угол моего подсознания.

— Я ненавижу лето, — сказала Судья спустя пару минут сонным голосом. Я в ответ издал грустный смешок.

Уснув, я слышал детский плач. Ребёнок звал маму.

Но мама не отвечала.

Смерть IX

Наше вторжение в Замок Костей не прошло незамеченным. Тем более не остались без внимания лужи крови, которые я оставил на каменном полу, благодаря им-то Некромант и смог до меня достучаться под утро. Я полдня провалялся в своём закутке, не подпуская к себе Судью — от чудовищных судорог и разъедающей кишки боли в моём разуме помутнело, но я твёрдо вознамерился не пускать в храм и капли Тьмы, что проникали сквозь открывшийся канал из Замка Костей в моё тело.

Куда-то запропастился Комок. Возможно, тоже боролся с воздействием Тьмы — я чувствовал, как воля Некроманта пытается подчинить себе мой рассудок, а после убить, чтобы поднять для себя верного слугу. Ораю пыталась помочь мне, но она не могла даже пробраться в закуток, который я занимал — я запечатал проход Тенью так плотно, как мог.

Я выл, грыз камень и стёсывал пальцы о неровные стены храма, но принимал в себя Тьму. А потом, поняв, что больше не выдержу, смешал Тьму с Тенью и вышвырнул часть обратно, стараясь зацепить Некроманта, а вторую потратил на то, чтобы порвать открытый Некромантом канал. Не думаю, что нанёс противнику хоть какой-то существенный урон, но мне удалось запечатать канал, и даже немного подпитаться энергией, пусть и слишком "тёмной" для меня.

Комок не объявился даже когда я встал на ноги. Я чувствовал себя совершенно обессиленным, несмотря на энергетическую подпитку. Вчерашний дождь превратился в настоящий ливень, под ногами едва слышно чавкала мёртвая грязь. К счастью, Некромант не собирался высылать за нами погоню, я понял это ещё в тот момент, когда его разум коснулся моего — у моего бывшего друга была куча дел, и он торопился не меньше нас. Да и не занимали его наши дела — он копил силы, уверенный в том, что в нужный момент просто раздавит одним ударом, да ещё и прихватит с нами всех игроков и героев, которых мы приведём к Сердцу.

Зато ему удалось натравить на нас жрецов. Впрочем, без какого-либо толку. Они нагнали нас ночью, когда мы остановились на короткий привал, но не смогли даже напасть — мёртвые земли выпили из них всю Скверну, дававшую им подобие жизни, и до нас дошли лишь полдюжины в буквальном смысле разваливающихся на ходу тел, чья плоть едва скрывала кости. Догнав нас, они с чувством выполненного долга повалились в грязь под ногами и на наших глазах истлели до костей, после чего погрузились под раскисшую землю, чтобы стать материалом для Замка Костей.

— Эта Тьма жрёт даже Скверну, — сказала Судья, невозмутимо жуя размокший сухарь, половину которого покрывала плесень. — Что станет, когда её коснётся Свет, я не представляю.

— Ты можешь узнать, — подал я голос.

— Могу, но не буду. Этот поход слишком вымотал меня. Если я лишусь последних сил... — Она не договорила и швырнула в грязь особенно проплесневевший кусок сухаря. Хотя, и так ясно, что будет, если мы останемся здесь совсем без энергии. Будет ли у Алой время, чтобы найти новых Судью и Палача?

Ответить мне было нечего.

— Нужно спешить, — сказала Ораю спустя пару минут. — Мы и так потеряли почти сутки.

Я стиснул в руке кусок солонины, который так ни разу и не укусил (у меня был отменный завтрак из Тьмы), и поднял из грязи свой рюкзак.

— Знаешь, — медленно произнёс я, ощупывая ноющий живот, — у меня не осталось сил на обратную дорогу.

— У нас и времени на неё не осталось, что же теперь? Сам предлагал сначала сделать одно дело, а потом уже думать о втором.

Дождь кончился утром, резко, будто кто-то его выключил. На миг сквозь чёрные тучи прорезался багровый солнечный луч, но тут же пропал, оставив это царство Тьмы как без Света, так и без Тени.

Ночной переход совершенно отупил меня. Да и Судью, видимо, тоже. Не хотелось ни спать, ни есть, ни думать, всё, на что хватало сил, так это шагать к намеченной цели. Возможно, будет проще лечь рядом с нужным нам местом и умереть, как это сделали осквернённые жрецы. Не сговариваясь, мы даже на привал не стали останавливаться. Да и где было отдохнуть? Кругом плоская, как стол, равнина, покрытая слоем чёрной грязи, под которой окаменела земля.

