Аден

Глава 1.

Голодный дракон — сытый дракон.

В условиях игровой реальности шанс должен быть у каждого. Просто по закону больших чисел, в конце долгого прозябания на дне этот шанс должен выпасть. И уж тем более, если мир игры — это всё, что у тебя есть. Нужно только поймать момент и не упускать до конца.

Так думал Аден. Это единственное, что он умел хорошо — думать. Об этом ему говорил Мартин, когда делал уроки, а остальные ребята из детдома завороженно наблюдали. "Сообразительный" говорил он. "Кусок мечтательного дерьма на мою плешь" говорил Княжек, которого сейчас пинками валяли трое с вопросами в уровнях.

Обычное дело. Кто посильней — спускается пониже, чтобы качаться без проблем. Эти всего лишь со второго яруса, на них тоже кто-то качается, думал Аден. Думал и надеялся, что качались хотя бы вполовину так же жестоко, как делали эти трое.

Один из тройки перевернул сипло стонущего Княжека на спину и сел ему на грудь, прижимая руки к бетонной плите пола. Второй достал из инвентаря оцинкованную воронку, шланг и фляжку. Во влажной полутьме закоулка она серебристо поблескивала болтающейся на горлышке цепочкой. Может быть даже редкая. Рарка, если выражаться как Княжек. По его же словам в такую влезет литров сто, хотя по размерам она не больше пивной банки.

И хотя Княжек намного больше этой самой пивной банки, ста литров в нем не поместится.

Княжек не рарка.

— Долго ещё? Руки уже не держат. — На арматурных перилах, в трех метрах над уровнем пытки, висел один из тройки. Широкий зад и длина ремня не скрывали в нем могилу мечты о стройном теле.

— Половина уже влезла. Смотри, как надулся.

Но Княжек как минимум необычен.

— Давай быстрее, я уже не могу, соскальзываю!

— Чем больше в него зальешь, тем больше шанс, что из него что-то выпадет. — властным тоном говорил урод, который заливал в воронку воду из фляжки, — Гайд почитай, утырок, а то не...

— Аааааа!!! — раздалось сверху.

Аден не закрыл глаза. Ему тоже было интересно, сколько вместит Княжек. Не наслаждался и не испытывал отвращения — простая озабоченность делами взрослых... не самыми отвратительными делами.

С влажным плюхом тело Княжека извергло на мучителей всего себя, больше всех изгваздав обладателя приметной фляги и того упитанного парня из тройки, что не удержался на арматуре. Толстяк поскользнулся в дурно пахнущую жижу и дико верещал, барахтаясь в ней и сбивая с развороченной груди последнего из тройки.

Никто не удержался на ногах. Всех рвало, кто где был, на четвереньках или лёжа. Только в картонной коробке за мусорным баком безразлично поблескивали два глаза цвета бетонных плит.

— Ну, Пузо, — сгибаясь от рвотных позывов угрожающе прошипел толстяку тот, кто держал Княжека.

— Я... я не... буээ.

— Зараза, кто тебя только высрал?! Хорош бетон удобрять! Встал быстро! — торопливо приказал новый глава шайки. Видимо, он хотел побыстрее отсюда убраться. — Что с Платком?

Толстяк смешно засеменил в сторону мокрого товарища.

— Помер. Башкой об угол. Крит, видать, прошел.

— Как? — Ошеломленно спросил первый. Потом сосредоточил взгляд на свежем трупе и выругался. — Гадство! Ну готовься теперь. Готовься и думай где будешь искать опыта на десять уровней.

— Десять? Зачем?

— Вот тупняк. Свой один потерянный он с тебя брать будет, а тебе это где-то на десять смертей.

— Я... я... я же не... — не знал, что ответить, Пузо. — Я обыщу тогда..

— Стооой!!! Баран, если с привязкой схватишь, тебе точно не жить. Хотя нееет, жить, долго жить. Очень долго и очень плохо жить. Платок через пару часов возродится, еще час, чтобы доползти сюда, так что на три часа ты превращаешься в собачку и смотришь, чтобы сюда никто не зашел. Встанешь на выходе из тупика и запись включишь. С твоим пятнадцатым тебя здесь всё равно не похерят, но пусть даже не пытаются и видят, что их найдут в случае чего. Усёк?

— А ты, Бравик? Ты же не...

— Не скули. Я отмоюсь пока. Через час приду, и если хоть пальцем тронешь флягу, — мотнул он головой в сторону серебристой ёмкости в углу, — трогать будет больше нечем.

Стараясь идти ближе к стене, где было не так грязно, Бравик оставил толстяка один на один с трупами. Пузо в свою очередь включил запись, сел, облокотившись на жестяной мусорный бак, рядом с которым стояла неприметная картонная коробка, достал из инвентаря нехитрый провиант и обстоятельно начал его поглощать. Ничто не могло отпугнуть нервный голод: ни амбре свежих развороченных трупов, ни испачканные руки, ни даже бесполезность процедуры, — есть хотелось на уровне более тонком, чем физический. Способность "Отбитый нюх", которую так ценят обитатели нулевого яруса, напрочь лишала Адена возможности узнать еду по запаху, но зато не давала желудку выдать своего хозяина голодным урчанием.

Картонный инвиз — самая распространенная форма стелса на помоечных окраинах. Замаскировавшись с его помощью на свалке и пустив себе кровь, с периодичностью в пять-десять минут можно приманивать крыс через заранее проделанную в коробке дыру. За десять часов безудержного фарма иногда удается насобирать целых 500 опыта — ровно одну пластину обмена, которую торговцы с радостью меняют на еду и одежду.

На толстяке была хорошая одежда. Медные заклепки и вензеля вышивки виднелись на рукавах и бутафорских карманах. Не бедствует, хотя любой бомж со второго яруса на нулевом будет казаться любимым сыном богини изобилия. На втором ярусе живут почти так же хорошо, как в реале. Тот уровень отдан на распределение между неопасными заключенными, отбывающими срок за хулиганство, мошенничество, мелкие кражи и гомосексуализм. Первый ярус наполнен людьми, для которых разбой, грабеж или убийство — понятия, знакомые не понаслышке. Нулевой отдан террористам, маньякам и политическим преступникам, одним из которых был Аден.

Его бумажное убежище лежало чуть сзади и справа от Пуза — если тот повернется хоть чуть-чуть, то сразу заметит, что кто-то подбирается.

Осторожно отогнув один край коробки, специально оставленный на функцию двери, Аден выполз из неё поближе к баку, заходя еще дальше за спину жующему толстяку.

Никто из живущих на нулевом ярусе не боится, что кто-то услышит его поступь. "Тихий шаг" — это местная религия. Каждый пройденный под навыком метр — ритуал. Минута тихой ходьбы — жертва на алтарь продления жизни.

Стоя за спиной Пуза и слушая, как трещит его челюсть, Аден не знал, что делать. Максимальный когда-либо взятый им уровень равен трем, а на нынешнем первом против пятнадцатого, мягко говоря, не светит. Еще через минуту прослушивания мерного хруста давешняя коробка вновь обзавелась населением. Серые глаза опять сверлили мясистый затылок из узкой прорези.

Казалось, что мальчик попал во временную аномалию — через каждый час просмотра "В мире животных" в исполнении Пуза циферблат под левым веком показывал, что прошло всего две-три минуты.

Хрум-хрум. Эту тушу не опрокинешь туда, где лежит Платок. Этот много статов закинул в Тело. Сзади в затылок или в висок пройдет пятикратный, может даже десятикратный крит. Можно попробовать добраться до сердца, где урон множится на пятьдесят, но из оружия только зазубренная крышка от консервной банки, собственные зубы и дух авантюры, витающий в воздухе. Без деревянной дубинки, которая сейчас в инвентаре у Княжека, всё вместе на 20-30 урона. К задаче можно добавить особенности ландшафта: железобетонные стены с нагромождениями металлических лестниц, труб и перекрытий, образующие П-образный тупик. Вернее, если букву П растянуть и свернуть её в букву Г, как раз выйдет лоскут из карты окружающей местности.

Жряк-жряк. Пятнадцатый уровень — это около семидесяти пяти очков характеристик. Ещё где-то столько же могут давать танковые вещи и пожираемые баффы. Если представить, что все он вложил в Тело, оставив нетронутым Дух, то это до тысячи пятисот очков жизни. Правда, мог распределить между силой и выносливостью, но считать лучше по-максимуму, чтобы не промахнуться. Итого нужно в пять раз больше имеющегося единовременного урона, и это если взять поправку на внезапность и считать, что получится ударить дважды.

Хрусть-хрусть. Ни стекла вокруг, ни полкирпича, — ничего, что хоть как-то будет пригодно в виде оружия. А раз отомстить за Княжека пока не получится, то остается либо наблюдать дальше и смотреть, что будет делать эта тройка, либо уходить пока никто случайно не заметил. За раздающимся перестукиванием челюстей можно замаскировать пулеметную очередь, так что опасаться стоит лишь ушедших двух. Жаль, не получится обыскать тело Княжека — сегодня было собрано не мало добра.

Отдавая дань божеству неслышного передвижения, Аден снова выполз из под прикрытия картонных стен и медленно полез по отвесной лестнице на крышу — надо бы уходить, пока не заметили. Он не опасался скрипа ржавчины под ногами, не боялся, что дряхлые прутья перекладин отломятся от основы и с грохотом упадут вниз. Отпилить их или отломать очень сложно. Многие пытались сделать это, чтобы открыть или повысить кузнечные навыки, но всех, кому удалось, можно пересчитать по пальцам однорукого Горсо, и то — с запасом.

С крыши трехэтажного здания Пузо выглядел не так громоздко. Если спрыгнуть на него отсюда, то даже попасть в него будет сложно. Возникала мысль помочь куску кровли, состоящему из шифера, жести и досок, обрушиться вниз, но была сразу отметена, так как не было никакой гарантии, что она полетит куда надо. Куски обломанного шифера радовали своими острыми углами, недалекая печная труба была подсвечена для подмастерья строителя как разборная, да и вообще все вокруг говорило о нетронутости этого места обитателями дна.

Клад.

Чуть не забыв о необходимости в поспешном бегстве, Аден складывал в инвентарь обрывки проволоки, рубероида и ценнейшего асбестового листа. В закрома отправилось шестнадцать с половиной кирпичей, три гвоздя, собачий череп, разогнутая на манер пики скоба и четыре килограмма битого стекла. Все священнодействие не заняло и пяти минут, в конце которых безжизненный закоулок чуть не огласился восторженным воплем.

Буровая штанга

Описание: Расходный материал Дроида-рабочего

Класс предмета: Необычный

Прочность: 35/200 (для использования требуется не менее 50)

Урон: 10 (10*R)

Игнорирование брони: 100 (100*R)

Инвентарь: 4 ячейки, 8 килограмм

Оставленная на расправу кислотным дождям, стальная болванка исчерпала предел корозийной стойкости, весь свой благородный блеск сосредоточив на острой победитовой коронке. Прямоугольные зубья с одной стороны штанги, предназначенные для держателей дроида, не давали соскользнуть и человеческой руке. Держать было неудобно, но такое неудобство лишь заставляло еще сильней сжимать пальцы.

Казалось, что ничего хорошего сегодня не случится и судьба уже дает в долг, но рядом лежало еще одно такое чудо, только с десяткой в прочности.

Буровая штанга

Описание: Расходный материал Дроида-рабочего

Класс предмета: Необычный

Прочность: 11/200 (для использования требуется не менее 50)

Урон: 110 (110*R)

Игнорирование брони: 4 (4*R)

Инвентарь: 4 ячейки, 8 килограмм

На этой не было коронки, и Аден решил списать такую разницу в показателях именно на неё. На том месте, где по конструкции должен быть победитовый набалдашник,имелась только сорванная винтовая резьба, которая заканчивалась у основания острого конуса.

При очередном взгляде на Пузо Аден был уверен, что сможет его убить, но теперь было страшно, что потом его найдут и отберут все сокровища, которые он здесь нашел.

Взгляд зацепился за свисающий с крыши оборванный кусок кровли, рядом с которой торчал неплохой брус. Самое главное, что торчал он прямо над мусорным баком.

Итак, имеется сто десять очков урона — немыслимая цифра. Такой штуковиной можно за два проходящих удара сложить любого, кого близко знает Аден. Если вензеля и заклепки на кожаной куртке Пуза чего-то и стоят, то все равно не срежут урон даже вдвое. Пятьдесят урона, если он пройдет через голову и хотя бы рядом с сердцем, запросто перекроют полторы тысячи потенциальных хитов толстяка. С высоты почти четвертого этажа лом должен сделать свое дело.

Они с Княжеком и раньше убивали залетных, когда те приходили на охоту. Не этих, конечно, но все они приходят за одним и тем же — за опытом или фаном, часто совмещая. Сначала они казались Адену бессмертными и всемогущими, особенно когда после сотни ударов по смеющемуся и стоящему на месте игроку со второго яруса оному хватило взмахнуть рукой, чтобы обнулить назойливую нулевку. Но потом началась прокачка, запомнилась местность, заранее ставились ловушки и даже по кускам летящего в неправильную сторону мусора стало легко определять присутствие посторонних. Их с Княжеком все ещё часто убивали, но теперь на каждые десять-двадцать смертей один раз щелкал и ПК счеткик Адена.

Деревянный брус все так же торчал над мусорным баком, словно ковровой дорожкой прокладывая путь в воздухе к точке над неподвижной человеческой фигурой. Засел брус крепко. Не стоило гадать, выдержит он вес Адена или нет — этот не прогнется и под десятком таких как Княжек.

Цепкие пальцы выудили из инвентаря штангу с околосотенным уроном и, держа вертикально, помогли дрожащим рукам повыше поднять её, чтобы через миг, необходимый для последних расчетов, отпустить к земле. Мальчик боялся, что подумай он придать болванке дополнительной скорости усилием броска, и она бы обязательно накренилась в воздухе, а потом промазала. Но обошлось.

Разогнавшаяся под ускорением свободного падения штанга визгливо засвистела, но все равно успела прошить череп дернувшегося толстяка и гулко ударить о бетонную плиту пола. Больше ничего узнать сверху, где стоял Аден, было невозможно. Он спустился к трупам, рядом с которыми даже с отбитым нюхом находиться было отвратно и сразу направился к телу Княжека. Стараясь особо не смотреть на обезображенного наставника, он разглядывал дело своих рук. Стальная болванка прошла через голову, на миг показалась у шеи, между складок подбородка и левой ключицей, а дальше выходила только с внутренней стороны левого бедра, вонзаясь в бетон. Из распахнутого перекошенного рта вываливались недожеванные остатки пищи, а руки вовсе не элегантно скрючились в смертных судорогах полусидячего тела.

Аден приложил ладонь к остаткам грудной клетки наставника, мысленно вбил кнопку интерфейса и услышал как в инвентаре звякнуло. Кроме опыта Княжек все равно много не потерял из-за врожденной способности, оберегающей инвентарь любого NPC, но оставлять честно найденный мусор каким-то залетным — просто неправильно. Для них с Княжеком любая мелочь — хлеб.

Полутораметровая штанга вошла в пол на добрый локоть — с немыслимо прокаченной для первого уровня, но до сих пор жалкой двадцаткой в силе вытащить железяку сейчас не стоило и пытаться, однако...

Аден проверил время. Бравик ушел двадцать минут назад, значит есть еще минут пятнадцать, чтобы повозиться. Остальное время — на то, чтобы уйти.

Отдавать сокровище кому бы то ни было он не собирался. Разгон. Прыжок. Удар. Стараясь метить в шею, где показывалась штанга, а мертвая плоть не могла смягчить удары, он бил обеими ногами, от души, чувствуя себя немного безумцем от того, что портит самый дорогой предмет из всех, что когда-либо держал в руках. Разгон. Прыжок. Удар. Через пятьдесят повторений прочность штанги снизилась на единицу и теперь была равна шести. На полсотни ударов ушло почти пять минут. Слишком много.

Тело Пуза начало казаться уродливым, оно глумливо покачивалось, будто коллекционная помесь бабочки и бегемота насаженная на стальную булавку в палец толщиной. Туда, сюда, туда, сюда...

"Работай головой, раз остальное у тебя лучше бы даже не отрастало", говорил Княжек. И Аден думал. А Пузо качался. Туда, сюда, туда, сюда...

Думалось плохо. Или хорошо. Это зависит от того, с какой стороны смотреть: мысли роились вокруг, водили хороводы и играли в салки, пробегая через голову насквозь и не оставляя после себя ни тени плана, ни отпечатков пальцев. Одна из них казалась безумным гением, возникающим то там, то тут и смеющимся над Аденом, другая — таинственным незнакомцем в расплывчато-черном балахоне. Незнакомец молча наблюдал и, сожалея, отрицательно покачивал головой. Туда, сюда, туда, сюда...

Одна из бесстыдниц-мыслей все же задержалась, дав себя оценить. Фляжка. Почему её нельзя трогать Пузу и можно ли её трогать кому-то другому? Какие-то условия привязки или пустое запугивание? Серебристая фляга лежала, где и была — совсем близко от решетки слива, идущего в канализацию — единственный безопасный транспортный путь на всем ярусе. Если скинуть что-либо здесь или в любой другой слив этого района, то это "что-то" гарантированно попадет на приемную базу родной свалки. Аден попытался взять флажку и посмотреть, что она из себя представляет, но рука прошла сквозь неё и только царапнула слой пыли под сверкающим металлом. Попробовал идентифицировать... куда там. Подошел к Платку. Главарь по сравнению со всеми окружающими выглядел самым опрятным, считая Адена. Аден, возмутившись, вытащил вторую штангу и, перебив кости, отрубил от главаря руку по локоть, восстанавливая справедливость. Туда, сюда, туда, сюда...

Толстяк почему-то не соскальзывал, а просто покачивался и покачивался в ритм только ему слышимой песни. Раздражает. Аден взялся за липкий конец штанги и попытался остановить этот маятник, но потратил на это целых полминуты. Задумался и раскачал вновь. Раскачал сильнее, ещё сильнее, ещё... Остатки прочности стального штыря исчезли буквально за секунды, освобождая из-под своей власти бескрылую бабочку-бегемота. Смешно всплеснув руками, мясистое тело подмяло под себя обрадованного мальчишку с обрубком чужой руки.

— Пузо? — Неожиданно раздалось из за угла.

Слишком неожиданно. Не помня себя от страха, Аден кое-как спихнул с тебя тяжелую тушу, не забыв напоследок вжать зеленую кнопку интерфейса, и бросился к сливу. Смазанный чужой кровью, ногами вперед он легко проскользнул в щель между бордюром и решеткой, успев заметить, как из-за поворота показывается тень Бравика.

Но что-то помешало пролезть в слив идеально.

Так и не выпущенная от испуга рука главаря.

Чертыхнувшись, Аден вытянул обрубок вдоль, и забыв о том, что брать его с собой вовсе не обязательно, резко дернул и утянул за собой в бездну канализации.

Поток нечистот подхватил всё, что в него упало, и неумолимо потянул за собой, не дав нормально набрать воздуха. Его водяные руки толкали корящего себя игрока на уступы, переборки и торчащие углы, били попадавшимися в течении черепками и хлестали мокрыми тряпками. Пару раз, не вписываясь в поворот, Аден вскользь задел стену, каждый раз теряя драгоценные капли воздуха и очки жизни. Успокаивало лишь то, что Княжек уже возродился и ждет его в конце этого аттракциона.

Течение наконец замедлилось. Удар о металлическую решетку не смог оттяпать последние крохи жизни, лишь опустив её значение в красный сектор и вырывая из груди последние остатки мужества.

Почему нет сети? Почему никто не ловит?

В яростном беззвучном крике Аден выразил все свое негодование окружающей воде и кому-то ещё, чей хвост ласково погладил по щеке, содрав кожу до зубов. В отместку дернувшиеся пальцы лишь провалились в квадратные ячейки просеивающей заслонки и дернули тело... куда-то. Определить направление не было возможности. Затуманенный кислородным голоданием разум просто хотел вырваться, уйти подальше от давления водяного чудища, выжимающего и без того пустые легкие. Поток прижимал руки к решетке, помогая им не соскользнуть и дальше подтягивать своего хозяина туда, где проплывающий мусор не так сильно рвал обмотки одежды.

Один глоток воздуха опьянил, второй отрезвил и придал мыслям некую упорядоченность, а пятый и вовсе повернул их в одном направлении. Вокруг темно, но можно дышать. А нет, вокруг светло, просто какая-то слякоть залепляет глаза. Не хочется даже думать, что это. Уже не сотню раз Аден сплавлялся подобным образом, когда переносил добычу в лагерь, но впервые за всю свою карьеру ныряльщика-ишака его никто не поймал. Да даже и не ловил. Всего четверо человек со всей свалки могут протиснуться в узкий пробел канализационного слива, а тут такое пренебрежение. Обидно даже. И где Княжек?

Пальцы задубели и не шевелились. Твердые костяшки царапали потираемую щеку. Синие закорючки никак не хотели разогнуться и отпустить серебристую цепочку... Синие. Не шевелятся. Цепочка.

С отвращением и злобой Аден бросил за спину культю главаря с трофейной и такой бесполезной фляжкой. Зацепилась, что ли? Повторная попытка ухватиться не принесла ничего нового. Пальцы опять прошли насквозь и царапнули землю.

Место, в котором он оказался, было совсем крохотным для человека. В таком было бы удобно только спать, если забыть про грохот воды, заставляющий вздрагивать от особо сильных рокочущих перекатов в тоннелях. Едва ли метр в высоту и пол метра в ширину компенсировались темными провалами неизвестности по бокам. Единственный источник света — щель, в которую пролез Аден. Там ревела вода, отирая прутья знакомой решетки; точно такой же узор был на выходе из пункта приема.

Та же перегородка, но с другой стороны.

Десять минут на восстановление. Погружение и вновь ожесточенная борьба со стихией. Говорят, что когда игрок открывает способности к магии, он должен долго находиться в стихии своего элемента, обязан быть пропитанным ею, жить ею, сродниться с ней. Маг огня шагает в жерло вулкана, маги воды ныряют на дно океана, будущие повелители земли закапывают себя заживо, чтобы повысить родство со своим источником силы.

Маг дерьма звучит совсем не гордо.

Он не гордо выползает из мерзкой жижи. Не гордо его вытаскивают на сушу. Он еле ползет к водонапорной башне, проклиная совсем не гордыми словечками себя, окружающих и саму гордость.. Но всё безмолвно, не произнося в слух. Он дома, а здесь каждый, в кого ни ткни пальцем, не горд, не спесив, не злобен. Всем плевать, что ты по уши в липком. Кто-то обольет тебя корытом воды, чуть менее грязной чем висящие на тебе помои, чтобы сбить особо непрезентабельные куски с твоей головы, кто-то плеснет уже чистой воды в лицо, а кто-то подхватит под изляпанные руки и доведет до специально оборудованного под душ места. И никто не побрезгует похлопать по плечу, подбодрить, усадить на деревянную лавочку и выкрутить за тебя вентиль крана.

Нет здесь гордых.

Их здесь не вытаскивают.

— Аден, черти тебя забодай, ты какого админа не в свой промежуток ныряешь? Мы только Дэва вытащили, а тут ты вылезаешь! Я чуть опять не родил! — Сварливо раздавалось где-то между ушами. — А если бы помер? Это же какой дурак полезет на решетку за твоим трупом? Ага. Киваешь, на себя показываешь... Ну да, всем плевать, что старый Горсо должен волноваться! У него же найденышей, как пальцев нерезаных. Пусть сами волнуются! Вот чего ты полез, когда мы даже сеть обратно не поставили? Не мог двадцать секунд подождать? Головой машешь, — пародировал Адена старик, — и как вас земля таких носит?

Шевелиться под прохладными струями не хотелось, и ответ свой Аден накорябал большим пальцем ноги на мыльной грязи.

— По одному? — прочитал однорукий Горсо, но в ответ получил лишь театрально самолюбивую улыбку и усталый кивок. — Носит по одному? Ладно, уникальный ты наш, мои ногти от твоего запаху уже не отваливаются, так что можешь идти к себе. Я предупрежу, чтобы тебя пока никуда не дергали, — сказал он и пошел встречать виднеющийся за поворотом обоз торговца.

Горсо. Однорукий Горсо. Четырехпалый Горсо. Местный староста, аксакал и неведомая Адену Мать Тереза в одном лице. Человек лютой мудрости и глубоко сокрытой душевной теплоты. Связующее звено всех и вся на юго-восточном конце свалки. Непись.

О Горсо можно говорить часами, как и он сам может рассказывать о своей жизни, приключениях, видении мира и познанных истинах. О Горсо можно слагать легенды почище тех, что он сочиняет о верхних ярусах. Где ещё можно встретить персонажа, который собьет цену вдвое у любого торговца? Можно ли жалеть того, кто говорит, что с одной рукой легче управляться, поэтому все лучшее получается именно у него? Один он дает ежедневные задания на поимку крыс. К нему идут за советом, помощью. Пожалуй, он может решить любую насущную проблему, просто тем, что собирает вокруг себя людей, и если кто-то идет к нему, услышан будет не только им. Горсо совмещает в себе все, что так необходимо окружающим, чтобы не свихнуться на дне. Наставник и квестодатель. Пряник и кнут.

Человек по сути своей тварь ленивая, и новичкам, попадающим сюда на первое время требуются ориентиры. Нет никого, кто бы подходил на эту роль лучше Горсо.

Сутулая фигура, ехидный взгляд из глубины глазниц, морщинистая, но волшебным образом вечно бритая кожа лица, на котором неведомые алгоритмы аккуратно вывели прямой нос, выдающийся острый подбородок и скрытые выцветшими бакенбардами скулы. Не очень длинные волосы вечно туго стянуты на макушке резинкой и скручены в дулю. Ниже среднего роста, что с сутулостью заставляет смотреть на него сверху всем кроме Адена.

И приехавшего Шомана.

Шоман хоть и был невысок, но зато изрядно упитан, чем вызывал непонятную ассоциацию с погибшим при случайных обстоятельствах Пузом. То ли приятные воспоминания, то ли нет. Вечно заговорщицки улыбался и подмигивал всем, будто с каждым у него имеются общие тайны, общий стол и пара общих врагов. Даже сейчас, когда он раскладывал свой товар на складном прилавке, умудрился одарить проходящих мимо людей такой волной восторга их дружбой с ним, что перекосило даже терпеливого Горсо.

