Безбожие. Героический Режим + Злая Игра

Молот, поднятый на вытянутую руку, прочертил над головой бога окружность. Раз, другой, третий, ускоряясь и ускоряясь, пока не превратился в размытое пятно. А потом движение резко остановилось, и молот, медленно — невероятно медленно — опустившись, столкнулся с землёй.

Мир троился, двоился, прыгал и падал, шёл то влево, то вправо, уходил куда-то вдаль и резко приближался. Казалось, что каждая молекула воздуха скребёт по коже. Земля била по ногам, её притяжение могло размазать. И при этом всё кругом, и мы в том числе, оставались абсолютно неподвижными.

По тяжёлому облаку, зависшему над нашими головами, прошла судорога. В его чреве засверкали молнии, бьющие из абсолютной черноты неба прямо в стоящий на земле молот Корда. Тучи энергетической бури набрякли, будто готовясь пролиться дождём, и начали бешеную пляску, выглядящую хаотично из-за сверкающих молний, но я мог рассмотреть направление их движения. Все они стягивались в молот.

Это продолжалось какое-то время. После весь мир содрогнулся так, что мне показалось, будто меня подбросило на добрую сотню метров в воздух вместе со всем городом. Тучи резко, будто корова слизнула, исчезли с небосклона, одна за другой начали загораться звёзды. Мир замер.

Раздался тихий вздох. Это был первый звук за последние секунды или века. Я повернулся к источнику звука, и понял, что это был Свей. Король людей тяжело повалился на колени, из его рта вырвался второй стон, прервавшийся неудержимым потоком кровавой рвоты. Завизжал кто-то из "ребят" — его выворачивало наизнанку. Кто-то из стоящих на коленях героев поднялся и, теряя по пути плоть, сделал несколько шагов, чтобы прочертить на голом торсе Корда кровавую линию беспалой кистью и повалиться замертво. Меня обдало горячим потоком крови — Эшка разорвало на куски, рядом с ним билась в агонии Стера, из её ушей вытекал окровавленный мозг.

Повернувшись, я понял, что это происходило со всеми. По всей Столице, в лагере. Десять тысяч героев и игроков, собравшихся здесь со всего мира, погибали в жесточайших мучениях.

Но гибли не только они. В небо начала подниматься чёрная туча, сочащаяся гноем. Она поднималась всё выше и выше, стягиваясь в место, расположенное где-то в центре города. Валяющийся в нескольких метрах от меня труп жреца рассыпался в прах, который начал излучать странное сияние. Засветились окна в домах. На одной из боковых улиц будто вспыхнул пожар. Вскоре стало светло как днём.

— Обычные солдаты выжили, — сказал Корд, ложа молот на правое плечо. — Игроков и наших с Гаспом выродков чуток подразделало. Но таков был план.

Я стоял, оглядываясь в поисках выживших, но видел лишь три фигуры — Корда, Алую и Ораю.

— Девочка, ты молодец, — ласково сказал бог, обращаясь к Судье. — Скверна действительно не коснулась тебя. Палач, ты стал тем, кем стал, поздравляю.

— И кем я стал? — сипло спросил я, вытирая пересохшие губы.

— Претендентом на роль бога, конечно, — фыркнула Алая. — Какое счастье, что я являюсь им уже добрых лет пятьсот, и меня это дерьмо по разделению Света и Скверны не затронуло. И знаешь, что? Лучше оставаться в таком подвешенном состоянии, а то папочка рано или поздно решит тебя грохнуть ради высшего блага, как и всех этих людей.

— Это решать ему, — холодно отрезал Корд. — Ораю, девочка, ты чувствуешь, как Свет наполняет тебя?

Судья кивнула. Свет действительно был кругом. Но он не мог осушить слёзы на её щеках.

— Сейчас нам нужно закончить дело. Пошли, они собрались во дворце Императора.

— Они? — спросил я.

— Властелины. И твой конкурент, если Рука Бога дала ему достаточную мощь. Я, конечно, надеюсь на то, что он погиб, но беспочвенные надежды редко сбываются.

Корд целеустремлённо зашагал к Императорскому дворцу, Алая заспешила за ним, а я чуть не насильно потащил Ораю следом. Меня разбирал истеричный смех.

