Безбожие. Героический Режим + Злая Игра

— Глупец, — прокаркал я, с трудом разлепив клюв, и спикировал на скелет. — Жизнь, рождённая без боли — это не жизнь. Жизнь, продолжающаяся без боли — не жизнь. Боли не чувствуют только мёртвые. И камни.

Теперь мы дрались на равных. Пасти Комка перехватили большую часть жал скелета. Одним ударом клюва я разметал на осколки правую ключицу противника, а Единый Клинок Тени заскрёб по рёбрам, проламывая их. Скелет рвал зубами и жвалами Тень, его конечности впивались в моё новое тело, но в них оставались лишь гости перьев, сразу превращающиеся в птиц. Левая рука моего противника захватила горсть пастей Комка и с мясом выдрала их, орошая землю ядом. Я отрастил новые и пустил их между рёбрами Скелета, они ползли по его костям как побеги вьюна, пытаясь раздавить кости. На миг тело игрушки Некроманта превратилось в абсолютную Тьму, и я почувствовал, как она отсекает плоть Комка, перерабатывая её на собственные нужны. Я зашипел и убрал большую часть жал и пастей, оставив только те, что служили для защиты. Наши фигуры будто замерли друг напротив друга, но Тьма и Тень вели беспощадную борьбу.

Осквернённые тем временем предприняли ещё одну отчаянную попытку атаковать, но их потери были чудовищны. Птицы Тени стаей носились над их головами, и каждая, прежде чем раствориться в Скверне, забирала минимум одну жизнь. Вал осквернённых налетел на холм, но разбился о его подножье и откатился назад. Битва остановилась на несколько мгновений, но тут же вспыхнула вновь, когда пять ударных отрядов спустились на равнину и рассекли армию, окружающую холм, на шесть частей. В живых оставалось не более десятка жрецов, они уже не могли управлять всей массой осквернённых. Да и от этой массы осталась лишь пятая часть. Отряды игроков, практически не сократившись в числе, отступили к основным силам, и проклятая армия вновь качнулась за ними. Несколько десятков осквернённых полезли на холм, но их смешали с землёй за пару секунд, после чего последовала вторая контратака, окончательно смешавшая ряды противника и заставившая их отступить, очищая полосу земли в несколько десятков шагов. Гниль, грязь, кости и трупы — вот чем являлась эта земля, но по ней всё ещё могли ступать живые. Ещё три отряда быстрым броском достигли нестройный ряд противника и при поддержке магов начали громить проклятых.

С титаническим усилием я поднял своего противника на несколько метров над землей. Его жала кромсали мою защиту, иногда добираясь и до плоти, но, потеряв опору, Скелет будто бы начал драться яростней. Я выломал ему уже половину жал, но оставшиеся пробили Крылья Тени и разодрали их. Мы рухнули в грязь, подняв столб брызг, и покатились по сплошному слою трупов. В какой-то момент Скелет оказался сверху, одним ударом ноги он раздавил моё левое бедро, но, вывернувшись, я ударил клювом, превратив его лицо в мешанину из болтающихся костей. С некоторых обломков закапала Тьма, и я понял, что и как питает эту костяную куклу. Ударив Крыльями, я отпрыгнул, наступил на сломанную ногу, едва не упал, но всё же сохранил равновесие. С хрустом переломанные и раздробленные кости становились на место. Скелет тем временем поднимался, уперев все свои конечности в землю. Он тупо мотал головой, расшвыривая обломки собственного тела. Я схватил один из осколков его челюсти. Сухая мёртвая кость, но внутри неё чётко видно канал, по которую текла Тьма.

— Тебе конец, — с трудом сказал я. Мой противник мотнул головой ещё раз и взвился над землёй в самоубийственном прыжке. Всё, что он мог — нападать. И я принял его атаку, обвив его тело Тенью.

