Звезда в руке и шило в ...

— И все? Больше ничего не смущает? — ЛегОлас портер очки продолжив. — Скорость это из-за того, что мамонт под шерстью перегревается в таком климате и еще он без копыт. Ветки колются... Погоди! Ты вообще ничем больше не смущен?

— Да вроде бы нет... А что?

Наши герои устроились в удобных креслах на деревянной площадке, которая была прикреплена на спине огромного мамонта. Над площадкой был натянут белоснежный тент, а спереди к площадке была прикреплена длинная жердь, на которой висел флаг с эмблемой клана и крупными опознавательными буквами Д.А.Н.О.Н. Мамонт имел черный цвет и желтые полосы на боках. Хвост, изображавший жало, и не большие прозрачные крылья давали понять, что перед нами не простой мамонт, а мамонто-пчел! Шел он спокойно и размеренно через не сильно густой лес. При этом он не искал дороги и просто ломился вперед, образуя после себя натуральную просеку из поваленных деревьев. При этом раздавался громкий хруст деревьев и периодические истеричные вскрики мобов, которые попадали под раздачу. Некоторые погибали от ударов деревьев, а некоторых давил ногами мамонто-пчел, причем с завидной регулярностью. Некоторых он ловил хоботом и прямо на ходу засовывал в рот, а его окровавленный хобот и рот придавали довольно зловещий вид.

— То есть хруст деревьев тебе не мешает?

— Да не особо.

— А ты назад взгляни! Видишь пятна красные после нас?

— Ну.

— Не догадываешься, откуда они?

— Ушастый! Ты чего мне голову морочишь? Плохое зрение мамонта — это не его проблема! Затоптал пару зверушек и неосторожных игроков! И что?

— Да он специально все живое топчет или ест! Ты посмотри! Он же жрет постоянно что-то!

— Фантик! Ты хаосистов не ел? — Мотодор подошел к краю площадки, чтобы взглянуть на морду Фантика с боку. ЛегОлас подошел вместе с ним. Фантик, услышав таурана, повернул голову, чтобы его увидеть. Весь хобот и морда вокруг рта были в крови, а концом хобота он держал ревущего медведя. Он довольно ловко засунул его в пасть и с хрустом начал пережевывать, продолжая размеренное движение. На вопрос Моти он помахал головой, давая отрицательный ответ. — Вот видишь! Зверушек ел! Хаосистов не ел! Что тебе не нравится?

— Да он же монстр! Он медведя только, что целиком сожрал!

— Боишься он и тебя сожрет?

— Я не боюсь! Я уверен! И почему мы через лес ломимся? Можно было бы и по дороге!

— Так короче. Ты сам прикинь. По дорогам, если считать маршрут, который на карте нарисован — это 5 дней ходу. А если напрямик, то 2 дня! Чувствуешь разницу?

— Блин! Мотя, да тут дорогу прокладывать после нас можно!

— Не преувеличивай! Набегут друиды с квестами и снова лес вырастят! Расслабься и получай удовольствие от путешествия! О! Умелка откатилась! Попробуем еще раз?

— Да, сколько можно? Не полетит он! Успокойся уже! И умелка не качается!

— Давай в последний раз попробуем и если уж никак, то я успокоюсь.

— Ну, командуй! — Мотодор и ЛегОлас уселись в кресла и начали привязываться веревками. Эльф проверил, как держатся очки, а тауран достал шлем, напялив его на голову и опустив забрало.

— Стоп машина! — Скомандовал Мотодор. Мамонто-пчел послушно остановился.

— Протяжка раз! — Прозрачные крылья начали усиленно махать.

— Протяжка два! — Крылья стали махать еще сильнее и от ветра, создаваемого ими деревья рядом начали гнуться.

— Поехали! — Во все горло прокричал тауран, стараясь пере крикнуть поднявшийся ветер. Передние ноги мамонта оторвались от земли и огромное подобие пчелы с низкочастотным гулом начало двигаться вперед. При этом задние ноги его волочились по земле, а хвост словно жало торчало в обратном направлении. Подобие полета продолжалось не более 10 секунд, после чего мамонто-пчел с грохотом плюхнулся обратно на землю. От землетрясения, вызванного падением мамонто-пчела на горизонте с деревьев сорвались птицы и стаей унеслись прочь.