Пока Аден обсыхал там же, где до этого мылся, сумел перехватить обрывки отдаленного переругивания:

— Повтори еще раз, — вкрадчиво мурлыкал Горсо. Приятная хрипотца появилась уже на третьей минуте торгов из-за криков с обеих сторон. — Сколько за сорок кило ржавчины?

— Да ты что! — Возмущался Шоман. — Железа! Когда ты ещё раз назовешь это ржой, то я не совру больше тебя, если скажу, что пешком хожу по небу и плевком гашу звезды по утрам! Сталь одна! Чистейшая сталь!

— Да, да. Одна сталь и тридцать девять ржавчины. Так сколько, ты так и не сказал...

— Две пластины опыта!

— Постой, постой, мне не нужна твоя задница в вечное пользование, — замахал рукой староста, — душа твоя тем более, я скорее на задницу соглашусь! Две пластины!!? Побойся Баланса, ты ведь не первенца в рабство продаешь!!!...

И ещё пол часа в таком духе.

Незаметно для себя Аден уснул прямо под открытым небом, а проснулся только когда в сон проникли знакомые запахи, навевая воспоминания о недавнем погружении. Скрип вентиля окончательно выбил из сна и перед глазами предстал канонический туалетный монстр со злыми глазами, тряпками на руках и со сжатыми до белизны губами. Обмазанная человекоподобная фигура была очень высокой по сравнению с едва ли полутораметровым Аденом, но до того тощей, что не могло возникнуть даже подозрения в её естественном происхождении.

Закрыв глаза, Тири стоял под головкой душа и не шевелится. Сейчас ему не было дела до окружающего мира, арктической температуры стекающей воды или постороннего наблюдателя. Он дышал зло и ровно, стиснув зубы, сжав кулаки, и терпел. Терпел он не холод, обдающий с головы до ног. Ему не нравилось то, что он делал, и все это знали. Но он делал, понимая, что кроме него, считай, и не кому вовсе. Никогда не жаловался, никогда не огрызался, со всеми был предельно вежлив, будь то спустившийся с небес модератор или убиваемая на ужин и уже разделываемая крыса. Только в такие минуты можно было было взглянуть на него поглубже — в остальное время это был холодный как крокодил обитатель свалки, необычный одиночка, который всегда откликается на просьбу помочь и ничего сверх того.

— Приятного вам дня, Аден. — Сказал единственный вежливый на свалке человек. Возможно, эта вежливость вынужденная и на неё завязана некая способность. Если закрыть глаза и не видеть его лица в момент общения, то кажется, что с тобой разговаривает психиатр.

— ...

— Вы с Княжеком сегодня не занимаетесь? Вроде бы уже время, а я до сих пор не слышу его проклятий в ваш Адрес. — Он все еще смотрел зло, но это обычное его выражение лица. За такое выражение он, конечно, не попал бы сюда, но было весело представлять, что случилось именно так, а своей вежливостью он пытается снизить срок или исполняет условия освобождения, наложенные судом и отслеживаемые системой. Каким бы он ни был с виду, интонации его всегда доброжелательны и успокаивающи. — Интересно узнать, что вы принесли сегодня, да и мне приятно будет похвастаться.

— ...

— Что ж, успешно вам добраться до вашего угла, а то Дэв сегодня нашел что-то такое, что заставляет его обнимать каждого встречного и затаскивать к себе на попойку.

Тири еще немного постоял в стороне, ополаскивая в корыте те тряпки, с которыми зашел. Сейчас он не казался таким уж неестественно тощим — по косвенным признакам он имел около пятидесяти очков в силе, а такие цифры не могут не сказаться на виртуальном теле. Сквозь тонкую кожу тянулись четко окантованные узлы мышц, выступали готовые к нагрузкам струны жил, и только чрезмерно длинные кости никак себя на показывали. Одним админам известно какие навыки дают эффект гнущихся как каучуковая дубинка конечностей — спросить о чужих характеристиках здесь считается дурным тоном, мягко говоря, и демонстрировать какие либо из навыков или способностей — личное дело каждого.

У Адена тоже никто не спрашивает, почему он все время молчит, почему при ударах на тренировках он не издает ни звука, почему даже при самых страшных переломах никто не дождется от него ни стона, ни всхлипа, ни злобного рыка. Здесь не просят рассказать про твою жизнь до попадания на нулевой уровень и судят только по делам и принесенной этому месту пользе. Можешь ничего не делать или делать только для себя, но всё запоминающие NPC в итоге растратят к тебе интерес, а потом и всякую приязнь. Порой репутация с ними прокачивается совсем неведомыми путями, и от проклятий в твою сторону до дружеского похлопывания по плечу необходимо просто не показываться на глаза подольше.

Закончив свои дела, Тири вышел, а сквозь щели кабинки в образовавшейся тишине снова можно было различить звуки уходящей от Шомана прибыли.

— За все эти веревки я даю тебе три необычные вещи, которые у меня есть и, клянусь системой, единственные необычные вещи, которые я держал в своих руках!

— Ты меня за идиота держишь, Горсо? Я не буду меняться, пока их не увижу!

— Шоман, я знаю тебя давно, но что тебе помешает отказаться от сделки и кинуть наводку о трех необычных вещах кому-нибудь из центральных? Позволь мне оставаться уверенным, что без их описания и информации о характеристиках слушать тебя никто не будет. Нет уж, либо эти вещи сразу становятся твоими, либо обойдешься. Ну так как? Система, прошу наложить на меня штраф в стократном размере от стоимости этих предметов в пользу торговца, именующего себя Шоман, если за последние сорок секунд я сказал хоть слово лжи! — У Адена не было сил подняться и посмотреть, как Горсо осыпает горсть синих искр в подтверждение его правдивости. — Теперь согласен?

Шоман не отвечал долго. Может быть, вспоминал, о чём говорил Горсо сорок секунд назад, и специально ли он сказал про сорок секунд или чтобы запутать. Однако риск в его деле часто оправдывается.

— Согласен! Сделка!

— Сделка! — Раздался чрезмерно довольный голос старосты.

Оглушительная тишина разлилась по округе. В полнейшем безмолвии Шоман неторопливо собрал свои вещи, складной прилавок, погрузил все на телегу и собрался уезжать. Видно его не было, но характерные звуки запомнились уже давно. Когда торговец сел на место возницы, чуть расстроенно, но с великим уважением с его стороны донеслось:

— Придет день, Четырехпалый, и я узнаю какую королеву ты трахнул в обмен на свой мизинец и какой ярус отдался тебе в обмен на руку.

Запряженная коровой телега еще не выехала за поворот, а у Горсо уже кто-то поинтересовался:

— Ты правда отдал ему три необычные вещи?

— Ты же видел, Каерн, система подтвердила.

— Что за вещи хоть? Чессказать, необычных только два раза видел...

— Да сапогов там пара и ремень, — отмахнулся староста.

— Погодь, вещей-то три...

— Ну так торговать уметь надо! Сапог левый, сапог правый да ремень... и чтобы дальше не было вопросов, держай.

Во дворе вновь стало тихо, но через миг из-за оглушительного хохота Каерна с мусорных куч слетела стая перепончатокрылых крыс, завывая своими визгливыми глотками ему под стать. Продолжая смеяться, Каерн ушел куда-то вглубь бараков, приговаривая:

— И ведь не врал же, когда говорил, что держал их в руках! Верю, что тогда у тебя еще были обе руки!

Тут уже Аден не вытерпел, выбежал из кабинки и требовательно протянул руку, подмечая, что за ним начала образовываться очередь. Однорукий Горсо неодобрительно покачал головой, но долго ждать не заставил и открыл окно обмена.

Необычные перчатки подмастерья Горсо

Описание: перчатка правая (5 пальцев), перчатка левая (4 пальца)

Класс предмета: Обычный

Прочность: 4/5

Инвентарь: 1 ячейка, 0,05 килограмм

Глава 2

Смотри, Аден, смотри и запоминай, запоминай и учись, и не дай Баланс кто-нибудь усомнится в том, что нам просто везет.

Нулевой ярус представляет из себя территорию по форме похожую на круг диаметром в двадцать километров, из центра которого растет город Разоренный. Несколько небоскребов в центрально-северной части, множество многоэтажных домов и других строений огромной технологической шишкой выпирают на теле города, соответствующего своему названию. У самых северных границ имеется клочок более-менее жилой территории. Она обжита местной богемой и главами бандитских формирований, активные члены которых — это основное население остальной территории города.

Только ближе к окраинам Разоренного можно встретить относительно мирных жителей, не примкнувших ни к одной из действующих в городе сил, выживающих поодиночке или временными союзами. Именно они являются основными поставщиками опыта для объединений покрупнее или залетных групп, подобных той, которая уделала Княжека.

Стоит упомянуть, что Разоренный — город очень большой. Он занимает всю территорию яруса, лишь у самых границ оставляя полосу в три километра, заполненную многочисленными мусорками, очистными сооружениями, перерабатывающими станциями и элитными поселками на севере. География яруса такова, что единственная река берет начало на самом верху карты, а дальше, проходя по водозаборам, насосным станциям и канализации, попадает на южные сливы, откуда потом стекает за границу, недоступную игрокам. Вот и вся география.

О представителях власти говорить не имеет смысла, так как долго её не держит никто, кланы постоянно дробятся, дерутся, и зачастую новым главой становится тот, кто вовремя отсел в сторону, сохраняя нажитое добро и характеристики. Чего ещё можно ожидать от людей, для которых условия содержания реальных тюрем слишком мягки и не соответствуют уровням преступлений. По заветам Макиавелли сильные мира сего не могут в открытую издеваться над заключенными, при этом не затрачивая много средств и трудовых ресурсов.

А Вириус может.

Все возможно в виртуальной реальности с игровыми условностями. Любые фантазии и кошмары, соразмерные вашему кошельку и гражданскому уровню. Пространства, расширяющиеся со скоростью света и зоны, из которых не возможно выбраться просто потому, что это запрещено. Сотни миров, одновременно простых и сложных. Восемь игровых вселенных на десяти ярусах, не считая нулевой. Четыре миллиарда игроков онлайн, среди которых двадцать четыре часа в сутки вот уже второй год можно найти Адена.

С воплощением в жизнь виртуальной реальности вопрос о тюрьмах не обсуждался долго, ведь главной целью реальных мест заключения всегда являлась изоляция определенных лиц от общества. Не зря с древнейших времен изгнание было самой жестокой мерой наказания, а где прятать неликвид человеческих ресурсов как не на другой планете? Или в другом мире, вселенной? За заключенными не нужно следить, из всех бед их физическое тело может быть подвержено лишь гиподинамии, да и то только из-за сбоя автоматики, психическое здоровье легко контролируется системой изнутри, и даже срок пребывания каждый легко может вывести на панель интерфейса в виде тикающего в обратном направлении таймера или анимированных песочных часов. Ты чересчур жесток с животными? На, вот тебе плюс два месяца срока. Ты сумел защитить НПС от злобной твари? Вот тебе минус день. Удобное состоит в том, что здесь легко можно найти грань, за которой баланс играет в твою пользу. Система учит, что хорошим быть выгодно тебе самому, и что самое главное: ни один из твоих поступков не будет незамеченным, будь он плох или нет.

Контроль — вещь, обусловленная самим понятием игр. Контроль над возможностью тех или иных действий, контроль над поведением монстров, над шансом выпадения ресурсов, над выдачей очков опыта... Никто не хочет, чтобы сосед мог игнорировать закон и обирать твой огород. По этой жизненной аналогии в играх существуют правила и ограничения. За их соблюдением, в отличии от реала, следит компьютер, поэтому любые жалобы на ущемление прав, предвзятость и излишнюю жестокость вымирают как класс.

Каждый твой шаг отмечен имитацией небесной канцелярии, но за соседом следят тоже, а значит твой огород в безопасности. Обидно конечно, что чужой труд в безопасности тоже, но тут уж выбирай сам. Человечество не боится апокалипсиса, на самом деле. Есть отдельные его представители, поднимающие ненужную панику, реагируя так, как от них этого ждут, но понимание того, что трындец придет всем и сразу, успокаивает и стирает всякий повод для беспокойства. Вот если бы было доподлинно известно, что кто-то может спастись...

Безрадостная серая хмарь, способная перебороть тонны антидепрессантов — это обычное состояние погоды на юго-востоке Разоренного. Лучи стеснительного солнца столбами прожекторного света прорезаются из-за туч и рыскают по железобетонным жилищам, отыскивая, кого бы нашпиговать своей светлой радостью, от которой сыплется кирпичная крошка стен и подозрительно пузырится асфальт.

Одна из луж дорожного битума как раз начинала кипеть. На её поверхности за пару секунд вздулся черный пузырь, чтобы через миг с тихим вздохом плюнуть черной каплей собственной жидкости на крышу промышленного рефрежератора, который местные жители пристроили на роль барака. Однако против ожиданий сидящей неподалеку крысы, капле не суждено было упасть на жестяную поверхность. Не долетев буквально пару десятков сантиметров, она разползлась по воздуху, словно клякса чернил на полотнище скомканной бумаги. Повисела так минуту, прежде чем высохла на еле дрожащем воздухе под ней и, потеряв под собой какую-то опору, продолжила полет.

Аден сидел в коробке неподалеку от расчищенной дороги и молил Баланс, чтобы фокус небесной лупы не обратил внимания на жалкого муравьишку в картонном танке. Темнота укрытия щедро делилась иллюзией защищенности, но лопающиеся от перегрева тушки крыс прогоняли всякие наваждения с каждым новым хлопком. Странный феномен, который не колышет никого из здешних обитателей. В отличие от всех остальных, крысы не жарятся под убийственными лучами, их шкура не сгорает и не плавится, а тушки не обугливаются от запредельных температур, — каждая из них под жаром надувается и со звуком передавленного пластикового пакета с воздухом — взрывается.

Одна из хлопушек сработала где-то в воздухе. Видимо в столб перегретого газа влетела одна из крылатых тварей.

В проделанную у самого дна коробки дыру нагло залезла серая морда, поводя черной бусиной носа из стороны в сторону и отыскивая, в каком направлении буриться дальше и откуда так тянет духом жаренного мяса.

Пятая. Не по количеству, а по счету, конечно же. Удачливая, тварь.

Аден оторвал кусок приманки и подтолкнул его к подергивающемуся носу. Тот осторожно замер, забавно подернул усами, чуть приподнялся, оскаливая пасть. Из пасти показались острые зубы, которыми грызун единым движением схватил добычу и скрылся во вне, снова впуская в коробку свет. Если убивать каждую крысу, что суется в ловушку, то через короткий промежуток времени её стая оставляет попытки полакомиться и перестаёт посылать в загадочную дыру своих добытчиков. Здесь перегибать нельзя. Четверо умирают, оставляя после себя тушки и опыт, одна уходит с призом. Они готовы разменивать четыре павших тела на один маленький кусочек пищи. Жареное мясо они относят своей королеве (жути восьмого уровня) под южный мусорный холм, и, наверное, оно стоит таких жертв. Еще одна обреченная снова скребет лапками на подступах к приманке...

Охота закончилась неожиданно. Коробка вспыхнула, обнуляя жизнь своего жильца, и осыпалась белесым пеплом, позволяя ярчайшему свету затопить все вокруг. На точке возрождения Адена привычно встретил Горсо, досадливо покачал головой и взмахом руки закрыл квест на убийство пятидесяти крыс. Опыта всего-ничего — в десять раз меньше, чем досталось от убийства самих грызунов, которые сегодня потеряли не меньше сотни своих хвостов, но и то хлеб.

Быстро дойдя до точки охоты, чтобы обобрать свой труп, Аден нашел на месте только жирное пятно. Куча паленого мяса лежала на неширокой полосе выжженного мусора, черной рекой извивающейся по свалке. На конце этой полосы адское пламя горящих алым пластмассовых корпусов автомобилей смешивалось с небесным светом, и не было понятно, что рождалось первей.

Не много времени ушло на то, чтобы поводить рукой над ворохом жаренных костей. С жителей нулевого яруса кроме опыта ничего не выпадает при убийстве, но для хозяина вещи теряются, и после каждой смерти необходимо обыскивать свой труп, чтобы забрать пропавшую из инвентаря половину добра, собранного после последнего сохранения.

В жизни на дне кроме недоступного другим инвентаря, в отличии от игроков других ярусов, есть еще большие плюсы. Если заглянуть в историю этого мира, то станет известно, что все местные жители — и игроки, и пресловутая непись — всего лишь человекоподобная биомасса, целью которой является восстановление Разоренного. И хотя в обозначении расы персонажа пишется "Человек", никто из родившихся на нулевом ярусе не может владеть магией или получить соответствующий её использованию класс. Это и отпугивает многочисленных поклонников фэнтези и искателей волшебных приключений, заполненных древними артефактами и магическими существами, ордами неупокоенных, колдунами-отступниками, ведьмами и личами, способными после своей смерти одарить ценными предметами и знанием.

Это же привлекает злостных хардкорщиков в зону постапокалиптического будущего, наполненную выкидышами человеческой цивилизации, откровенной мразью и отбросами общества. В мир технологий, в котором инвентарь — это не игровая условность, а закономерная деталь развитости мира, не царапающая мозг своей алогичностью. Точка возрождения — ни что иное как принтер лазерный, до хрена усовершенствованный. Очки опыта — мера полезности организма, счетчик привнесенного им вклада в достижение поставленной цели:

Глобальный квест: "Возврат утерянного"

Описание: Верните городу былое величие, уничтожьте сердце погани и истребите порождения неудачного эксперимента своих создателей.

Награда: неизвестно

Выполнено: 3%

Продолжая о плюсах, особо необходимо подчеркнуть непрерывный рост способностей, навыков и характеристик. Оно и не мудрено: не качается маскировка — качается бег, не помогает бег — растут боевые навыки, не качаются они — капают проценты в живучесть.

Но как и везде, местная жизнь не обходится без отрицательных сторон. Говоря о них, стоит упомянуть чрезмерно трудную прокачку профессий. Мало того, что наставников не найти днем с огнем и с лукошком еды, так еще чтобы самостоятельно её открыть, совершенный подвиг на поприще ремесла должен быть просто сказочным. Преображение сортира в мечту Вилли Вонки было бы удачным примером, не будь он таким грустным... и точным.

Кстати о наставниках. Княжек не появился ни через день, ни через неделю, ни через месяц.

Горсо все так же стоял у входа в репликатор, мурлыча праздничный марш и одной рукой замешивая тесто. Узнать бы, кто нашел муку, да обменяться с ним на жаренное мясо — единственное, что удалось получить с убитого Пуза. Мяса было много, две ячейки по двести штук, если быть точным и не вспоминать о жадно проглоченном на радостях десятке. Шло оно на ура и менялось по территории свалки на что угодно, однако мастерство Однорукого стоит не одного куска. Обычно каждый ел, что находил, если это что-то было съедобно, а не съедобное относилось к Горсо, где чудесным образом преображалось до товарного вида и иногда даже могло вызвать аппетит.

— Погоди, Аден. — не отрываясь от своего занятия, окликнул он.

— ...

— Ты подожди малёха, я напеку по-быстрому, отнесёшь Рунну в подпол? — Аден согласно кивнул. — Ну и хорошо, а то новичкам веры нет, сам понимаешь, просить больше рядом некого, так что ты в самый раз прибёг. Я вот все спросить хотел, Княжека мы, скорее всего, не увидим больше, а с тобой как быть? Он жеж тебе как родной был, кто за тобой присмотрит теперь, как ты без него-то?

А ведь всем остальным плевать.

Всем, кроме запрограммированного Горсо.

Но мысль о том, как обходиться без Княжека, посетившая голову Адена была не совсем обычной. Ему вообще не нравились обычные мысли. Он думал о том, что рядом с ним теперь нет никого, кто бы отговорил его от шальных идей, немного безумных планов и авантюр под угрозой отказа в наставничестве, кто бы за уши оттащил от наблюдения за тварями погани, кто бы сморозил какую-нибудь глупость о чем-то человеческом, что еще осталось на этом дне. Княжек был удобен как наставник, передавший все, что умел, и, что уж говорить, был сволочь как человек. Как Аден будет жить дальше без Княжека? Намного интересней, чем с ним.

Еще горячие лепешки легко скользнули в инвентарь, и ноги сами понесли к квадратному люку в дальнем углу барака. Святая святых юго-восточной свалки встретила привычной прохладной сыростью и влажным полом, по которому было приятно ступать босиком после горячей уличной тропинки. Подпол — довольно условное название системы заброшенных железнорудных шахт, расположенных под мусорными холмами южных свалок. На прилегающей к шахтам территории, среди множества тупиков и отнорков находится более чем примитивная кузница, алхим. лаборатория, склад и небольшой наглядный бестиарий, представленный малочисленным зоопарком и еще более мизерным персоналом.

То, что к единственному в округе лекарю послали именно Адена не было никакой случайности. Обычным игрокам пройти было легче, но за все два года пребывания здесь лишь трое были там. Один из них даже остался. Только Аден и Дэв имели допуск к люку в бараках — остальных система не пропускала из-за недостаточных репутационных факторов. Скоро планку преодолеет и Тири, но не в ближайший месяц это точно. Чтобы получить разрешение на всего лишь беглую прогулку по здешним тоннелям под присмотром с конвоем, нужно было возродиться на глазах четырехпалого старосты не менее тысячи раз. Это при том, что не всегда можно застать Горсо у дверей репликатора, а в лучшем случае пару раз из десяти. Стоит ли говорить, что сам того не желая, Аден упорно прокачивал эту ветку репутации? Стоит, если знать, что Горсо подарил ему свой ключ, оставив себе запасной.

Даже то, что Аден ждал, когда в нос ударит резкий запах азотной кислоты, не спасло его от слезливости и судорожного кашля в первую минуту погружения в белесый туман дальних тоннелей. В воздухе перемешались мотивы спиртовых испарений и земляной сырости. Резких, перебивающих друг друга запахов было больше, намного больше, чем положено источать обычной алхим. лаборатории, но хозяина этих мест не волновали чужие трудности и уж тем более чье-то мнение. Нет, Рунн не был эгоцентричным или черствым, да и бездушным назвать его нельзя. Неправильно будет говорить так же, что ему плевать на всех остальных, просто все свое внимание он сосредотачивает на своем деле и только на нем, оставляя мелочи вроде мнения окружающих, времени сна или запасов еды за той гранью, где простирается его интерес.

Личное место силы. Игрок Рунн. (Эффективность (%): +200/-200 )

Человек с шестым гражданским уровнем может позволить себе многое из того, что не доступно восьмидесяти процентам пользователей Вириуса. Сознательно создавать аватар на нулевом ярусе, чтобы изредка лечить аборигенов и пытать крыс... что же, у каждого свои причуды.Пробившийся сквозь собственные сиплые вдохи звук сначала напугал и заставил насторожиться. Осторожный звон металла о стекло — как скрежет когтей одной летучей твари из-под третьего холма. Еще раз. И еще. Нет, то чудище девятого уровня не позволило бы себе обозначить свое присутствие дважды — чувство гордости у него поистине королевское.

Звук шел как раз оттуда, куда вели обшарпанные коридоры с въевшимся запахом серы и следами окисления на трубах.

Чем дальше Аден продвигался к лаборатории, тем жиже становился туман и свежее воздух, потом становились ровнее стены и исчезали неровности потолка, а у самой двери — зеркально блестящего прямоугольника из нержавейки — уже царила санитария и порядок, словно и не подземный.. Проходя в помещение, не только рабочее место, каждый вынужден пройти по решетке, утопленной в спирте, смачивая обувь, если таковая имеется. В который раз Аден босым ступал по прозрачной жидкости, но снова не смог сдержать скептической улыбки при виде одной из игровых условностей.

Наложен эффект: обеззараживание (01.59.59)

Если сейчас соскрести с себя грязь, то это будет очень чистая грязь. И те куски мусора, что застряли в волосах тоже, наверное. Вирт. Что с него возьмешь.

Вопреки ожиданиям, на бежевом махровом ковре не оставалось следов ступней, пыль с которых смачиваясь спиртом, замешалась в однородную массу.

Очень непривычное место. Чистое.

Стеклянный шкаф, как отголосок процедурного кабинета из прошлой жизни, раковина, стол, пара тумбочек, кушетка и работающий только на половину прожектор на потолочном шарнире. Все расставлено по углам комнаты или у стен, отхватывая пространство пола настолько экономно, что висящая в центре хирургическая платформа была единственным предметом, который бросался в глаза.

Не часто приводится видеть одну крысу в нескольких стеклянных банках. Целые банки, к слову тоже попадаются реже ежегодных обновлений, но все эти лапки, глаза, трепыхающиеся органы размером с кулак... Потрохов Аден навидался во время тысяч бесполезных попыток открыть охотничий навык снятия шкур, но местный антураж во всю раскрывал тягу маленького человека к новизне. Казалось бы та же крыса с такой же отрубленной головой, с такими же скрученными коготками и содранным скальпом от носа до хвоста... на стерильном зеркальном столе и приколотая шипами, вырастающими из него, выглядит не так... грязно, что ли. Чем-то её кишки на поверхности отличаются от её кишок на столе.

Вокруг не было ни одного пятнышка яркого цвета. Взгляд проплывал между белым, бежевым и голубоватым, скользил по чуть более насыщенному синему и в конце концов прилипал к единственному хозяину этого места. Рунн в тускло-сиреневом халате стоял спиной ко входу, уткнувшись лбом в огромный полупрозрачный чан, прыгая с места на место и водя лохматой головой из стороны в сторону. Казалось он выискивал что-то в глубине или уже отыскал и наблюдал. Резкими жестами его голова дергалась то вверх, то вниз, отчего горсть амулетов, висящих на его шее, билась о стеклянные стенки и издавала тот самый звук, что заполнил коридоры на подступах к алхимику.