Пешки, все мы — игроки, герои, Властелины, Гасп, Культы... Даже лишившись силы Корд оставался единственным игроком за этой шахматной доской. Единственным кукловодом.

Корд солгал, заявив, что лишился всех сил, попытавшись убить Гаспа. У меня был свидетель, заявивший, что Корд лишился ПОЧТИ всех сил. Хозяин Болота. Он же, фактически, подтвердил, что Властелины — его ставленники, чьей задачей было убийство Гаспа. Но сам Корд исчез почти сотню лет назад, и спустя какой-то десяток лет в этом мире воцарились Властелины. Видимо, что-то у них не срослось.

Что нужно было Корду? Убить Гаспа, вывести к чёртовой матери его гнилое потомство и сохранить мир. Чтобы убить Гаспа ему были нужны обычные люди. Ну, не совсем обычные — маги, великие воины, кто угодно, но не боги. Так он нашёл Властелинов — недобожков откуда-то из захудалого мира. Наверняка, он предложил им силу. Силу они получили, но его волю выполнять отказались. Возможно, даже попытались убить своего патрона, ведь они, не являясь полноценными богами, вполне могли это сделать. Вероятнее всего, после этого Корд смылся.

Обессиленный, он остался один, его поддерживала разве что Алая... и собственный Культ, который уже был проклят Гаспом. И тогда Корд решил использовать Властелинов по-другому. Корд разъединил своё тело на Игрока и останки зверя, оставив останки напитываться силой этого мира. А сам втёрся Властелинам в доверие, он уже намекал, что для него это просто, стоит вспомнить, как он сошёлся с Гаспом. Игрок предложил им развлечения, и они, считая себя пупом всей Спирали, согласились. Плевать, какие развлечения у них были до этого, главной Игрой была эта. Энергию для её проведения он взял у Властелинов, заманил их сюда для наблюдения за Игрой. Стравил их между собой на ставках. Возможно, повлиял на Властелина, заварившего эту Игру. А ведь настоящей ставкой был пост бога или кого-то его подобного — победитель Игры из Властелинов стал бы самым сильным существом, возможно, во всей Спирали. Но победителя просто не могло остаться, ведь они играли по чужим правилам и стали четвёртой целью этой злой Игры.

Игрок мог убить Гаспа, но его потомство (и потомство самого Корда) слишком велико. Да, он проредил его во время прошлых игр, но в этот раз решил убить всех одним махом, благо оно разбилось на три категории — жрецы, правители и герои. Жрецы вместе с основной сетью храмов сразу выселились из внешнего мира. Большая часть героев осталась вне зоны Игры, но их забросили сюда для спасения мира. Судья обмолвилась, что во внешнем мире шла война между какими-то графствами, но остановилась, стоило ей обрести зрение и превратиться из обычной послушницы в несущую Свет Судью. Вероятно, один потомок бога решил замочить другого, но тут нашлись дела поважней. Итог — большая часть проклятого потомства отправилась в зону Игры, подавляющее большинство было собрано у Столицы Судьёй и самим Кордом. Возможно, какие-то единицы остались, но устранить их — не большая проблема, когда всё закончится, можно развязать самую обычную войну или нанять убийц.

Итак, Корд в обличие Игрока убивает Гаспа. Первая цель выполнена. Большая часть их потомства уже мертва. Вторая цель выполнена. Вернув себе силу бога, Корд ворует энергию у Властелинов. Забирает весь Свет из осквернённых жрецов. Осталось убить Властелинов и вернуть контроль над этим миром и сетью, выкачивающей негативную энергию из этого мира. А там уже и до возвращения господства над Спиралью недолго.

Что же до нас, игроков... Он нашёл среди нас Палача. Без нас не было бы никакой Игры. Толк в нас исчез, когда буря, питающая нас энергией, пропала. И тогда он принёс нас в жертву, не гнушаясь применить пытку, чтобы получить побольше силы за короткий промежуток времени. Всё до ужаса просто и тривиально.

Я хотел его убить. Сейчас же. Но уже не мог, ведь он и в обличие Игрока был мне не по зубам, а уж сейчас...

