Арт де Строй

Второй ярус мало чем отличался от первого, хотя и считался жилым. Его населяла местная беднота, едва сводящая концы с концами. Эти люди перебивались, как правило, случайными заработками или имели чрезвычайно низкооплачиваемую работу, так как не имели нужных квалификаций или по иной причине. Доведенные от отчаяния они также могли напасть, если чувствовали свою безнаказанность или возможность неплохо поживиться. За пару бонов здесь убивать бы не стали, просто обобрав свою жертву до последней нитки и бросив ее умирать на городском асфальте. На этом ярусе уже можно было встретить полицейский патруль и камеры видеонаблюдения, особенно в людных или общественно значимых местах, но были в нем и места, где о подобном слышали только понаслышке. На основной территории этого этажа господствовали банды уличных подростков, подчинявшиеся своим старшим товарищам из мафиозных кланов, определяющих политику на подведомственной территории. Подобное шефство обеспечивало преемственность поколений и возможность особо отличившимся малолетним преступниками подняться на следующую ступень преступной иерархии, войдя в какой-либо преступный клан, имевший уже региональное влияние.

Гораздо лучше дела обстояли на третьем, четвертом и пятом ярусах, где жила основная масса работников различных предприятий и заводов, расположенных в промышленных зонах города, огороженных толстыми бетонными стенами от других районов. В вертикальном направлении эти зоны занимали с первого по пятый ярус, хотя туда попасть можно было, только начиная с третьего яруса, откуда спуститься на нужный тебе этаж к своему рабочему месту. На этих ярусах жило основное население мегаполиса, способное оплатить минимальный пакет городских услуг. Бедняками этих людей назвать уже было сложно, так как они были способны оплатить обучение своих детей в школах и могли воспользоваться большинством привилегий своего положения. С третьего по шестой ярусы было гораздо спокойней, так как здесь городская полиция вполне справлялась со своими обязанностями и вела постоянное наблюдение за улицами с помощью видеокамер и патрулирования. Чем выше был ярус, тем жестче и бескомпромиссной относились к преступнику, тем больше встречалось полицейских патрулей и меньше "слепых" зон для камер видеонаблюдения. На пятом и шестом ярусе, как следовало из памяти парнишки, избить человека и скрыться от наказания было невозможно, так как уже через пятнадцать секунд городской искин полицейской службы, здесь так называли мощные компьютерные системы, способные к анализу и частичному принятию решения, начинал блокирование секции, где совершалось то или иное преступление. Впрочем, и там, как и везде в Мегаполисе, хватало полицейских, блюдущих свои собственные интересы, как и хватало юристов, способных вытащить тебя из любой передряги. Стоимость подобных услуг росла в зависимости от высоты яруса кратно и, если на первом ярусе за тридцать бонов полицейский мог не заметить, как ты избиваешь человека, то такая услуга на пятом ярусе могла обойтись уже в три, пять, а то и десять тысяч. Насколько я смог разобраться в воспоминаниях паренька, с третьего по пятый ярус жил обычный рабочий класс, который стоял за станками и производил своим трудом большую часть товаров и услуг.

Выше пятого яруса Дарс никогда не бывал, но слышал, что на шестом проживает среднее звено менеджеров крупных государственных и частных компаний. Все, что было выше шестого этажа, для паренька было сплошной загадкой, так там он никогда не бывал, хотя и знал, что там проживают люди, имеющие годовой доход, превышающий число с пятью нулями. Эти люди не пользовались услугами городского метро, поезда которых ходили не выше шестого яруса, так как вполне могли себе позволить покупку и содержание личного транспорта. Дети этих людей учились в закрытых школах или высших учебных заведениях, обучение в которых стоило столько, что об этом можно было только мечтать. Для Дарса де Кампа, как следовало из его памяти, этот уровень был навсегда закрыт, так как он понимал, что для того, чтобы там жить, нужно было там родиться или, как минимум, иметь родителей, сейчас проживающих не ниже шестого яруса, дети которых имели шанс, когда-нибудь там оказаться. Этот шанс они должны были заслужить отличной учебой в серьезном учебном заведении, откуда их могли отправить на работу в серьезное государственное учреждение или компанию, где они могли получить возможность и только возможность доказать, что способны на нечто большее, чем их родители. Дарс де Камп, несмотря на свой юный возраст, наивным не был и прекрасно понимал, что для того, чтобы пробиться на седьмой уровень, эти дети должны были завоевать себе место под солнцем, растолкав плечами детей более обеспеченных родителей, что было на его взгляд очень трудно и почти невозможно. Для себя паренек не видел никакой возможности подняться выше пятого этажа, так как изначально не имел никакого стартового уровня, позволившего ему задержаться выше второго яруса, где он входил в обычную уличную банду подростков.