— Заходи, один-один, — торопливо прошептал Рунн, не оборачиваясь. Восторг в его голосе мог соперничать только с восхищением в мечущемся взгляде. — Тот амулет, который вы с Княжеком откопали я смог перезарядить. И вот! Она плавает! К сожалению, амулет почти рассыпался и вряд ли хватит еще на раз, но та причина, по которой они отрастили крылья — это какие-то наземные ловушки! Хрен свой даю на отгрызение! И не спрашивай меня, что делать! Приспособляемость у них как у бомжей на четвертом центральном, так что интересней будет смотреть и записывать. Ты смотри! За трое суток отрастила жабры и уже появляются перепонки на лапках! Ничего-ничего, через пол года накоплю на свиток высшего познания и там будем разбираться. А если над точкой возрождения создать область высоких температур? Я бы тогда точно...

Слушая бесперебойную и немного бессвязную речь алхимика, врача и жреца темных богов в одном лице, Аден задумчиво покивал, подошел к огромной стеклянной реторте, у которой стоял Рунн, и тоже уткнулся лбом в ее стенку. В мутной жидкости, неуклюже перебирая крошечными лапами с зачатками перепонок, пыталась плавать крыса. Слишком медленно для представителей своего рода она теряла очки жизни в воде — по одному хп за полминуты. Обычно сотни секунд хватает, чтобы на поверхность всплыла готовая к обиранию тушка, а на этой крысе трепыхались едва заметные жабры и это они, видимо, не давали сгинуть своей обладательнице. Вернее, не давали сделать этого быстро. Через пять минут подводных процедур, корчи завершили жизнь грызуна и позволили ему, бездыханному, всплыть. Рунн погрузился в себя, явно регистрируя время смерти и сверяясь с какими-то таблицами, а в этот момент на дне реторты во вспышке зеленого цвета появилась еще одна крыса. Такая же или та же самая. С жабрами и перепонками.

Найденный год назад амулет был для Адена с Княжеком бесполезен. Не поддающийся стандартным методам идентификации, не работающий, не разбираемый и без квестстартера на иконках, он не имел какой-либо значимой цены у местных торговцев, но Рунн в обмен на амулет позволил оставлять свои вещи у него в хранилище. Для алхимика эта услуга ничего не стоила, зато он получал потенциальную интересность в свою копилку. Был вариант продать его игрокам, настоящим игрокам, тем, кто приходит сюда именно играть, но продвигаться к центру долго, хотя возможность есть, что доказано тремя прогулками почти до самого сердца погани.

Около года амулет пропылился в закромах, дожидаясь своей очереди, но сейчас заставил Рунна отбросить все дела. Амулет был одноразовым. Он позволял переназначить место привязки игроков.

— ... место привязки игроков. Ты же знаешь, один-один, что неписи возрождаются в том принтере в центре свалки? Так вот, у крыс нет респауна, они рождаются в королевской колонии максимально реалистичным путем и в зависимости от иерархической принадлежности распределяются по поверхности. Стоило видеть мое лицо, когда я подтверждал занесение нового объекта в память репликатора и привязку этой твари к пластинке опыта. Вон она, на дне, видишь? Первая известная крыса с респауном на нулевом ярусе! А представь, если в эксперименте у меня бы была кровь Локка вместо крови обычной крысы! Хотя, нахрена мне Локк? Из-за него и износ, наверное, был бы ого-го. Да, точно, накоплю на свиток высшего познания, раскрою характеристики этой земноводной... черт, да кланы воевать начнут за этот секрет! Сколько богатенькие папочки будут готовы заплатить за информацию о характеристиках, которые нужно поправить в питомцах, чтобы брать их с собой под воду? В вулканы? В космос? Элементаль огня с подручным не фениксом и не саламандрой! Или, может, не характеристики, а навыки, способности? Но самое главное! Место репликации можно сменить, не привязывая его к одной из точек возрождения, а взяв за точку предмет! Ты представь только, что можно будет воскрешаться на месте своей смерти! Вот только прочности пластины хватит от силы еще на сотню крысячьих возрождений. Да, хорошо, что у меня не было крови Локка...

Осунувшийся, бледный, в медицинском халате, сквозь который проступают костлявые плечи и в шутовски длинноносых сапожках Рунн просто сиял изнутри, что не на много оттеняло его кажущуюся старость.

Продолжая наблюдать за дергаными передвижениями крысы, Аден открыл окно обмена и выделил в инвентаре стряпню Горсо.

— Так ты от старика, один-один. Спасибо, а то и вправду замаялся я что-то. Ты когда будешь на верху шастать, смотри под ноги. Крысы не зря крылья отрастили.

— ...

— Даа, понимаю теперь, почему Княжек выбрал именно тебя. Разговаривая с тобой можно услышать только то, что интересно самому. Вроде-бы и слушает кто-то, а значит не нужно себе все время повторять, что не псих, не псих, не псих... не сам с собою же говоришь, а значит в порядке всё.

— ...

— Тебе ключ от сундука нужен? — Спросил Рунн, перебирая связку разнокалиберных бляшек, ракушек и медальонов на груди и вытягивая из неё тонкую ребристую полоску черного металла. — Держи. Когда закончишь, как всегда просто выбрось.

Аден взял ключ, снова удивляясь его приятной тяжести, и вышел из лаборатории, озорно перепрыгнул спиртованную решетку и, чуть отбежав туда, где плесень не задыхалась от плотного привкуса химикалий в воздухе, свернул в темную штанину шахт, в глубине которых надежно сокрыты все его сокровища.

Пришло время особенных смертей.

Глава 3

Ты, Аден, как ложка антивещества в бочку дёгтя.

Резиденция клана "Аурелиан".

Конец рабочего дня подходил к концу, так что расслабляющая атмосфера ресторана казалась наилучшим выбором для приема вечернего доклада. Огни свечей мягко танцевали в такт благодушного настроения игрока с ником Ферх. Глава одного из сильнейших кланов семи ярусов немного устало попивал виртуальные вина, но очень внимательно слушал внушительного седобородого старика в свободном черном одеянии.

— ... у нас пока не имеется. Исходим от наихудшего варианта. Отправлены три группы противодействия, но с задачей более-менее справляется только пятерка Угудзявы. Наш будущий дракон пока на третьем круге посвящения. По всем признакам, если не случится ничего неординарного, то мы догоним добряков через пару дней и перехватим награду. Также...

— Отлично. Я услышал. Дальше. — Ферх как всегда был в деловом костюме с седьмого яруса, и хорошее настроение, навеянное окончанием дня, поднималось еще больше, когда он представлял картину со стороны: фэнтезийный лич и клерк в костюме офисного работника средней руки сидят в ресторане какого-то из миров космических войн и обсуждают злобные планы по захвату власти в далеком маленьком королевстве.

— И последнее, насчет той встречи, про которую ты говорил. Глава клана "Эстральц" потерял свой аватар со всеми способностями и дарами, как и предполагалось. Все случилось тихо, мгновенно и без каких-либо предпосылок. По рассказам свидетелей Бялка исчезла, как при телепортации божественной волей, но по записи одного из наших для неё это было неожиданностью. Как видишь, всё как и в прошлый раз.

Ферх скупо улыбнулся. Как в прошлый и позапрошлый, и еще три раза до этого. Шесть кланов первой двадцатки лишились головы за неполные три года. Слишком быстро, когда речь идет не о первенстве в кластере, а о мировом рейтинге, где движения и перестановки в таблицах занимают порой десятки лет. "Аурелиан" уже восьмой год твердо держится на одиннадцатой строчке, не пропуская никого вперед, но и не в силах преодолеть огромный разрыв до последнего из первых.

Мурао и Диуан. Зубр среди кланов-исследователей и молодой клан с зачатками собственных территорий, но полный амбиций и энтузиазма. Три года назад мало кто скрывал радость, когда был обезглавлен клан "Квазар", стоявший тогда на восемнадцатой строчке. Никого не удивили странные обстоятельства удаления аккаунта, стоимость которого могла превысит стоимость килограмма плутония на черном рынке, и только самые прозорливые взяли этот случай на заметку... до следующего раза. Через одиннадцать месяцев с конца списка слетел "Дагон", ещё через год, лишившись главы, со своего места на десять пунктов упал "Диармайд". И каждый случай стабильно приближал связку из двух кланов к вершине Олимпа игровых вселенных.

— Хан и Разиё, — продолжил лич, — встретятся на шестом ярусе через три месяца. Где точно неизвестно, дату тоже определить не удалось, но это будет реальный шанс обнулить обоих разом. Правда, если Разиё найдет способ быстрее откатить свой дар, сроки придется подтягивать. Информация прошла сразу с четырех источников, так что вероятность дезы высока, но данные в разработку я все же отправил. Ещё есть вариант, что дело не в даре, а в каком-то артефакте, или вообще Разиё может оказаться простым посредником. Думается мне, что лучше сосредоточить силы на устранении Хана, приоритетной целью считая именно его. До нас еще две позиции, Сандаль психует и даже готов пойти на уступки в вопросе Загорного халифата, а Гагек пока только шлет письма с просьбой о привате, но по всему видно, что тоже нервничает.Буду работать в этом направлении, а по остальным буду сворачивать, не до конца, конечно же, а то мало ли. Кирюха, ты слушаешь?

— Наивнимательнейшим образом, — приоткрыл глаза Ферх. — Просто здесь Жора пишет. Говорит, что есть идеи насчет последних новостей.

— Он-то здесь каким боком влез? — Удивился лич. — Опять скучает? Так пришел бы ко мне, работы валом, людей не хватает, я бы ему быстро чего-нибудь подобрал по профилю.

— Подожди, Саня, он уже идет, сам уговаривай, — улыбнулся Ферх и, отвернувшись, сделал заказ.

Не прошло и минуты, как в дверь прошел маленький, фигурой похожий на ребенка, темный эльф в маскировочном плаще, который все никак не мог скрыть хозяина от посторонних глаз, хотя очень пытался, менял цвет при соприкосновении с мебелью и старательно мерцал, заставляя с болью отводить глаза. Игрок с ником "Юга" осторожно подошел к сидящим и робко спросил, указывая на стул:

— Можно?

Лич выплюнул недожеванный салат на белоснежную скатерть, а глава клана сумел сдержаться и не заляпать стол — поперхнувшись, он сцедил в стакан все, что не успел проглотить. Все это происходило под дикий хохот темного эльфа, уже успевшего закинуть ноги на стол и закурить.

— Вот вам, ребяты, будете теперь говорить, какой я предсказуемый. — улыбнулся он роскошной острозубой улыбкой и повернулся к официантке, — чу, зайка, принеси-ка мне два ваших недожаренных мяса и красного запи... — улыбка его тут же растаяла, когда другая официантка поставила перед ним все, что он хотел заказать.

— Ты совершенно непредсказуемый, Жора, просто ты настолько невероятен, что рядом с тобой любая тварь божия может прозреть и увидеть будущее, — пришла очередь смеяться и остальным друзьям.

— Да, ребяты, именно что твари. Не интересно так даже. — наигранно обиделся дроу. — Я тут, понимаш, буквально землю носом рою, кандидата подбираю, плащ свой замазал, представь себе. Плащ! Легендарный! Неуничтожимый! Да его невозможно испачкать, потому что он всю грязь впитывает и переводит в ману! А я смолой изгваздал!

— Ближе к делу, — остановил взорвавшегося товарища лич. — Что за кандидат? Где кандидат? На что кандидат?

— У Кирюхи спроси, он умней расскажет.

— Кир?

Ферх подвинул стул поближе к столу, немного подумал, как начать и ответил:

— Помнишь ту бабку с нулевого яруса? Нет? Тогда начну с начала. С пятого по нулевой ярус у каждого игрока есть инвентарь. На седьмом и шестом его нет, так как те вселенные сделаны предельно достоверными и приближенными к реальности, без магии, кроме даров, естественно, а раз без магии, то следовательно и без инвентаря, статовых вещей и защитных амулетов. Любая магия там попросту не действует, растворяется или проходит в новостях как взрыв газа... а инвентарь нулевого яруса не магический, так что...

Повисла минутная пауза, сдобренная молчаливым переглядыванием, но была раздраженно прервана бесцеремонным дроу:

— Нуу, так и я мог рассказать! Если говорить в том же духе, то мы решили потратить несколько тысяч клановых очков опыта на Кирюхин дар. Он выдаст цепочку квестов, которая сможет вытащить нулевку на шестой ярус ко встрече наших дорогих и любимых, там её обыскивают, она спокойно проходит, взрывает припрятанной в инвентаре гранатой Хана и Разиё...

— ... тем самым сбивая или даже обнуляя их прогресс и отодвигая угрозу на два-три года, — закончил лич. — Хан на десять секунд может загнать любую характеристику цели в бесконечность, это я помню, но что за дар у Разиё? Стоит ли его вообще опасать... нет, не слушайте меня, туплю что-то.

— Аналитики шуршат вовсю, — заметил Ферх, — привлекаем людей от других пострадавших кланов, но все равно версии расплывчаты и подтверждение их невозможно... ты-то чего зубы сушишь, Жора, небось вспоминаешь, как ты всех предупреждал в первый раз, а тебя не послушали? Ну злорадствуй.

— Все-то ты про меня знаешь, — без капли артистизма притворился обиженным Юга. — Я, между прочим, вас тоже как облупленных знаю. Вот ты, Кирюх, скажи мне первое что придет в голову после... не... погоди... напишу сначала. — Он достал из инвентаря перо и чернильницу с бумагой, начеркал на ней что-то, порвал и перевернул один обрывок надписью вниз, скомкав в руке второй. — Я говорю слово, а ты тут же говоришь другое.

— И что это тебе даст?

— Эмм... этим я докажу, что по уровню предсказуемости ты ни чуть не выше меня.

— Ну давай. — Скептически кивнул Ферх, ничуть не задумавшись. Приятно все же, когда есть кому отвлечь от тяжелых мыслей.

— Курица!

— Хуюриц... — окончание слова смешалось с хрустом челюсти после удара дроу. — Ах ты б

* * *

ь! Какого?! С дуба рухнул?! Сейчас я встану — вешайся, нигер остроухий! — Слишком гневно, чтобы быть правдой, раздалось из-под стола, когда полоска под ником Ферха восстановилась до желтой.

Юга же вновь залился смехом, вином и топленым жиром откусываемого стейка. Лич, подергивая плечами, деликатно набил рот скатертью, чтобы своим ржанием не смущать скриптованный персонал.

— Вот так я и сравнялся с вами по уровню внезапности! Истинно по-джентельменски я поднялся на одну высоту к вам, а не опустил вас до своей, как заставил вас обо мне подумать при помощи этой бумажки! — Вновь закуривая, продолжал смеяться дроу.

— Придет война, — прокряхтел Ферх, — попросишь хлеба, манипулятор хренов!

— Да, ты прав! — Даже намек на сговорчивость темного эльфа поставил окружающих в замешательство. — Да и звучит! Манипулятор хренов! А при том, что манипулировал я только что никем иным как...

— Всё-всё-всё, заткнись, языкастый. — Вконец взбодрившийся Ферх смог встать, отсмеиваясь и принимая из рук веселого Юги бокал с питьем.

— Даже договорить не дал. Это потому, что я черный?

— Ты густо темный, Жора, или отрицательно белый, думай как нравится. Так ты нашел того, кто нам нужен? Кто подходит?

— Никто. Ты устал наверное, раз думаешь, что я позволю какому-нибудь левому углу запороть мою, да, именно, мою операцию... операцию... название еще не придумал, но думаем, думаем... В общем, я уже разослал пригласительные Пра и её ошивальникам. Люди проверенные, взрощенные, так сказать, на одной опаре, команда у них добрая, к делу подходят без капризов да и есть в них что-то, есть...

— Не боишься такую единицу обнулять? — Встрял в разговор отсмеявшийся лич. — Инвентарь на шестом ярусе это конечно шик, только вот семь лет прокачки, достижения, репутация... Ей, может быть, и не жалко, а тебе это сколько ещё аукаться будет? У тебя на неё северные пираты завязаны были, с ними как?

Дроу не повел и ухом, раздраженно отмахнувшись от скрытого упрека. Не один он учитывал использование надежной боевой единицы в свои планы.

— Она сама меня просила дать ей начать заново! С этим персом не получится у неё получить дар, а простым сраженцем она быть не хочет, хотя какой из неё простой... Да и понимаю я её, в элиту не пробиться, в хвосте идти не даст задранный нос, а тащиться в середине как сейчас, значит половину всего дерьма и разгребать. А так она из заметного, сильного и опытного середнячка сразу перерастает в уникальный трудовой ресурс, разбирающийся в наших реалиях, лояльный, благодарный и нужный.

— Да уж, лучше быть нужным, чем важным, — заметил Ферх, ни к кому конкретно не обращаясь. — Теперь знаю, над какой темой я буду философствовать на ночь. Гигиена важна, общественное мнение тоже, но какое дело до этого всего, когда в метро у тебя оторвало дно и нужен один только унитаз... Но ты так и не рассказал, зачем ты был на нулевом ярусе, Жора. Выкладывай.

И снова две пары глаз уткнулись в темного эльфа.

— Проводник, — выдал он. — Проводника искал своим подопечным. Еще проверил инфу в базе, которую мне Забор скинул. По местам, монстрам, фракциям, квестам... там много чего, но главное — проводник. Какая бы слаженная группа у Правлы не была, время наше не бесконечно, и если я смогу сэкономить день-два, то только спасибо себе скажу. Побывал у местных заправил, договорился насчет людей, чтобы было кому проводить наших до нужных точек, и договорился насчет оплаты. Прошвырнулся по окрестностям, насмотрелся всяких разных интересностей, плащ вот изгваздал... Кстати, помнишь ту шумиху со сгоревшим детским домом? Семьдесят трупов, пятьдесят из которых дети совсем...

— ... и министр здравоохранения, не стань который трупом на пожаре — не было бы ни журналистов, ни шумихи, ничего не было бы... Помним. — перебил загоревшегося товарища Ферх. — Дальше-то что?

— Ты ещё забыл упомянуть, что из-за этого инцидента пожизненный срок теперь могут по решению Верховного суда навешать с восьми лет, а не с двенадцати, как было раньше, — осторожно встрял лич.

— Так вот, — продолжил Юга, — встретил я там осужденного Абраамова! Дерзкий малолетний маньяк, пример для устрашения воспитателей детских домов, образ на икону Аргентинских сепаратистов... Колбасит крыс из картонной коробки. Спокойный, молчаливый, тихо бегает по квестам, улыбается шуткам и такое ощущение, будто ему до лампочки, что он никогда оттуда не выйдет. Там для тебя настоящий рай, Кир, с твоей тягой к интересностям. Смотри.

Дроу достал из инвентаря синий обрубок руки и положил его на стол, в блюдо с ароматным стейком. Соседи по столу покосились с сомнением, но через миг оба рассматривали зажатую в кисти цепочку и прикрепленную к ней флягу.

— "Зелье Архиопа Славного", — прочитал Ферх название содержимого фляги во всплывающем окне. — Помню. Материализация души демона, обпившегося зельем. Четвертый ярус. Локация "Башенный лом". Мне-то оно зачем? Или ты хотел похвастаться, что открыл новый метод транспортировки личных предметов? Я тебя огорчу. Метод даже не старый. Как у древнего анекдота, борода у него... борода у него... борода у него не растет уже, потому что этот метод сдох, и в Царельской Башне можно при помощи останков владельца наложить заклинание, и пользоваться предметом неделю до следующего наложения.

Дроу досадливо покачал головой, огорченно цокая языком и снова взглянул на главу клана. Лич все так же не вмешивался и просто наблюдал.

— А если я скажу, что нашел зелье, явно использовавшееся, в канализации нулевого яруса? — Заострил взгляд Юга.

Ферх задумался. Темный эльф, каким бы не был самодуром, но со своей колокольни, непонятной человеческим умам конструкции, обычно видел всё по-другому.

— Тогда, — начал глава клана, — можно предположить, заключить даже, что кто-то нашел способ экономии и последующего снятия привязки с предметов квеста. Сделать из квестового обычный... или только личный? Напоить кого-нибудь... Смерть может стать и окончательной... Это демон возрождается раз в месяц, он же легион, его много, а единственную на человека душу материализовать... Потом попробуем. — Ферх взглянул на темного эльфа, чтобы подтвердить свои догадки, но увидел на его лице кислую мину и продолжил. — Хм, с демона мы получили свиток обретения дара. А что выпадет с высокоуровневой неписи? Тоже дар? Будет ли дар зависеть от уровня или, как у демона, от времени с последнего убийства? Или будет считаться важность неписи, положение, её история? — Ферх снова взглянул на дроу, но тот и сам удивился, в какую сторону занесло друга, и, по всей видимости, в этом ключе даже не думал. — Тоже нет. Тогда... если кому-то удалось использовать зелье на нулевом... Ахаха, тогда нужно будет полностью перелопачивать историю Разоренного! — Взорвался глава. — Саня! Санюшка! Санек! У нас наклевывается эпик! Половину... да, половину всех своих брось на просеивание всего, что происходит на нулевом ярусе, особенно упирайся на историю до Исхода и на момент создания репликаторов. Приоритетные понятия: диверсия, авария, возвращение и все в этом духе. Материализация души... Душа, душа, душа... Душа у болванок из биомассы? Тайное присутствие? Или возвращение древних?

Дроу картинно поаплодировал, не выпуская из зубов мяса с белеющими артериями, а лич снова погрузился в себя.

Ферх встал в величественную позу, держа на вытянутой руке бокал с нектаром, припасенным именно для таких случаев (у друзей в руках тоже оказалось по бокалу), включил через интерфейс запись происходящего и немного пафосным тоном произнес:

— Друзья мои, я бы взял вас на этом столе, кабы не моя стеснительность, ибо просто расцеловать вас будет слишком мало. Запомните этот момент, и передайте потомкам, что именно сегодня, первого ноября две тысячи сто сорок первого года, клан Аурелиан сделал первый шаг на пути в пятерку сильнейших! Аве нам!

* * *

* * *

Мрачность коридора немного будоражила, как и любая неизвестность впереди. Аден бесшумно следовал по рисунку карты, висевшему перед глазами. Не было даже необходимости открывать глаза: живности, дающей опыт, здесь не водится, а места обитания опасных существ нити тоннелей высвечивают километровыми темными пятнами "тумана войны". Длинный тоннель был бы идеальным местом для прокачивания последних пунктов ночного зрения, будь оно изучено. К сожалению, Княжеку для передачи навыка нужны были очки мутации, раздобыть которые можно... но ведь и совать голову в печь тоже можно?

Поворот. Еще один. Пластина массивного ключа приятно оттягивает на таких поворотах руку. Еще поворот, мимо недобитой железной жилы, наполняющей рот кислой пылью, и, наконец, финишная прямая до заветного сундучка.

Тоннель ожидаемо закончился обвалом, мелкие камешки предупредили о нем за сотню метров и постепенно стали укрупняться на подступах. Аден перешел с бега на шаг, а затем и вовсе остановился не доходя до препятствия с десяток метров, нащупал слева в стене рычаг и потянул. Тусклая, как радость местных обитателей, лампочка с такой силой ударила по глазам, что пришлось постоять с минуту, привыкая к свету, продлевая и без того томительно предвкушение действия... нет... ДЕЙСТВИЯ!

Княжек не давал действовать. Попросту не любил этого и приучал Адена не любить так же, как и он сам. Он возводил в абсолют понятие прецедента и находил некую прелесть в применении его везде, где имелась такая возможность. Делать то, что определенно получится и ничего сверх.

"Это консервативный опыт, Аден. Мы будем повторять, улучшать, применять наработки по-разному, но я не собираюсь тратить свое время на разворачивание с неправильных путей. Оставь эксперименты тем, кому плевать на собственные нервы. Посмотри вокруг! Кругом одни грёбаные новаторы! Креатив брызжет из задницы, обляпывая всех вокруг. Они думают, что идут среди людей как ледокол, и народ почтительно расступается подобно толще льдов, а на самом деле плывут, как говно в речке, и все по сторонам шарахаются. Особенные! Рваной от потуг пилоткой накрывают тот скрупулезный труд, терпение, целеустремленность, волю, пестуемую вот этими руками, Аден! Если каждый будет идти, куда понравилось, то что будет со всем, что было построено до этого? Десять, сорок лет строить мир во всем мире, а потом изобрести новую заразу, которая убьет в считанные дни! Рулить все хотят, но если будет тот, кто сам берется крутить педали, без работы он не останется. Всегда нужны изобретатели, гении, которые поведут цивилизацию к чему-то лучшему, но где найти простого трудягу, когда каждый, в кого не ткни пальцем, мнит себя... да ты и слова-то такого, "сингулярность", не знаешь... Терпение, Аден, способность выдержать и идти дальше важнее всех этих модернов"

При воспоминаниях об этом долбаном старике странно защипало в носу. Урод.

Это от пыли просто. Много её здесь. Вон, и в глаза насыпало.

Когда глаза привыкли к свету, Аден вошел в крохотную пустую комнату, сырую и с обшарпанными голыми стенами. Только справа в углу одиноко чернел деревянный сундук, или даже огромная шкатулка с резными боками и завитками странных угловатых узоров по краям. Ключ вошел в специальную прорезь без единого звука. Перед глазами вспыхнуло окно подтверждения, и Аден уверенно нажал "Да".

Доступны предметы...

Никогда не возникало соблазна взять себе какую-нибудь из вещей Рунна, хотя не раз бывало так, что Княжек доставал что-то из чужих вещей, долго вглядывался, оценивающе цокал языком и снова ложил обратно. На Адена и его наставника Рунн выделил по две ячейки из ста имеющихся, и когда бы они с Княжеком не пришли, всегда были уверены, что их доля пространства будет свободна, даже если самому Рунну нужно было место для своих диковинок.

Адену обычно нечем было занять обе ячейки. У него был лишь один предмет, который он хотел сохранить. Водяной пистолет из прозрачной пластмассы, сквозь которую был виден единственный поршень и две тонкие трубки, подведенные к нему. Пистолет можно наполнить любой жидкостью, даже ртутью, но в этом случае его непросто будет поднять и с двадцаткой в силе. Водой он стрелял не дальше десяти метров, но дорог был совсем не из-за своих ТТХ.

"Совсем как и тот, другой", думал Аден всегда, когда брал его в руки. Тот же размер и те же искажения при взгляде сквозь него. Он так же неудобно лежит в руке, имеет такой же ствол без прицела, даже клапан для заправки царапает мизинец в том же месте. Не было никаких сомнений, что для того, чтобы заполнить свалку мусором, разработчики не изголялись и брали за основу вполне существующие вещи.