Весь следующий день мы шли, как во сне. Даже словом не обмолвились. Останавливались лишь раз, чтобы справить нужду, отвернувшись друг от друга. На миг меня посетила мысль, что очнуться где-нибудь у указанного на карте места с мокрыми штанами или того похуже было бы удовольствием ниже среднего, но эта мысль почти сразу выветрилась, оставив в голове лишь тёмно-серый, почти чёрный, туман.

До места, указанного на карте, мы добрались поздно ночью. Даже не будь у нас карты, пройти мимо нам вряд ли бы посчастливилось — десятки мёртвых каменных деревьев были единственным, что поднималось над чёрной грязью.

По мере приближения к деревьям температура воздуха падала. Из моего рта вырывался пар, а грязь под ногами за несколько метров до цели превратилась в лёд.

— Что это? — прокаркала Судья осипшим от долго молчания и пересохшего горла голосом.

Я долго вглядывался в плотные ряды деревьев. Частично они срослись ещё когда были живыми, частично попадали, образуя непроходимую стену. Площадью эта рощица была в несколько сот квадратных метров.

— Проход в очередной "карман", — прошептал я в ответ. — И нам придётся в него зайти.

— Тебе уже удавалось это?

— Не раз. И ты как-то раз сделала это, когда прошла в зону Игры.

— Я плохо помню тот момент, — голос Судьи креп, да и ко мне постепенно возвращалась трезвость мыслей. Вероятно, здесь влияние Тьмы было куда меньше. Я даже почувствовал голод, но заглянув в рюкзак, понял, что все мои припасы сгнили. Одеяло превратилось в ворох мокрого вонючего тряпья, а сама сумка едва болталась на истончившихся лямках. Я бросил её и втоптал в грязь. Если сил на обратную дорогу не осталось, то и припасы ни к чему.

— Ко мне пришла Инча с отрядом героев и сказала, что нужно идти выручать Гаю, — продолжала Судья. — Что пропавшие земли вовсе не пропали, а лишь отделились от наших, и там сейчас идёт война за спасение мира. — Ораю на миг замолчала, а я превратился в слух — никто раньше и не думал мне рассказывать, что происходило по ТУ сторону барьера. — Собирались все, кого я когда-либо знала. Инча послала весть во все части мира, что появилась новая Судья, и всем героям необходимо идти к Сердцу Мира. Она рассказывала, как я прозрела, собирались сотни людей, чтобы увидеть это чудо. Остановилась даже война между двумя графствами Империи — сильнейшие воины дезертировали из рядов обоих войск, а сами графы решили подождать, когда исчезнувшие земли вернутся. А потом, собрав хороший отряд, мы пошли к Сердцу Мира, и в какой-то момент я почувствовала, что мир кругом стал другим, а меня наполняет сила.

— Погоди, — сказал я. — А разве твоё прозрение — чудо? Неужели раньше нельзя было вырастить тебе новые глаза?

Ораю фыркнула.

— Возможно, лет двадцать назад и можно было бы, но не сейчас, — она неопределённо кивнула куда-то в сторону. — Сила неотвратимо утекала из мира, и теперь я знаю — куда, потому что здесь магия работает куда лучше, чем когда-либо раньше, разве что не считая времён молодости Гаспа или Корда. Всем магам приходилось очень долго копить энергию в амулетах, создавать обереги, чтобы использовать простейшее боевое заклинание. Здесь же одной силой воли можно заставить молнию ударить в нужное тебе место.

Я кивнул. Значит, Игрок готовил Игру не один десяток лет. Возможно, с момента самого воцарения Властелинов. Брал с собой куда-то потомков Корда после чего они сходили с ума... или же, наоборот, в трезвом уме уничтожали проклятье этого мира — потомков Корда. Я отбросил эти мысли. Нужно будет переговорить с Игроком при возможности, никто кроме него самого не сможет рассказать о его планах.

Похрустев шеей, я потянулся к Тени, но ответом мне была глухое молчание. Будто в стену врезался. В кармане от Комка толку нет. Остаётся только идти вперёд.

— Ну что, пошли? Попасть в "карман" — это просто.

Судья неуверенно шагнула вперёд, и я механически взял её за левую руку. Вот так, как малые дети, мы двинулись по замёрзшей грязи к деревьям. Деревья знакомо "поехали" перед глазами, я приготовился к возможному нападению, но всё испортила Ораю — взвизгнув, словно девчонка, она поскользнулась и села пятой точкой на лёд, утянув меня с собой. Я выругался, вскочил на ноги, резко рванул Судью вверх, помогая подняться...