— Почти! Еще чуть-чуть! — Мотодор с досады стукнул по подлокотнику кулаком. — А умелка походу действительно не качается.

— Ноги от земли не оторвались так что это не полет! Сколько раз тебе говорить, что слоны и тем более мамонты НЕ ЛЕТАЮТ!...

— Это не слон и не мамонт! Это МАМОНТО-ПЧЕЛ!....

+++++++++++++++

Таблеткин.

Реальность.

Капсула с шипением открылась и его взору предстала картина белоснежного потолка. Он полежал несколько минут, но привычного голоса супруги не было. Приподнявшись на локтях и оглянувшись, он увидел ее сидящей за столом и смотрящей в одну точку.

Он неспешно встал и по привычке размялся, хоть капсула и следила за состоянием организма в целом. Подойдя к ней он погладил ее по плечу и поцеловал в щеку. Она в ответ дернулась и словно вышла из глубины своих мыслей.

— Ой, прости! Я не услышала, как ты вышел. Я сейчас на стол накрою.

— О чем так задумалась?

— Я старшего сына Мейлы видела.

— И как он? Он вроде бы в местную банду подался? Ему всего-то 13 лет. Зря он так. — Супруга уже выставила пару блюд для Аккруна. Он с удовольствием принялся его уплетать.

— Я его мертвым нашла. Через проулок срезать хотела, а там он лежит. На шее синяя линия от удавки... — После этих слов Аккрун замер, не донеся ложки до рта. — Ой! Прости! Я такое за столом. Вот дура!...

— А средний и младший? Мейла ведь как полгода умерла...

— Я не знаю...

— Труп окоченевший был?

— Да. Трупные пятна пошли, и струпья... чернеть начал...

— Больше трех дней... Если старший кормил младших, то сейчас они дома одни. Возможно без еды. Сколько им лет помнишь?

— Три года младшему, а средней пять, должно быть. Аклуш и Саита.

— Адрес Мейлы помнишь?

— Да. Это в нашей секции. 1087...

— Бери дешифратор и пойдем. Возьми еще аптечку. Пойдем, проверим, а то ты помнишь старика Енда? Он пока не мумифицировался, его так никто и не удосужился проверить, а нашли воры, которые к нему залезли, чтобы переночевать. Думали он уехал куда-то.

— Я еще вещей теплых возьму. В нашей секции контролеры температур полетели. Зябко...

— — — — —

Супруги стояли в полутемном коридоре. У стен валялся мусор, и было довольно прохладно. Световые панели здесь никто не менял уже десятилетия и те, что работали, выдавали, дай бог треть мощности от наминала. Эта часть сектора была давно заброшена. Сюда даже воры не заглядывали. Тут по определению уже лет пять, как брать было нечего. Двери большинства комнат были открыты и в них иногда ночевали бродяги.

Аккрун в задумчивости нажимал пиктограммы на треснутом мониторе дешифратора. Дешифратор был самодельным и был смонтирован в ящик, в котором раньше электрики носили инструменты. Запаянная огромная трещина на боку ящика свидетельствовала о том, что ящик явно побывал на свалке. Из него тянулся шлейф со штекером, который был подключен к панели около двери.

— Не получается? — Спросила его супруга. Она стояла рядом, удерживая приличных размеров мешок. В нем была пара армейских аптечек, которые Аккрун так же притащил со свалки.

— Дешифратор глючит. Всё-таки написание программ — это не мое. Сколько раз переписывал, а все равно где-то, но накосячу. Все в порядке, просто я его перегружаю. Сейчас заработает.

Супруга переминалась с ноги на ногу в нетерпении, но не жаловалась. Спустя несколько минут электронный замок двери пикнул, и дверь отъехала в сторону.

— Постой здесь. Если надо я позову. — Аккрун строго посмотрел на супругу и исчез в проеме помещения, где тускло, горел свет. Супруга послушно осталась у дверей.