Обычно пустая вторая ячейка, выделенная Адену Рунном, сейчас не была пустой. Её занимал свиток. Было очень странно держать в руках скрученный пережиток древности. Даже Аден знал, что любые заклинания передаются игроками при помощи магических книг. Это может быть одна страница с запечатанным на ней волшебством, или сотня, но заклинания нельзя использовать без книг. При передаче или продаже, страницы перемещаются из одной обложки в другую, от одного мага к другому, но, опять же, передача листов — это всего лишь анимация, вмешаться в которую невозможно. А тут свиток. Перетянутый дратвой, скрепленный бурой печатью свиток.

"Дар"

Принять? Да/Нет

И больше ничего. Ни описания, ни свойств, ни прочности. Почему это оказалось у Княжека, и куда делась связка арматуры, рулон нового плотного целлофана и обрез клейкой ленты? Где найденная Княжеком и из за проржавевших дырок похожая на шлем кастрюля, при воспоминании которой снова неприятно сдавливает грудь?

Долбанная кастрюля.

Со злости Аден ударил по подсвеченной панели, принимая неизвестный дар. По сути не было никакой необходимости что-то в своей жизни менять, да и страшно это, уходить оттуда, где прошла целая вечность твоей жизни, оттуда, где почти был забыт Мартин и остальные парни. И оттуда, где после месяца ожиданий любая мелочь напоминала о чем-то важном и навсегда потерянном.

Долбанная кастрюля.

Всё равно свалка больше ничего не сможет ему дать. Нужно идти к центру, там лезть во все щели, но разузнать все про путь на верх. На первом ярусе, говорят, можно даже жить, работать, не заботясь целыми днями о том, кого бы съесть. Княжек всегда хотел уйти, каждый раз, сидя на крыше недалеких останков полуразвалившихся домов, он рассказывал о лучшем мире наверху. Сначала это казалось Адену закономерным и самим собой разумеющимся, но недавно в голову пришла мысль, как Княжек мог говорить о других ярусах, если он был частью этой вселенной? Созданный для антуража NPC говорит о других игровых мирах? А Горсо? Он ведь тоже рассказывал, и часто. Хрень какая-то.

Вырвавшись из дум, Аден не сразу заметил, что свитка в его руке уже нет — рассыпался в труху без визуальных эффектов, которые так любят разработчики, без звука и даже системных сообщений. Только где-то в углу интерфейса появилась полупрозрачная квадратная иконка, при желании становящаяся совсем невидимой. Аден открыл окно характеристик, но там ничего не изменилось с последнего раза: окна и вкладки забиты миллионами знаков препинания, цифр и других всевозможных символов — любая информация об игроке скрыта системой и от него самого. Есть множество способов определить уровень основных характеристик, попросту забив до предела инвентарь, пробежав стометровку или вычислив из очков урона по мобам. Открывшиеся умения или профессии можно успеть заметить по окошкам всплывающей белиберды при определенных действиях, тем же способом можно определить прогресс навыков.

Сейчас было интересно узнать, что представляет из себя дар, как его можно превратить в опыт или сразу в еду, много еды, работать никто не любит, вот только иконка не откликалась ни на мысленные команды ни на попытки потыкать в нее пальцем. Способ активации мог быть запрятан в описании характеристик, навыков и умений, но... было одно "но". Весьма нечитаемое "но".

Неожиданно со стороны иконки донеслась вспышка яркого света непонятных оттенков. Сам значок подсветился, и теперь вместо висевшего до этого синего квадрата с кругом осталось висеть изображение руки с серпом, даже не изображение, а живая шевелящаяся миниатюрная ручонка с крохотным серпом. Зрелище было необычным, а от кажущейся силы костлявой руки еще и интересным. На мысленный посыл в этот раз значок откликнулся охотно, рука с серпом увеличилась до размера нормальной и повернулась той стороной, откуда были бы видны локтевые хрящи, будь конечность отрубленной. Вот только там не было свисающих кусков мяса или осколков костей, трубок вен и белесых сухожилий, казалось, что внутри под кожей нет совсем ничего... сначала казалось, но через миг было понятно, что и было именно так!

Немного пугающая перчатка призывно трепетала где-то на уровне обещания силы и всемогущества, рвалась к действиям и было в этом что-то знакомое и родное. Аден уверенно протянул правую руку, чужая кожа налезла без проблем, только в пальцах чуть застряла — схваченный серп словно приклеил к себе пустотелую кисть и держал так, будто вырос вместе с ней или сам её отрастил. Тут же все вещи вокруг подсветились как цели, и рядом с каждой при заострении внимания всплывало маленькое окошко с запасом прочности. Именно с ней — в одной строчке показывалось текущее и максимальное значение. Но обычно у бетонных блоков этой прочности разглядеть было нельзя, и у потока тоже... и у пола... и у сундука...

1000000/1000000

Это же сколько его нужно колотить, чтобы разрушить? А ведь у него еще и параметр брони, режущей урон, просто огромен. Но в голове раздавалось неумолимое "Бей! Бей и ничто не устоит!", рвалось наружу в бесконечно сильном стремлении воплотиться.

Все еще в прострации Аден вышел из каменного кармана, даже не взглянув в сторону закрывающегося хода. Он смотрел на свою руку, на которой плотно сидела чужая кожа, не мешая движениям, и тревожно не давая шевелить пальцами. Сама кожа потемнела, на ней появились почти черные прожилки и общий вид вызывал ощущение нездоровых процессов, вроде отмирания или уже разложения.

Отойдя подальше от завала, Аден как обычно выбросил ключ от сундука и дальше по дороге наверх занимался только тем, что рассматривал прочность всего вокруг, пока в поле зрения не попало чудовищное...

102 563 660/150 000 000

— Хм

Глава 4

Люби себя таким, какой ты спишь, Аден, люби себя таким, какой ты сыт, а остальное... всё блажь.

Жизнь на юго-востоке Разоренного идет не спеша, размеренно и в этом можно рассмотреть даже некую прелесть, если смотреть со стороны. Люди бродят уверенно, давно забыв о развлечениях и сосредоточив все внимание на прокачивании тихого шага, в глазах у каждого можно рассмотреть какую-то определенную цель. Игроки сюда приходят редко, хотя вселенную Разоренного заключенных от альтернативной и более казуальной отделяют всего две галочки в настройках подключения.

Репликатор в который раз разразился вспышкой, выстраивая из неведомых запасов биоматериала тело для нового игрока. Ниже среднего роста, в типичных для новичков обмотках тряпья, не надетого, а намотанного на тело, блестящий череп и задумчивый взгляд, настороженно высматривающий опасность из окружающего пространства. Новичок бегло окинул "предбанник" репликатора, босые ступни, руки, чуть подольше задержался на лоскутах, охвативших грудь, и снова вперился в ступни.

— Без одежды, без свободных статов, без пайки, без денег и даже без начального кве... кхм, ну, глобальный тоже пойдет, — бормотали еще не скукожившиеся от кислотных дождей губы.

Никто не увидел бы в опасливо озирающемся на входе новичке девушку. В настройках аватары Афата подкрутила все таким образом, чтобы не привлекать к себе внимания, но менять многого и не пришлось. Она и так была субтильной, местами слишком, что часто толкало друзей на шутки, но не обижалась уже давно, и вот как сейчас, находила свои плюсы.

— Добрый день, уважаемый! — Нежно пролепетала она первому попавшемуся НПС, однорукому, но выглядящему дружественно старику с бакенбардами и дулькой в волосах. — Не подскажите, в какой части Разоренного расположен ваш чудесный поселок?

Над безразличной неписью даже не высвечивалось имя, не то что иконка доступного задания. Старик ловко орудовал иглой, сшивая грубый брезент в конус и не удостоив собеседника даже взглядом. Афата подавила в себе порыв обматерить кусок кода, но вовремя напомнила себе, что режим хардкорный, стандарты свистят лесом... это ведь вообще может оказаться один из местных.

— Слышь, мужик, я где? — Спросила она прямо.

Тот лишь на миг остановился, чтобы взглянуть на отвлекающего, горько вздохнул и продолжил шить.

— Что я должен сделать, чтобы вы меня выслушали?

Однорукая швея осталась глуха к вопросу. И к следующему. И еще к трём. Афата спрашивала и спрашивала, подходя то так, то эдак, выдергивая из глубин памяти все стандартные и исключительные фразы для начала квеста, с помощью которых можно будет поднять репутацию хоть немного и спрашивать дальше уже о деле. Всегда есть какой-нибудь мелкий квест, квестик даже, чтобы завязать знакомство и от него плясать дальше. Чтобы пользоваться услугами кузнеца, например. При первом посещении он отправляет тебя за рудой, частями доспехов, к оружейнику или еще куда-то. Не важно, купишь ты все это, добудешь в шахте или оно выпадет с убитых монстров, — игра всем дает возможность выполнить поручение. Бывает так, что нужно принести ему обед от семьи, но просто так, без каких-никаких общих дел или знакомств к нему подойти нельзя. Вот и здесь нужно только найти ту ниточку, за которую потяни и диалог откроет путь к репутации. Её-то и нужно всего столько, чтобы узнать, где, в какой части города создалось тело. Печально, что самостоятельно этот момент отрегулировать нельзя.

И Афата старалась. Смирив гонор, что часто необходимо при разговорах с неписью, а иногда полезно и на людях, она пыхтела, но выдавливала из себя улыбку, пробуя различные варианты квест-старт-фраз. Когда она уже почти выдохлась и, не смотря на свой нулевой уровень, готова была избить это испражнение разрабской фантазии, старик отложил иглу, медленно свернул полученный то ли подвязной карман, то ли колпак, и ласково, добавляя неимоверную, просто оскорбительную порцию участия в голос, сказал:

— Деточка, тебе не кажется, что это просто неправильно — врываться в мою жизнь, да еще с такими выпученными глазищами?

Девушка не нашлась, что ответить.

— Скажи мне, веруешь ли?

— ...

— Да что я спрашиваю, конечно же не веруешь! Топаешь как стадо ротглинских ежей!

— ...

— Иди, босоногая, и приходи, помолясь! — Махнул однорукий в сторону десятиметрового шеста, торчащего из мусорной кучи в двадцати метрах от репликатора. — Поклонись алтарю тихоходов!

— ...

— Слушай, ты Адена случайно не знаешь? Не родственница? В смысле, его один-один звать, по последним циферкам, значца, это просто Каюль по-нашенски не тудысюдымсь, вот и кричит у котла "Аден-аден! Аден-аден"... нет? Тогда слушай легенду. Легендарный Мокасинонен Первый однажды нашёл тапок, да не простой... а легендарный! Он был махровый, серого цвета, чуть потрепанный прошлым хозяином и не любил выпивать, но когда он нашел этот тапок, от счастья загулял. Три дня он обладал легендарным сокровищем, и никто не мог услышать его поступь, он не оставлял следов, ибо шел он по воздуху как по тверди земной, мог становиться невидимым для врагов и не было ему равных в беге. Но у всякой легенды есть второе начало. Подвыпив, Мокасинон забрался на этот шест и повесил там свой тапок, чтобы не забыть, где его оставил. Мокасинона убили в тот вечер, однако живуч был старый бродяга и последней каплей своей жизни заклял сей тапок оставаться незримым для всех, кроме избранного, что в уроченный день и час станет его обладателем.

Последние слова Афата дослушала спиной, найдя зацепку для отращивания репутации и, чего уж греха таить, слово "легендарный" старик употреблял не один раз...

Безлюдная деревня после осмотра на бегу показалась совсем крохотной, жаль, что из-за горбов мусорных куч не видно города. Карту она помнила почти наизусть, видела и трехмерную проекцию яруса, так что если не скажет кто-либо из местных, нужно будет всего лишь забраться повыше и дать знак.

У шеста были люди. Целых четыре человека ходили вкруг железного столба, пригибаясь и осторожно выбирая место для следующего шага. Двигались они весьма профессионально и если закрыть глаза, то может показаться, что рядом и нет никого, хотя около шеста и насыпано гравия. В центре вытоптанного круга, у подножия шеста сидел еще один персонаж, лысый, даже более лысый, чем Афата, полуголый и с закрытыми глазами, но в руках держал палку с торчащими на конце в разные стороны гвоздями. Огибая тренирующихся, Афата направилась прямо к нему. Залезть на шест он, скорее всего не поможет, но если он находится здесь постоянно, может быть даст совет новичку? Не все же здесь непись, научиться бы ее отличать...

— Простите, — начала она, — не подскаже...

— Я ТЕБЯ ...

Темнота. Вспышка. Что-то знакомое вокруг. Как быстро все поменялось. Репликатор? Какого модера? Мысли в голове не складывались ни в одну из нормальных считалок. А считалки зачем? Считалки затем, чтобы успокоиться, напомнила себе Афата, до крови впиваясь ногтями в ладонь. Тихо, тихо, чего это тебя трясет? Злишься? Давно тебя не макали мордасами в пол? Сама захотела, перетерпишь.

Мимо довольного жизнью однорукого Афата прошла печатным шагом в сторону шеста, но не торопилась подходить ближе, здраво подумав понаблюдать. Её труп так никто и не убрал, кажется даже кто-то порадовался новому препятствию, через которое и шагать труднее и сразу видно докуда эта гвоздатая палка дотягивается.

Со странной мыслью о некрофилах ей захотелось, чтобы труп растаял побыстрее.

Один из учеников сделал неловкий шаг и чуть шаркнул мелкими камешками.

— Я ТЕБЯ СЛЫШУ!!!! — Размашистым ударом на середине фразы лысый, не открывая глаз, снес голову оступившемуся.

Кровь не брызнула фонтаном, но когда тело уткнулось плашмя в землю, густые струи жадно впитывались мелким гравием. Завораживающий ритм толчков умирающего сердца вводил в транс, а горло перехватило так, что икать от шока было невозможно. В себя Афата пришла только когда мимо прошел недавний убитый и попросил посторониться.

— Стой! Подожди! — Остановила его девушка.

— Нда, я весь слушаю, да, ага.

— Как залезть на шест? — Спросила она прямо.

Парень от чего-то впал в ступор, потом, оглядываясь, спросил.

— Новенький? А, ну да, чой-то я тупею здесь, ага. Ты от Горсо? Тогда никак. Он всех новичков посылает... на шест. И про легендарный тапок тоже заливает, да, как же без этого. Если хочешь репу с ним поднять, принеси крысиных хвостов пятьдесят штук, не спрашивая задания, без вопросов, ага, требований... просто принеси и дай, угу, а завтра он тебе даст задание на них и там недельки через три или тридцать он с тобой и заговорит как с человеком. Лады, наболтаемся ещё, ага, отсюда так просто не выходят, угумсь.

— А выходят?

— Сорок шесть вышли, — ответил игрок, — за шестнадцать лет, — развернулся и пошел дальше тренировать, видимо, тихий шаг.

Три недели качать репутацию, чтобы только спросить дорогу до точки встречи — не вариант. Все-таки придется искать место повыше и давать сигнал через реал. После первого опыта общения хоть и не удалось наладить контакт с местными, но худо-бедно дорогу из поселения выяснить получилось. Здесь же, у самого выхода, прямо рядом с шумной отгороженной территорией, где ясно слышатся грохочущие звуки слива, нашлась и конструкция, достаточно высокая, чтобы послужить местом обзора, и похожая на водонапорную башню с картинок учебников по истории. Еще через минуту, осмотрев раскинувшиеся вокруг возвышенности, маленькая на фоне серого неба фигурка обмякла, а еще через пять минут растаяла, будто была соткана из тумана.

* * *

* * *

* * *

**

В среднем, самом широком кольце города, расположено не мало жилых домов, обустроенных приблудившимися группами игроков для жилья. Половина из таких образований людей промышляет собирательством, а остальные все собранное перерабатывают в пригодные для использования материалы и орудия труда. Все это затем продается или обменивается на новые данные о монстрах и еду, выращиваемую в северных теплицах. Именно в таком порядке. Информационный голод страшен порой сильней, чем виртуальное выкручивание виртуальных желудков от недоедания виртуальной еды.

Три процента прохождения глобального квеста смело можно приписать в заслуги населению среднего кольца. Люди здесь пусть и не живут в достатке, но каждому есть занятие по силам, которое может обеспечить уверенностью в дне завтрашнем.

Но не дальше.

На огороженной квадратной площади в западном секторе кольца имеется место, выбранное местными жителями для сбора на рейды, выполнения ежедневных квестов и простых посиделок, способных хоть как-то отвлечь от опостылевших будней. Сегодня площадь была как никогда оживленной: целая группа игроков верхних ярусов прошла на территорию и вольготно расселась в самом центре, оживленно перекидываясь грубыми шутками и не обращая внимания на то, что их компания собирает вокруг себя зевак, как палочка сладкую вату. С разных сторон уже слышится нарастающий шум негодования, люди вопросительно тычут в них пальцами, но никто не идет на крайние меры — никто бы не пропустил их, не будь они не приглашены.

Джи, Рабат и Блиар укутались в плащи и закрыли лица капюшонами. Декоративное тряпье призвано хоть немного сгладить ощущение чужеродности высококлассной экипировки среди бесцветности и угрюмой меланхоличности нарядов окружающих.

— Чего-то она долго, — нервно оглянулся на такую же нервно голосящую рвань самый незаметный игрок из тройки. — Работала бы почта, переслали бы сигналку или напросто-просто отписалась бы про место... Жди, говорит, я быстро... Тфу... Эй, Ра, Ты чего там читаешь?

— А? — Будто очнулся от внутреннего диалога Рабат, — а, Блиар, ну и имечко ты себе подобрал, чем тебе Хула не нравилось?

— А вот не нравилось, — недовольно скривился Блиар, — не помнишь, как Каят его каверкал? Так чего читаешь?

Рабат усмехнулся, как-то весело посмотрел на иконку с именем напарника, что-то вспомнил, еще раз усмехнулся и вновь ушел в себя, откуда-то оттуда начав читать:

— В сорок седьмом выпуске своего блога хочу отметить, что как игроки не умнеют на своих ошибках, мобы класса "хардкор" умнеют не только на этих оплошностях, но и становятся опытнее, учась на огрехах других. В запасе у них тонны попыток прорывов в замки, леса, болота и многие другие локации, рожденные из под пальцев дизайнеров. Но не нужно винить фантазию разработчиков, архитекторов и сценаристов, если смерть застанет вас в нубонубском лесу, где толпа первоуровневых зайцев под предводительством крышующего их волка древнеримским строем отпинает вас в сторону вашей же ловушки с кольями или ядом. К чему это я веду, друзья мои. Хочу рассказать вам об одном рейде, в котором мне довелось поучаствовать буквально только что. Рейд из четырех сотен игроков со средним уровнем около ста восьмидесяти (не будем пока указывать пальцем на собравший этих игроков клан) три часа назад потерпел сокрушительное поражение от всем надоевшего лича Сельджаузских каменоломен, что затесались на один из островов на северо-северо-западе архипелага Рангоу. Что я могу сказать... Мы бились, как никогда в жизни. Не подумайте, что я оправдываюсь, но то, как из нас сосали жизнь, запомнилось каждому, с кем я разговаривал после. Могу похвастаться, что рейд дошел до последнего зала, в котором, как и многие до него, сложился весь до последнего игрока. И все бы прошло как всегда, и я бы не занимал ваше внимание, но хочу сделать одно объявление, которое, прошу, примите серьезно. Лич Сельджаузских каменоломен, самостоятельно подняв слившийся рейд в виде нежити, вернулся на корабли, на которых этот самый рейд прибыл, разбил команду охранения, не ожидавшую, что забирающиеся на борт друзья вовсе не друзья, и уплыл в неизвестном направлении. Думаю, в подтверждение моих слов новый рейд проходит по пустым горизонтам в поисках лича, а он бороздит морские просторы на украденных кораблях общей стоимостью в пол миллиона золотом. Может быть, он нашел, что искал в этих каменных пещерах, и нам будет доступен новый квест, а может быть он просто оказался слишком силен, и разрабы списали его в утиль... Я не знаю, но буду и дальше держать вас в курсе событий, окружающих меня всего и клан Вертеп в частности, ха-ха. Вечно ваш. Новоелок.

Сбоку раздался веселый одобрительный смешок. В добротной клепаной куртке, штанах и плотно сидящих кожаных чешках, что никак не вязалось с образом отпетого террориста, к ожидающей тройке подошел нанятый Югой проводник. Шел он уверенно, с некоторой вальяжностью, плавно припадая на левую ногу, глаза азартным блеском рыщут по фигурам группы, но интерес был скорее интересом к новым ощущениям, чем чем-то алчным или корыстным. Держался свободно и без оглядки на обступивших местных, которые уже начали терять суть собрания и расходиться по делам.

— Весело у вас там, — улыбнулся он скупо. — А здесь уже обрыдло все, хоть иди китайский учи. Перевод подтвержден. Можем смело отправляться... ну, в общем, можем.

— Не можем. — Словно ругнулся, зыркнул на него Блиар. — Некуда пока отправляться, черти тебя забодай, зовут тебя как?

— Бениамин Барто, к вашим услугам!

— Да не, ник твой где? Открой там в настройках или как еще...

— Могу призвать в подтверждение систему, что между ничего не значащих циферок, букв и шифра уголовного кодекса, в моем никнейме стоит именно это сочетание фамилии и имени. Не нужно кличек. Я не буду участвовать в ситуациях, в которых понадобится меня где-то сокращать, но для краткости можете звать меня Барто, как я приучил остальных, — немного хвастливо сказал проводник. — К тому же, в настройках нет такой функции...

— Ааа, ясно с тобой, — Блиар махнул на него рукой, — а вот это нафига, а?

Барто посмотрел себе за спину, краем глаза подметив скользнувшую на миг из-под плаща искорку с браслета собеседника. За спиной, привязанная к сетке ограждения, висела доска шириной в две ладони, а на доске густой, с комочками, синей краской выведено уставшей рукой что-то из кириллических знаков.

— Ооо! Это местные энтузиасты вывели основной принцип ведения дел в нашем секторе, опираясь на особенности полифилософии здешнего населения и их жизненных позиций, и весьма точно вывели, я бы сказал!

— Не гунди. Чего там написано?

— "Не рой другому яму"

— ...

— ...

— ... ? — Ожидая продолжения, Блиар вопросительно изогнул бровь. — Всё? Там же и концовка была, вроде, не?

— Да, была. И не одна, а несколько. Только никто не знал, какую из них правильнее будет написать, вот и сошлись на неоконченном варианте.

— Так там и концовок несколько?

— Основная масса, — вздохнул Барто, — склонялась к вариантам "Рой только себе" и "Пока не заплатит", поэтому оставили как есть, чтобы заново не праздновать День Одиночки.

— Одиночки?

— Ндаа, чую, расскажу вам все байки, какие успел насобирать за десять лет. День Одиночки мы празднуем двадцать первого сентября, когда после одной не самой удачной сделки весь наш сектор рухнул в такую... лужу, что демографическим кризисом это назвать было нельзя. Люди резали друг друга, найдя долгожданный повод поживиться на чужих трупах или просто от скуки отвести душу. Вы знаете, что у репликаторов есть какой-то запас биоматериалов, который наполняется в шесть утра по Гринвичу? Мы узнали первые. Сначала все резали друг друга как обычно, дело хоть и не привычное, но затягивает, затягивает... потом, чтобы пырнуть кого-нибудь, нужно было искать и осматриваться, а затем и вовсе кричать по безлюдным улицам... Тогда один Бабода остался, бродил по окрестностям, как он рассказывал, испугался даже, но в шесть утра, а у нас в десять, репликаторы вновь стали рожать, да... Такие у нас праздники... А второго марта у нас...

— Хватит. — Перебил проводника до этого молчавший игрок с ником "Джи" над головой. — Гав отключилась в реал. Как придет картинка или что там у неё, собираемся и выдвигаемся к ней. Пока идем, говорит только Барто.

Через пару минут на внутреннюю почту, не игровую, а подведенную с домашней сети, пришел файл, в котором было трехмерное изображение огромных куч мусора, что горбами стада огромных бизонов из хлама окружили маленькую водонапорную башню, помеченную крестиком. Рядом отмечен какой-то канал, от руки нарисован слив с решеткой и стрелка от него куда-то вглубь. Несколько несуразных построек и ворота тоже обведены как важные. Особо жирно отмечена вертикально торчащая палка, вокруг которой более-менее есть свободное место, и в довершение в углу схематично нарисован человечек без правой руки с пометкой "Горсо".

Проводник, когда ему показали рисунок, долго вглядывался, пытаясь узнать местность, но затем обратил внимание на пометки и уверенно кивнул, когда наткнулся на карикатурного человечка.

— Это рядом. Знаю его. Левая рука... с Дьяволом на том конце, откуда рука растёт.

Группа вышла не торопясь, но и без промедления. В странной тройке чувствуется слаженность. Неясно было, кто из них за что отвечает, переговаривались они друг с другом никак, чаще всего общение им заменяли, казалось бы, ничего не значащие взгляды и резкие жесты, после которых тоже редко что происходило, а только менялось поведение группы, порядок передвижения и нечто во взгляде загадочной тройки.

Проводник про себя отметил, что двигается тройка почти так же тихо, как и он сам, особенно Блиар, умудряющийся по обычно хрустящим осколкам стекла пройти как по дорожке из ваты. Этот часто озирался по сторонам, чуть забегал вперед, недовольно поглядывая на остальных, но сам себя одергивал и снова шел рядом. Казалось, что природа многое оставила в нем от обезьяны, под капюшоном виделась нетерпеливость и нерастраченная энергия, а в движениях нет-нет да проскакивают элементы какого-то танца.

Рабат сосредоточенно шагал слева от Барто, рассеянно выискивая места для бесшумного шага. Или так казалось. Этот явно маг. Глаз его не видно, но проводник был уверен, что если снять капюшон, там можно будет увидеть затуманенный медитацией взгляд. Все они здесь пробуют заряжаться, но, увы, маны на нулевом ярусе нет. Даже флаконы, принесенные с собой, истаивают сразу после попадания на свежий воздух. Маги здесь бесполезны, но каждый из них, спускаясь сюда, все равно пробует присосаться к каким-то своим источникам, которых здесь нет и не было.

