Итрим. Книга - 5: "Завтра Война"

— Доброго дня, Государь! — пропищал гоблин: — За время Вашего отсутствия скопилось два десятка тысяч писем, среди них прошений десять тысяч двести восемьдесят пять, угроз девять тысяч восемьсот пятьдесят три, иного содержания...

— Гили, и я рад тебя видеть, откуда столько писем? Я же велел заниматься почтой.

— Гили занимается, только вот Гили не может решать за Государя!

— Ладно, с этим позже разберусь, что еще?

— Вас ожидают просители...

— Опять? Так, ладно, мне нужны Посадские и Воевода.

— Они в полном числе со всеми полномочными третий день ожидают Вас в Тронном Зале, Государь.

— Третий? Так я же... уже прошло три дня со свадьбы?

— От Семена Дня прошло семь дней, а ожидают третий всего лишь.

— А чего мне не сказали?

— Так велено было не беспокоить.

— Кем?

— Заступниками, — Гили перевел взгляд на Мрака и Белис: — Да и понимает люд, вот и не беспокоит.

— Ясно, ладно, пошли, подождали, и хватит.

Все тот же коридор, наполненный шумом бурлящей во дворце жизни, а ведь совсем недавно здесь царила полнейшая тишина. Но сейчас разносятся десятки голосов, камень впитал тепло людских сознаний, обретя собственное неповторимое дыхание.

Мой взгляд уловил сидевшую возле окна Василису, обнимающую своих детей, и я невольно остановился, не входя в примыкающую к коридору залу.

— Мам, — произнес подросший Семен: — Да не плачь ты, и мы не будем, мы большие. Мы и так знали, что папка сгинул.

— Не плать, — отозвались маленькие сестры.

— Не плачь, все же хорошо, да и тебе теперь можно будет выйти за дядьку Воислава.

— Семен! — Василиса встрепенулась, ее лицо покраснело.

— А что? И нам он нравится, хороший, вон дядя Огнеслав с ним в друзьях, да и... мам, все нормально, мы не против.

— Ох уж вы мои! — Василиса крепко прижала к себе своих чад.

— Мам! — встрепенулся Семен: — Хватит уже этих нежностей!!! Меня ребята ждут!

Я на какое-т вовремя оцепенел, а после все же взял себя в руки и двинулся дальше. Если я все правильно понял, а я не мог понять неправильно, то скоро... а почему бы и нет?

— Государь! — присутствующие поклонились, когда я вошел: — Доброго дня!

— Доброго, — киваю, проходя сквозь расступающихся, среди которых были и люди, и гномы.

— Государь, — почтительно кивнул бородач, протягивая небольшой мешочек: — Все готово по вашему указу.

— Благодарю, — беру мешочек, направившись после к трону и занимая свое место.

Правдоруб встал на свое место перед троном, погрузившись в желоб внутри полового камня. Белис и Мрак заняли места по обе стороны, люд расселся, внимательно глядя на меня.

Действительно, собрались все, и даже больше: были и те, кого я видел впервые, но, видимо, они здесь были на своем месте, а расспрашивать сейчас было бы не особо корректно, ведь правитель должен все обо всем знать, а тут, получается, промашечка. Нет, позже расспрошу.

Еще раз окидываю взглядом присутствующих, собираясь с мыслями, хочется о многом поговорить, обсудить насущные проблемы, выслушать предложения, но в данный момент я понимал, что все это будет не уместным, и для начала нужно показать свою позицию, высказать свои цели. Люди должны знать, о чем думаю, к чему собираюсь вести их, и к чему стоит готовиться.

Аморфность и замкнутость не идут на пользу, как и попытка держаться на плаву, стремясь как можно дальше проплыть по течению. А цели у меня есть, и, не знаю, кого благодарить, с недавних пор я стал понимать, как стоит дальше жить.

