Некрос: Языки Мертвых. Главы 1-8 из 13)

Я отошел от окна и прошел к двери, осторожно толкнул ее — ручки не было, только выдранный кусок доски на ее месте. Дверь скрипнула и отворилась. На желтом прямоугольнике света, упавшем в комнату, задрожала длинная тень человека с оружием — моя тень.

Земляной пол размок от протекавшей с потолка влаги — сплошная черная грязь, усыпанная мусором и обломками. Тлен и разрушение властвовали здесь безраздельно, лишив все предметы своей изначальной формы и назначения. Теперь можно было только догадываться, как должно было выглядеть это место.

Вслушался, стараясь различить в непрерывном шуме дождя звуки внутри комнаты. Шагнул внутрь, подняв щит, ожидая прыжка из темноты. В углу зашуршало, метнулось вдоль стены, мелкое, чуть больше крупной собаки. Явно боялось меня больше, чем я его. Забилось в дальний угол, заскулило. И тут, порыв ветра сильно качнул пламя, и светлый прямоугольник окна на мгновение сдвинулся в сторону, осветив угол, где оно сидело.

Я замер, пораженный увиденным. Там, в темном, засыпанном гнилым мусором углу сидел ребенок. Грязный, худой, как скелет, в невообразимых лохмотьях, скрюченный, со вздутыми суставами, непропорционально большой головой и вздувшимся животом и темной, почти черной кожей. Тьма снова скрыла его, но теперь я видел глаза — большие, светящиеся желтым глаза. Мертвец. Ребенок-нежить. Твою мать. Он смотрел на меня голодными глазами, глазами, в которых читалась неутолимая жажда — и все же, он слишком боялся нападать на меня.

Я вышел, с силой захлопнув за собой дверь. Поганые извращенцы. Нет, такого я не люблю. Я знаю, это народная забава — массовое убийство детишек в "Фоллаутах", народ такое дело любит. Но только не я. Если разрабы рассчитывали, что я буду гоняться за этим головастиком ради крупиц опыта... Ужасно захотелось выключить поганую игру ко всем чертям.

По ушам резанул посторонний, резкий звук. Я поспешно выскочил из проема, оглянулся. Улица по-прежнему была пустой и безлюдной. Звук повторился. Понадобилось несколько долгих секунд, чтобы понять — сквозь наушники окулуса слышу звонок домофона. Чувство такое же, как утром сигнал будильника вплетается в ткань ускользающего сна, сначала естественно, а потом все сильнее и сильнее разрушая ощущение реальности происходящего.

Я стянул шлем, поставил его на стол рядом с машиной. Вышел в коридор, еще раздосадованный неприятным эпизодом. Снял трубку разрывающегося домофона.

— Алло?

— Что "алло"? Открывай давай.

Олег. Нажал на кнопку, дождался, когда в трубке запищала открывшаяся дверь, повесил на рычаг. Открыл замки, вернулся в комнату, надел окулус. Несколько секунд — и расплывчатая картинка снова становится объемной, настоящей. Капли дождя тихо шлепали по мутным лужам, распускаясь тонкими кольцами. Огонь светильников рыжими пятнами играл на солнце.

— Ладно, закончили, — остановил я патетику. — Меню. Выйти. На рабочий стол.

Изображение словно засосало в бездонную черноту. Привычная картинка появилась спустя пару секунд. Еще через секунду хлопнула дверь — вошел Олег.

Я отложил контроллер, прикрыл глаза и надавил на веки пальцами. Слушал, как возится в коридоре приятель — расстегивает куртку, расшнуровывает берцы.

— Эй! Есть кто живой!? — раздался его недовольный голос.

— Заходи, — я откинулся на диване без всякого желания шевелиться. Пощупал ребра, убедился, что не болят. Конечно, не болят. Что за идиотские мысли?

Олег ввалился в комнату, шелестя полиэтиленовым пакетом. Забравшись в него, вывалил на стол пачку шоколадного печенья.

— Кофе найдется? — поинтересовался, падая рядом со мной. Я кивнул. Олег вопросительно приподнял бровь, подождал пару секунд.

— Ладно, пойду, чайник поставлю.

Только когда он поднялся, я открыл глаза.

— Погоди. Раз, два, три... встали.