Я разбил клювом Скелету грудную клетку. С сухим щелчком сломалось его последнее жало. Клыки вцепились в хребет, клюв задвигался, словно пилы. Мощным ударом когтей я превратил бедро и часть таза Скелета в сухую костяную кашу, и он начал заваливаться на бок. Его голова с выдранными либо переломанными челюстями едва болталась на шее. Наконец, позвоночник поддался, и в грязь из гнили, крови и земли потекла Тьма. Поднялись облака пара — Тьма очищала землю, превращая её в безжизненный мокрый песок, но Некромант быстро перекрыл канал, питающий его создание.

И тем не менее, я успел быстрее. Я влил в закрывающийся канал весь Свет, что ещё оставался во мне — всё, что успел забрать у Судьи за последние дни. Не нужно было оборачиваться, чтобы разглядеть, как на востоке поднимается высокий столп Света. Звук взрыва не достиг нашего слуха. Но Некроманту и его Замку-из-Костей должно было достаться так, что какое-то время ему придётся зализывать раны. Возможно, это выведет хотя бы одного противника из строя на некоторое время.

— Не троньте их! — прогремел над полем мой голос.

Отряды начали стягиваться к холму, а я раскинул Крылья Тени над полем. Отупевшие и лишившиеся всех жрецов, осквернённые потеряли всякий интерес к происходящему и бестолково толпились на поле, кто-то из них уже улёгся в грязь. Их осталось не более полутора тысяч, и я выжрал всех, не обращая внимания на то, что некоторых можно было спасти.

С неба посыпались пепельные перья, теперь уже безвредные. Падая на землю, они расползались в грязи. Я стоял у холма, босой, в болтающихся лохмотьях, но Тень быстро сращивала их, превращая в закрывающий всё тело доспех. Маска рассыпалась ржавыми лохмотьями, но я создал себе новую, на пример той, в которой проходил первые месяцы — маску чумного доктора. Она прочно срослась с моим лицом и сжала голову своими серыми ремнями.

Вместо Злобы пришло отчаянье. Я чувствовал, как Тьма поглощает меня, чувствовал тоску и чёрную беспробудную безысходность, но какая-то искра Света внутри всё же рассеяла её. Перед глазами на миг появилось лицо Топлюши, таким, каким я его увидел впервые — сквозь прорези для глаз, бледное, немного отстранённое, с жестокой улыбкой на тонких губах. Но эта жестокая улыбка и безумный смех пробуждали во мне и другие воспоминания. О друзьях, ради которых я готов был пожертвовать жизнью. Они мертвы либо изменились, но я-то жив, я продолжаю борьбу.

Потому что перед моими глазами перепачканная в грязи фигура Свея, поднимающая двуручник над головой. Потому что за его спиной клан, созданный с такими усилиями, со столькими жертвами. Шесть с половиной сотен человек — все, кто пережил эту битву, среди них не меньше половины раненых. Но Свей поднимает свой двуручник и кричит:

— Победа!

И стройный хор голосов подхватывает его крик, а вместе с ними кричу и я. И их Свет проникает в меня, поддерживает, успокаивает.

Пускай большую часть я не знаю не то что поимённо, но и в лицо. Плевать. Мы — королевство игроков. Клан. Большая сплочённая семья. Пусть я лишь урод среди них, но я СРЕДИ них. Мы стоим, попирая поле смерти, пролившуюся здесь кровь, Тьму и Скверну. Мы — надежда, жизнь, будущее.

А Некромант, Властелины и Гасп — лишь неприятное настоящее. Но всё проходит, и не каждому настоящему суждено стать будущим.

Я глубоко вдохнул влажный от зловонных испарений воздух, но даже сквозь всю вонь почувствовал запах сухой травы.

Прокричавшись и продышавшись, я окончательно пришёл в себя. Пришло время пожинать плоды победы, собирать раненых и идти к Столице. Судя по тому, что я видел с высоты птичьего полёта, им нужна наша помощь.

Свей уже раздавал приказы, лекари занимались ранеными, воины строились, выкрикивая имена — искали выживших, залатывали дыры, образовавшиеся в рядах из-за убитых. А после тонкой цепочкой игроки начали спускаться с холма. Десятка три тяжелораненых тащили на носилках. Я нашёл среди них Репья и ободряюще сжал его плечо. Рыжий убийца ответил мне слабой улыбкой. Его правый бок был разодран так, что сквозь раны белели рёбра, но он это переживёт.