— Товарищи, соратники, други, братия! — обращаюсь ко всем, выплескивая с каждым словом вкладываемую порцию накопленной силы: — Игры кончились! Наступила суровая реальность! И пора в ней занять достойное место, показав всем, кто решил нас согнать с нажитого места, что мы не просто так здесь собрались! Пора показать всем недругам звериный оскал и вернуть наше по праву! Вновь объединить Северось, дабы наши потомки смогли свободно жить в этом мире! Но прежде, я исполню данное мною слово перед великим народом гномов, помогавшим в становлении Новограда, доблестно его защищавшим и продолжавшим укреплять! И первый шаг к нашему становлению в этом! — в моей руке появилась золотая монета с рифленым коловратом на одной стороне и волчьей мордой на другой: — Златник Североси! Отныне мы не зависим ни от кого, и наша монета на нашей земле будет первой! И никто не будет вправе диктовать нам свои условия!

— Значит, — донесся голос седовласого мужчины, сурово глядящего на меня: — Война?!

— Война, — согласно киваю: — Иначе, своего не вернем, да и то, что имеем, можем потерять! Ворогов вокруг скопилось немало, и силы их преумножаются, если же мы не упредим, то вся эта тьма вновь окажется у наших стен!

— Значит, Война! — вновь повторил седовласый мужчина, не отводя взгляда и при этом кивая: — Зимой?

— А Зимой самая война! — отозвался Воевода: — Чем еще заняться, кроме как не войной? Северосы испокон веков в долгие зимы совершали набеги на врагов, набравших за лето жирок, дабы дань не забывали платить. Холод нам в помощь, снег нам во служение!

— Так может без войны? — послышалось неробкое.

— Други, — обращаюсь ко всем: — Я не требую, но воспрошаю, идем ли мы войной ради защиты? Пойдем ли освобождать земли отобранные? Очистим ли мы их от нечисти и смрада?

— Война, — послышался знакомый голос, обращая мой взор к себе: — Хочешь жить в мире, готовься к войне. Эх, думал, на старости лет не придется воевать, но, видать, проклятая не собирается от меня отвязываться. Эхе-хе-х, шестая, значит, шестая.

Народ оживился, принявшись обсуждать поднятый вопрос, посыпались просьбы показать монету, и казначей Сидырыч, ворча, все же протянул с десяток златников и два десятка серебряников, тут же растворившихся в руках тех, кто жаждал взглянуть на плод труда монетного двора Североси.

Гномья работа действительно впечатляла, все было, как всегда идеально сделано, и, полагаю, не каждый сможет с такой точностью и изящностью воссоздать рисунок. Тем более, гномьи руны, что шли по всему ребру, накладывая на каждую монету заклинания твердости и нерушимости, ну и что-то от себя, что, по уверению тех же гномов, не позволит подделать монету и переплавить ту на что-то другое. А еще у меня в кармане лежали мифрильники, припасенные на будущее. Но, полагаю, народ назовет монеты иначе по изображениям на тех: медведи, волки и соколы. Я наотрез отказался изображать себя, отдав эту почесть нашим звериным оберегам. Хватит с меня памятника, стоявшего посреди площади, и на который многочисленные паломники приходили чуть ли не молиться.

— Ладно, ладно! — голос Воеводы превозмог поднявшийся гул: — Обсудить успеем! Государь изложил главное, теперь нам же предстоит для начала решить по-людски, и если решим воевать, то потребуется подготовить войско. Добрать дружины, оснастить, научить ратному делу, не мне вас учить, други. Но, кому не по нраву, лучше говорите сейчас, нежели потом, кто не возжелает пойти с ратью, того не погоним, и здесь дел останется много.

— Гномы идут! — раздался бас коренастого бородача.

— Да все идут! Чего уж не пойти-то?! Да и хочется поквитаться за былое!!!

— Ну и ладно, — кивнул Воевода: — По всем остальным вопросам я вам дал указания, так что, други, на сегодня расход, дела не ждут! Далее ближний круг соберется и все вам передаст, увидели Государя и ладно. Жив, здоров, с нами...

