Проект Данте. Врата Ада.

Когда ушли рабы, над квадратом двора повисла непривычная тишина.

Один лишь я как висел, так и продолжал. Пока висел, появилась очередная надпись об увеличенной характеристики духа.

Какой я вскоре буду... одухотворенный.

Никто ко мне не подходил, никто моей персоной не интересовался. Пить хотелось все сильнее, горло пересохло так, что глотать не получалось — даже слюны не было. Хотя солнце скрылось, воздух был тяжелым, еще дневным, горячим.

Неожиданно я почувствовал на себе чей-то взгляд. Но уже наученный горьким опытом, лишь слегка повернул голову, скосив глаза в сторону террасы. Не ошибся — на меня сейчас оттуда пристально смотрела совсем молодая девушка, облаченная в белоснежное платье, обхватывающее гибкую фигуру и закрывающую тело вплоть до горла, но оставляя отрытыми руки в перчатках до локтя, также белоснежных.

Невольно выпрямившись на цепях, я широко открытыми глазами посмотрел на девушку. А та в свою очередь смотрела на меня, чуть наклонив голову. Буквально утонув во взгляде огромных голубых глаз, я почувствовал стыд за свой оборванный вид, потеки крови на груди, босые ноги, лохмотья обрывков кольчуги...

— Бедный, — неожиданно протянула девушка негромко, — издеваются над тобой здесь, да?

'Да нет, все здорово, — ответил бы я, если б не так в горле пересохло'

— Тебе, наверное, хочется пить?

Не отвечая, я просто кивнул едва-едва.

— Сейчас попрошу, чтобы тебя напоили, — небесной музыкой прозвучали для меня слова белоснежной девушки, и она удалилась.

Через несколько томительных минут скрипнула решетка, и во дворе появился Таскер, который держа что-то в руках, пошел в мою сторону. Следом за ним появилось два стражника, но ко мне не пошли, остались у открытой решетки, внимательно глядя в мою сторону.

Честно, когда я увидел в руках наставника гладиаторов миску с водой и большой, пышущий румяным жаром поджаренной корочки окорок на кости, я совсем не обрадовался. А надежду, что это мне, постарался запихнуть поглубже. Очень глубоко, так чтобы даже мысли не появлялось о воде, часть которой выплескивались через края заполненной миски, разбиваясь каплями об утоптанную поверхность земли и обозначая путь наставника ко мне.

— Пить хочешь? — поинтересовался подошедший Таскер, приподнимая миску.

От резкого движения миска дернулась, и еще немного воды выплеснулось.

Не отвечая, я кивнул, глядя в глаза Таскеру.

— Жрать тоже хочешь? — с интересом глянул на меня наставник и, приблизив окорок к себе, шумно втянул ноздрями ароматный воздух. При этом капелька жира осталась на кончике его носа, которым он неосторожно мяса коснулся.

Невольно попытавшись сглотнуть, я слегка кивнул, но как ни старался, глаза все время косились на миску с водой в руке Таскера. Тот вдруг обернулся к двоим стражникам и рукой с окороком сделал жест, после которого они кивнули и удалились со двора.

— Ладно, мы ж тут не совсем звери, — дружелюбно произнес наставник и поставил миску на землю, подойдя к стене рядом со мной. Я покосился на него, чуть повернув голову, но постаравшись сделать это незаметно, чтобы не вызвать гнева Таскера. Тот заметил, но внимания не обратил — засунув руку в углубление, он резко выдернул металлический штырь и неожиданно цепи, на которых я почти висел, ослабли, со змеиным шелестом опадая рядом. Тут же и я упал на колени, едва не ткнувшись лицом в землю, но вовремя справился с телом.

Пошевелив руками, разрабатывая непослушные мышцы, покосился на наставника.

— Попей, — кивнул он стоящую неподалеку на земле миску.

Стараясь выглядеть невозмутимо, и в то же время не сорваться в прыжке к воде, я поднялся с колен и сделал неуверенный шаг вперед, не в силах поверить, что это действительно происходит.

'Может я ошибся, плохо о нем думая? — мелькнула мысль, когда я приблизился к миске, — а хлыстом он на публику работал?'

— С-сука, — одними губами выдохнул я, когда цепи лязгнули, остановив руки в десятке сантиметров от миски.

— Ох ты, далеко поставил, да? — участливо поинтересовался Таскер, отступая от стены.

Нет, давать волю надежде и в этот раз не стоило — мелькнул сапог, и опрокинувшаяся миска покатилась в мою сторону. Вода выплеснулась на землю, и сейчас растекалась по нескольким углублениям в земле. Отдельные язычки даже до моих ног докатились, постепенно истончаясь и обволакиваясь пылью выжженной солнцем, щедро истоптанной земли.

— Попей, — кивнул на лужу Таскер и рванул мясо окорока зубами, — я пока пожру. Как напьешься, скажи, — мелькнул окорок в воздухе полукругом, — кость погрызешь...

Когда раздался его искренний в своем наслаждении весельем смех, я прикрыл глаза.

Но перед веками все равно остался четкий красный силуэт.

