Игра Хаоса. Выбор пути. Книга вторая.

Людская толпа, подобно реке, несла его вперёд. Главное — не отличаться от остальных, слиться с людьми, стать одной из тысяч капель этого стремительного потока, неразличимой для всех. Пусть он несёт его, этот поток бегущих в панике людей: среди них скрыться намного проще. Сейчас глаза заклинателей будут прикованы не к бегущим людям, а к грозным воинам легиона; на них будут смотреть все те, кто наделён даром управлять силой, те, кто сможет обратиться к своему богу и призвать его. Пускай. Главное, чтобы они не заметили его, позволили подобраться как можно ближе к цели.

Тёмные облака расползались по небу, закрывая солнце, вызывая крики непонимающих людей. Позади замелькали вспышки боевых заклинаний: Саяр, следуя плану, отвлекал внимание на себя. В ту сторону, расталкивая людей, пробежал отряд гвардейцев с десятком монахов-Хранителей веры; он почувствовал исходящий от них свет. Это были явно монахи заклинатели, не простые пустышки. Быстро реагируют. Видно, у них всё-таки был какой-то план на случай нападения на город.

Поток людей становился всё реже. Часть людей, бежавших в панике от врат, растворилась в соседних улочках и домах, надеясь найти там спасение. Люди, застигнутые врасплох, ещё не понимали, что происходит, и пытались расспросить бежавших в панике горожан. Сбивая людей, по улице пронёсся большой отряд кавалерии в тяжёлых доспехах, устремляясь туда, где шёл бой. Вряд ли они остановят его воинов: весь этот отряд Саяр может прихлопнуть одним заклинанием.

Оглянувшись, он рассмотрел соседние здания, чтобы понять, где находится. Резиденция Хранителей веры, огромное, мрачное, серое здание, довлеющее над главной улицей. Ну что ж, посмотрим, как вы себя покажете в бою! На секунду его охватило желание вспомнить молодость, и самому нанести удар по врагам. Выпустить туман-вампир внутрь, а потом войти вслед за ним, добивая всех, кого не успело пожрать это вечно голодное создание. На открытом пространстве он, как правило, малоэффективен, из-за низкой скорости, а вот для зачистки крупных зданий или катакомб — почти идеальное оружие: он растворяет всё живое в себе, разрастаясь и заполняя пустоты... Но нет, это сейчас ни к чему: лишнее внимание может сказаться на исходе миссии.

Наг посмотрел вперёд, на великолепный собор, видимый из любой точки города. Это был подлинный шедевр. Любой, кто обладал чувством прекрасного, вынужден был это признать. Иногда и коротко живущим удаётся создать нечто, что заставляет склонить голову. Согласно легенде, проект храма архитектор увидел во сне. До этого он долго и безуспешно пытался начертить его по заказу иерарха, но всё, что он создавал, было не тем, и не отражало величия и красоты, достойных Первоотца и его главного храма. Лишь во сне он увидел видение: огромное, величественное, белоснежное здание, парящее над городом. Оно не давило на людей своим величием, не заставляло чувствовать себя ничтожными букашками, представшими перед богом, а наоборот, звало за собой вверх, туда, в объятия света, где торжествует возлюбленный Первоотец, Владыка небес. Собор строили более трёхсот лет. Сменялись поколения людей; для огромного здания из мраморных карьеров неспешно везли огромные блоки; тысячи людей трудились на этой стройке, как кропотливые муравьи, снуя по лесам, чтобы в итоге создать то, чем будут восхищаться в веках. Наг, не удержавшись, достал стереокамеру и сделал несколько снимков собора: потом, в зале побед, он найдёт для них достойное место.

До центральной площади он добрался быстро. Мог бы и ещё быстрее, — доспех это позволял, — но рисковать и выдать себя он не хотел. На Площади пророков готовились к бою: из казарм рядом с собором выбегали и выстраивались в строй гвардейцы, поднятые по тревоге. Кое-кто поспешно натягивал форму, кто-то спросонья ещё тёр глаза, но строй они держали ровно: всё-таки выучка у них была неплоха. Окинув взглядом солдат, наг прикинул, что их не больше пары тысяч. Ерунда. Так, небольшая преграда для его воинов. Гораздо больше его испугало то, что врата, ведущие в собор, поспешно закрывали. Они издавали скрип на всю площадь: видимо, их не двигали ни разу со времён установки. Но всё же давно не смазанные огромные петли под напором десятков монахов сдавались, и створки врат неспешно ползли друг к другу.