Последние слова Истислава походили на попытку упредить какие-то сплетни, созидающие брожения в окружении. Но я не стал заострять на этом внимание, ибо, недоверие порождает манию преследования, после чего всюду кажутся заговоры и предательства. Нет, нам такого не надо, нам бы чего-нибудь попроще.

— Добрый день, Сергей Владимирович, — внезапно раздавшийся голос заставил дернуться. Справа от меня в десятке шагов из ниоткуда появился человек в дорожных одеждах, не выдающих в нем ничего подозрительного: — Извиняюсь за столь резкое знакомство и прошу успокоить ваших волков, я без злого умысла пришел.

— Хм, без злого умысла не подкрадываются.

— Вы правы, но мое положение не позволяет приходить иначе, как и навыки, в которых вы уже убедились, — человек улыбнулся, обращая взор на скалящихся волков: — Полагаю, для них мое присутствие оказалось неожиданностью.

— Давайте к делу, с какой целью вы пришли.

— С простой, — человек перевел взгляд на меня: — Моя организация желает оказать вам всяческую посильную помощь.

— И в чем она заключается? И что за организация? И что вы за это потребуете?

— Информация, разведка, контрразведка, защита, ликвидация. В общем, все, что связано с вещами, требующими особого решения и определенных навыков. Ведь, ваши боевые соратники хороши в открытом противостоянии, но все же, скрытая разведка не их конек. А организация у нас простая, вам она знакома. Ее аббревиатура — КГБ, и мы не хотим чего-то требовать от вас, мы просто хотим помочь, ведь, видите ли, вы — первый, кто в открытую пошел против нынешней власти после 93-го.

— Хм, то есть ФСБшники.

— Нет, вы ошибаетесь, именно КГБ, мы не имеем ничего общего с этими предателями, опозорившими наши идеалы, сменив доблесть и честь защитников Родины на банковские счета и дорогие особняки с иномарками. Я и мои коллеги относятся именно к той службе, что защищала нашу Родину в те времена, когда она называлась СССР.

— Это сколько, получается, вам лет?

— Не важно, сами же понимаете, при должных ресурсах, это не важно.

— И много вас?

— Меньше, чем ваших безликих друзей, но мы имеем связи в обоих мирах.

— Вам и это известно?

— Поверьте, нам многое известно, такая служба. Так что, даю вам время подумать над нашим предложением, а пока, — человек улыбнулся: — Не кидайтесь на Московское Княжество, не стоит, поверьте. Не пришло время, да и ваши люди пока под угрозой, точнее, их семьи. Вы же должны это понимать, не все еще перешли в этот мир, так что, повремените.

— И что вы предлагаете?

— Хм. Готовиться, да и дел других у вас найдется, — человек подмигнул: — Ну, я не прощаюсь, вскоре вновь загляну. И кстати, передайте привет генерал-майору Иванову, скажите, Рыжий Бес вертел его, — с этими словами человек растворился, и тут же в зал вошел Воислав в сопровождении своих людей.

— Серег! — голос Василия был тверд и уверен, а взгляд вошедших будто бы буравил меня: — Скажи, ты серьезно?

— Ты о чем?

— О войне. Ты серьезно решил объявить войну всем вокруг?

— Да, это что-то меняет?

— Мы хотим знать, насколько твердо ты решил, не отступишься ли?

— Вась, мужики..., — я взглянул на присутствующих, берясь за Правдоруба, тут же всполохнувшего пламенем, а мои доспехи тут же выпустили острые шипы: — Я уже сказал, что игры кончились, я видел достаточно слез, я видел достаточно лишений, я видел надежду в глазах, я и сейчас ее вижу, когда выхожу за двери дворца. И есть ли у меня право прятаться внутри этих стен? Нет! И могу ли я отвернуться от просящих у меня помощи? Нет! И могу ли я защитить людей, сидя в стенах города? Нет!!! Так почему я должен позволять кому ни попадя творить все, что им заблагорассудится? Почему эти земли должны быть разрозненными, а семьи разобщены? Мало ли в нашей истории примеров? Пусть я буду раз за разом погибать, пусть я раз за разом буду падать, но я более не желаю видеть слез жен, матерей, дочерей!!! Так, если же вы не согласны со мной, то я не держу вас, и не будет меж нами обиды, каждый в праве решать за себя!!!