Глава V

Дворик был небольшой, зеленый и уютный. Несмотря на то, что находился он в самом центре, гул большого города слышался в нем отдаленно. И тем громче ворвался в неторопливую безмятежность истошный скрип тормозных колодок — отразившись от стен, резкий звук вспугнул кота рядом с подвальным крыльцом ВИП-сауны, двух ворон на раскидистой липе и заставил вздрогнуть, едва даже не подпрыгнуть сидящих у подъезда бабушек. Стоило им только обернуться, как к еще не успевшему утихнуть скрипу, отголоски которого все еще метались между стенами сталинских пятиэтажек, присоединился рев мотора и во двор бодро вкатил автомобиль ВАЗ модели 2108. Старая, потрепанная жизнью восьмерка с почти насквозь прогнившими крыльями и испещренным разъевшими кузовную краску жучками коррозии.

Опять истошно заскрипели тормоза, но этот звук уже не смог выйти на первый план — с похрипыванием колонок во двор вместе с машиной въехала музыка. Но в понимании старушек у подъезда музыкой это не было, а было тупой долбежкой, равномерными ударами проникающими в мозг.

Пока бабушки вразнобой, но в то же время единодушно осуждающе комментировали водителя заехавшей во двор машины тот, снизив скорость и деланно лениво высунув одну руку в окно, медленно рулил через двор, вертя головой едва не на все триста шестьдесят градусов.

Медленно-медленно проползла мимо старушек машина и остановилась напротив одной из парадных, все исходя долбежкой, от которой, казалось, даже воздух упруго вздрагивал.

— Бочка-бас-колбасит-соло-колбасер-по-пояс-голы-ый! — вслед за сильным голосом подпевающей в такт долбежке наигрыша девушки повторил водитель, открывая дверь и вылезая из машины. После того как дверь распахнулась, равномерные удары колонок с еще большей силой ворвались в тихий и уютный мирок двора.

— Голый! — снова повторил приехавший немудреный напев за исполнительницей, которая окончание слова едва не со взвизгом произнесла.

Рассмотрев водителя, старушки еще больше завозмущались — тот оказался совсем молодым парнем, юнцом даже. Восемнадцать лет на вид ему можно было дать с очень большой натяжкой, но скорее всего так оно и было — за рулем ведь.

Водитель между тем, даже не подозревая о бурном обсуждении (и осуждении!) своей персоны, отошел на пару шагов от машины и стал немного расстроенно ее рассматривать. Расстроенно — потому что красивых девушек во дворе не увидел, и соответственно ни на одну красавицу не смог впечатления произвести. А немного, потому что не уставал радоваться покупки железного коня. К тому же ехал он с автомобильного рынка, где и только что установил купленные брызговики ярко красного цвета с надписью 'Sparco' и наклеил на заднее стекло наклейку 'KUPCHINO'.

Почувствовав руку на своем плече, юноша вздрогнул от неожиданности и развернулся, едва не подпрыгнув.

— А?! — глянул он в непроницаемое лицо высокого и широкоплечего мужчины, подошедшего к нему сзади.

Губы мужчины снова шевельнулись, но опять водитель не расслышал, что тот сказал — настолько громко музыка задолбила. Тронувший за плечо парня снова что-то сказал, но здесь даже не расслышав, можно было понять, что он выругался и тут же развернулся к своему спутнику, который в это время к восьмерке подходил.

— Выруби ты... — расслышал теперь молодой водитель, что почти кричит подошедший к нему мужчина своему спутнику.

— ...уй эту шарманку! — довольно громко разнеслось по двору, в котором воздух будто сиротливо сжался, едва только замерли колонки в машине, повинуясь нажатию кнопки выключения магнитолы.

— Эй, вы что делаете?! Ваша что ли? — возмущенно произнес водитель, обращаясь к тому, что выключил музыку. Не сказать, что парень не заволновался — товарищи к нему подошли серьезные, судя по виду, но юный водитель продолжал хохориться, даже не показывая легкого мандража. В свободной стране живем, чего бояться?

Между тем, последние мгновенья музыки, когда она еще разносилась по двору, скрыли пронзительно прозвучавший бы в тишине двора писк замка домофона, и поэтому трое у машины даже не заметили, как открылась дверь ближайшего подъезда. Но показавшийся из-за нее молодой человек, слегка запыхавшийся, пока сбегал по лестнице, как в стеклянную стену уткнулся, увидев, кто стоит рядом с его другом. Зажмурившись на мгновенье, выглянувший из подъезда парень помотал головой и снова открыл глаза. Все еще не в силах поверить, он чуть вытянулся, не в силах сделать шаг вперед и выйти из-за защищающей его от посторонних полуоткрытой двери. Но стоило молодому человеку повести взглядом по сторонам, как он моментально отдернул голову и полностью спрятался за дверью, которую начал медленно, чтобы внимание не привлекать, закрывать.

Увиденное напомнило ему о происшествии, которому он стал свидетелем не так давно. Стоило только хлопнуть двери, прижатой магнитным замком, как испуганный парень моргнул, и картинка воспоминаний ясно четко встала перед глазами. Как будто вчера было.

Стоя поздним вечером в тени остановки, Сергей собирался с мыслями — перед ним высилось темное, щерящееся незастекленными балконами здание общежития. И идти туда надо, хотя и не особо хотелось.