Войдя в комнату, по размерам соответствующей их ней, он одежду сваленную в одну кучу на кровати и два доеденных армейских пайка на полу. Стол в комнате отсутствовал. Он нагнулся к остаткам пайков и его лицо начало хмуриться. Все упаковки пайков были пусты и вылизаны до блеска. Кое-где упаковка была надкушена.

Он взглянул на кучу одежды и рассмотрел в мешанине штанин и рукавов детскую пятку. Его челюсти сжались сильнее, и он потянулся к ней дрожащей рукой, шепча под нос: "Не дай бог...".

Дотронувшись до пятки, он облегчённо вздохнул. Пятка была теплая, и спустя секунду она исчезла в куче, и в ней началось движение. Через пять секунд из кучи показалась взлохмаченная голова ребенка около трех лет.

— Вис? Это ты? — Из кучи белья высунулась маленькая ручка и протерла глаза. — Ты не Вис! Где Вис?

— Вис... Он попросил накормить вас... Меня зовут дядя Аккрун. А где твоя сестра?

— Саита? Она тут. Только она спит, и я не могу ее лазбудить. И она холодная стала. Навелное она заболела. У нее зивот болел. Навелное потому, что она колобочки от пайков ела. А у тебя есть что-то покушать? У меня вот осталось чуть-чуть... — С этими словами он достал из-под одеяла кусочек засохшего армейского рациона. Внутривенного. Аккрун сразу его узнал. Он сам такие ел, до того как к нему попала в руки капсула. Такой использовался военными в растворенном виде. Он применялся водителями мехов, когда они были в длительных рейдах или не могли долго выходить из своего меха. Чтобы не отрываться на еду им вводили питание внутривенно. — Только я для Вита его белегу. Он знаешь какой сладкий? Это его доля. Я спесально сплятал! А обычные пайки кончились, но они не вкусные...

— А я доктор! Можно я Саиту посмотрю? — Голова Аклуша кивнула, и он стал выбираться из кучи. Вылез он одетый в одну футболку, которая ему была велика. Она была грязного серого цвета и доходила ему до колен на манер платья. Ноги были абсолютно голые.

— Она внутри. Только смотри! Если ты что-то с ней сделаешь — я все Виту ласскажу! Он у нас ух! Такой сильный! — Мальчик погрозил Аккруну кулаком. — Вит не плиходил долго. Я каздый день палочку рисовал, когда он усел. Вон на стене.

Аккрун взглянул на стену, на которой красовались 18 неровных палочек.

— Я только посмотрю. — Аккрун принялся разгребать кучу белья и обнаружил девочку лет 5-6 на вид. Обнаженная детская грудь не двигалась, кожа была бледная и по телу пошли пятна. Нагнувшись над ней, он немного сдавил глазное яблоко и, увидев вытянутый, словно кошачий зрачок, закрыл глаза ребенка и глубоко вздохнул, сразу же осунувшись.

— Она сильно болеет? — Спросил Аклуш, подойдя к Аккруну и ручкой поднимая его голову, стараясь увидеть его лицо. — Она умеля?

— Да Аклуш. Умерла...

— Вит тоде не плидет? Он нас блосил? — Смотря в глаза, порол правду матку трёхлетний ребенок. Его чистые, зеленые глаза не имели даже намека на слезы.

— Нет. Он не бросил... — Аккрун сглотнул ком в горле. — Он тоже умер...

— Ты будес делать мне плохо? Не вли! Мне Вит много лассказывал, пло плохих дяденек!

— Нет. Мы знали твою маму... Мы пришли помочь... Я хочу тебя забрать жить к нам. У нас есть, что покушать и тепло. — Аккрун заметил, что мальчик стоит босиком на металлическом полу, а в комнате не так уж и тепло. Дети свалили в кучу все вещи которые смогли найти и зарылись в нее, чтобы согреться. Они грелись друг об друга.

— Ты влес?

— Нет. Твою маму звали Мейла. Она была очень красивой и у нее были темные претемные волосы. Она была высокой и стройной. Она умерла, когда тебе было два годика...

Мальчик выпрямил спину и наклонил голову чуть вперед. Его руки вытянулись вдоль тела, а кисти сжались в кулаки. Смотря на Аккруна исподлобья, уголки его рта опустились вниз, а из глаз потекли слезы. Мальчик стоял и плакал, не издавая ни звука.