Раны, какими бы глубокими они не были, заживают на живом теле. На мёртвом — нет. Я когда-то едва не совершил такую же ошибку, намереваясь добить щенка. Сейчас Оскал вырос и охраняет людей, которые ему дороги.

Этого-то Некромант и не понимает.

Бойня V

Голова жреца с хрустом лопнула посередине, коричневый от гнили мозг потёк по его подбородку, но ублюдок, не обращая на это никакого внимания, вцепился мне в плечо и потянул на себя, намереваясь засадить мне в брюхо кривой жертвенный нож. Разрубленный череп восстановился за долю секунды, лишь вылетевший из глазницы левый глаз продолжал болтаться на стебельке. Я впечатал в рожу жрецу левый кулак, щупальца Комка обвили ему голову. Рванул противника на себя, собираясь оторвать его чёртову башку, но жрец упёрся и потянул голову назад, продолжая попытки достать меня ножом. Раздался хруст, и голова моего противника безвольно повисла на сломанном позвоночнике, но тот будто ничего не почувствовал. Он резко качнулся в мою сторону, припал ко мне, пытаясь всадить кривое лезвие под рёбра, но, к счастью, Доспех Тени выдержал — на его серой поверхности лишь осталась чёрная полоса. Я потянул жреца на себя, ударил клювом его в шею. Плоть наконец поддалась, клюв рассёк спинной мозг, и жрец, задёргавшись, повалился на меня. Я отшвырнул его тело за баррикаду и тяжело привалился на полуразрушенную стену когда-то красивого трёхэтажного здания, за которое уже пару часов шла ожесточённая борьба.

Противник, наконец, дрогнул. Пара десятков осквернённых рассыпались по улице, жрецы вновь отступили за стену. И никакой возможности понять, сколько осталось дееспособных проклятых среди десятков трупов, наваленных на улице и полуразвалившейся баррикаде, которую мы с таким трудом воздвигли два часа назад.

Рядом сел Свей. С подбородка берсеркера текли слюни вперемешку с кровью. Должно быть, это уже десятый слой крови, что остался на его светлой бороде за сегодня. Комки спёкшейся крови буквально висели на слипшихся волосах, от чего борода короля напоминала развороченную рану.

— Отошли, — тихо сказал Свей, баюкая свой двуручник на коленях.

— На пару минут, — буркнул я, разминая одеревеневшие мышцы правой руки.

— Как обычно, — пожал плечами король игроков.

— Что там дальше? — спросил я, имея ввиду другие отряды нашего клана, раскиданные по трём ближайшим к внешней городской стене кварталам.

— То же, что и у нас.

Я угрюмо кивнул и поднял лицо к небу. Предзакатное солнце окрашивало стены домов в цвет крови, будто мало её пролилось за последние восемь или девять часов. Но тёплые лучи, упавшие на мою маску, немного меня взбодрили. Повинуясь приказу, маска оголила мой рот и подбородок. Я потянулся за висящей на поясе фляжкой и, сделав три хороших глотка зелья выносливости, протянул её Свею. Тот поблагодарил меня лёгким кивком и жадно вылакал остатки.

— Собираются, — сказал он, бросая фляжку на землю.

Осквернённые снова замаячили в проломе, и на этот раз их было больше, чем в прошлый. Жрецов пока не видно. Я распахнул Крылья Тьмы над участком улицы, где лежало больше всего поверженных противников, но не учуял жизни — они научились прятаться. Плевать. Их атаки заканчиваются кучами трупов, мы же почти не несли потерь. Разве что скоро начнём умирать от усталости.