Поднялся. Олег хмыкнул:

— Когда, говоришь, диск пришел? Вид у тебя такой, будто вчера вечером.

— Часов пять назад.

Мы пошли в кухню. Бегемот, невесть откуда взявшийся, тяжело топая, пробежал к своей миске и, увидев, что она пуста, издал солидно-короткий, но требовательный мяв. Олег потянулся к нему рукой, но Бегемот зло шикнул.

— Не фамильярничай, — перевел я. Олег хмыкнул и уселся на табурет. Я набрал воды в кофеварку, засыпал бурого порошка, противно попахивающего горелым и уже слегка слежавшегося.

— Ну? — спросил Олег, разглядывая меня.

— Что "ну"?

— Как ты относишься к проблеме Исламского государства, блин! Как игра? Рассказывай давай!

— Хорошая. Наверное. Я еще не разобрался.

— Дружище, ты ее уже пять часов гоняешь. Для какого-нибудь очередного CoD'а — это полная сюжетная кампания. Даже две. Неужели не хватило времени вкурить?

— Сложная адски. Никакого хелпа, туториала, стартовых локаций. Сразу мордой в навоз.

— Нагибают, да? Нагибают... Ну, а как ты хотел?

— Хотел, чтобы наоборот. Но вообще-то, ты не прав. За это время только два раза погиб. И то, один раз по глупости. А возможности были, можешь не сомневаться.

— И как, прокачал чего-нибудь уже? Такого, поярче?

— Типа того. Простуду.

— Не понял?

— Забей. Это я шучу типа. Тут можно нахватать всяких гадостей, не только тяжелым предметом по голове. Почти как в "Фоле"

— А лечиться тоже как в "Фолле" — докторским саквояжем или у непися на другом конце карты?

— Вообще без понятия. Я только думал заняться проблемой, как ты пришел. Думаю хватит просто отогреться у костерка. Посмотреть хочешь?

Олег потер подбородок.

— А знаешь — нет. Не хочу. Так я ее на компик поставлю, поиграю в свое удовольствие — или с удовольствием на нее поматюгаюсь, не важно. А если сейчас через твой окулус и гидру насмотрюсь на суперграфику и реалистичный интерфейс, потом с клавы и мыши играть точно не смогу. Так что, не порть мне впечатление.

— Как скажешь, — я достал кофеварку и разлил кофе по чашкам. Насыпал в свою две ложки сахара. В чашку Олега — три.

— Погоди, ты же вроде без сахара пьешь? — Олег с подозрением посмотрел на меня.

— Не знаю. Что-то захотелось сладкого. Для мозга полезно, говорят.

— Посмотри на меня и избавься от этой опасной иллюзии. Для мозга полезно мозгом работать. У меня на первой работе была начальница — София Михайловна. Всю жизнь работала головой — и к семидесяти оставалась в ясном рассудке и без намека на старческий маразм.

— И что?

— А ничего. Вышла на пенсию, живет себе хорошо. Надеюсь. Я это к тому, что голова не должна без толку простаивать. Ты вот сегодня чем, кроме игры занимался?

— Уборкой. В магазин сходил. Кота накормил. Два раза.

— Люто интеллектуальный труд. С работы не звонили?

— Нет. Зачем им звонить?

— Ну не знаю. Ты же все-таки супервайзер, а не слесарь. Сам же говорил, что без тебя там все разваливается.

Я отхлебнул кофе. От непривычной сладости даже зубы немного свело. Нет, все-таки сахар это зло. Зачем я его насыпал?

— Я подготовился к отпуску. Еще пару дней меня дергать не будут.

— Пару дней? Сурово подготовился.

Бегемот снова намекнул, что не мешало бы его накормить. Я внаглую проигнорировал требование. Котов надо кормить два раза в день. Во избежание ожирения. Бегемот посмотрел на меня обвиняющее, в корне не согласный с такой позицией. Олег молчал, задумчиво глядя себе в чашку. Почувствовав мой взгляд, поднял голову.

— Пить точно не будем? Я бы коньячку потребил. Немного, грамм по двести пятьдесят.

— Нет, я пас сегодня. Хочу еще Abruption погонять.

— Ну да, чей-то я туплю. Извини, — Олег допил свой кофе и отнес чашу к раковине. Там сполоснул, протер и убрал в шкаф. Из всех моих гостей он, самый, наверное, неопрятный в одежде, всегда мыл за собой посуду. Такой вот забавный парадокс.