Осталось не так много вопросов — какие роли в последних событиях отведены мне, Судье и Некроманту. Впрочем, если вспомнить его слова, кто-то из нас — Палача и Некроманта — должен погибнуть. Что сделает последний? Изменит мир, вероятно. Сделает его таким, каким он должен быть после всех этих войн, Смут и прочего дерьма. Почему сеть так долго выкачивала негативную энергию из Сердца, но в мире всё ещё оставалась нежить и прочие чудовища? Не потому ли, что для создании сети Корд нуждался в единой Империи, а создать её можно только посредством войны? Сколько крови пролил ты, ублюдок?

Не только гасповские ошибки ты развозишь, Корд, но и свои тоже. Плевать на мотивы, бога несущего благо или бога-злодея, результат вашего правления — кровь и разруха.

Алая повернулась ко мне и подмигнула.

— Ты умный парень. Прости, твои мысли чуть ли не от стен отражаются.

— Да, — устало сказал Корд. — Кровь и разруха. Но неужели ты не можешь поверить, что в этот раз получится что-то лучшее, чем в прошлые?

— Я не питаю себя беспочвенными надеждами, они ведь так редко сбываются.

— Иногда беспочвенные надежды — единственное, что остаётся, мальчик.

Я огляделся. Мы шли сквозь руины города. Руины, в которых не осталось и намёка на жизнь. Я уже видел подобное на востоке, в царстве Некроманта. И это новый мир? Поваленные статуи ушедших в историю правителей. Разгромленные дома. Стены, испачканные сажей пожаров и засохшей кровью. Сломанная мебель. Растоптанные детские игрушки. Канувшие в небытие жители.

— Это — результат любой войны, мальчик. Подумай, сколько их мы предотвратили.

— И сколько развяжем новых. Всё, что поменялось, это КТО их будет развязывать — Властелины, Гасп или ты лично.

— Это сама суть власти.

Ответить мне было нечего. Я продолжал упорно тащить за собой Судью, которая едва переступала ногами. Её доспех ослепительно полыхал, а меч просвечивал сквозь кожу и металл ножен.

— Тише, — шептал я, — тише. Всё будет хорошо. Мы другие, не такие как они.

— Я знаю, — резко сказала Судья и неожиданно отстранилась от меня.

Я только заметил, что глаза Ораю излучают Свет, словно во время Суда. Её лицо обратилось ко мне. Я не почувствовал боли, как это обычно бывало. Я шёл в сиянии пару секунд, а после меня вышвырнул из него резкий толчок. Меня оттолкнула Судья. Секунду назад мы шли, и я поддерживал её, чтобы она не упала, а сейчас она оттолкнула меня, и я, упав, сижу на земле.

— Я знаю, — повторила Судья, — поэтому мы с тобой теперь по разные стороны. Они, — она кивнула в сторону Корда и Алой, — успокоятся на этом, вытроят новый мир и успокоятся. А ты продолжишь драться, до самой смерти или до тех пор, пока не умрут твои враги. Возможно, когда-нибудь это погубит тот мир, что мы построим сегодня. Скорее всего, именно мне придётся остановить тебя. Прощай, Палач. Прощай.

Я поднялся с земли и тупо стоял, отряхивая штаны, не понимая, что происходит, отказываясь признаться себе в том, что всё у нас с Судьёй кончено, что бы у нас ни было — дружба или ещё какая человеческая шелуха под названием "чувства". Судья скорбно покачала головой и заторопилась вслед за ушедшими далеко вперёд "небожителями".

— Кстати, — произнёс издалека Корд, — у тебя гость. Не умри, и, возможно, когда-нибудь мы сразимся на равных.

Земля под ногами дрогнула. Одно из зданий величественного Императорского дворца обрушилось и загорелось.

— Пытаются смыться, — насмешливо сказал Корд, из-за расстояния между нами его слова уже почти не были слышны, — не понимают, что я запечатал весь мир на время. У них совсем не осталось сил, мы легко справимся. Да, Ораю, деточка?

— Да, Корд. Я буду Судить их.

Больше я их не слышал. Да и плевать мне стало на всё это дерьмо. По пустой улице ко мне шёл Некромант.

— Всё сломалось, — с печалью в голосе заявили мне рты на его левой руке. — Все Осквернённые исчезли. Остался только я, моя Тьма да Властелины. А от них сейчас никакого проку — несколько, прогорев на ставках, погибло от рук своих же товарищей, остальные пытаются смыться, но, судя по всему, у них ничего не получится.