"Шустрые какие!" — удивлённо подумал наг. Всё-таки он сильно недооценил людей этого мира. Прошло совсем немного времени с начала атаки, а тут уже и строй солдат развёрнут, и собор закрывают, и даже подкрепления к месту боя выслать успели. Надо ускориться. К Хаосу маскировку: время дороже! Ещё немного, и они закроют врата, а что ещё хуже — спрячут реликвию, за которой он прибыл. Наг хорошо помнил, что являлось гарантией выполнения договора с его стороны: здесь уже не до шуток.

Небольшой пузырёк с изумрудной жидкостью, глоток из него — и тело охватывает зеленоватое сияние. А теперь — вперёд! В сочетание с доспехом это зелье придаст его телу необходимые скорость и силу. Наг бросился напрямик через площадь, сжимая в руках жезл. По солдатам, стоявшим впереди, ударил поток тонких, как иглы, стрел прошивающих всё перед собой. Стальные кирасы и шлемы не могли защитить людей от них. Следом ещё удар: огромный, полыхающий первозданным пламенем, шар, размером с голову, ударил в середину строя. Огромной силы вспышка заставила даже нага зажмурить глаза. Когда она погасла, на полсотни шагов от воронки живых не осталось, а вокруг ползали обожжённые, ослепшие люди. На месте взрыва не было видно даже тел: они испарились вместе с оружием и доспехами.

Дорога расчищена. Превосходно! Теперь остальные. Наг навёл жезл на монахов, закрывающих врата. С жезла сорвалась стремительная сребристая капля, разрастающаяся в полёте. Ударив в группу монахов, она лопнула, охватив их тела серебристым сиянием, которое тут же угасло. Фигурки монахов застыли неподвижно: их, как и створки, теперь охватывал слой льда.

Наг быстро пополз вперёд. Справа и слева он увидел людей, бегущих к нему, а потом в золотую сферу, окружающую его тело, ударила вспышка света, чтобы бессильно рассыпаться, не сумев пробить защиту. Не отвлекаясь на ответный удар, наг ещё более ускорился, скользя изо всех сил к огромным вратам собора и ступеням, что к ним вели. Ещё один удар всколыхнул защиту и наг, обернувшись, увидел священника, нацеливающего на него какой-то посох и что-то громко кричащего: то ли слова заклинания, то ли молитву своему божеству. Наг досадливо направил на него жезл. Небольшая вспышка, и тело священника взорвалось изнутри.

Как же всё неудачно! Этого всего вообще не должно быть. Он должен был незаметно проникнуть в святилище, выполнить работу, и лишь потом устраивать развлечения и войну с местными. И откуда тот монах на вратах взялся!

А собор уже рядом. Белоснежные ступени, ведущие внутрь, густо покрыты вырезанными на них священными символами. Считалось, что на них не сможет ступить ни одно существо, отмеченное тьмой. Быть может, пару веков назад так и было, но теперь, когда огонь веры угас, а творец этого мира, устав от людской неблагодарности и жадности, покинул их, сила, наполнявшая символы, почти исчезла. Может, какую-нибудь мелкую нечисть они ещё и способны остановить, но игрока задержать они не смогут.

Ползти по ним было неприятно. Шепчущий чувствовал себя так, как будто он полз по раскалённым углям. Неприятно, конечно, но потерпеть можно. А вот и вход в собор. Рядом застыли так и не успевшие закрыть врата служители храма. Шепчущий окинул взглядом огромные створки размером с трёхэтажный дом, а потом символы, что были вырезаны на них.