— Ладно, давай, выгоняй меня. Я еще к Рене обещался зайти сегодня. Ты если что, тоже подтягивайся.

— Не уверен. Но посмотрю. Если часов до восьми надоест выгребать — зайду.

— Отлично. Тогда не прощаемся.

Олег сноровисто запаковался в свои берцы и военную куртку, ушел. Закрыв за ним дверь, я слышал, как гудит на площадке вызванный лифт, шаркают о щербатый бетон подошвы. Вернулся в комнату, зарыв дверь перед самым носом Бегемота. Посмотрел на шлем Окулуса.

Цепочка светильников ясно указывала дорогу, и я шел от одного к другому, как на поводке. От этого на душе было неприятно, но плутать по запутанным проулкам вообще без всякой системы — идея еще хуже. Последняя пара светильников стояла у входа в огромное здание, стоявшее особняком от остальных. Это был каменный параллелепипед с высоко поднятым порталом и широкой, сужающейся лестницей ведущей к нему. Две массивные квадратного сечения колоны обрамляли вход, украшенные сложной узорчатой резьбой. Перед ними, на длинных выступах обрамляющих лестницу, стояли две статуи — высокие мужчины в длиннополых одеждах, с копьями в руках, длинными бородами и высокими шлемами без забрал. Еще один светильник стоял у самого входа. Слабые языки пламени трепетали от сквозняка, вырывавшегося из проема.

Поднявшись, я осторожно прошел внутрь. Просторная каменная зала тонула с блеклом сумраке, огонь светильника тонул в нем, не в силах пробраться и на десяток шагов вглубь. Следы Ианны я увидел почти сразу же: распростертое тело кадавра, лежавшее на спине без видимых повреждений. Присмотревшись, увидел обломок болта, торчащий в глазнице. Хороший выстрел, надо иметь в виду.

Стены украшены сложными рельефами, уже осыпавшимися и растрескавшимися. Сцены изображают древние битвы, могучие герои сражаются с чудовищами, отвратительными, нечеловеческими, поражая их огнем и железом. Еще одно тело, снова без заметных ран. Одежда на мертвеце — жуткие, истлевшие лохмотья, оружие — ржавая булава на темной, с белыми пятнами гнили рукояти. Ткнул тело носком сапога — под ним лужа, а вокруг — сухо. Похоже, "заезжие гастролеры", может быть из города, а может и вовсе снаружи. Пошли на запах, преследовали Ианну, тут и пересеклись. Или не Ианну.

Зал окончился арочной галереей, за которой открывалось несколько проходов вглубь строения. Долго пытался определить, куда могла пойти девушка, но тщетно — в сумраке следов было не разобрать. Выбрал наугад — крайний правый. После небольшого поворота открылась лестница, ведущая вниз. Вернулся, проверил центральный и левый проходы. Левый был зеркальным отражением правого. Может, внизу они даже сходились. Центральный через несколько шагов оканчивался тупиком, в котором на уровне груди была устроена небольшая ниша. Осторожно пошарил в ней лезвием меча. Ничего. Если и было, то забрали до меня. Вернулся в правый проход, начал спускаться. Стало совсем темно, захотелось разжиться факелом или светильником. Нет, для этого пришлось бы оставить щит — не самое лучшее решение, учитывая, что вероятнее всего в следующий раз я умру от стрелы. Лестница сделала поворот, и слабый отсвет рассеял темноту внизу. Дойдя до конца, обнаружил небольшую комнату с каменной чашей-светильником в углу. С другой стороны — такой же выход, прямо впереди — тяжелая деревянная дверь, слегка приоткрытая. Прислушался — тихо. Осторожно заглянул в щель. В паре шагов от двери лежало что-то громоздкое, темное. Труп, но для кадавра великоват. Осторожно приоткрыл дверь — ржавые петли противно заскрипели. Прислушался. Все та же тишина. Шагнул в коридор, обошел тело. Высокий, в ржавом железе воин. В руке — длинный, в темно-бурых пятнах меч, что-то вроде катцбальгера. Наклонился, обломком клинка разжал руку в заскорузлой перчатке, высвободил оружие. Ты смотри — угадал

[Кошкодер]

[Урон: Рубящий: 120/Колющий: 100/Дробящий:30; Скорость/Энергия: 15]

[Запас прочности: 20/45; Ремонтопригодность: 68]

Клинок длиной сантиметров шестьдесят, с тремя тонкими кровостоками разной длины, гарда хорошо сохранилась, а вот кожа на рукояти порядком растрескалась — что в целом никак не мешало. Взмахнув мечом пару раз, убедился, что оружие вполне достойное. Хотел стянуть с головы мертвеца шлем с глухим забралом, но тот не поддался, словно врос в голову мертвеца. Ну и леший с ним.