— А кто сказал, что мы не согласны? — раздался хриплый бас здоровяка: — Просто хотели узнать, не очередная ли байка про серого бычка. Нюхали, знаем, у меня шрапнели в спине после посылов государственных наберется на пару войн, хотя был в четырех!!! Ты мне вот что скажи, до конца идем, али, как карта ляжет?

— Я иду до конца, пока вся Северось не будет очищена и объединена.

— Тогда, — Воислав огляделся, ловя одобрительные взгляды: — Мы завтра сутра ждем тебя на площади.

— Вась, — окликаю друга.

— Да?

— Не обижай ее, — тихо произношу, глядя прямо в глаза.

— Не обижу, — также тихо отозвался Воислав, после чего его губы беззвучно прошептали "спасибо".

Не знаю, почем Василий меня поблагодарил, но, видимо, для него это что-то значило. А вообще, странная делегация, да и утро странное, лишь гоблин сидит в уголку и постоянно с предельной увлеченностью водит пером по бумаге.

— Государь, — в зал вошел Истислав: — Смею доложить, что предложенный гномами проект подземной цитадели утвержден и работы уже начались.

— Цитадели?

— Да, Государь, я взял на себя смелось распорядиться о создании таковой, дабы уменьшить возможность проникновения и с целью поддержания секретности и живучести командного состава.

— Откуда уже узнал?

— Про проникновение? Доложили, — взгляд Истислава обратился к насторожившимся волкам.

— Понятно, а слов где нахватался по поводу секретности и живучести?

— Так в дружинном клубе каждую субботу и воскресенье смотрим летописи твоего мира. Ратники подсобили с документалистикой и художественными архивами.

— Понятно, и что больше понравилось из художественных?

— Василий Буслаев, — Истислав улыбнулся: — Жизненно, аки про нас, да и Русь Изначальная интересна. Про Невского тоже, много чего. Княже, еще мы видели ваши войны и теперича понимаем, от чего ушли люди ратные. Страшные войны, лютые, ничего честного в них нет, но горя в них в разы больше, нежели у всех наших войн.

— А почему тогда смотрите?

— Так наука же, — Воевода развел руками: — Знать историю важнее пущего, кто ведает истоки, то не совершит прежних ошибок. И мы, знаючи вашу историю, знаем, чего нельзя допустить. А еще твои колхозы, о которых толковал нам, теперь знаем, что польза в них имеется, коли делать вместе все. Хорошее дело придумали, только умных людей ставить на него требуется.

— А у нас таковых уже и не сыскать?

— От чего же? Все на своих местах, все при делах.

— Ну и хорошо, что скажешь про мое решение?

— Войну-то? Так сказал же, что дело нужное. Люда у нас много, землицы все меньше, нужно свое возвращать, и зимой самое время на это.

— Значит, поддерживаешь.

— Да. А вот народ сам спросишь?

— Как?

— Так ждут уже, не слышишь? Набат звонит, Вече собирают. Ждут слова твоего.

— Мда, уже что ли все знают?

— Так город аки деревня: в одном конце чихнешь, в другом тут же крикнут, что помер!

— Доброе утро, — в зал вошла Лера: — Что я пропустила?

— Княгиня, — Истислав поклонился: — Добрый день, вы к самому делу.

— Какому делу? — поинтересовалась моя жена, подходя ко мне и, обняв, целуя в щеку.

— Государь народ на Войну созывает.

— Войну? — Лера с упреком взглянула на меня: — А меня не зовешь?

— Куда ж я без тебя? Кто ж будет женской дружиной командовать? — улыбаюсь во весь рот, пытаясь задобрить.

— Это что за дискриминация? По-твоему, я мужиками командовать не смогу? — девичья бровь приподнялась, губки надулись.

— Ласковая моя, не в обиду, но у нас есть командиры и получше.