... И понял, что мы уже в "кармане", под ногами уже не лёд, а камень. Хотелось обругать Ораю за неуклюжесть, но через секунду припомнил, как сам впервые очутился в подобном месте. Вот точно так же, упав на задницу. Сколько уже прошло времени с того момента? Месяцев восемь или девять?

Этот "карман" был совсем крохотным. Мы стояли на краю древнего круглого храма диаметром в полсотни метров. За границами храма практически ничего нельзя было различить, всё терялось в густом сером тумане. Сам храм состоял из трёх ярусов, один ниже другого, по краям верхнего стояли потемневшие от времени колонны, вершины которых венчали окаменевшие человеческие органы и части тела, причём комплекта было два, соответсвенно, мужской и женский.

На втором ярусе в круг выставили обезглавленных людей, и мужчин, и женщин. Стояли они ровно, как статуи, но мумифицированные тела принадлежали настоящим людям. На них была разная одежда, говорящая о принадлежности к разным народностям, у кого-то в ногах валялось оружие, у других какие-то амулеты, был даже один посох, а у троих не было ничего. Всего здесь собрали четырнадцать человек.

А по центру нижнего яруса возвышался саркофаг длиной в три метра и шириной в полтора. Ни украшений, ни какой-либо резьбы, ни даже букв на саркофаге я не увидел, зато на крышке неподвижно сидел иссохший абсолютно лысый старик в потрёпанной серой одежде. Сидел-то он неподвижно и походил на мертвеца ничуть не меньше обезглавленных, но его глаза поблёскивали из-под безволосых век, и взгляд этих глаз был направлен на нас.

— Наконец-то, — проскрежетал старик, плавным движением спускаясь с саркофага. — Я уж думал, что даже мой зов не прошёл сквозь эти проклятые Тьмой земли, но, видимо, обошлось.

— Твой зов? — спросил я, придерживая Судью — она собиралась использовать на старике свою силу. Возможно, и она привыкнет, что обитатели подобных мест очень любят рассказывать интересные вещи.

— Ага, — старик усмехнулся, показывая абсолютно ровные белые клыки слишком острые, чтобы быть человеческими. — Или вы думаете, что последние пару дней шли сюда без устали своими силами? Нет, детишки, прийти в Усыпальницу Бога может только тот, кого позвал её Хранитель. А позвать я мог только претендентов на становление богом, появись такие в окрестностях. Ох, и заждался же я вас, ребятки.

— Хочешь сказать, — медленно проговорила Судья, — что в саркофаге лежит бог?

— Часть бога. Или части, если быть точным. Части Корда в нашем случае. Так уж устроен этот мир — если хочешь управлять им, оставь ему частицу себя, заряди, а потом уже забери... или заберёт кто-то другой. А вы думали, почему этот мир прозвали Сердцем? Когда-то здесь лежало сердце Гаспа, одно из двух, родился он таким, и охранял его Корд, чтобы кто-то другой не посмел присвоить себе силу бога. Но потом Гасп решил забрать второе сердце потому, что сгнило первое, и уйти из этого мира, надеясь излечиться от пожирающей его Скверны, потому-то он и отпустил Корда убивать тех, кто может стать новым богом, — старик кивнул в сторону обезглавленных трупов. — Корд устроил из Усыпальницы Богов Могилу Полубогов. Головы, правда, он срубил им потом, чтобы запереть в саркофаге — пара претендентов вполне могла ожить, да и нужен же ему был какой-то дар. Так уж у Корда получалось, что, даже убивая людей, он делился с ними силой. Мир, видимо, решил, что этого достаточно, и Корд стал богом. Хотя, это, конечно, нарушение всех правил — Палач должен охранять останки бога, но что делать, когда Палач сам постиг Бездну Творения и стал богом? Потом, спустя сотни лет, как вы знаете, вернулся Гасп... а Корд после очередной неудачно попытки его усмирить попытался убить своего Творца. Гаспа-то он сам на части порвал, а когда решил добить, на части уже порвало его самого. Я, Нервил, тогда был ближайшим подручным Корда, я и моя жена, Гая. Я был Палачом, а она Судьёй. Я был человеком без памяти, а она потомком Гаспа. Мы отнесли куски Корда сюда и положили в саркофаг, правда, головы пришлось выкинуть, и я не знаю, куда они делись. Надеюсь, что Гая нашла их и уничтожила... Девочка, что с тобой?