— Не плачь. Все будет хорошо! — Аккрун попытался обнять ребенка, но он не обнял в ответ. Он все так же продолжал реветь без звука, даже когда Аккрун поднял его и понес к выходу из комнаты.

— Малчики не плачут! Вит не плакал и я не плачу! — Дрожащим голосом ели слышно говорил ребенок на ухо Аккруну, обхватив его за шею.

— Не плачешь! Это просто конденсат с потолка капает, вот и лицо у тебя мокрое! А ты настоящий мальчик!... Ты не плачешь! — Он подошел к супруге и та, видя ревущего ребенка и Аккруна, сигнализирующего свободной рукой, принялась доставать теплую одежду и накидывать на мальчика.

— А что говорила Саита, перед тем как уснуть?

— У нее зивот болел. Я ей говолил, что упаковку от пайка есть нельзя..., а она съела две колобочки, две челточки назад... — Рассказ прерывался всхлипами мальчика. — А потом у нее зивот заболел и она не могла уснуть... говолила, что ей больно... а потом она уснула и не плосыпалась...

Аккрун смотрел на супругу, а у той дрожали руки и были огромные глаза. Он подхватил мальца поудобнее и они вместе отправились в свою комнату, оставив дверь открытой.

— А куда мы идем дядя Аккрун?

— Домой... домой мы идем...

++++++++++

Быстрые похороны в местном крематории обошлись в шесть кредитов. По три за каждое тело. Отповедь священнослужителя, стандартный горшок для праха и услуги самого крематория. Покупать изысканных урн Аккрун не стал. Он не знал, что решит Аклуш делать с ними. Может, смешает с лунным грунтом, а может, станет хранить.

Больше проблем доставило поиск тела Вита и найм людей, чтобы донести тела до местного крематория. На это ушло еще 4 кредита.

Зайдя домой Аккрун обнаружил супругу, сидящую за столом и смотрящей в одну точку. Он сел рядом с ней молча, не зная как начать разговор. На столе стояло две пустых, чистых тарелки.

— Он съел свою порцию и доел твою. Просил еще, но я не дала. Побоялась, что заворот кишок будет. А тарелки он вылизал...

— Я хотел спросить, что дальше де...

— У тебя есть другие варианты? — Перебила его супруга на полу слове. — Сам прекрасно знаешь, что происходит в государственных приютах у нас.

— Тогда оставляем его у нас. — Аккрун устало потер ладонями лицо.

— Ты знаешь, сколько таких малышей у нас в трущобах?

— Всем мы помочь не сможем. Я понимаю тебя солнышко... — Аккрун встал и подсел к супруге, обняв ее.

— У нас на счете почти 4 миллиона империалов. Уж пару десятков прокормить точно сможем... Как думаешь? — Она повернула лицо с красными от слез глазами к нему.

— А куда мы их...

— Пока снимем несколько комнат, чтобы всех разместить. Отмоем, откормим. Тут главное помнить, что характер ребенка формируется до 6 лет. Дальше мы их уже не исправим. Поэтому нужно помогать в первую очередь тем, кого мы сможем вернуть к нормальной жизни.

— А пото...

— А потом всех заберем с собой на Марс. Я думаю, Евгений будет не против. Да и лишние руки всегда пригодятся. И профессию мы им сможем дать.

— Ну и где...

— Здесь. В трущобах. Я постараюсь узнать... Я знаю, что это глупо. Я попробую. Ладно? Может и не выйдет ничего и не найду я таких, но... я должна попытаться.

Аккрун не ответил. Он поцеловал ее в шею, тихо шепнув на ухо "Попробуй". Он встал и уже собирался вернуться в капсулу, но остановился спросив:

— А где Аклуш?

— На твоем месте спит. Собрал все белье и все одеяла, свалив их в кучу. Он зарылся в ней и уснул. Со мной разговаривать не хочет. Все про тебя спрашивает.

— Как проснется — дай мне знать. И повесь ему монитор на руку. Вдруг здоровье подкачает?

— Когда проснется я тебе напишу. Я думаю стоит его в капсулу засунуть и проверить полностью.