К выходу из канализации я был не готов, поэтому особо пока и не стремился ее покинуть, но беспредел первых ярусов мегаполиса был не единственной причиной, по которой я решил задержаться в канализации. Естественно, мое состояние здоровья было вторым моментом, который я учитывал в своих размышлениях, но с этим делом все шло на лад и требовалось только время, для моего полного выздоровления. Впрочем, одного выздоровления, по моим размышлениям было не достаточно и следовало усиленно заняться тренировками, чтобы стать сильней, быстрее и ловчее, как минимум, своих сверстников. Третьей причиной, не менее важной, чем первые две, было состояние моей памяти, еще не до конца восстановившей события жизни пожилого врача и Дарса де Кампа. Здесь также нужно было время, так как последнее время мне снились сны, проснувшись после которых, я понимал, что знаю что-то новое. В своих снах я вновь проживал жизнь Артема Ивановича, вспоминая мельчайшие детали и нюансы, обогащая свою память бесценным житейским и практическим опытом. Повлиять на этот процесс я не мог, как не хотел терять даже мельчайшие детали его жизни, опасаясь, что новые впечатления от местной городской жизни перекроют для меня этот канал информации. Также мне была предельно интересна жизнь Дарса де Кампа, так как сведения из нее были очень важны для моего выживания, раз уж так получилось, что я попал в его тело и его мир. Снов о его жизни было гораздо меньше, но они были, позволяя мне узнать новое о его внутренней и внешней жизни, заодно узнавая названия различных предметов на местном языке. Это было необычное чувство, когда я просыпаясь мог сказать несколько слов на неизвестном мне языке, слова возникали словно из ниоткуда, когда я хотел что-то сказать, но постепенно в моей голове начала складываться местная понятийная система и я мог говорить уже осознанно, вкладывая в слова нужный смысл. Впрочем, поначалу я вообще не мог понять какие из слов принадлежали Артему Ивановичу, а какие Дарсу де Кампу. Учитывая же тот факт, что пожилой доктор, будучи русским, свободно говорил на английском и знал латынь, то в голове у меня образовалась полная мешанина из разных понятийных систем и языков. Со временем положение улучшилось, а воспоминания укладывались определенную систему знаний и понятий, но поначалу это доставляло определенные неудобства. Иногда мне казалось, что я схожу с ума, когда у меня в голове появлялись большие куски чужих воспоминаний, состоящих из непонятных знаний, понятий и слов, но время шло и постепенно я понимал, что это и откуда. В моем положении не следовало спешить, чтобы получить максимально возможный объем знаний о том, что меня ждет за пределами канализации. Способ не требовал от меня активных усилий, поэтому отказываться от "халявы" я не хотел и не собирался. Время у меня было, моему телу было всего тринадцать с половиной лет или неполных четырнадцать и, так как впереди у него была целая жизнь, это предполагало определенный запас времени, который следовало потратить с умом.

5.

С восьмой крысой мне откровенно повезло, эта дуреха выскочила передо мной из-за труб, пискнула от неожиданности, она не ожидала тут никого встретить, и бросилась назад. Скрыться за трубами ей не удалось, так как я мысленно бросился за ней, отчаянно желая ее сожрать целиком. Прием сработал, силовой жгут лишил грызуна ментальной энергии за доли секунды, после чего оглушенная болью тушка перешла в мое распоряжение. Есть я пока не хотел, но от свежей и живой крови не отказался, насыщая ей свой желудок до тех пор, пока сердце крысы не остановилось. Этот грызун был размерами всего лишь с кошку, но на безрыбье и рак рыба, поэтому перебросив ее через плечо, я поднялся на ноги и побрел дальше. Задел для обильной трапезы был основательный, поэтому я замедлил шаг, и без того медленный, и прислушался. Где-то вдалеке мне послышались звуки падающей воды. Чтобы уточнить не кажется ли мне это, я остановился и замер, после чего пришел к выводу, что звук мне не кажется, а существует на самом деле. Это подтверждало и то, что местная речка помоев текла тоже на этот звук. Обдумав эти факты, я пришел к выводу, что где-то впереди меня ждет коллектор, куда сходятся сточные воды с ближайшей округи. Следовало удвоить осторожность, так как неожиданных встреч с людьми я не хотел, и прибавить шагу, так как я уже прилично устал и долго идти у меня вряд ли получится.

Сказано сделало, я побрел чуть быстрее, постоянно прислушиваясь и принюхиваясь в темноте. Мои предположения оказались верны, так как уже через полтора часа с двумя продолжительными отдыхами я вышел к большой вертикальной трубе, куда действительно уходили сточные воды. Уровень, по которому я шел, оказался только верхним этажом системы городской канализации. На моем этаже в коллекторе имелась кольцевая площадка с перилами, по которой его можно было обойти по всей окружности, выйдя к любому из двенадцати водосборных коридоров, подобных тому из которого я сюда вышел. Сам коллектор был диаметром около полусотни метров и сделан из водоупорного бетона. Моя кольцевая обзорная площадка имела две лестницы, одна из которых уходила куда-то вверх, а вторая соединяла мой этаж с такой же обзорной площадкой, расположенной ниже. Узнать сколько всего этажей у этого коллектора не представлялось возможным, так как внизу ничего не было видно, но по звуку падения воды было понятно, что до дна коллектора довольно далеко. Воздух здесь был посвежее, так как метрах в пятнадцати выше моего этажа канализации, виднелись решетки откуда бил тусклый свет первого яруса. Может он и был слабым, едва освещая пространство вокруг решеток, но для меня, две недели прожившего в полной темноте, этот свет позволял разглядеть мой этаж канализации целиком. Я бы назвал его тусклым, но мне его вполне хватало, так как он позволял разглядеть мне гораздо больше серых оттенков, чем я видел обычно, причем три из них намекали на квадратные дверные проемы.