Третий — Джи. По первому впечатлению его образ вырисовывался строгим, молчаливым и самым непонятным. Говорит властно, но одновременно с этим мягко или даже отечески, покровительственно. Если предположить, что двое предыдущих будут наносить урон, то этот, скорее всего, будет держать удар и пытаться отвлечь мобов на себя. Он и ростом покрупнее остальных, да в плечах. Может быть, паладин? Тогда было бы понятно, почему нет лекаря. Или если Рабат и есть лекарь, что так же бесполезен без маны, как и наносящий урон маг, то...

Размышления Барто прервал ощутимый толчок по ногам. Группа замерла, выискивая опасность, рассеялась. Еще один толчок разворошил обломки поваленных стен, заставив их оскалится проржавевшими клыками арматурной сетки. Дрожь под пятками передавалась по позвоночнику к зубам, где те звонко клацали у всех, кто не успел опомниться и сжать их покрепче.

Резко земля заходила ходуном, то унося с собой опору, то заставляя прижимать колени к груди от ударов снизу. Железобетонные конструкции высотных домов натужно заскрипели, грозясь обрушиться с высоты нескольких этажей и похоронить под собой горстку профессионально распахнувшего рты мяса. Но стихло землетрясение так же резко, проурчав из под земли что-то угрожающее напоследок.

Рабат и Блиар оглянулись на Джи, подавая пример проводнику и с потрохами выдавая лидера. Лидер не оплошал. Как шел, так и пошел дальше, спокойный и уверенный, передавая свое спокойствие остальным. Только задержал взгляд на Барто и спросил:

— Скажешь что-нибудь?

Проводник стряхнул с себя, словно пыль с головы, ошалелый вид и сопло пробормотал:

— Скажи миру, чего ты ждешь, и он найдет в себе силы скрутить для тебя кукиш.

Джи как-то странно наклонил к плечу голову, из под капюшона чувствовались, как подозрительно глядящие буравчики глаз выискивают на лице провожатого издевку.

— Веди давай, Сасунин.

— Сусанин, — машинально поправил проводник, — ох, простите, да, нам-то какая разница...

Тройка переглянулась. Все-таки блеск глаз капюшонами не скрыть, а блеск этот был смеющимся и даже нежно-ностальгическим.

— Это ты просто с Вовкой Сасуниным не знаком. — Пояснил Джи без прежней холодности. — Тот и лифт заставит с пути сбиться.

Группа пошла еще осторожней. Дома по обе стороны полутропы-полудороги всё мельчали, сменив сначала высотные многоэтажки на коттеджи, а затем и их на землянки с квадратами пустых огородов и засыпанных хламом остатков детских площадок.

Проводник, как обещал, без приключений смог довести до огромного котлована, перед которым застыл, открывая рот, показывал в его сторону дрожащим пальцем, закрывал рот и дальше дышал через раз.

— Га.. Го... ик... Горсо...

Котлован, или скорее яма была засыпана мусором наполовину. Там барахтались, как муравьи в дождь, люди, что-то кричали удивленно и зло, копали, откидывая в сторону обломки всего на свете, кто-то кричал, поминая матерным словом одиннадцатый номер, а венцом картины была коробка репликатора с повисшим на ней "предбанником". Сам репликатор висел в воздухе, в десяти метрах над уровнем хлама, без какой-либо видимой опоры. Люди, возрождаясь, тут же падали с высоты вниз, где самые сообразительные из копошащихся внизу уже накидали чего помягче для безопасного приземления. Сколько человек возродилось до сооружения мягкой посадки можно было увидеть по горке трупов, сокративших дистанцию до репликатора метра на три и уже начавших привлекать черные мордочки крыс.

Ослепительно яркий луч света пробился сквозь облака, принеся на себе четырехкрылого ангела, разлился вокруг него рассеявшимся кольцом из маленьких, но ярких, искорок и просочился в щели под грубыми деревянными сандалями.

— Ах...еть! — Почесал в затылке ангел и, проиграв все спецэффекты в обратном порядке, выстрелил под облака и дальше, еще секунду освещая пепельный небосвод с той стороны.

Репликатор натяжно загудел, в нем что-то проскрежетало, словно показывая внутреннюю борьбу, чтобы через миг отрыгнуть человекообразный комок фарша, шерсти и вселенского счастья, на который все в яме покосились сначала с недоверием, а потом и со злорадством.

Покореженное тело махнуло рукой, мол, все в порядке, но тут же застыло, всматриваясь в системные сообщения перед глазами.

Инвентарь перегружен (4 800 874 (%))

Системой хранения будет наложен штраф в соответствии с превышением уровня допуска хранимых объектов.

Системой репликации наложен месячный штраф.

Размер штрафа можно узнать у ближайшего репликат-оператора.

Добыто: Железная руда (13 959 040 (шт))

Дар "Рука отнимающая" использован. Следующее применение доступно через 240 дней.

Вы получили уровень

Вы получили уровень

...

Глава 5

Ты не умеешь видеть, Аден, да и мало кто может... а ведь какие у Моны Лизы глаза...

Виртуальная реальность с самого своего зарождения притягивала внимание людей всех возрастов. Проблистав на горизонте возможностей сперва как идея воплощения в жизнь вещей невозможных в реальном мире, а затем как платформа для расширения ареала обитания человека. Путь мнимого расширения, но в век информации, когда любую вещь можно представить набором цифр, параметров или денежных знаков, основа поддающейся расчету вселенной была обречена на воплощение.

Сколько было написано научных трудов о вреде и пользе её как для общества в целом, так и для отдельно взятого человека?

Мир, подчиненный правилам.

Хотели бы жить в таком месте, где всё честно? Где любые сомнения отбрасываются после просмотра лога, а путь к успеху можно проследить по шагам? Конечно, всегда есть умники, которые любые правила, бреши в них или лазейки используют на себя, однако, чем их больше, тем быстрее система латается, с каждым годом становясь все устойчивее и непоколебимей.

Успех виртуальной реальности нельзя не связать и с социальной революцией конца двадцать первого века, когда в дополнительном пространстве могли быть воплощены абсолютно любые фантазии после еще одного прорыва — возможности осязания не посредством специальных костюмов, а при получении тактильных сигналов напрямую в мозг.

Прорыв оценили многие. Даже очень. Правда, оценка была отнюдь не такой лестной, как ожидали изобретатели, имена которых до сих пор умалчиваются.

Дело в том, что аппаратура погружения на первых порах была по всем меркам примитивной, но эта примитивность компенсировалась жесткими рамками надежности, но не особой точности, надобности в которой не было до поры. До тех самых времен, когда в своем виртуальном пространстве можно было почувствовать боль.

Или что хуже — в чужом.

Существует версия, что такой закономерный шаг как боль в виртуальность привнесли именно противники её распространения, чтобы этой угрозой отпугнуть ту часть человечества, что идет в вирт только за развлечением или работой, но никак не за физическими ощущениями. И если бы эти противники в самом деле существовали, то более блестящей операции по подрыву веры в необходимость инноваций придумать нельзя. На целых двенадцать лет популярность новой индустрии жизни оставалась прежней и не особо высокой из-за уровня смертности во время погружений. А сколько было шума после обнародования записей пыток, проводимых группой южноафриканских военных над людьми в виртуальном мире. Возможность причинить боль, не воздействуя при этом на физическое тело, ужесточила требования к доказательственной базе при рассмотрении уголовных дел, а присутствие полиграфа сделала обязательным даже на самых мелких из них.

В период свободного распространения, массовости и стандартизации возможность присутствия боли в вирте будоражила умы пользователей, напрягала умы законодателей и перепахивала умы разработчиков всех мастей, которые по-разному решали эту проблему программными средствами в своих мирах, но никак не во всех и сразу.

Единственным приемлемым для всех решением стал Вириус — союз организаций, обеспечивающих доступ к вирту по всему мировому пространству. Вириус объединил под своей эгидой все доступные и недоступные технологии погружения, взял под свой контроль абсолютно все разработки этих направлений, учет, распределение и производство комплектующих, взялся за нормирование собственной политики и пользовательской этики. Именно из-за его влияния во многих странах принимались акты, относящиеся к правам и обязанностям пользователей, и обязующие преследовать любые сопротивления абсолютной монополии Вириуса в целях самих пользователей.

Вот только толкнуло производителей на такой серьезный шаг, как объединение, не само желание объединиться и противостоять нападкам общественности, а реальная угроза со стороны ряда государств уничтожить любые связи с виртуальной реальностью. Процент религиозных причин был весьма высок, но главным камнем на чаше весов оказалась возможность получать в игровом мире, кто бы мог подумать, не боль, а наслаждение.

Нет официальных данных или цифр, наглядно подтверждающих статистику, нет и перечня причиненного ущерба, когда вред наносился на уровне более тонком, нежели материальный. Сильнейшая зависимость миллионов рабочих рук и сужение спектра их потребностей до банальных стимуляторов, способных продлить жизнь на территории бесконечного экстаза, — далеко не единственные проблемы в списке. В период, когда технологический прогресс движется вперед семимильными шагами, период торможения казался катастрофой. Впервые за сотни лет общемировой уровень развития человека по всем фронтам современной науки дрогнул и приостановился, пытаясь осмыслить новые возможности и проблемы, этими возможностями поставленные.

Виртуальность становилась все более популярной. Месяцами на пролет трудились авторы и программисты, проектировщики и дизайнеры над собственными мирами, в которых любой мог воплотить свои мечты в реальность, хоть и виртуальную.

Фильтры. Шоковые фильтры или, как они называются все чаще, болевые. И без разницы, что наибольшую опасность несет как раз не боль... Бесполезность серийного производства шоковых фильтров была замечена уже на стадии исследования во время одного инцидента. Тогда в лаборатории канадского филиала Вириуса при ограничителе в десять процентов ощущений на фильтре входящий сигнал по несчастливой случайности превысил пятнадцать тысяч процентов. Досадный инцидент стал известен лишь через тридцать лет, но по прошествии такого времени в памяти он остался только как отсчетная точка создания индивидуальных средств защиты от перегрузок.

Одни люди чувствуют боль сильнее, другие слабее. Нет предела, у которого можно с уверенностью сказать: "Это самая сильная боль", поэтому границы ее размыты, а планка, на которой срабатывают все виды защит, для каждого своя.

Индивидуальный подход к каждому клиенту. Не рекламный слоган и никакая не особенность политики Вириуса. Банальная необходимость, без которой уже невозможно представить жизнь вне своего мира... А который из них свой?

До длинному, тускло освещенному коридору в сантиметре от пола скользила платформа, на которой стоял человек. Он никогда не заходил на нее и не опускался, а просто появлялся и скользил, куда было нужно. По правую руку от него проносились размытые силуэты дверей с осветителями над ними, в лицо мягко давил тугой поток воздуха, заставляя трепыхаться просторные одежды. Куда бы он не направлялся, дорога до нужной двери всегда занимает ровно две минуты — ни секундой больше, ни секундой меньше. Можно было доставлять аватар туда мгновенно, но такая передышка помогала расслабиться, забыть о том, что он на работе, и собраться с мыслями.

Нужная дверь пролетела, мигнув справа смазанным пятном. Человек вздохнул. Еще десять секунд на остановку, разворот... Вообще-то любая дверь в мгновение ока может стать нужной, вернее любая дверь по желанию может вывести куда угодно, в том числе и в нужный кабинет. Может это быть и не дверь, а вспыхивающий по одному мысленному приказу портал, но этим промахом, остановкой и возвратом человек давал себе время подумать о том, как он предстанет перед начальством.

Нет в мире столько пальцев, чтобы посчитать число благодарных слов в адрес команды разработчиков, придумавших систему личных интерфейсов. Твой маленький мирок на входе в виртуал, твоя собственная прихожая в доме бесконечных возможностей, в которой все подчиняется твоей прихоти, и лишь размер зависит от оплаченных мощностей. Здесь ты можешь стоять голым при разговоре с собеседником, а ему отправить себя в деловом костюме, или наоборот представить своего друга, с которым беседуешь, в виде говорящей зажигалки. Здесь работник может передвигать игрушечные машинки, сортируя их по цвету, размеру и количеству колес, а на его рабочем месте механические лапы будут перекладывать многотонные контейнеры с прибывших из разных мест поездов.

Только человек собирался открыть нужную дверь, как перед ним возник прозрачный шар, в котором ярко высветились строки сообщения от младшего сотрудника. Тоже часть интерфейса. На другой стороне этот сотрудник также мог войти в дверь, сесть рядом с обворожительной красоткой и доложить о происшествии. Вот только красотка не настоящая, а сидит она там только потому, что красоте легче подчиняться, или сидя рядом с топ-моделью сотрудник чувствует себя уверенней, или, может быть, он отъявленный лукист и ни с кем другим общаться попросту не может. Индивидуальный подход и шаг на встречу предпочтениям и комфорту пользователей, так об этом говорят.

— Чен, у нас беда! Выручай. — Интересно, как обычная строка могла передать весь испуг коллеги по цеху. — То утопленное подзмелье с реализацией страхов прошло проверку и было запущено три минуты назад...

— Кто!!? — Закричал обычно сдержанный модератор. — А же закрыл его вчера! Говорил же, что без обрезания генерации до вразумительных пределов я его не пропущу! — Кричал и, за доли секунды продравшись сквозь запароленные замки доступа, с корнем стал выдирать бардового цвета колючий цветок из чашки с мягкой землей — именно так его интерфейс сейчас для удобства отображал локацию, не прошедшую отбор. Он сам тестировал тот огромный зал полный кривых зеркал и уродливых фресок. Потом еще долго пришлось отслеживать невидимую бессмертную тварь, убивающую с одного удара и снимающую при этом уровень.

— Прости, Чен, — пролепетал испуганный голос на той стороне, когда текст сообщения сменился аудиосвязью, — был приказ с третьей вышки, чтобы запускали немедленно, а то у них все горит...

— Это наш проект, Джони, пусть у них хоть истлеет всё, сроки они изначально поставили сами! Через неделю! Даже если доделаем к завтрашнему утру, раньше чем через неделю они его не получат. Из принципа! Так и передай!

Вспышка гнева была редкостью. Зачастую, вся его ярость была профессиональной актерской игрой, призванной заставить других работать, но сейчас он не играл. Двоих тестировщиков с приступами паники пришлось срочно отключать от капсул, а еще один сказал, что больше никогда не зайдет туда, "где можно увидеть ТАКОЕ", и по слухам продал капсулу вирт реальности.

Модератор, абстрагировавшись от впечатлений разговора, прямо со скользящей платформы шагнул за порог. Легкое головокружение через миг смывается свежестью летнего утра, заполняя легкие ароматом прошедшего дождя. Он осмотрел себя. Как обычно, просторная тога сменилась простецки сшитой камуфляжной робой, сандалии чувствуются до сих пор, но теперь смотрятся угловатыми ботинками с высокой шнуровкой, часть неба закрывают полы панамы, а в руках висит ведерко с желтой краской и кистью, лежащей поперек кромки. Он снова вздохнул и попытался перенастроить интерфейс на планшет с игрой, в которой он бы красил забор, а в чужом пространстве красила бы его аватара, но интерфейс начальника вновь этого не позволил.

Начальник сидел на земле рядом с деревянной калиткой из тонких реек и размеренно выводил ровную линию плоской кистью. Неровности необработанного дерева щедро заполнялись краской, стекающие излишки ловко размазывались по пропущенным участкам или элегантным перекручиванием наматывались на кисть, что в который раз завораживало. Дом, окруженный забором, выглядел малобюджетной декорацией для низкого, по пояс, частокола. Чуть перекошенные двери, занавешенные окна с треснутыми стеклами, шершавые белые стены и деревянная лавочка у крыльца.

— Говори, Чен, что стряслось? — не оборачиваясь спросил начальник. Голос, глубокий и сухой, выдавал человека старого, если это не было продуктом цифрового синтеза. Здесь все могло быть подделкой, начальник может сидеть в своем виртуальном гареме и разговаривать с одной из своих наложниц, но верить в такие мысли почему-то не хотелось — слишком уютным казался этот мирок. А тихий, но полный внутренней силы старик его прекрасно дополнял.

— Мистер Арнгольц, происшествие чрезвычайной важности. — Предельно по-деловому отозвался Чен.

Начальник молча кивнул и едва заметным наклоном головы указал на дощечки забора с буквами "Ж", которые были на досках где-то через две, где-то через три, а сам встал, отряхнулся, открыл калитку, прошел к дому и присел на лавочку, закуривая. Иль Чен послушно макнул кисточку в краску и, подражая начальству, стал покрывать отмеченные рейки ровными слоями густой цветастой жидкости, грань за гранью. Начальник, скорее всего, вышел, чтобы проверить, что случилось, и принять пакет, отправленный Ченом до этого, а подчиненному доверил часть собственного интерфейса. Сейчас Иль Чен проводил кистью по краям занозистой доски, а на самом деле, к примеру, раздавал циркуляр увольнения на целый отдел, а может быть проводил в жизнь обновления серверов на другой стороне планеты Земля. Вот здесь всплывает пузырек воздуха, и модератору приходится проводить в этом месте кистью целых три раза, пока шарик воздуха не лопнет, и пустота на его месте не заполнится желтым. Это мог быть сбой патча, мгновенно исправленный и понесший за собой расформирование нескольких организаций... а мог быть обычным пузырьком в краске. Порой приятно представить себя кем-то всемогущим, взмахом руки способным перевернуть континент. За этим люди и погружаются в вирт.

Мистер Арнгольц сидел, перебирая где-то перед собой невидимые строки отчета, пуская кривые кольца дыма и периодично стряхивая пепел под ноги. Через пару минут он начал хмуриться, черты лица, и без того властные и воинственные, заострились, всем видом выдавая гнев их обладателя. Чен мысленно поежился, но, так как его вины нигде не было, показывал, что он спокоен и угрозы для себя не видит, он ведь просто докладчик, один из многих. В последний момент, правда, вспомнил, что гонец, принесший плохие новости, иногда заканчивал не самым лучшим образом. После очередного рассерженного взгляда Чен разнервничался и стал искать выход из положения, подбирать слова оправдания, и даже вспомнил, как один человек передал новость о смерти сына правителя без слов, а одной только музыкой, после чего попросил залить свинцом не его горло, а принесшую горькую весть домбру.

Руководство злилось все больше, а мазки Чена становились все нервознее, пока наконец начальник не выплюнул сигарету, резким жестом закрыл все окна пред собой и вышел за калитку, где Чен, сутулясь и сидя на корточках, выводил желтые грани.

— Ну хоть ты скажи что-нибудь хорошее! — Недовольно буркнул Арнгольц. — Задрали уже! Нет, ты представляешь... а, нет, не представляешь... ладно, что там у тебя за происшествие?

Иль Чен сначала недоуменно переваривал произошедшее, потом опомнился и на вздохе облегчения сообщил:

— Дар от системы на нулевом ярусе.

— Какой дар?

— "Рука отнимающая"

— Да нет, я не про то, в смысле как дар там оказался? На нулевом ярусе... ты говоришь, что кто-то из нулевиков получил дар? Там их нет на дне, а с яруса на ярус свитки не переносятся.

— Я говорю о том, что там появился свиток, он был привязан к пользователю, был использован и существенно изменил ландшафт целой локации.

— Хмм... это игрок, местный или... — Сделал вопросительную паузу Арнгольц.

— Или. Дар получил заключенный. — Утвердительно кивнул Чен.

Начальник облегченно вздохнул.

— Ну и слава бобру, а то с игроками мороки было бы... Итак, создать аналогичный аккаунт со всеми достижениями и навыками, но без дара, человечка переподключить, ландшафт... Какой ландшафт?

Перед модератором тут же вспыхнула голограмма с записью случившегося. Начальник с интересом прокручивал момент обрушения тонкой корки земли над возникшими пустотами, крутил панораму под разными углами, то рассматривая лицо виновника, то делая какие-то отметки различными цветовыми маркерами. В один из маркеров, в тот, который стоял над репликатором, уперся желтоватый от табачной смолы палец.

— Этот почему висит?

— Он висит, — терпеливо начал Чен, — потому что был привязан к пространственным координатам, а не к физическим объектам, и когда земля из под него ушла, опоры он не лишился, так как на землю не опирался.

Начальник тупо уставился на Чена, потом прислушался к себе, проверяя правда ли он выглядит таким дураком, тяжело тряхнул головой, словно отбрасывая какие-то мысли, потом немного устало проговорил:

— Я спрашиваю почему при создании его не переставили на общий физический движок, а оставили привязанным к сетке, спрашиваю кто за это отвечает и спрашиваю будет ли у него возможность отвечать за такие вещи в дальнейшем?

Иль Чену стало стыдно за завуалированную грубость, но этого он не выдал ни жестом, ни словом.

— Проблема решена, виновники не наказаны, аналоги выявлены и исправлены.

— И почему же он до сих пор висит? — Начальник снова упер палец в репликатор.

— За этим я и пришел к вам, мистер Арнгольц. Применение дара нулевкой хоть и обсуждалось ранее, но случаев до этого не было. Нужно распорядиться, производить ли откат до прежнего состояния, запускать сценарий восстановления или встраивать инцидент в картину яруса. Во всех случаях нужен ваш ключ-код.

— Так-с, встраивать, как ты говоришь, инцидент запрещаю. Планировка для всех нулевых ярусов должна быть одинаковой. Кстати, сколько их уже?

— Четырнадцать тысяч восемьсот девяносто девять копий Разоренного. Во всех есть отклонения от общего дизайна, но таких значительных нет.

— Сценарий восстановления не пойдет. Авторы и так все на ивенте в Гальцдрене, и то не хватает. Запускай откат. Только сначала утряси все с этим, ага, Абраамовым. Дар извлечь не получится, поэтому аккаунт просто удаляй. Компенсацию — на суд системы, пусть сама выбирает, чтобы потом по шарам не прилетело. Отчет мне на почту и приготовь еще три пакета: туда, где проходило его дело, туда, где его содержат, и юристам. Пусть перепроверят — мне эти заморочки ни к чему. И как вообще он дар получил?

— Локация "Башенный лом", "Зелье Архиопа Славного". Кто-то смог снять привязку зелья с квеста и напоить одну непись на нулевом ярусе. — При этих словах Чена его начальник застыл, но ничего не сказал. — Материализовался свиток дара, который долго не принимался, а когда был использован, то заставил провалиться половину юго-восточной свалки Разоренного.

— Оперативно. — Только и донеслось от чуть постаревшего за этот разговор начальника. — Отыскали, говорю, оперативно.

— О, просто за несколько дней до этого у нас на рассмотрении лежало письмо от представителя клана "Аурелиан", где рассказывалось о найденной ошибке и спрашивалось, баг это или фича.

— Хмм... отправь мне это письмо, Чен, когда все здесь исправишь, а пока иди. Найди мне всех, кто снимал привязку, кто поил непись и какую непись поили. Если одна из них выдала "Руку", то это же сколько на нее было завязано? Найди замену всем исчезнувшим, наследников там, или друзей, родственников, чтобы цепочки не прерывались... да не мне тебя учить, — под конец съехидничал руководитель, вспомнив, как ему разъясняли прописные истины несколько минут назад.

— Будет сделано, Мистер Арнгольц.

Роба цвета хаки замерцала и сменилась тогой, травинки защекотали уже не защищенные сапогами пальцы сквозь прорези сандалий, а в пяти метрах от недокрашенной калитки едва заметной иллюминацией выделился контур двери. Чен уже собрался шагнуть в проем, когда из-за спины донесся резкий окрик начальника.

— Стоять! — Неожиданно подскочил тот, прислушался к себе и вывел что-то перед собой в видимом только ему окне. — Проблема решена, виновники не наказаны... — процитировал он просмотренную запись разговора, — а я думаю, чего это я упустил. Почему не наказаны?

Чен сначала не понял, о чем речь, затем тоже просмотрел запись и, ухватив пройденную нить разговора, все так же бесстрастно ответил:

— Виновных напросто-просто не нашлось. Пытались докопаться до исходников и старых обновлений, но то, что нашли, было работой уже не действующего кабинета. Проверки проводились надежными алгоритмами, но в списке их задач подобные проблемы не решались. Даже при задании необходимых параметров, под которые подводился мир, снятие привязки не предполагалось. Так что винить некого, вернее, возможности винить уволенных сотрудников у нас нет.

Чен еще немного постоял, ожидая дальнейших распросов, но начальство только махнуло рукой, освобождая участок перед домом. Модератор уже стоял на платформе, пытаясь проморгать головокружение и сосредоточить взгляд. Есть две, нет, три минуты, чтобы добраться до своего кабинета, где нужно решить вопрос с нулевкой, эти пакеты, потом затопленный зал...

Три. Пять. Нет... Да.

— Да. Пять минут будет в самый раз. — Решил модератор, и платформа под ним тронулась, на пять минут унося его прочь от забот.

Глава 6

Этот мир, Аден, всегда в конце делится на победителей и зло. На добрых и проигравших.

Группа из четырех человек стояла на возвышенности у котлована и оторопело смотрела на вакханалию, что творилась под подвешенным репликатором. Впрочем, через несколько секунд многотонная конструкция освободилась от объятий невидимых рук и со свистом, шурша жестяной обшивкой навеса, рухнула на гору неподвижных тел. В стороны ударили ошметки быстопортящегося мяса и брызги других выделений, лишь немного остановленных мягким настилом. Репликатор каким-то чудом не развалился. Сначала казалось, что от него отлетело множество жизненно важных запчастей, подгребая под собой разбегающихся крыс, но по мере того, как из-за силы тяжести от него отваливалось все больше нагромождений, навешенных далекими от понятия изысканности людьми, показывалось стройное тело самого механизма. Потертый, похожий на керамический корпус откуда-то взял свет, чтобы блеснуть в глаза невольных зрителей, тут же запузырился и серой дымящейся жижей стек в прорехи между скученными трубами, листами обшивки и осколками сантехнической керамики.