— Бегство не для тебя, да? — спросил я, ухмыляясь.

— Нет, — покачал головой Некромант. Его лицо окончательно исчезло. Но на левой руке уже было пятнадцать ртов. — Я всё ещё могу сделать мир таким, каким надо мне. Не сейчас, гораздо позже — появление Корда спутало мне все карты, но всё же могу.

— Только через мой труп.

— Вообще-то так и задумывалось, — хмыкнул Некромант, и в его голосе впервые прорезалось что-то от старого Алексея. Лишь на миг. — Игрок так и сказал мне — должен выжить кто-то один.

— Игрок? А когда ты его видел?

— Когда они с Гниющим дали мне эту руку.

Вот оно что. Всё, чёрт побери, запланировано.

— Приступим, — сказал я и расправил Крылья за своей спиной.

* * *

Некромант замахнулся Рукой Бога и ударил ей о мостовую. По земле прошла дрожь, несколько ближайших зданий обрушились, подняв тучи пыли. Раздался тихий протяжный стон, будто застонал сам мир. И из-под земли, ломая брусчатку, прорываясь сквозь нагромождения камня, полезли полчища умертвий.

Мои фантомы, расцветая пастями и щупальцами, схлестнулись армией Некроманта в безумной битве, в которой не было места живым. Кость и Тьма рассекали Тень, Тень ломала кости и рассеивала Тьму. Земля дрожала от поступи двух армий, воздух наполнился скрипом стали и треском ломаемых костей.

Один из фантомов неожиданно рассеялся, но тут же материализовался, изменив форму. Теперь это был не ссутуленный убийца с саблей в правой руке и ворохом зубастых пастей вместо левой, это был высокий берсеркер с двуручником. Его фантомный меч рассёк закованную в сталь кость одного из скелетов. Из-за спины берсеркера выскользнул незримый охотник с дротиком, пронзившим голову умертвия, та лопнула, заливая мостовую чёрной жижей. Тьма. А ведь кругом, по всей Столице, воцарился Свет, который не грел и даже не обжигал, он палил дотла. В том числе и мою Тень, но не с такой силой — всё-таки наличие Тени говорит о присутствие Света, а не его отсутствии. Вскоре лужа Тьмы превратилась в горсть пепла, смешавшегося с пылью.

Несколько более крупных умертвий-химер выползли из гущи армии Некроманта, плюясь отравленными шипами и Тьмой, но ни у одного из фантомов не было плоти, чтобы её отравить. Два безликих берсекера, у одного из которых был обычный двуручник, а у второго оплывший и затупленный, преградили им дорогу. Их мечи поднялись и опустились, и один из скелетов упал. На короткий миг мне показалось, что я слышу их кличи, слившиеся воедино.

Не знаю, сколько шла это битва. Она кипела в нескольких кварталах, фантомы, принявшие чужой облик, и скелеты бесновались на улицах, рвали друг друга на куски в домах, бились на руинах. Казалось, что это будет продолжаться бесконечно, но в какой-то момент битва кончилась. Несколько десятков фантомом осталась стоять, в то время как все умертвия превратились в груды сломанных костей и обломков ржавого железа.

— Так не пойдёт, — задумчиво сказал Некромант и одним движением левой руки рассеял оставшиеся фантомы. — Думаешь, придал им форму близких людей и сразу начал выражать их волю? А ведь именно я выражаю наши чувства. Нас, сломанных кукол. Знаешь, чего мы хотим? Убивать. Это доказала Тёма. Когда я рассказал ей, что ты ходишь за пределы замка вовсе не по приказу Корума, она отправила одну свою подружку следить за тобой. Мою девушку, Алёну. Вообще-то, я именно ей и обмолвился, совершенно случайно — никогда не умел держать язык за зубами. Думаешь, она стала бы убивать ту твою утопленницу, если бы не хотела? Ты бы видел ей лицо — ну, то, что от него осталось — когда Алёнка ей всё рассказала. Квинтэссенция ненависти. А потом Корум, решив, что вы его предали, захотел убить вас с Репьём и Тёму. Думаешь, я поверю, что они сейчас встали бы на твою сторону?