Дверные проемы в канализации мне встретились впервые, поэтому я проявил к ним вполне понятный интерес. Нет, я не кинулся к ним сразу, а медленно обошел по смотровой площадке всю окружность коллектора, осматривая выступающие из стен трубы и периодически переходя на "видение", пытаясь обнаружить издали любое проявление жизни. Пусть я "видел" всего в округе четырех метров, но и этого мне хватило для того, чтобы узнать о том, что в этом коллекторе живут крысы, устроившие свои гнезда в переплетениях труб. Грызунов я опасными для себя не считал, поэтому занялся осмотром дверных проемов. За первыми дверями, оставленными открытыми, ничего ценного обнаружить не удалось. Это была комната в которой хранились какие-то неподъемные для моего тела металлические запчасти и куски разного диаметра и длины труб, причем я их тоже не смог даже сдвинуть с места, настолько массивными они были. Обследовав склад запчастей, я обнаружил справа у двери на высоте около одного метра и двадцати сантиметров тонкую пластинку. Ничем иным, кроме выключателя света, она быть не могла, так как люди, входя в темное помещение, обычно включают свет и поэтому размещают выключатели рядом с дверями. Закрыв глаза, я нажал на пластину. Ничего не произошло несмотря на то, что я услышал четкий щелчок выключателя. Свет не загорелся и не залил собой помещение склада запчастей. Уняв волнение, я вышел из помещения и закрыл за собой дверь.

Второй дверной проем был расположен рядом с водостоком, откуда я вышел в этот коллектор. Здесь дверь была закрыта на задвижку особой формы, причем когда ее задвигали, то можно было замкнуть ее на замок. Здесь вместо замка был использовано нечто вроде болта и гайки, хотя никакой резьбы я на железном штыре не обнаружил, тем не менее, ребристое подобие гайки не желало с него слезать и мешало открытию запора. Никаких щелей для ключа, ни на штыре, ни на гайке, мне обнаружить не удалось. Это меня крайне заинтриговало, так как закрывают на замки обычно только те двери, за которыми может находится что-либо ценное. Обдумав ситуацию, я решил пока оставить эту дверь в покое и перейти к третьему дверному проему. Здесь меня ждал полный облом, так как это был не дверной проем, а небольшая ниша в бетонной стене с расположенным в нем стальным рычагом, выдвигающимся из стены, с помощью которого можно было повернуть на четверть оборота вал, на котором этот рычаг был насажен, если рычаг опустить до пола. Естественно, что выдвигать рычаг я не стал, как и проворачивать вал. С меня было достаточно и осмотра, хотя я и заинтересовался тем, что этот рычаг делает и какой механизм приводит в действие. Ответов на мои вопросы мне никто не дал, поэтому я вернулся ко второй двери, раздумывая как с ней поступить и стоит ли пытаться ее вскрыть. Любопытство победило, поэтому следующий час я елозил напильником по штырю, пока не смог отломить пассатижами у него шляпку, перепилив большую часть диаметра штыря. Прилично заржавевшую задвижку выдвинуть из паза удалось не сразу, но я победил и дверь с металлическим скрежетом была наконец открыта.

Это оказалась щитовая, в комнате у дальней стены стояло несколько шкафов, куда входили и выходили кабеля, выныривающие из потолка и исчезающие в полу. Рабочие канализации добавили ей некоторый уют, поставив в ближайшем углу пару лавок и стол, сваренных из подручного железа. В противоположном углу стояло два железных шкафа, отгораживающие этот шкаф от посторонних взглядов. Заглянув туда, я обнаружил на полу, нечто похожее на бак, боковые стенки которого были сантиметров десять в высоту и сливное отверстие в центре. Сначала я не понял, что это такое, но сработала память Дарса де Кампа и бак в моих мыслях превратился в ванну, сделанную из подручных средств, а стоявший рядом со шкафом аппарат с перекрученными шлангами, вдруг стал газовым резаком, который парнишка видел в одной из мастерских, расположенных на втором ярусе. На столе я увидел квадратный блок батареи, которую нужно было вставить в щиток на стене, чтобы подать энергию в систему электроснабжения комнаты, после чего нажать на выключатель на стене, уже знакомую мне пластинку. Оказалось, что я знаю довольно много, хотя до этого момента этого совсем не осознавал. Взяв в руки батарею, я, как велела мне память, осторожно вставил ее в щиток, после чего закрыл глаза и нажал выключатель. Свет, действительно загорелся, правда тусклый, а на датчике щитка появилось десяток меток, две из которых слегка светились. Стало ясно, что энергии в батарее осталось около двадцати процентов.