Откуда-то донесся слабый шум — глухой лязг железа, шаги. Насторожился, поднял щит, поудобнее перехватил меч. Двинулся вперед, стараясь не шуметь. Мелкая каменная крошка под ногами противно хрустела. Шагов через десять коридор под прямым углом вливался в другой, темный. Я прижался к левой стене, стараясь заглянуть за правый угол, потом наоборот. Никого. Осторожно вышел, быстро крутнувшись...

Только из-за этой осторожности я успел вскинуть щит. Такой же кадавр, как тот, что лежал в проходе у двери, со всего размаха обрушил на меня удар двуручного клинка. От удара щит жалобно хрустнул и раскололся.

[Правая рука — онемение, 15 секунд]

Пырнул врага коротким выпадом, стараясь попасть в шею — между шлемом и кирасой, воротника у него не было. Меч противно взвизгнул, оцарапав железо доспеха, и соскользнул в сторону, пройдя над плечом. Ответный удар не заставил себя ждать. Стесненный ближним боем враг не растерялся — вскинув свое оружие, он с силой ударил меня яблоком в голову. В ушах зазвенело, перед глазам полетели искры. Я снова ударил, уже двумя руками, прямо в грудь. Железо кирасы заскрежетало, пропуская острие меча. Я с усилием нажал на рукоять, заставив тварь отступить на шаг, рванул оружие на себя, используя противоход... Едва успел парировать тут же последовавший удар — медленный и примитивный, но мощный настолько, что я едва удержал меч. Враг оружия не опустил, надавив сверху, вынуждая отступить. Я пнул его ногой в живот, отталкивая от себя — вышло не очень, кадавр остался на месте, но давление на секунду ослабло. Отведя длинное лезвие в сторону, я с коротким замахом рубанул его по рукам. Это сбило его контрвыпад и дало мне секунду для нового удара — рубанул по шее, в этот раз ухитрившись попасть под шлем. Брызнула черная жижа, я потянул оружие на себя, раскрывая порез. Кадавр пошатнулся, попытался рукой закрыть рану. Я снова рубанул его. Он повалился на колени, потом, от моего пинка, упал на спину. Я добил его ударом в щель забрала, насквозь пробив тухлый череп, перевел дыхание, прислушался.

Снова тишина. На перекресток, где мы сошлись, еще как-то попадал свет светильника от лестниц, но дальше начиналась полная темнота. Сбросил остатки щита с правой руки, наклонился, чтобы посмотреть на двуручник кадавра.

Тяжелое, неповоротливое оружие, панцербрехер. Трехгранное лезвие длиной больше метра, длинная, на три обхвата рукоять. Мощный колющий урон, ослабленный рубящий, низкая скорость и высокое потребление энергии. К тому же сильно пострадал от времени, да и ремонтопригодность всего тридцать пять. Хотя чинить-то пока особо и некому. Можно взять с собой, благо пока вес позволяет — может пригодиться в драке на открытых пространствах с неповоротливой, бронированной вражиной. Наверное.

Интерфейс заботливо сообщил о росте усталости и жажды. Присел прямо на пол, глотнул воды из фляги. С усталостью проблемы не решило, но с жаждой разобрался. Посмотрел, нет ли фляги на трупе мечника. Не было. Поднялся, снова вслушался в тишину, пошел вправо — всегда соблюдай правило лабиринта, особенно в полной темноте. Шел, каждые пару шагов касаясь локтем стенки. Отсветы из входного коридора скоро остались позади, уступив кромешной темноте, влажной и беззвучной. Коридор постепенно изгибался, описывая дугу. Возможно, на другой стороне были какие-то дверные проемы, проходы, но справа стена была глухой.