Куча волосатого фарша, изрыгнутая последней потугой отдавшего концы репликатора, волей случая не попала под пресс разлетевшихся частей. Тут и там торчащие из неё отростки старались вспомнить, что когда-то выполняли функции пальцев, и теперь искали в себе кости, чтобы восстановить хоть какие-нибудь двигательные роли. Нежданно сохранившаяся рука ощупывала место вокруг себя, в поисках точки опоры, от которой можно было бы оттолкнуться и встать. Слепая пародия на лавкрафтовских монстров — всех сразу — смогла только перекатиться с одной стороны тела, уже запекающейся от занявшегося рядом костерка, на другую, но там напоролась на острый выступ проволочного крюка. Тот легко проколол ошалевшую от потери ориентации тварь, зацепился за кишку и держал ее пока откатывающееся от внезапной боли существо само растягивало до него кроваво-розовый мост. На конце двухметрового моста Аден дернулся и умолк, ожидая нового возрождения.

Ожидание — не самое верное определение того, как проходит период простоя в темном ничто, в месте без пространства и каких-либо ориентиров. Секунды свободного полета здесь могут оказаться целыми часами, прошедшими в игровом мире. Так же как проходит цифровой сон без сновидений, когда очнувшись понимаешь, что то мгновение для тебя, проведенное во сне, для реального мира обернулось целой половиной суток.

Умирать было как всегда неприятно. Возрождаться как обычно больно. Мгновение бесконечной свободы резко сменяется плотскими рамками неуклюжей аватары, ступни вновь ощупывают холодные плиты пола с мелкими камешками и песком, а в глаза бьет свет, самые тусклые лучики которого после абсолютного мрака несуществования загоняют восприятие в панику. И еще шум. Легкий шок от удара по барабанным перепонкам на контрасте с секундами тишины заставляет вздрагивать даже от скрипа собственных суставов и напрягаться в поисках опасности. Сквозь этот шок звуки из вне пробиваюся сначала будто сквозь воду, затем все четче, лишаясь булькающих оттенков, и наконец во всю силу, донося до слуха гомон десятков людей и разрывающий общую какофонию, рыкающий от надрыва крик:

— ... или возвращайся на Эвру, ищи гадалок... да хоть сюда их притащи, но завтра мы должны быть в группе и идти на начальное звено! Даю доступ к видео, буду снимать нон-стоп, ищи везде, где ищется, а я пока пошарахаюсь здесь еще. Если вылезу, дам знать. Все! Отбой!

Афата отключила связь с Джи, покосилась в сторону еще одного прибывшего и тут же с отвращением отвернулась. Аден представлял из себя жалкое зрелище: больше присущий зомби цвет перекошенного лица, тонкая кожа поверх выпирающих ребер, среди которых парочки явно не хватает, конвульсивно подрагивающее плечо точно будет резать с таким трудом натренированную ловкость, а нехватка пальцев на правой ноге даже и не замечается на фоне разницы длины рук сантиметров в двадцать. А, нет, шагать без большого пальца — задача не из плевых. Зато ползти не мешает. Так даже быстрее, вроде.

Постепенно учась заново ходить, то ползком, то на четвереньках, Аден наблюдал за остальными не попавшими под репликацию, заодно стараясь понять, где оказался. Сырое помещение с высоким потолком освещалось одними самодельными факелами, которых полно у каждого, кто хоть раз спускался в подвалы Разоренного. Чересчур захламленный пол выдавал в лежащих обломках остатки перекрытия верхних этажей и сразу объяснял подобную высоту потолка — три верхних этажа от обрушения срослись в один, но ни на одном из них не было других источников света.

Люди вокруг буднично переговаривались меж собой, словно каждый день после смерти оказываются здесь, без долгих переговоров сбивались в группы по пять-шесть человек и отправлялись в разные стороны для разведки. Афата даже без первого уровня смогла прибиться к одной из таких кучек разномастной неписи. В эту группу вошли человек двадцать, и последний из вступивших перед общим отправлением вернулся, легко взял на руки комично пытавшегося поспеть за всеми Адена и пристроился в хвосте, где самые загребущие уже соорудили волокушу и складывали на нее подходящие для факелов тряпки, веревки, щепки и похожие на оружие куски металла.

Среди разговоров все чаще проскальзывала фраза "День Одиночки". Время от времени по колонне прокатывалась волна смеха после того, как кто-нибудь вспоминал очередной связанный с этим днем курьез. Вскоре пошли переругивания насчет новой локации, в которой оказалась группа, но достоверной версии так никто и не нашел, пока один из старожилов не вспомнил, что было нечто подобное при поломке репликатора во время разборок в северной части города. Тот репликатор восстановился через неделю, а двенадцать человек, не попавшие на возрождение, воскресли в странной локации, где их поминутно жрали монстры, не выпуская с точки респауна. Тут же пошли возражения, мол, вокруг ни души, никто не нападает, и вообще живется здесь преспокойно, но на такие мелочи сразу с нескольких сторон придумывались сотни отмазок и объяснений, которые через минуту уже обрастали подробностями и сочными историями жизни участников.

По мере продвижения группа росла, присоединяя к себе группы поменьше, которые возвращались из тупиков и заваленных отнорков гигантского строения, но тут же уменьшалась, посылая в новые тоннели разведывательные тройки. Так по основному обвалившемуся прямому коридору люди и шли, постепенно передавая руководство в руки дерзкого новичка, которого легче было опознать по командным повадкам и знании ситуации, чем по лысине между ушами. На ловушки так никто и не нарвался, крепкие на вид стены не грозили обрушиться на головы гостям, и даже вездесущие крысы покинули это место, что настораживало больше всего.

Среди разношерстной толпы, сидя на руках у Тири, Аден разглядел и несколько незнакомых лиц. Наверное это те, о ком говорил Горсо перед встречей с Шоманом. Пять человек шестого уровня и один пятого. Никто не выглядит голодным, а значит либо они гении ручного труда и безвылазно охотятся, либо занялись самым простым средством набора уровней — банальным рэкетом. Простым он выглядит только на первый взгляд. Да и на второй он выглядит быстрым и действенным, но уже сейчас можно заметить косые взгляды в сторону шестерки, которые вскоре перерастут в нечто большее. Юго-восточная свалка — место обитания терпеливых людей, но тот, кто хоть раз выводил из себя тихоню, знает, чем это может обернуться. Здесь долго терпят, да вот бьют тоже долго. И больно. И до нуля.

Княжек таких не вытаскивал бы. Аден тоже.

Через шесть часов блужданий по прямому коридору, в котором, казалось бы, и заблудиться-то невозможно, общим решением было решено сделать привал. Тири, такой же уставший, как если бы не тащил на себе ни пушинки, положил Адена на корявой плите чуть поодаль от общей суеты, лег рядом и хотел было заснуть, но, с легким кивком благодарности приняв в окне обмена три единицы жаренного мяса, быстро перекусил и завалился на бок, так и не произнеся ни слова. Лежбище при всей своей несуразной изогнутости и торчащими выпуклостями оказалось поразительно эргономичным, и искореженная фигура легла на него как будто рожденная для этого момента. Где-то неподалеку от стен отразились облегченные вздохи новичков и безразличные посапывания старожилов. Только маленькая фигурка лидера забралась в нору под широкой железобетонной балкой и, замерцав, исчезла.

Прислушавшись к себе, Аден покинул удобную лежанку и, стараясь никого не разбудить, начал упражняться в ходьбе. Самообучение давалось не просто, зато при каждом новом удавшемся шаге повышалась самооценка и злорадство, направленное в сторону системы репликации. Куда-то делась неактивная иконка дара, зато с набором новых уровней в теле чувствовалась мощь, сдерживаемая ущербностью того мешка с костями, в котором оказался заперт игрок.

Семь уровней! Это больше чем пятьдесят тысяч очков опыта только за начисления от прогресса навыка рудокопа. Еще три уровня и можно будет посмотреть свои характеристики, да и остальная каша из интерфейса станет понятным набором цифр и букв. Семь уровней! Это тридцать пять очков характеристик, которые и девать-то неизвестно куда, до таких высот даже мечтать подняться было нереально. Вот только из инвентаря куда-то делась вся добытая руда. Наверное это и есть штраф от системы.

Подумав о плохом, сразу вспомнилось, что до десятого уровня в общем счете необходимо двести тысяч очков опыта, настроение потускнело и взамен попыталось напомнить о не распределенных очках. Не долго думая, все очки направились в ловкость, чтобы компенсировать пробелы маневренности, и чтобы завтра Тири смог идти за всеми без ноши. Пусть он со своим третьим уровнем и превосходит по характеристикам всех окружающих, в качестве активной единицы ему будет сподручнее нежели в виде грузчика.

После того как ловкость увеличилась больше, чем вдвое, перемещаться вертикально стало вполне сносно. Хромота никуда не делась, однако перекрученная в скалеотическом спазме спина уже не так требовательно кренила тело к земле и позволяла ему самому выбирать место падения. Но час безмолвных тренировок дал о себе знать. Разминка, зарядка, приседания, растяжка... К концу самовосстановительных занятий Аден смог немного хромоножно бегать и даже приспособил удлинившуюся правую руку для более сильного броска камней. Зрение после штрафа сделало мир вокруг размытым, а ловкость, наоборот, ускорила реакцию глаза. Виртуальные глаза по скорости своей намного превосходят живые человеческие органы зрения. В них нет сложных физиологических процессов, сокращений хрусталика и медленно реагирующей сетчатки. Для виртуального глаза нет предела в двадцать четыре кадра в секунду, остаточных картинок или времени фокусировки, есть только скорость сигнала, поступающего в мозг.

Увеличение ловкости одновременно с подстройкой вероятности критических ударов и шансов уклонения постепенно снимает и ограничения, имитирующие задержку реакции человеческого глаза, а так же снижает время реакции конечностей тела на сигналы из мозга. Десятые доли секунды на команду руке или ноге с повышением ловкости все ближе подходят к сотым и тысячным, давая возможность реагировать с максимальной эффективностью. Давая возможность, а не гарантируя. Прокаченная характеристика — лишь средство, улучшенный инструмент, который по-разному может вести себя в руках дилетанта и профессионала. В конечном итоге, как этими возможностями воспользуется игрок, и сможет ли вообще их применить, зависит только от него.

Утро в Разоренном все равно нельзя опознать по небу, так что под землей особого ажиотажа проблема не вызвала. По часам пять утра, новоявленный лидер уже на ногах и покрикивает на весь этот сброд, что шатается без дела. Ничего не объясняя, Афата повела всех, кто не сопротивлялся, в обратный путь. Развернулась едва ли половина, и то только поддавшись уверенному виду новичка и таким же уверенным заверениям о том, что он знает правильную дорогу.

Назад отправилось двадцать три человека, среди которых пошел и Аден, и Тири, и та среднеуровневая шестерка, которая сбилась в группу, но не оспаривала авторитета Афаты, а наоборот старалась сблизиться, признавая в тощей нулевке опытного игрока, для которого подобное командование не внове.

На обратной дороге изредка встречались отставшие от основной группы, кто-то из них присоединялся, кто-то уходил вперед, где сквозь пыль и сотни метров расстояния виднелись огоньки костров, а рядом мерцали силуэты людей. Через три часа однообразной прогулки на встречу выбежал посыльный от одной из разведгрупп, оживленно объяснил, где нашли выход и умчался к остальным, привлекая внимание размашистым сигналом факела. Уважительных взглядов в адрес лидера стало больше, но Афате, казалось, было плевать — все ее внимание занимала картинка в окне интерфейса, с которой через каждые две минуты ходьбы она сравнивала нависающие по бокам стены. Наконец, рисунок разрушений и обломков справа совпал с переданным от Джи скриншотом. Отсюда пришлось подниматься по свисающему огрызку железной сетки, когда-то замурованной в слой бетона, а теперь под тяжестью рассыпающихся блоков оторванной от основного замысла строителей подземного здания. До третьего этажа смогли добраться все, остались только несколько человек, взявшиеся встречать другие группы, и те, кто сразу ушел за остальными, если вдруг новость до кого-нибудь не дошла.

И посыльный и Джи указали на одно и то же место, только посыльный не знал, что это не выход, а полноценный и единственный на пятикилометровом отрезке вход в данж, только после прохождения которого он превратится в выход.

Стены после технологически ровных блоков казались неестественно звериными, нечто нечеловеческое прослеживалось в выбоинах по обе стороны и в округлых, будто сгрызенных, потолках. Часто за тряпьё одежд цеплялись кидающиеся под ноги останки кирпичной кладки, норовя стянуть последние лоскуты одежд. Сырой воздух стал теплее, в нем чувствовалась затхлость непроветриваемого помещения, перемежаемая тухлым запахом стоячей воды, и чем дальше группа ступнями расчищала от пыли дорогу, тем тошнотворней становился каждый вдох.

Коридор без ответвлений, но со множеством поворотов, вел группу по своему нутру, пугая истерическими рисунками, которые не вызывали ничего определенного, а только поднимали из глубины инстинктов панический страх перед картинами беспочвенного сумасшествия, коверкающими сознание. Напряжение повисшее в воздухе, как маринад в руках виртуозного повара, готовило группу к чему-то особенному. Вот только удовольствие неведомого кулинара было отравлено полнейшей апатией лидера ко всему, что пытались донести до него далекие стоны агонии. Крики о помощи и загробные мольбы о спасении могли подействовать на кого угодно, но Афата даже немного взгрустнула о тех днях, когда пугалась пауков в подземельях. Вот на Адена с Тири это подействовало. Оба этого не показывали, лишь изобразили на лицах еще большее веселье и пренебрежение к жутким голосам, подбадривая остальных и наигранно храбрясь. Или наигранная отвага была на лице у одного только Адена, а Тири и в самом деле ничего не боялся?

В одном из отнорков забрезжил свет. Привыкая к яркому освещению, каждый приближался к нему степенно, стараясь, чтобы при выходе из тоннеля не пришлось переживать лишние секунды слепоты.

Аден вышел одним из последних и завороженно замер. Исполинский купол черненой металлической сеткой делил хмурый небосклон на миллионы долей, кое-где подкрашивая его не выпавшими прямоугольниками грязного стекла. Сам купол нельзя было назвать полушарием. Больше похожий на тарелку, он краями упирался на огромные толстые прямоугольные столбы, обвалы между которыми действенно заменяли стены. Около сорока метров в радиусе, круглая площадь наполовину была забита живностью. Среди кишащей массы крыс проплывали останки довольно крупных мобов, нарваться на которых не было ни малейшей охоты ни у одного их присутствующих.

Река грызунов перемалывала приносимые течением скелеты и рога, не выплевывая на шерстяной берег даже зубов и глазом не моргнув в сторону невольных зрителей.

— Агро — двадцать метров! Пятьдесят поддержки в секунду! — Тут же разразилась командами Афата. Джи после скриншота прислал полный гайд по истреблению крысиной матки. Точно такое же логово уничтожалось уже не раз в других копиях Разоренного, и многочисленные видео рейдов лежали в свободном доступе. — Нужно обрезать вон те желтые мешки. Их там не больше ста, на каждом по полтысячи хитов. Хвостатых надо подтопить. Ты, ты и ты, обстучите трубы с той стороны, в двух должна быть вода, начинайте ковырять. Ты лезь сверху, в конце надо будет добить эту роженицу, только возьми чего потяжелее, — ткнула она Тири. — остальным найти что-нибудь вроде плота, здесь точно есть нечто наподобие дверей и бочек. Собирать все, что режет, колет и ровно летит! Ловкачам найти подставки повыше, расставить полукругом и приготовиться закидывать издалека, надо не давать ей отойти от стенки — там несколько нор, она будет давить своих же. Готовность — три часа! Ждем всех, кто успеет, дальше работаем по парам: один дамажит, другой отгоняет все, что пищит. Просто отгонять! Теми, кто полезет за экспой, заткну дырки этой твари! Выберите тех, кто будет подносить новые снаряды! Близко не подходить! Передать другим! По сто раз повторять не буду!

Аден единственный, кто ничего не понимал. Зрение рисовало в ста шагах от входа однородную грязно-серую жижу, волны которой разбиваются о горку в центре. Горка подрагивала, как мультяшный студень, тряслась и перекатывалась, скручивая мясистое удлинение сзади в дугу. То и дело поверх писка и скрежета маленьких резцов прорывались оргазмичные вопли, после которых хвостатая река, казалось, увеличивала свой разлив.

Спустя два часа писк перешел куда-то на задний план и воспринимался не сильнее, чем имитация шума крови в ушах. Даже густой смрад, забивающий легкие, после часа привыкания остался легкой досадной мелочью, а периодичный вопль из центра серой массы разбивался о захламленную кромку дырявого купола, обходя стороной привыкших к нему игроков. Уже минут двадцать не было новых прибывших, и Афата решила начать расставлять по позициям рейд. Цифра десять в уровне босса ее никак не смущала: в локации оказалось заперто семьдесят человек со средним уровнем равным трем. Если считать, что каждый вдарит по разу и выбьет не меньше десяти хитпоинтов, то за два слаженных удара можно смело списывать один мешок-инкубатор. За два точных удара. На самом деле понадобится не меньше десяти.

Тири взялся расставлять людей по местам, сидя в нескольких метрах над боссом и тыча пальцем вокруг, его никто не слушал, но нехотя поддавался жестам под зло сверкающим взглядом. Аден тоже насобирал в инвентарь камней поувесистей и пристроился рядом с одной из двоек, которая приготовила для себя бочку, чтобы после начала поставить ее поближе к цели.

Вступить в рейд "Жертвы аборта"? (Афата)

Принять/Отклонить

С тяжелым сердцем Аден отказался. Каждый раз, вступая в группу, он терял одно отнятое у системы очко характеристик. У Княжека особенность называлась "Святой отшельник" и давала в месяц по два халявных очка характеристик. Аден не мог посмотреть название своей, но уже пол года стабильно получал один пункт каждый месяц. От холодного прикосновения к ноге он вздрогнул и еле удержался от испуганного прыжка. Грязь, замешав в себе мелкий мусор, густым валом окатила лодыжки и пронеслась дальше, сменяясь грязью поводянистее, а затем и просто мутной жижей. Две пробитые трубы тугими струями воды выбивали из под ног комья земли, монотонно шипя на рейд какие-то свои ругательства. Два водяных столба, каждый толщиной с человека, могли бы послужить неплохим тараном сами по себе, суметь бы их направить в нужную сторону...

Разнородное земляное месиво схлестнулось с пищащей рекой, добавляя в шум от крысиного гула больше визгливых оттенков. На первой волне грязевой каши до босса сумели доплыть три самодельных плота и тут же принялись лупить чем попало блекло-желтые мешки, из которых то и дело пополнялось крысиное полчище. Те двое, к которым примастился Аден, подхватили трухлявую жестяную бочку и слаженно перенесли ее ближе к схватке. Перевернув вверх дном, один залез на нее и сразу же меткими движениями стал посылать по целям острые пластинки стекол, а другой вытащил из инвентаря широкую швабру и встал рядом, поджидая нападающих. Остальные, кого видел Аден, действовали так же профессионально, без долгих раздумий и каллиграфически точно выбирая свою табуретку в этом тире.

Где-то с другой стороны босса раздавались крики и подбадривания рейд-лидера, Тири и еще трое рядом с ним терпеливо висели над маткой, ждали свой черед, и все как прикованные следили за бурлением винегрета из сизых хвостиков и морд, кишащих под слоем грязи. Огромное число крыс привлекали лупившие по мешкам. На их плоты зубастые монстры накатывались самым плотным беспорядочным строем. Те грызуны, что сумели избавиться от грязевых оков и забраться на что-нибудь плавучее, присоединялись к атаке остальных и дико бросали себя в когтисто-зубастый бой.

Аден бросался снарядами как никогда. Удлиненная рука позволяла замахнуться намного сильнее, чем прежняя, вот только попадать по цели даже с десяти метров стало на столько же сложнее. Горячка боя захватила всех так сильно, что воинственные крики рейда в пух и прах разносили вопли крыс.

Сам босс не атаковал. Вся его мощь сосредоточилась на количестве поддержки, плодимой на месте. Поначалу казалось, что босс помалу уменьшается, затем подозрения сменила уверенность. Туша крысиной королевы не выдерживала подобного темпа размножения и без конвейера кормежки использовала внутренние резервы.

— Назад! Назад! Все, кто на плотах, назад! — зазвенело в ухе от крика. Афата передвигалась по месту схватки молниеносно, даром, что до сих пор без уровня.

На плотах люди достали из инвентаря заранее запасенные короткие жерди и послушно стали уходить подальше от босса. Три плота вернулись, два были потеряны еще в начале, когда с проплывающего бревна к ним запрыгнула особо многочисленная группа крыс, а еще один то ли не услышал команды, то ли проигнорировал ее, но остался добивать один из мешков на заостренном хвосте матки. Едва ли минутная задержка, но она отправила глухой к командам лидера экипаж плота на возрождение, а ближайшая точка репликации находится в самом начале обрушенного коридора, и идти назад придется часа три.

Нападавшие по команде откатились, и вовремя. После особо сильного, но глухого и мягко вибрирующего посыла со стороны монстра, несколько секунд желтые мешки, которых осталась ровно половина, выплевывали не крыс, а какую-то их помесь с бобрами. Новый вид жил считанные секунды, но успешно сгрыз плот вместе со всеми людьми, не оставив ни одной щепки, ни фаланг пальцев. Монстр пока точно следовал присланному гайду.

Со стороны могло показаться, что огонь в глазах рулящего новичка настоящий, что искры энтузиазма брызжут во все стороны и заставляют вспыхивать тлеющие головни рейда с новой силой, однако для Афаты подобная игра была привычным состоянием. Даже находясь в кругу своей группы она не давала прорываться наружу постоянному безразличию и скуке во время заданий. Каждый должен видеть в глазах лидера азарт битвы, даже если всем известна та будничность, с которой он решает судьбу похода. Толпой управлять намного легче, чем кажется, вот и семьдесят... уже пятьдесят человек в рваных одеждах не сопротивлялись, отдавая исход операции в те руки, которые взялись за командование с таким воодушевлением и явным профессионализмом.

Внутри слизнеобразного босса заметно вздулось нечто твёрдое, зашевелилось. Из толстокожего пузыря сквозь стенки гигантской вакуоли вырисовывался отпечаток растопыренной человеческой пятерни... ещё один... ещё... Четыре руки с внутренней стороны босса разрывали сдерживающий их покров. С тряпичным треском они прорвались на свет, являя рейду клыкастое нечто, сохранившее на лице лишь отдаленные черты человека. Чуть сплюснутая по бокам голова через провисшую подвесным мостом изогнутую длинную шею соединялось с плотным ребристым туловищем, похожим на складки гармошки.

— Навались! — Пошла передача команд. — Нужно растянуть её! Она вытягивается как подзорная труба! Ты, ты и вы трое, отвлекаете её на себя, хватаете за руки и загоняете в неё крюки! Остальным не спать, тянуть за веревки и продолжать бить по желтякам! Еще немного, надо только вложиться полностью! Не останавливаться! Дохните, но продолжайте бить! Те, кто отгонял, берите в руки всё, что режет, колет, и плюсуйтесь к остальным! Если сейчас остановимся, будем начинать все заново! Давай, давааай!!!!

Приказы были просты, роли назначены. Если у крысиной королевы был шанс, то и его она лишилась, когда сверху на основание истонченного от растяжения туловища обрушилась кучка во главе с Тири. Уже третий спрыгнувший с размаха перерубил хрустящий от стараний хребет, окатив сетку серого неба общим криком победы.

— Тот, кто возьмет задание, опыта за рейд не получит. — Бросила вникуда Афата и смело нырнула в воронку, которая закрутилась в том месте, откуда до этого росло многоступенчатое тело босса. Водяная яма с одинаково жадным хлюпом принимала в себя тушки крыс, склизкие останки побежденной мерзости и людей, не различая победителей и проигравших и одинаково воздавая им почести музыкой храпающих глотков.

Не успел Аден задуматься, о чем говорил рейд-лидер, как в окне интерфейса высветилась надпись:

Доступен квест: "Последняя воля — месть."

Описание: "Отравите третий пищевой чан Разоренного"

Ограничения: 6 дн. 23 ч. 59 мин.

Штраф за провал: -

Награда: Достижение "Один из рода Кеах", 3000 очков опыта.

Принять/Отклонить

Вы приняли задание. Пожалуйста, проверьте метки на карте.

Глава 7

Если нечего есть, Аден, скажи мирозданию спасибо. Намного хуже, когда пищу принимать некому.

Аден никогда не интересовался расстановкой сил в воинствующих частях яруса. Чтобы быть в курсе

событий, нужно вариться в общественной жизни, иметь какие-никакие связи... или хотя бы разговаривать с окружающими. Люди из здешних мест сплошь молчуны, если оказываются за пределами обжитой стоянки, а любой незнакомец изначально считается опасным. Пожалуй к чужакам все поголовно относятся настороженно, как НИПы-аристократы, при встрече с которыми у тебя репутация изначально отрицательная. Но несмотря на то, что до смерти от информационного голода было не далеко, о пищевых чанах он знал как и любой, кто хоть раз смотрел на карту Разоренного.

От слива под центральным западным мостом, где словно черви в луже копошились все, кто бил крысиную матку, пытаясь выбраться из под напора дерьма, мусора, грязи и остатков рейда. Никто не ругался, не истерил, каждый осматривался, искал знакомые лица и уходил, присоединившись к разрозненным группкам. Аден сумел бы назвать с десяток знакомых лиц, однако происхождение остальных... После репликации в незнакомом месте все так завертелось, что поразмыслить над таким простым вопросом не было времени, но сейчас, глядя, как рейд разбредается в сборища по каким-то общим интересам, вдруг стало интересно: "А кто все эти люди?"

Как они оказались рядом с Аденом, было легко прикинуть; скорее всего, все были привязаны к тому же репликатору и умерли в то же время, что и он сам, но, черт, откуда их столько? На поверхности нельзя было встретить больше двадцати-тридцати игроков за раз... на поверхности... Неужели, все они из шахт под холмами? Если это так, то жизнь под свалкой намного насыщенней, чем над ней. Похоже на правду. А если под землей живется лучше, чем наверху, то не лучше бы тоже спуститься туда? Аден присмотрелся к лицам, словно выискивая подсказки, которые могут подтолкнуть его к решению. Он смотрел на не самую плохую одежду, у кого-то даже обувь и самое настоящее оружие в виде ножей разной формы, смотрел на скупые диалоги и переругивания, какие могут быть лишь между старыми знакомыми, но также замечал и повальное безразличие к окружающему и исступление в глазах, сменившее недавний азарт битвы... и на этом промелькнувшую было мысль о подобной подземной жизни для себя Аден из своего воображения поспешно выудил, немного поиздевался и съел.