Ого! А дверки-то непростые! Соединившись вместе, врата образовывали защитную печать, наполненную силой и светом. Видимо, её создали ещё в те времена, когда бог этого мира чаще отвечал на молитвы людей. Если бы врата успели закрыть, он едва ли смог бы преодолеть силу, вложенную в них когда-то. А Владыка боли его ни о чём подобном не предупреждал. Наг досадливо поморщился. Верить не стоит никому, а богам — в первую очередь, особенно тёмным. Оставалось надеяться, что сюрпризов больше не будет. Оттолкнув рукой несколько покрытых льдом тел, загораживавших дорогу, наг вполз в собор.

Если ползти по ступеням было неприятно, то находиться внутри было почти невыносимо. Сила света буквально давила на него, прижимая к полу. Сотни лет поклонения, молитвы тысяч верующих — всё это не уходит бесследно. И эта сила пронизывала собор огромным потоком первозданной силы. Казалось, достаточно искры, и вся эта сила вспыхнет и испепелит нага, осмелившегося войти в святыню.

Внутри было пусто. Уже давно людей в храм пускали лишь по праздникам, а все служители собора, видимо, остались у его дверей, пытаясь их закрыть. Ну и отлично: меньше проблем. Наг прислушался к потокам силы, пронизывающим храм. Скрижаль последнего завета должна быть где-то здесь. Столь могущественную вещь спрятать или заглушить абсолютно невозможно: слишком велика вложенная в неё сила. Ага, вот, кажется, и она! Наг почувствовал средоточие силы, которая растекалась вокруг. Осталось его уничтожить. Это где-то впереди. Что ж, теперь нужно поторопиться.

Наг пополз по собору. Вход загородила стена парящих лезвий: она надолго задержит всех, кто попытается ему помешать. Ползти было трудно, приходилось прилагать усилия, заставляя себя двигаться вперёд. В этом месте даже дышать было трудно. Собор был огромен. Высокие стрельчатые потолки с длинными полотнами, покрытыми вышитыми молитвами к творцу этого мира, вдоль стен — статуи героев и святых, а рядом с ними — алтари и сотни горящих свечей. Нагу показалось, что эти статуи безмолвно следят за ним. Пускай! Наг хищно улыбнулся. Пусть смотрят, все эти бессильные святоши, как будет повергнут храм, а затем и мир, которому они служили. Пусть ярче вспыхнет чёрное пламя Хаоса, пусть падёт в бездну мир, неспособный себя защитить! Пусть умрут трусы, недостойные жизни! Они слишком расслабились. Жители этого мира слишком долго доверяли спесивым жрецам, присвоившим себе право говорить, что хорошо, а что плохо. Теперь пришло время за это платить.

На Кейдане тоже были жрецы, но там были и маги. Волшебники того мира умудрялись каким-то чудом жить в гармонии со служителями богов, и когда кто-то предупредил их о грядущем вторжении Хаоса, они выступили единым фронтом. Волшебники, жрецы, армии земных владык — сотни тысяч людей выступили на защиту собственного мира, и хоть у них не было оружия техноцивилизаций, но даже обычный меч или копьё в руках человека, твёрдо решившего умереть, но не пустить служителей Хаоса в свой дом, стоили немало. В Долине пепла, как её потом назовут, открылись врата. В том штурме принимали участие лишь игроки высших рангов, лучшие из лучших: владыки, полководцы, главы домов и чемпионы арен. Шепчущий лишь чудом тогда не успел к её началу.

И против этой мощи выступила объединённая армия Кейдана. Сотни тысяч солдат, магов и колдунов, от простых мальчишек-подмастерий, до архимагов, сотнями лет шлифовавших своё мастерство, а вместе с ними — тысячи монахов, священников и паладинов. Все те, кто обращал свои молитвы к богам, и кому дорог был тот мир, собрались в тот день.

Битва была грандиозной. Впервые армия Хаоса схлестнулась в схватке с силой, равной себе по мощи. По небу носились багровые облака, в строй армии людей врезались орды призванных на помощь тварей, монстры вырезали людей, а те, забыв, что они смертны, вопя имена своих богов, рубили армии владык. Сотни заклинаний выкашивали всё живое, а чародеи Кейдана, объединив силы, выставили отражающие щиты, рассеивающие заклинания игроков, и сами наносили контрудары, чудовищные по мощи и гибельные для владык. Сражение всё длилось и длилось, и тогда Владыки призвали Великих зверей: Воплощение воздуха — Громового великана, и Воплощение земли — Гидру. Против этой мощи люди уже ничего не смогли противопоставить.