Идея с заслонами была хороша. Фактически, она была единственным выходом. И жрецы с Некромантом это понимали. Пока мы втаптывали в грязь одну армию противника, вторая — большая по числу, да ещё и усиленная сотней-другой поднятых мертвецов — шла навстречу обычным солдатам и двум сотням героев. Армии сошлись в полутора часах пути от нашего лагеря, закованные в тяжёлые латы воины катком прошлись по осквернённым, разметав их за жалкие полчаса... а потом поняли, что сражались едва ли против двух тысяч зомби с десятком жрецов. Не один я умел открывать порталы. Скелеты Некроманта ценой собственной нежизни пробили проход к городской стене, и пока авангард их армии вырезали под корень, остальная часть войска вцепилась в арьергард армии Судьи, которая уже вошла в Столицу, практически не встречая осмысленного сопротивления. В этот же момент со всех сторон на них обрушились отряды, засевшие в городе. К счастью, подозрительная Судья, не встречающая сопротивления, не бросилась на рожон, а заняла несколько улиц и принялась выстраивать оборону. Благодаря этому мы ещё сражаемся. Это я и увидел с высоты птичьего полёта.

Закончив с первым заслоном, наш клан подошёл к городу. Свей отобрал две сотни самых крепких ребят, оставив остальных оборонять лагерь с горсткой героев, и провёл успешный прорыв в Столицу парой километров западнее основного сражения. Практически никого не потеряв, мы прошли через город, воссоединились с армией Судьи... и уже почти три часа вязнем в изнурительных уличных боях.

Итоговая картина такая — войско обычных солдат с остатками нашего клана и двумя с половинами сотнями героев обороняют лагерь; восточная армия жрецов удерживает внешнюю стену, не даёт войскам из лагеря прорваться к нам, одновременно постоянными атаками поддерживая наш тонус; мы вместе с войском Судьи зажаты со всех сторон, не можем ни прорваться к своим, ни продолжить атаку на город — из-за малого числа войск и большой занимаемой ими территории прорыв противника по одной или двум улицам может стать фатальным. Самое хреновое то, что войска, шедшие на прорыв, не имели практически никаких припасов — планировалось, что мы займём часть города, а еду и воду будем получать из лагеря, чему сейчас немножко мешали одержимые. Чем занимались Корд и Алая — не понятно, впрочем, уверен, что им на южной оконечности Столицы тоже приготовили тёплый приём. Единственной не разыгранной картой с нашей стороны оставались повозки с гранатами, которые сейчас охранялись так, что к ним даже пара микробов не подобрались бы незамеченными. Сколько козырей припасено у жрецов и Некроманта, мы не знаем, а ведь в строю сам сумасшедший Властелин, являющийся нашей целью, и Гасп тоже никуда не делся.

— Доктор, разведай, что там, — сказал Свей, кивая в сторону третьей дома на запад, где кучка осквернённых затеяли странную пляску.

Я кивнул, с трудом сдержав усталый вздох. Зелье подействовало, но довольно слабо, наверное, вышло из наших "подпольных лабораторий", а не из котла Гаи. Я растворился в Тени и, низко пригибаясь к земле, метнулся влево. Прошла какая-то чёртова доля секунды, я едва успел миновать один дом, как что-то впечатало меня в стену на уровне второго этажа.

— Привет, Палач, — прошипела мне в лицо слюнявая клыкастая пасть. — Сразимся на общей территории?

Пасти Комка клацнули пустоту. Я свалился на груду камней, валяющуюся на раскуроченной мостовой. Правый бок и грудь пронзила боль — я даже не успел сгруппироваться и свалился как мешок, сломав минимум пару рёбер. В мою маску вцепилась семипалая когтистая ладонь, дёрнула её за клюв так, что я едва не откусил себе язык, а потом вжала мой затылок в стену. Я практически ничего не видел. Отмахнулся наугад саблей, но, кажется, попал в кого-то — раздался короткий вздох, кривая тощая лапа отпустила моё лицо.

— Дальше в Тень, — прошипел враг мне на ухо, и я почувствовал, как проваливаюсь куда-то.

Солнце исчезло, воцарился полумрак. Дома и баррикада стали полупрозрачными, кругом вяло копошились фигуры лишь отдалённо смахивающие на человеческие, не понять, где враг, а где друг.