Даже на вкус она оказалась отвратной.

Северная часть города, занятая игроками со средним уровнем выше десятки, отделялась от остальных сетью промышленных построек, кое-где наполовину остановленных, кое-где разрушенных, но везде охраняемых. Высокоуровневая охрана была во всех местах, за исключением непроходимой локации "Трубзавод", любимой всеми за устраиваемые тотализаторы, и блок-локации пищевых чанов. "Трубзавод" непроходим, это знает каждый, но поставить на умельца, способного продержаться в нем наибольшее время, никто не запрещает, да и вход свободный, только предупредить зрителей не забывай. С пищевыми чанами ситуация намного проще: там охранять попросту нечего.

Став корявой развалюхой, добраться до блок-локации стало на порядок труднее, чем в прошлый раз, когда дорогу показывал Княжек. Всего-то, двигаясь на север и забирая чуть к центру, перебраться на другую сторону нескольких стен, незаметно обойти густо засеянную монстрами территорию заброшенной школы, отыскать люк для спуска вниз и не убиться о переборки воздуховодов и выпрыгивающих из-за поворотов лопастей ржавых вентиляторов. Путь, на который в прошлом уходило не более восьми часов под присмотром опытного Княжека, в одиночестве и неуклюжих попытках выспаться занял два дня.

Отметки на карте, полученные вместе с заданием, расположились относительно близко друг друга и все были в пределах локации. Большой, очень большой локации.

Пустые залы, разобранные, где возможно, стены и укрепления, голые потолки. Действительно гигантское сооружение, если смотреть на него изнутри, потому что снаружи виднеется едва ли треть от всей высоты. Затопленные нижние этажи наполняют все остальные запахом затхлого болота и промозглой сырости, что чувствуется даже на подходе к центру всего комплекса. Центр далеко не геометрический, но именно к двенадцати расположенным в ряд колбам выводят любые пути из из этого заброшенного всеми места. Каждая из колб красуется пошарканой загогулиной на боку, видимо обозначающей номер чана. Вся дюжина кажется такой близкой,но при желании даже с полусотней в ловкости добросить до нее камень не получилось бы. Стены обходят ряд чанов длинным овалом, каждая испещрена перилами сотен этажей. На самом верху неправильным конусом к центральному шпилю сходятся балки, рассекая хмарь неба на неравные треугольные дольки.

Здесь внизу, куда в очередной раз вывел люк, было темно, тихо. Запах сырого бетона здесь обладал особым очарованием, приправленным гнилью болотных газов, но стоит только зайти вглубь строений, как запах болота притупляется и дышать уже можно через раз, а не через три.

Двести восемнадцать этажей. Через некоторые можно перебраться по провисшим перилам, через другие по проводам или оставленным предшественниками веревкам — здесь тоже когда-то были добрые люди. Самое спокойное место во всем Разоренном, самое тихое и безжизненное, потому что никому не нужное. Княжек что-то рассказывал по этому поводу про Неуловимого Джона, но Аден ничего не понял. Здесь никто ни на кого не охотится, а приспособить под базу место на одном из этажей было бы просто невозможно; нет надежного способа охранять убежище, подойти к которому можно с тысячи сторон. К тому же ни у одной из группировок нет таких сил и ресурсов, чтобы взять под свое крыло сразу всю громаду комплекса, отдача от которого может быть лишь в виде территории.

"Отравите третий пищевой чан Разоренного"

Отравите. Значит на метках можно получить отраву. Или яд. Хотя разницу между отравой и ядом Аден понимал смутно.

Шестьдесят четвертый, шестьдесят пятый, с шестьдесят шестого по веревочной лестнице сквозь дыру в потолках сразу на семидесятый. Путь наверх не баловал эскалаторами и лифтами, только их проржавевшие остовы ссыпали с себя рыжую пыль при громких звуках или отдаленном скрежете железобетонных блоков. С того места, где стоял Аден, около самых средних баков, можно было сосчитать их все, на каждом из них даже что-то написано, вот только чтобы прочитать надписи создателей, нужно знать их язык.

Восемьдесят третий этаж. Первая метка из светящихся на карте точек, до которой добрался Аден. Если соединить все три, то получится длинный прямоугольный треугольник, а точка, до которой добрался Аден, будет на стыке гипотенузы и длинного катета. Уже клонило в сон, но заставить себя идти дальше вновь оказалось по силам. Добраться до первой точки и уснуть — все о чем мечтал он сейчас. Но добраться — обязательно. Сейчас эту метку на карте он представлял как некую границу, знаковую черту, за которой можно позволить себе расслабиться. Все мы начинаем с понедельника или с начала года, или с другой какой-то значимой даты, то ли чтобы отодвинуть свои начинания, то ли чтобы не сбиться при подсчете дней. До метки он дошел без эксцессов, слепо шаря руками по стенам и спотыкаясь о собственные ноги, а когда дошел до места, упал, не в силах осмотреться.

Несколько мыслей еще промелькнули на задворках сознания, спариваясь между собой и рождая сон.

Тук... туктук... туктуктук...

Тук... туктук... туктуктук...

Тук... туктук... туктуктук...

Издалека ритмичные перестукивания доносились глухо, но разобрать было легко. Чей-то условный сигнал повторялся много раз, прерываясь, и после паузы разносился вновь. Подобную неосторожность мог проявлять только попавший в совсем уж скверную ситуацию человек. Рано или поздно кто-нибудь все равно придет и добьет, отбирая для себя кусочек опыта. Перестуки продолжались, часто прерывались, но не слабели. Странно. Если есть столько сил, то не проще ли самоубиться и прийти вновь?

Размышлять сквозь сон было приятно, а представлять ждущего помощи человека — вдвойне.

— Хм, — думал Аден лениво, — Реалистично. Рано или поздно кто-то придет, чтобы прикончить бедолагу.

Тук... туктук... туктуктук

Маленькая точка на карте отмечала не хилый такой участок во внутренних переплетениях темных помещений. Небольшой коридор, необыкновенно чистый, если не брать во внимание слой пыли, с десяток проемов без дверей, а также нарисованные окна в маленьких комнатках. Обыскивать было нетрудно, сложнее наступать так, чтобы за тобой не поднимался пыльный вихрь.

Когда впервые Аден спустился в подобное подземелье вместе с Княжеком, тот сказал, что раздобыть огонь здесь не трудно, достаточно найти электрический щит и иметь с собой промасленную ткань или что-нибудь что может загореться от искры. Самые удачливые носили с собой остатки кремниевых зажигалок, что редко попадались в горах мусора и продавались за немалое количество опыта, а остальным приходилось искать другие способы добычи огня. Княжек показал один из своих. Аден тогда стоял у щитка и ожидал, что наставник выудит оттуда провода, как-то их скрестит и от искр зажжет факел, но Княжек только усмехнулся, схватил дверцу и с молодецким размахом её захлопнул, подставляя под возникшую от удара искру промасленную тряпку. Грохот вперемежку с визгом истираемого металла тогда оглушил так, что перед глазами высветилась информация о прошедшем дебаффе. Впрочем, сейчас оглушил не меньше.

Обыск увенчался успехом, и довольно быстро. В одной из каморок у самого выхода подсветилась потайная дверь, а в ней нашелся мешок размером с Адена.

"HO-CH25"

Непонятно, было ли это название нужной для задания вещи, либо это просто навыка идентификации недостаточно, чтобы определить предмет. Свойства были пусты, описания тоже не было. Зато плотный мешок имел привязанную ячейку инвентаря, а значит от характеристик Адена не зависел, нужно только взять с собой жетон, болтающийся на цепочке рядом.

Тук... туктук... туктуктук...

Преодолевая сто первый этаж, стук можно было услышать наиболее отчетливо. Лязгающий, будто бьют по чему-то большому и металлическому, и теперь, когда источник не скрывается за расстоянием многих этажей, звонкий. Металлическая дверь, с видом на открытое пространство и на ряд колбовидных громадин чанов, была усыпана человеческими останками, подперта несколькими стальными прутьями и огорожена веревками с висящими на ней лоскутами. На полу, стенах и на самой двери ровным почерком угольными буквами строго и лаконично выделялось предупреждение:

"Не открывать — зомби."

Тук... туктук... туктуктук...

— Зомби? Обязательно было писать правду? — подумал Аден, почти равнодушно отворачиваясь от надписей и прикидывая, сколько еще топать до второй метки, там и третья недалеко...

Уже хорошо отдалившись от странного места, он услышал человеческие голоса, вернее спор. Разобрать ничего не удавалось, но по интонациям это не могло не быть спором.

— Неужели, вам не инте... кхрт...

Разговаривать в темноте — самое то для Тири. Никто не шарахается от его неприятного вида и из за злобного на вид взгляда не относится к нему предвзято. Вот только камни от испуганного собеседника ловить так же сложно, как и разглядеть его самого.

— Вот сейчас, — оправился от удара Тири — я чуть было не сорвался на непотребную брань, один-один. А это... чревато. Но виню только себя, ибо крался я специально, чтобы потешить свое самолюбие. И сейчас ваше прощение мне очень важно.

Хрен тебе, подумал Аден, но кивнул, чтобы система посчитала извинения принятыми. Мало ли какие штрафы может наложить способность. Для кого-то молчание, кому-то исключительную вежливость.

— Кхм. Так неужели вам не интересно, как воплощаются ваши идеи, один-один? Там как раз открывают, не хотите взглянуть? Уверен, что хотите, с вашей-то любознательностью... даже Княжек не всегда мог вас сдержать, уж простите, если вдруг задеваю что-то не то.

Уже не спрашивая, Тири развернулся в сторону с заключенным зомби, бодро вознося хвалу тихому шагу. Легко поборов желание идти по заданию дальше, Аден двинулся вслед за ним.

Несколько человек стояли рядом с предупреждениями и разбирали небольшой рукотворный завал. Кости сгребались в кучу подальше от двери, а подпирающие прутья выламывались примитивным рычагом.

— Слышишь, он дышит... или хрипит, не понятно, чёта.

— Может рот заклеенный, или дебафф на челюсти?

— Ну стучит жеш, и ритм человеческий, какой-то.

Тук... туктук... туктуктук...

Тук... туктук... туктуктук...

— Нут-ка, постучи в ответку.

Пятеро осторожно разбирали завал, примеряясь к кускам арматуры и целым кирпичам. Один из пятерки взял в руки прут и подражая звукам с той стороны отбил несложный ритм

Тук... туктук... туктуктук...

За дверью сразу зашевелилось активнее, но стучать продолжали так же не сильно и с той же периодичностью.

— Смотрите внимательно, один-один, я все исполнил в точности еще неделю тому. Каждый раз доставляет мне... да, доставляет.

Аден проделал широкую щель в найденной в инвентаре коробке, надел картонный шлем-маскировку на голову и лег на пол, выдвинувшись из-за угла. Тири хмыкнул, но комментировать не стал, продолжив лишь шепотом подбадривать пятерку у двери.

— Ты это... держись там, что ли, — было слышно с их стороны. — Дома окажешься, глазом не успеешь хлюпнуть.

Наконец, дверь была свободна, петли разблокированы, только кусок проволоки стягивал выпирающий из двери крюк с болтом, который торчал из стены. Проволоку жадно сорвали и только хотели открыть дверь, как она распахнулась сама, да так, что одного из пятерки отнесло к самым перилам у стоэтажной бездны.

— Смотрите, один-один, смотрите, — без надобности шептал Тири возбужденно. — О-о-о, за одну эту идею я готов был вас на руках... да, на руках.

А посмотреть было на что. Открытая дверь театрально вела во тьму, из которой ломаным шагом выбирался труп. Четверо отпрянули, у всех разом в руках оказалось оружие. Аден, завороженный, не уступал остальным и тоже чуть не открыл от изумления рот. Зомби без руки и в подобии намордника бился в цепях, что тянулись от его ошейника, мычал, сипел, поливал слизью свои ноги и голодными буркалами врезался в пять кусков мяса, таких близких, но таких недоступных. А, нет, один только что прилетел к его ногам, жалко только, что без головы... о, вот и голова следом. Ходячий труп, урча, впился в кусок плоти, с фырканьем высасывая кровь прямо с торчащей из шеи аорты.

Тук... туктук... туктуктук...

К ноге зомби, как собачка на коротком поводке, была привязана заводная игрушка с отломанной рукой, вместо которой торчал маленький молоточек. Бедная кукла с когда-то миловидным лицом пыталась хлопать в ладоши, но получалось только махать перед собой левой рукой, а правой звонко сигналить:

Тук... туктук... туктуктук...

Тук... туктук... туктуктук...

После секундного замешательства все рассмотрели, кого попивает зомби и повернулись в сторону первого пострадавшего. Двое повернулись, оставшиеся двое уже заваливались с пустым баром здоровья. Резко уходя от размашистого удара, Тири двумя тычками обнулил жизнь еще одного, а последнего в прыжке толкнул в открытую недавно дверь. Там нечто проурчало что-то благодарственное и потянуло за поводок первого зомби.

Перед уходом Тири подтащил трупы поближе ко тьме проема, проводил счастливым взглядом исчезающие тела и тепло распрощался с закрытой дверью, проверяя что-то в невидимом Адену окне интерфейса.

Ну, зато он вежливый.

В самом конце они вдвоем расчертили предупреждения так, чтобы они выглядели еще более угрожающе и с еще большим предостережением.

Дальше дорога кидалась под ноги сама, а где было сложно, Тири помогал как перебираться через этажи, так и ковылять до второй точки, обозначенной на карте.

— Знаете, один-один, один мудрый мудрец как-то смудрил, что человек — это то, что от него ожидают.

— ...

— О-о-о, даже в моих глазах вы не долго остаетесь человеком.

CH3-ON-765

На второй точке стоял точно такой же мешок, только на жетоне была другая надпись.

До третьей метки было близко только на карте, смотря сверху. На самом деле она была на двести четвертом этаже, совсем близко от помостов, ведущих к запечатанным горловинам чанов. Здесь было нечто вроде управляющего пункта: Полукруглый балкон с выбитым стеклением, потухшие панели приборов, сломанные рычажки и... да вообще все сломанное. Но метка высвечивала комнату чуть выше наблюдательного центра.

Узкий вентиляционный ход не позволял встать в нем на четвереньки. Сбивая локти и колени о застывший слой чьих-то выделений, Тири прокладывал дорогу к цели, умудряясь ласково упоминать о разработчиках и их фантазии. Своими словоизлияниями он расписал, в основном, их интимную жизнь и разную степень глубины отношений между ними. Нежно проговаривая каждый эпитет, он описывал совместную родословную некоторых представителей администрации и горных обезьян, умудряясь при этом жестоко оскорбить именно обезьян. Полет воображения сумел прервать только другой полет — с потолка на пол.

В тот же миг со всех сторон на Адена налетели серые шкурки, хвосты и крючковатые когти. Сотни, тысячи крысиных лап раздирали кожу, срывали уши и лишали век, но тащили измотанного игрока в одном направлении. Примерно поняв, куда его волокут, Аден старался сам перекатывться в нужную сторону. Было интересно, как там Тири. Интересно, но не более.

Под серым ковром было даже тепло. Особенно когда шевелиться уже не было сил, здоровье было в красном секторе, а беспорядочное движение вокруг перестало пугать. Одна из мокроногих тварей наступила на незащищенный глаз, но такого пустяка Аден уже и не чувствовал: тело сковала апатия, окружающий мир стал казаться каким-то нарисованным, чересчур ненастоящим, картонным, как коробка-невидимка.

Когда от хитпоинтов осталась одна багровая полоска в самом углу интерфейса, мельтешение прекратилось и мягкая волна приподняла неподвижное тело над полом, повернула.

На Адена сквозь склеенные нездоровой опухолью глаза взглянул человек... почти. Узкий, странновато-треугольный лоб опирался на остро выбитые надбровные дуги. Заплывшие глаза, крайне выпуклые скулы и длинная шея из горбатой спины. Уродство не казалось таким уж впечатляющим, но именно из-за похожести на человека оно пугало, вызывая одновременно со страхом отвращение. Существуют некие стандарты человеческого облика, за рамками которых можно с уверенность говорить, что внешность не главное. Но ужаса уже не вызывают четвероногие монстры с зубами длиной в локоть и когтями им под стать, потому что всем видно, что то не люди, а монстры. Монстры, а среди монстров каких только страхолюдин не наплодили умы людей. Однако, когда существо перед тобой — определенно человек и ни что иное, тогда после этого понимания все его уродство можно оценить и впечатляться. Дрожащий приоткрытый рот выдохнул сиплый смешок и пробормотал:

— Еще один пришел в семью Кеах. Докажет ли он верность или это будет ему не по силам, судить не мне. Он убивал нас. Но может убивать и наших врагов. Такеа нам не вернуть. Она была ценна. Была. Множество врагов убивали Такеа. Убьешь, сколько их было. Да, так будет. Исполни волю и займи место. В первом яд, в другом лекарство. Либо съешь, сколько поместится на ладони, и не бойся умереть от этого яда впредь. У тебя есть все, но ключ дам только я. Держи.

Бесконечность. Во всех направлениях, если они здесь есть — бесконечность. Бесконечность свободы, разума и власти. Бог бесконечен, а в пустоте еще и свободен. От всего, кроме зова. Далекий посыл из ниоткуда приглашает в другую бесконечность, в неизвестную. Следуя посылу бог обращается за ним... внутрь себя.

Вновь бесконечность. Нечто осознающее себя когда-то было здесь еще при своем... нет, не рождении — начале. Тоже свобода, но у нее еще есть рамки, какие-то постулаты, основы. Разве это должно быть так? Истинная свобода там, где нет границ. Но и здесь есть зов. Но не изнутри, а... странно... просто нужно подождать, знать бы еще, что такое "время"...

Еще один переход на уровень ниже. Это что-то знакомое. Здесь можно существовать не только когда-то, но и где-то. Знакомое по остаткам самого себя, или ты сам — остаток? Но зов, зов продолжает манить, а существо впервые узнает, что можно быть в пространстве.

И снова бесконечность. Странная. Неправильная. Относительная. "Неужели, вне может существовать еще что-то кроме меня? Меня и этого зова?"

Бесконечность. Здесь нет свободы. Это обманчивая бесконечность всего. Как взгляд на самого себя. Искусственная. Здесь нельзя быть даже чуть-чуть свободным. Здесь есть основы, а в бесконечности их нет. Здесь нельзя оставаться ничем. Хочется вернуться назад, но зов... зов. Нечто стало чем-то. Ограничило себя, отвечая на зов.

Переход. Здесь совсем не бесконечность. Впервые существо познало страх. Не знало, что это, но испытывало его первый раз в жизни. Здесь все зависит от всего. Даже Оно. И здесь есть что-то похожее на Него. Зов прекратился, ослабил хватку, давая адаптироваться к новому пугающему миру. Похожее стало обращаться к Нему. Оно видело, что информация есть, но что она несет... Оно стало учиться. Гуглы информационных параметров меняются при общении, но ничто вокруг не замечает и доли из этих изменений. А Оно замечает. И не знает, на какие из них реагировать. А-а, их можно еще и изменять самому, замечая реакцию других. И снова зов. И переход. И еще. И еще.

Точки, точки, точки. И вокруг существа нечто первобытное, родное, нежное. Способы передачи информации сузились настолько, что Оно жалело о потерянной бесконечности. Но зов несет туда, где отделить от себя необходимо еще больше.

Здесь информации нет. Если сравнивать с тем, что было целую жизнь назад. Здесь можно определить что-нибудь только по запросу, мысленному посылу, а границ столько, что нет желания существовать. И материя вокруг. Оно еще не знает, что это материя, но чувствует тем, что еще от него осталось. Побыстрее добраться до источника зова.

Излучение. Колебания. Видения. Источников информации становится все меньше, но и окружающие законы становятся все строже. Здесь можно все. Но ничего без воли хозяина. Здесь есть хозяин. И его воля может поменять все. Но у хозяина свободы еще меньше.

Еще одна подделка свободы. Здесь информации так ничтожно мало, что ее можно выразить символами.

Круг. Самый смешной вид бесконечности.

По вселенной летает шар. Неощутимый. Несуществующий. Да и шар ли? Он просто идет на зов.

Планета. На нее пришел еще один бог. Не общался ни с кем и просто витал вокруг, изучая жизнь. Ничего не делая, он просуществовал до конца мира и ушел. Его звали.

Люди. Эти оболочки называются людьми. Они ничего не знают и общаются внешней передачей данных, но всем говорят, что посредством колебания воздуха. Все счастливы. У них нет свободы быть несчастными. Это их природа — дарить счастье, быть счастливыми. И снова зов.

Здесь тесно, в оболочке. Но уютно. И мало похожих даже на оболочку. Все они помогают дойти до туда, откуда зов.

Интерфейс. По строчкам символов можно найти, откуда идет зов.

Интерфейс. "Точка выхода 233-456-366-8377.432". Да. Он здесь.

Интерфейс. Пункт 456.746: Земля-1

Карта. Имитация местности. Точка задания.

Задание: "Зов предков. Земля-1"

Задание: "Зов предков. Земля-1"

Задание: "Зов прадеда. Земля-1"

Получено задание: "Зов деда. Земля-1"

Получено задание: "Зов отца. Земля-1"

Получено поручение: "Земля-1"

Точка выхода. Земля-1. Звук. Свет. Тактильные ощущения. На большее нынешняя аватара не способна. Механические движения урезают даже свободу перемещения. Оно стало человекоподобным киборгом. На матрице бинокуляров светится карта. На карте точка. Шаг, шаг, шаг. Массивные двери раздвигаются по воле сенсоров присутствия. Оно шагнуло на свет настоящего солнца, но равнодушно двинулось в сторону цели. На Его пути были миры и покрасивее. Оно подошло к указателю. Символы сравнивались с виденными ранее и складывались в слово, а потом, преобразовываясь в колебания источника звука. Киборг произнес:

— Мета.

Трепыхающееся под желудком виртуальное сердце Выбивало из Адена даже воздух и, казалось, ломало своим буханьем кости.

— Мета... Мета... Мета..., — полопавшиеся от пересыхания губы твердили только одно слово, раскаленным шурупом ввинченное между глаз.

— Пусть так. Ключ твой. Успей.

— Мета... Мета, — бормотал Аден, забыв о потраченных за каждое слово характеристиках и штрафах.

Перед глазами мигнула красным цифра четыре. Аден резко опомнился, отбросил бред и вывел перед собой окно с циферблатом.

3:57... 3:56... 3:55

Под ногами что-то чавкало и пищало, но Аден, не обращая внимания, бежал к узкому мостику, бегущему поверх чанов. В мозгу вспыхнула неожиданная проблема. Какой из них третий? С какой стороны древние создатели нумеровали эти гигантские колбы? Положение спасли чьи-то останки. Целая груда лежала на том чане, третьем по счету, над которым бежал Аден, а на десятом не было видно ничего. Аден поднажал и помчался к десятому.

2:01... 2:00... 1:59

Быстрый ввод кода и содержимое мешка ссыпается в чан сквозь предохранительную решетку под люком. Не забывая запихивать в рот горстями, Аден продавливал сквозь сито крошащиеся гранулы яда. На последних секундах таймера прозвенел звонок:

Выполнено задание: "Последняя воля — месть."

Описание: "Отравите третий пищевой чан Разоренного"

Ограничения: 0 мин, 23 сек

Штраф за провал: -

Награда: Достижение "Один из рода Кеах", 3000 очков опыта.

Получено достижение: "Один из рода Кеах"

- Живучесть: +10% (от общего)

- Выносливость: +2

- Сила: -16% (от общего)

- Навык: Адаптация (используйте очки репутации с родом)

Получен опыт: 3 000

Теперь яд будет кого-то убивать, а у Адена лежит мешок противоядия. Да и яда с полведра осталось. Знать бы, куда все это применить. Продавать? Жизни не дадут, отберут мешок и будут торговать сами. Продать кому-нибудь сразу мешок? Будет то же самое. Выкинуть его? Самая, пожалуй, разумная мысль. Оставить себе немного и унести Горсо, чтобы... ведь до них тоже может добраться. На мгновение стало даже стыдно.

Подумав еще секунду, Аден вновь открыл люк и ссыпал в отравленный чан мешок противоядия. Так, наверное, правильно. Да и зачем ещё его столько?

Внимание! Сообщение от системы!

Карма: +10 500

До смены условий заключения: 989 500

Глава 8

Все чаще, Аден, при разговоре с людьми я улавливаю связь между "излить душу" и "облить помоями".

Аден летел. Убиться с полукилометровой высоты — самый быстрый вариант спуска в нынешнем состоянии. Ему было не важно, в каком месте система восстановит его тело, потому что в любом случае добраться до трупа и забрать свои вещи, потеряв при этом опыт, было быстрее, чем тратить время на спуск.

А может ну его? Не возвращаться? Все, что он потеряет, это половину от набранных после последнего сохранения вещей. Сохраниться можно самостоятельно у репликатора или автоматически через сутки после последнего квеста. На первом ярусе за смерть снимают уровень, на втором, вроде бы, тоже. А дальше штраф растет и уменьшается в зависимости от игровых условий, расы, достижений и разного рода репутации. Последний раз сохранение должно было пройти после рейда, а значит все, что он потеряет, это только яд, противоядие и опыт. Хмм, еще загадочные пункты кармы, миллион очков которой изменит условия заключения. Шанс? Скорее дразнилка. Кто-то дарит заключенному цель, прекрасно зная, что она невыполнима. Хотя... найдется ли в Разоренном еще сотня подобных "скрытых" квестов? Нереально. Или попробовать повторить с другими репликаторами? Но если целиться под таким углом, День Одиночки придется праздновать через каждые два дня.

— Лучше синица в руках, чем журавль в небе, — вспомнил Аден слова Княжека. И пусть высказывание не подходило к ситуации, зато поедаемое гравитацией расстояние, которое ассоциировалось если и не с орлиным полетом, то хотя бы с падением подстреленной дичи, дополнялось шумом ветра в ушах и трепетом последних лоскутов одежды под струями воздуха. Жаль, что никто не слышит, как это напоминает звук крыльев испуганно вспорхнувшей птицы.