Казалось, всё уже решено. Но где-то вверху кто-то решил, что хватит: последняя из капель упала в чашу терпения богов того мира. Люди доказали своё право на жизнь. Каждая молитва, каждое имя бога сорвавшиеся с уст умирающих, подобно маленьким каплям, падали в чашу терпения, наполняя её, и наконец, переполнили. Гнев богов излился на головы тех, кто посягнул на их мир.

Живых очевидцев того, что случилось в тот день, в мире Игры нет. Одни говорят, что в Долине пепла теперь море, и только волны плещутся на месте великой битвы, другие — что вместо моря там теперь пустыня в форме огромной ладони. Правды не знает никто.

Мысли не мешали нагу двигаться. Он всё ближе был к тому месту, которое буквально пульсировало светом. Рядом с ним он почувствовал запах крови, причём свежей. Странно: откуда ему тут взяться? Войдя в зал, он увидел несколько распростёртых тел, лежащих возле небольшого ящика с откинутой крышкой. Рядом с ними замер человек в одежде послушника с кинжалом в руках. Увидев нага, он бросил кинжал на пол и быстро выкрикнул:

— Сэлхай мортал сетх!

— Кисам сорт, — прошипел наг. Предатель. О нем предупреждал Владыка боли: это был его тайный агент, сумевший внедриться в ряды хранителей скрижали.

— Где она? — прошипел он. Ему хотелось поскорее покончить со всем этим.

— Здесь, — предатель торопливо указал на раскрытый ящик.— Она здесь. Я в последний момент успел. Ещё немного, и они бы её унесли. Я их опередил.

Он улыбался, явно довольный собой. Это ему Владыка боли пообещал место в доме своём. Да уж: если и есть награда, худшая, чем самое страшное наказание, то он её скоро обретёт.

— Почему ты сам её не уничтожил?

— Не знал, где её прячут, — убийца сплюнул на мёртвые тела возле алтаря. — А без этого здесь сотни лет можно ковыряться. Да и Хранители веры не дремлют. Чуть что, и в подвал к ним легко угодить.

Ну что ж, вот, кажется, и всё. Время этого мира подошло к концу. Наг невольно улыбнулся. Ему многое приходилось делать в жизни, но уничтожать целые миры доводилось нечасто. Пусть и не он сам убьёт всех живущих в этом мире, но его действия наверняка приведут к этому. Да, ему определённо есть, чем гордиться.

Его клинки легко разрубили ящик, отбросив в стороны мусор. А вот и она, Скрижаль последнего завета. Совсем небольшая плитка, чуть больше детской ладошки, кажется, сделанная из глины; на ней начертан лишь единственный знак: имя того, кто её сотворил. Как просто! И какая огромная сила скрывается в такой простой вещи! Интересно, почему её творец доверил такую могущественную вещь простым людям? Почему не сотворил какого-нибудь могущественного стража, и не вверил её ему? Почему люди? Почему эти корыстные, глупые букашки, которых так легко обмануть или соблазнить, как этого дурака, стоящего над телами мёртвых храмовников с улыбкой на лице? Почему она до сих пор не погибла у столь плохих сторожей?

Среди тысяч свечей незримо парил тот, кто по воле творца, создавшего этот мир, остался в нём один, невидимый для всех, кроме владеющих божественной силой. Он незримо парил в этом храме, ожидая того часа, когда он сможет вновь вернуться к тому, кто создал этот мир и зажёг над ним солнце. Прошли годы, сменились поколения, а он всё ждал. Ждал, когда люди вновь вспомнят о боге; такова была воля того, кто его оставил: он должен ждать, не будучи вправе вмешиваться ни во что, бессильный сделать что-либо. Он ждал того часа, когда любовь вновь проснётся в человеческих сердцах, а с ней милосердие, сострадание и вера, всё то, что было так стремительно забыто в этом суетном мире.