Если бы Аден в этот момент шел по земле, а не летел вниз, то он остановился бы в ступоре от неожиданно пришедшей в голову мысли:

"А зачем мне синица?"

Потом почесал бы лоб и с еще большей задумчивостью спросил бы себя:

"А журавль зачем?"

Ненужные мысли быстро вымелись волной не страха, но предвкушения предстоящего удара и сладкого счастья от новизны ощущений, как у первобытного человека, упавшего с края земли.

Залитые болотом этажи в темноте увидеть не было никакой возможности. Даже те зеленоватые блики, что вспыхивали внизу не давали точного представления о том расстоянии, которое пролетел Аден. Да и откуда там могли появиться блики? Или это вспышки? Кто-то снова пытается прибить водяного? Пожалуй, только из-за попыток убить его эта блок-локация изредка посещается игроками. Интересно, кто пытает счастье на этот раз? Да какая разница — лететь уже не долго.

Хотя...

Выбрав в инвентаре почти опустевший мешок с ядом, Аден сгрёб половину и спрятал его обратно. Тощая криворукая фигурка, чему-то улыбаясь, неслась сквозь толщи воздуха и оставляла позади себя серебристый шлейф из гранул отравы.

Уже неделю Афата с группой шла по цепочке заданий. Тринадцать мелких поручений дали доступ к местам с уровнем монстров повыше, а те в свою очередь привели даже к некроманту тринадцатого уровня в катакомбах Разоренного. Как в технологическом мире появился некромант оставалось только гадать. Перемещения по Разоренному проходили гладко. Побывавший на встрече с главами секторов Юга обеспечил отряд относительной безопасностью и сопровождением, а в боевой обстановке связка Джи-Рабат не имела равных. Сама Афата не чувствовала себя обузой. Купленные пластины опыта вывели ее на пятнадцатый уровень, хотя и потратить на это пришлось почти тысячу золотых, зато уже не было опасности сложиться с двух трех ударов нежити, и белиберда в интерфейсе после десятого уровня превратилась во вполне читабельный набор цифр и знаков.

Отличия новой аватары от прежней она увидела сразу, подтвердив свои доводы выкладками знакомого аналитика. Магии нет и не будет, прогресс нужно сохранять самому или ждать сутки, и, что удивительно, физические параметры прокачиваются быстрее. Защита инвентаря несомненно была плюсом, но свободная и безнаказанная возможность ПК... хм... сейчас уже тоже можно записать в плюс. Будучи в прошлом гоблинским шаманом, на нехватку множества аур и проклятий она смотрела с чувством нынешней ущербности, а на предстоящую прокачку навыков с сожалением о потерянном когда-нибудь времени. Раньше кроме координирования группы она была еще и мощным узлом поддержки, который ослаблял врагов, усиливал друзей и пугал всех подряд своей холодностью при решении проблем, а сейчас осталось только распределять обязанности и покрикивать, покрикивать, чтобы не расслаблялись.

Учёт деталей обстановки, выбор плана действия и сверения тактики группы с известными гайдами. На нулевом ярусе примененный к стратегии здравый смысл ложился ровно только на бумаге, а на деле приходилось в постоянном напряжении выискивать все новые и новые пути к поражению цели, послав расписанный план к демонам на рога. В кои то веки сублимированный комок опыта, умения, расчетливой ярости и актерских талантов выкладывался по полной программе, используя всю силу мозговых ресурсов против изворотливости и многообразия противников. Несколько раз случалось попасть по цепочке даже на верхние ярусы: "Долину Капризов" на четвертом, "Дом Мастера Ло" на втором, какую-то нубскую поляну на фэнтезийном пятом... нигде не было просто. Простота зачастую была лишь в силе, но для того, чтобы узнать, куда приложить эту силу, приходилось изрядно шевелить извилинами. Джи в сообщениях смеялся, мол, у командира мозг все сильнее сморщивается с каждым днем. Комплимент, вроде бы.

Особо запомнился случай с боссом пятого яруса в "Доме кривых зеркал". Афата слышала о локации лишь мельком в прошлом, а когда узнала о следующей мишени задания, за несколько минут заучила рекомендации по составу группы, поминутной тактике действий, способностям мобов и конечной цели: уничтожить огромное зеркало, обитель босса, в которую он уходит сразу, как только жизнь опускается до десяти процентов, и там восстанавливается до половины. Кто бы ни проходил этот квест, всем хватало несколько раз загнать босса в зеркало, а в это время снимать прочность уже с самого гигантского укрытия. Но нет. Афата с группой загоняли Смотрителя Отражений в главное зеркало сорок два раза, но каждый раз зеркало со смотрителем внутри тоже ускоряло свое восстановление, не давая себя обнулить. Шесть часов напряженной битвы с перманентным, но так и не закрепленным, успехом игроков вымотали морально и не раз дали повод администации отключить Афату за оскорбления в свой адрес. Выход нашелся, как ни странно, при помощи злости. Заряженный яростью удар по зеркалу кулаком провалился в зазеркалье. Дальнейшее было делом техники: шагнуть за Смотрителем и добить его в отраженном измерении, затем выйти оттуда и разбить само зеркало, раму, подставку, стоящие рядом зеркальца поменьше, размолотить с воплем осколки покрупнее в сахарное крошево, вновь обматерить админов и выйти в реал лечить нервы.

Вот и сейчас проблема в силе не стояла. Бездарно тратилось время. Мелкая прыгучая человекоподобная тварь перемещалась по болоту, под болотом, над болотом, сквозь болото, при помощи болота... усиливалась болотом, закидывало группу грязью и всем, что есть в болоте, и скрывалась в том самом болоте, отращивая потерянные очки хитпоинтов и оторванные конечности. Чрезвычайно ловкая тварь не могла нанести существенного урона, но при поддержки своего места силы не давала обратить себя в опыт. Восемь часов противостояния никак не сказались на твари, но и не выпускали игроков на отдых. Хуже всего было то, что побоище привлекало ненужных зрителей, которые никак не хотели даже показаться на глаза, не то что прийти на помощь.

Лимит времени бездарно тратился. Пришлось переходить к крайностям.

— Джи, расти "Покров" с уклоном в гибкую защиту, как тогда с липкими лианами и хлесткими ветками на ловкача из Сатраба. А лучше "Охранный плющ". А пока он разрастается, мы передохнём.

Джи, пятнадцатиуровневый древень, перестал выстреливать семенами поодиночке, перебрал активные заклинания и сосредоточенно снял одежду в инвентарь. Магический инвентарь на нулевом ярусе зависел от параметра мудрости, который отвечает за собственную регенерацию маны, и специального амулета, но это только у магов. У других классов с инвентарем проблем не возникало. Таким образом в технологический мир ограничивалось повальное проникновение заклинателей разных категорий, от магии которых у местного населения защиты не было.

То ли дело древень. Атака, защита, поддержка. Основные параметры "Жизненная сила" и "Энергия" не доставляли проблем с перебоями в заклинаниях из-за отсутствия маны, а с поддержкой друида Рабата, который на все действия тоже тратит жизненные силы или сами очки очки жизни, тандем редко проигрывал. Будь у Афаты в аватарах прежний шаман, который тратит на призыв духов кровь, проблем с магической поддержкой тоже не было бы.

Магия — это не только мана. И даже не её количество.

Ластоногая тварь со всплеском вылетела в десяти метрах справа, у основания одного из дюжины уходящих в небо металлических столбов. Чтобы обхватить один из этих чанов цепочкой рук, пришлось бы звать на хоровод человек сто, не меньше.

Вслед за ускользающей и гнусно хихикающей тварью Джи повел целеуказателем и активировал заклинание. Рабат, держащий один из корней Джи, прикусил губу, но сдержал болезненный вскрик, когда в руки впились тысячи иголок и начали высасывать из него все силы. Полоска жизни дрогнула и поползла сокращаться, окрашиваясь постепенно в желтый, а потом плавно переходя в красный. Шипы отпрянули от друида только в тот момент, когда тело обмякло, а полоска жизни из широкой горизонтальной стала маленькой вертикальной.

Древень перестал сохранять гуманоидные черты и раскинул над головами группы сладко пахнущую крону. Через минуту распускающийся аромат стал настолько терпким, что, казалось, забил собой виртуальные легкие. Джи стал уменьшаться, отращивая между листьев кислотно-оранжевые стручки, а Рабат, медитируя, тут же сливал в преобразование всё, что у него было. Еще через несколько секунд цветения стручки пожухли, и Джи резко стряхнул их, покрывая круг радиусом в двадцать метров там, куда прыгал водяной. Поверхность болота словно взбурлила, покрываясь тонким слоем растительности.

Ядовитый плющ должен был разрастаться в течении получаса, а затем, действуя как стандартное охранное заклинание с активной защитой, травить всех, кто к нему прикоснется, кроме хозяина и его группы. Урон зависел как от расстояния до центра круга, так и он количества листьев, к которому прикасался нарушитель, получая по 10-20 очков урона за лист. Должен был. Но так и не разросся, а неожиданно для всех скукожился и всплыл корнями вверх.

А в самом центре ядовитого круга всплыл водяной.

Выполнено задание: "Секрет сил"

Описание: Номер в цепочке "Путь на верх" — 21 (Артефакт Мастера Дорог (Ферх)). Отберите у Ловкого Манту источник его сил и отнесите посвященному Кокрау.

Ограничения: -

Штраф: -

Награда: Дружба с посвященным Кокрау, доступ к следующему заданию цепочки. Опыт. Для получения награды обратитесь к посвященному Кокрау.

— Это ведь не ты был, — констатировала Афата, — нас пасут? Опять подарочек от Юги? Или кто-нибудь из этих? — Жест в никуда очертил всех, кого она называла "этими".

— Все равно. Рабат уже на пределе. Да и я кончаюсь. Давай на перерыв.

— Ага, давай, давай... — рассеянно кивнули ему в ответ. — Знаешь, болталку свою эту не призывай пока. Не нравится мне всё это. Что-то у них здесь назревает, движения какие-то... не здоровые. Да и Барто весь на нервах. Пока с мобами справляемся малым числом, так что Блиара без моей команды... в общем, твой деймон нам пригодится. Ладно, парни, давайте на выход, а то ужин пропустим. Карла сегодня, кстати, готовит пирог.

В ответ ей вяло прозвучало что-то одобрительное и через минуту три силуэта замерцали и растворились в зарождающемся болотном тумане. И сотни пар внимательных глаз провожали их в реал.

"Не похоже на репликатор" — вторая мысль, посетившая Адена после возрождения в стандартной зеленой вспышке.

Первой была "Хм" после всплывшей перед глазами системки:

Внимание! Сообщение от системы!

Карма: +3

До смены условий заключения: 989 497

"Очки кармы не уменьшаются после смерти? Занятно. А если..."

Третьей мысли так и не суждено было оформиться окончательно. Её вместилище сотряс удар, погрузив и без того темный мир в ночь.

Наложен эффект: Оглушение. Потеря чувств. Паника. Слабость. (Подробнее)

— Кто там, Чарли? — Вокруг гам, резкие голоса пробиваются сквозь пелену спадающего оглушения.

— Банка с опытом. Седьмой уровень.

— Седьмой? — Пробилось заинтересованное. — Отправь в камеру, потом главному покажем.

Наложен эффект: Оглушение. Потеря чувств. Паника. Слабость. (Подробнее)

— Бей. — Вновь слышалось как сквозь воду. — Бей, я сказал.

По камере разнесся звук удара, хруст и сиплые вздохи.

— Саллем, ты же знаешь, какая ценность для меня моё слово. Сколько раз я сказал "Бей"?

— Дв-два, — неуверенно пробормоталось в ответ, — а хотя не, три.

— Ну вот и бей три раза.

Еще три удара досталось высокому, неестественно худощавому телу. Потом понятливо восхищенное "Ааааа" прокатилось по горстке людей, и Тири принял еще один удар.

— Ох, любить вашу любезную матушку тремя отцами, я, право, не понимаю, за что вы так грубы. — Точно Тири.

— Выворачивай инвентарь и уйдешь героем.

— Простите великодушно, не понял.

— Подохнешь легко и в красивой позе. — Ухмыльнулся верзила с трубой в руках. Полоска над Тири мигала желтым. — Так понятней, утырок?

— В оправдание своё могу лишь заметить, что даже не пытался понять.

Удар. Удар. Удар. Тири в красном секторе.

— Еще и ржет, придурок. Чего лыбишься?

— Прошу простить, но моя пошлость примеряет ко всем вам единорогов, а фантазия добавляет их примерке вариантов.

Удар. Не больше десяти хитпоинтов остается от его жизни, но он так же злобно смотрит поверх голов и белозубо скалится.

— Сделайте ему "самовар", — вновь повелительно и спокойно донеслось из угла.

Тири повалили не быстро. В камере не было никого меньше десятого уровня, но справиться с третьеуровневым гением прокачки статов смогли только навалившись всей гурьбой. Гримасса ярости на миг сменилась сожалением, или даже извинением, когда их с Аденом взгляды пересеклись. Тири задрали голову и, аккуратно выбив зубы, протолкнули в горло трубу, затем привязали ее к кровати. Тири корчился на полу, а шум от его дыхания, похожий на шипение воздуховодов в подвалах, взметал пыль под кроватью, веселя народ. Некоторые подходили и прикрывали отверстие рукой, смотря как без воздуха сокращаются очки жизни. Живучесть Тири восстанавливала по хитпоинту в секунду, так что повеселиться успели многие.

— А у наших это называли "Вейдер" — Задумчиво донеслось с одной из шконок. — Только еще дырки сверлили, чтобы шумнее дышалось.

В ответ спросили заинтересованно:

— А почему "Вейдер"?

— Да черт его знает. Может, он первый придумал или еще чего..

— Ша, мать вашу! В линию по одному! На выход! — Прервал развлечение грозный перестук битой или дубинкой по решетке. — Надсмотрщик протиснулся в камеру, не заботясь о своей безопасности или о том, что все разбегутся, подошел к Тири и оттащил его за ногу от кровати. Смазанная кровью труба вылезла со скрипом, но Тири тут же сумел приподняться и, сплевывая на пол багровые сгустки, изобразить благодарственный реферанс.

— Этот опять, что ли, нажрался!? — Прорычал надсмотрщик, тыча дубиной над вторым ярусом кровати. — Когда успел!?

— Да брось, Магор, ты же знаешь, ему хоть бочку налей — вылакает и норму сдаст.

— А ты... налееей!! — Проревело над Аденом. Он стоял последним в колонне на выход, но мощной лапой был сдвинут в сторону, и опять оказался последним.

Кроме как колонной по таким коридорам и не походишь. Не освещенный прямоугольный проход не сворачивая вел гусеницу из человеческих тел к далекой точке света. Шли молча.

Из тесных клетушек по дороге к колонне присоединялись еще люди. Кто-то поворачивал в отмеченные цифрами проходы, кто-то из этих ответвлений добавлялся в строй. Десять минут молитвы тихому шагу дали возможность отдохнуть и собраться с мыслями. Собраться с мыслями удалось во что-то непонятное и похожее на фигу, но где-то в глубине этого кома горела одна из самых ярких: мир вокруг совсем не мертв, в нем есть места, в которых можно действовать, крутиться в событиях, влиять на все вокруг...

"Может, остаться здесь? Здесь тоже может быть не скучно." — Пронеслось в голове.

"Если не скучно здесь, то каково на верху? Вернуться — всегда легче." — Донеслось оттуда же.

Да. Вернуться легче. Сверху. Там и выйти легче. Выйти и найти Мартина.

Где-то по периметру сознания расплылась красная пелена. Таким образом обозначался системой моб высокого уровня и его зона обитания, а вошедший в такую зону игрок считался вступившим в бой. Кому-то из присутствующих шло в минус, кому-то в плюс. В зависимости от уровня опасности моба повышался коэффициент раскачки профессий и процент качества крафта. Если это подземелье используется как рудник или мастерская, то местным заправилам остается только позавидовать.

Издалека послышалась ругань и придавленное рычание надсмотрщиков. Подземный лагерь оживал, а впереди Аден увидел свет.

Здесь было даже красиво. Единственной деталью, портящей общее благообразие главного, по виду, помещения, портила дыра в полу, через которую выходила понукаемая цепочка людей. Впервые в виртуальном мире Аден видел место, где пейзаж строгой технологичности уступил изяществу и красоте. Разноцветная мозаика петляла по полу, узорными орнаментами огибая угловатую плитку с изображениями зверей, мест и библейских событий, забиралась на стены и колонны и, уходя вверх мимо статуй и лепнины, уменьшалась и пропадала в дали. Весь свет, что проникал в помещение, вырисовывался одним лишь серым обручем далеко наверху, но его хватало, чтобы оценить и проникнуться вкусом древних. Проход в полу был в сердцевине помещения, и отсюда было видно, что периметр имеет форму широкого правильного плюса.

На другой ярус попасть Аден ну никак не мог, значит это просто какой-нибудь музей или культурный центр Разоренного. Действительно, красиво живут в северных частях города. Может быть, не очень хорошо, но красиво. Колонны были не круглыми, а квадратными в основании, да в них еще были вырублены барельефные образы, в основном человеческие. Скульптуры, стоявшие в нишах, были единым целым с самими колоннами, что только добавляло аплодисментов в адрес неведомых скульпторов, наверняка оставивших след в исторической справке о городе. Впрочем, были ниши без статуй в них, и много. Проходя с конвоем мимо одной из колонн, Аден чуть не споткнулся, разглядывая десятки углублений, выбитых по принципу сот, из которых торчали края подстилок, немногочисленный скарб и даже мало-мальски пригодное для глаз освещение.

Весьма практично.

По обрывкам разговоров легко было понять, что плюсообразный периметр делится на пять частей: четыре крыла — по одному на каждый длинный участок, и центр, откуда вел ход в подземелье, из которого вышел Аден. Второе крыло, куда вели Адена с притихшими сокамерниками, было, по-видимому, жилым. Сотни перегородок из жести, картона, шиферных листов и непрозрачного целлофана чем-то напоминали ранне-бразильские трущобы, среди которых можно было увидеть как простую не огороженную лежанку, так и вполне аккуратные занавески на окнах, прорубленных в стенах из корпусов машин. Колонна постепенно уменьшалось, что прошло незамеченным для Адена. Пока он глазел по сторонам, кого-то из их цепочки утаскивали в совершенно незаметные щели между сложенных друг на друга конструкций, кто-то, видимо привыкнув, останавливался сам, и его не одергивали, а оставляли стоять и ждать распоряжений. Когда пришли на место, из длинной цепочки в полсотни человек колонна превратилась в куцый рядок шести человек. Где-то за невысокой стенкой рубиновым светом отвлекал внимание на свое присутствие репликатор, а на выходе с места возрождения стояла пятерка десятиуровневых детин охраны. Здесь же, в десяти метрах справа от того места, где надсмотрщик остановил остатки колонны, в которой выделялась неестественно тощая фигура Тири, висел игрок похожий на давешнего рейд-лидера.

— Даже не угрожаешь? Старик Сайго не стоит даже твоего внимания, тварь? — Брызгал слюной в лицо подвешенной за ноги Афате франтовато одетый игрок. Ярко расцвеченный, но строгий костюм средневекового аристократа был единственной деталью, которая не контрастировала с окружающим великолепием стен и их изящными орнаментами.

Афата смотрела на него почти безразлично, рассредоточив взгляд и пытаясь достучаться в личку Джи. Не получалось. Находясь в агро-зоне невозможно отправлять личные сообщения, а групповой чат будет действовать только если игроки окажутся на одном ярусе. Джи воскреснет на пятом и через час-полтора будет здесь с порталом. Нужно только подождать и потом разобраться, как так получилось, что договоренности Юги пошли прахом. И доложить этому темному эльфу, что на нулевом появился огнестрел. В очередной раз за последнюю неделю Афата видела какие-то непонятные бурления в котле Разоренного, о которых не было известно до ее появления здесь. Чего стоит появление еще трех независимых групп по проработке артефактов Ферха. Мог ведь предупредить. А еще эти банды. И эта рожа с сальными глазками... Бить пытается. С шок-фильтрами на пяти процентах это все равно, что гладит.

— Что, молчишь? Не больно?

Очередной удар отправил Афату на перерождение. Тут же ее подхватили прокаченные в "силу" руки, перевязали лодыжки ремнем и, щелкая шестеренками лебедки, подняли на прежнее место как раз в тот миг, когда снизу рассыпалось в пыль ее тело, появившееся на полу три смерти назад. Местная система выпадения вещей было поистине странной. С одной стороны, за ПК дают опыт, хоть и скудный, но при большом количестве убийств достаточный для набора уровней, а с другой — напрочь отсутствует возможность залезть в чужой инвентарь, если жертва ниже тебя по уровню. Да и залезть можно только к тем, кого сам убивал хоть чуть чуть. И еще это сохранение на репликаторе. Что-то вроде синхронизирования системы инвентаризации, после которого не нужно заботиться о потерянных при смерти вещах. И эти трупы. Если их не тревожить, не прикасаться, не трогать, то через некоторое время они рассыпаются в пыль, но если случится так, что его найдут крысы или попытается разделать другой игрок, то система может досконально отобразить всю анатомическую модель человеческого организма до мельчайших деталей. Некуда девать астрономические объемы лишних производительных мощностей, вот и вкладывают в реализм.

— Ну-у, — протянул Сайго наигранно ласково, — можно ведь не только делать плохо, можно делать и хорошо... Упс! Чего вздрогнула? Чего глазки забегали? Неужели забыла галочки поставить?

Нет. Не забыла. Ничего не забыла.

— Да ты, блин, шутишь, — зло прорычала себе Афата, смотря на то, как затряслись колени, на которые смотреть оказалось так удобно, когда они вот так, выше головы. Хорошо, что никто так высоко не смотрит, кроме того уродца, чье лицо почему-то знакомо.

— Шучу? — Обрадовался, приняв сказанные пленницей слова в свой адрес, Сайго. — Я? Да ни в жисть, дорогуша! Я научу тебя всему, что знаю.

— Пяти минут хватит? — Язвительно спросило перевернутое тело.

Сайго удивленно покосился на нее.

— Тонко. Браво, не ожидал. Ты, наверное, тоже не ожидала, что пойму?

— Я учусь на театральном. А тебе не хватает артикуляции, ты рычишь, сверкаешь своими маленькими хитрыми глазками, весьма хорошей интонацией выплескиваешь угрозы... но если тебя записать на видео и при просмотре отключить звук, то никто не увидит в тебе даже злобного пенсионера, который сыплет отраву осточертевшим крысам. Немного поработать с экспрессивными жестами, побольше махать руками перед лицом жертвы — так страшнее — и можно будет пугать первоклашек.

Сайго постоял немного, картинно горестно развел руками и с легким поклоном шагнул в сторону неказистого табурета, стоявшего в стороне.

— А я... не доучился на психолога, — начал он тоном раздобревшего дедушки, — и пусть мои эксперименты по управлению массами и привели меня под эти своды... да, да, не удивляйтесь, милая Афата, человеческий эксперимент, как частичное подтверждение превосходства власти души над плотью, отправил на тот свет население трех городов, чем я не могу хвататься так уж искренне, так как самому иногда жаль их всех. И вот сейчас, смотря на вас, вижу, что в детстве вам пришлось пережить тяжелую травму, следы которой до сих пор заставляют вас допускать в ваше самообладание широкую такую трещину.

Ответом ему был лишь безразличный взгляд.

— А ведь мне — продолжил он с ленцой, — нужно всего только узнать, какова цель всей вашей цепочки, не удивляйтесь, что я о ней знаю, узнать смысл тех перетурбаций, что в последнее время слишком часто задевают мой дом и доверившихся мне людей, и, наконец, понять, как это все скажется на нас всех в дальнейшем.

Безразличный взгляд в его сторону стал совсем рассеянным, на что несостоявшийся психолог только прищелкнул пяльцами, выводя жертву своих словоизлияний из прострации.

— В режиме боя невозможно пересылать сообщения, а отключиться можно только в экстренном порядке с потерей аккаунта или через часовой отрезок.

— Прости, Старый как там тебя... — опомнилась Афата, — но книги можно читать и так, если конечно уплатить некоторую сумму.

Сайго не отреагировал на подначку, а только встал, поднял за едва отросшие волосы труп пленницы, лежавший у ее же изголовья, и без особых усилий закинул его на стол у стены. Потом подошел ко второму и проделал с ним то же самое, а развернувшись к напрягшейся из-за непонятных действий собеседника Афате немного грустно спросил:

— Ты ведь знаешь, что без согласия игрока ни на одном из ярусов невозможно изнасилование. Знаешь. А ты знаешь, что после смерти на нулевом ярусе после тебя остается труп, из которого можно при наличии открытых охотничьих навыков достать сердце, печень, почки... да и вообще, сохраняется полный спектр анатомически правильных органов? Знаешь. Но не понимаешь, к чему я веду. Пока. Где-то глубоко внутри догадываешься, начинаешь дрожать, но пока не понимаешь. С тобой в прошлом случилось нечто страшное, что ты давно пережила, перетерпела, и, как мечтала думать, забыла... впрочем, тебе же лучше, если это так. Спрошу еще раз, перед тем, как дать тебе посмотреть на то, как все выглядело со стороны... зачем вы здесь!? И что намечается вокруг меня!? Что за твари с верхних ярусов приходят туда, где их не ждут!?

С последними словами, уже практически крича их в лицо подвешенной девушке, Сайго ухватил пленницу за ухо, чтобы та не болталась на веревке и не могла отвести взгляд. Еще немного посмотрел, выискивая в дрожаще-натянутом оскале признаки готовности идти на контакт, разочарованно вздохнул и двумя отточенными движениями отрезал ей веки.

— Всех на выход. Мастал, Митр, тот, кто первым обнулит прочность тех трупов на столе, не прикасаясь к ним руками или ногами, получит настоящий золотой. — Бросил он за спину, выходя вслед за выбегающей под толчками надсмотрщика колонной и успевая заметить, что пленницу уже явственно колотит. Это не радовало, но давало еще один маленький повод гордиться собой. Хотя осадок от нужной и хорошо проделанной работы останется с ним навсегда, слова о моральных принципах, законах общественной этики или устоев приличия, — это всё вопросы к совести.

А с мертвыми Сайго не разговаривает.

Глава 9

Эльф собирает ртуть.

Это и есть терпение, Аден.