На чужих рубежах. Посев

— И с ней поговорю — не сомневайтесь, — пообещал я, зная, что последняя прекрасно слышит меня.

— Ты уж прости, Виктор, — произнесли динамики её голосом. — Я... мы не хотела ничего плохого... просто нам показалось, что ты неоправданно рискуешь.

— И я с вами поговорю разлюбезная, главный научный сотрудник, госпожа Бархами! — произнёс голос, принадлежащий Броскову и судя по тону, не предвещавший никому ничего хорошего. — Поговорю и при том очень серьёзно. Ну а вы, мисс Ариэль Арбаванэль, с этого момента имеете только одного начальника — Виктора Лермонтова. Окончательно выводитесь из состава легиона и поступаете во внешнюю разведку. Всё! Лермонтов, как появитесь в городе, немедленно ко мне!

Дурдом, в который засадили цирк с конями и клоунами! И ведь когда я получу по шапке от главного — то это будет вполне заслужено!

Я ещё раз хмуро посмотрел на Ариэль. Девушка, кажется, была удивлена реакцией Ивана, как и тем, что я не шибко то рад оказанной ею помощи. Неужели она ещё не поняла, что всё это — не весёлая игра с пикником на свежем воздухе? Ну это ж надо было так подставиться самой, подставить меня, и хрен его знает, как будем теперь с Юстицианом разбираться. И ведь что самое главное, насколько я знал порядки в израильской армии, за нарушение приказа карали там очень сурово.

— ...Да я даже не знал, что у вас так не принято! — Юстициан вновь возмущённо вскочил на ноги, расплескав только что налитый напиток и зашагал взад-вперёд по командной палатке. — Вот скажи мне Виктор! В моё время всё было просто — действовало "правило последнего приказа"! Сказал легат "шагать" — легионер шагает! Приказал ему его центурион "стоять" — легионер стоит! Ему всё ясно и понятно, а начальники — сами разберутся. Вот и вся субординация...

Он гневно посмотрел на вытянувшуюся по струнке Ариэль, а затем с силой треснул кулаком по жалобно задребезжавшему раскладному столику. Дидлиэнь, пискнув с вновь спряталась за моим стулом. Девочка похоже решила стать моим хвостиком и наотрез отказывалась оставаться со своими "знакомыми", а также, разговаривать с кем-либо из землян кроме меня.

На разведчицу было жалко смотреть. Девушка отчаянно потела и боялась пошевелиться. Кажется, она чувствовала себя букашкой, приколотой к стене нашими с легатом взглядами. Ведь вместо заслуженной, по её мнению, похвалы, она получила взбучку. А Юстициан, всё распалялся и распалялся, похоже вовсе не собирался успокаиваться, хотя на мой взгляд для первого раза было уже достаточно.

Объяснения причинам столь странного поступка Ариэль, который трудно было ожидать от бойца далеко не самой последней армии на нашей планете, оказались донельзя тривиальными. Девушка просто не проходила срочную службу в Цахале. Её родители были харедим — то есть ультраортодоксальными евреями-хасидами, и, хотя сама она не разделяла взглядов семьи, отец настоял на том, чтобы дочь получила право быть освобождённой от воинской обязанности.

Какое-то время, её пришлось изображать из себя глубоко религиозную особу, а затем девушка поступила в Институт археологии Еврейского университета в Иерусалиме. Когда начался саудо-израильский конфликт и практически всех дееспособных мужчин, и женщин поставили под ружьё, Ариэль воевала в составе отряда хасидского ополчения и именно там она получила неплохую подготовку разведчика, а вот с дисциплиной у этих еврейских комбатантов было неважно.

Так что девушка поступила, по её мнению, абсолютно нормально. Получив от меня приказ, да к тому же выслушав мой доклад о бое с гоблинами, разволновалась, но в открытую перечить командиру было не принято даже у ополченцев. Поэтому она, подумав, попыталась связаться с Юстицианом, просто спросить: "А не стоит ли ей пойти и по возможности помочь бравому командиру, потому как так-то и так-то?"

Естественно, у неё этого не получилось. Радиостанция Легксли пока что не имела выхода на каналы подвижной техники, как, впрочем, и на другие доспехи. В противном случае легат скорее всего объяснил бы ей, что не следует делать подобного. Тогда она связалась с Марджи, которая в тот момент была на своей волне, поняла девушку по-своему и будучи человеком исключительно гражданским, решила, что мой приказ неправильный и авантюрный.

Поэтому уже она, разнервничавшись как за меня, так и за мою ушастую находку, опираясь на слова Броскова, о том, что "Для Третьего Рима мы важнее, чем все аборигены планеты!", через гнездо связалась с научным отделом, а дальше по цепочке из постов легионеров с Юстицианом. После чего в категоричной форме потребовала, чтобы тот, немедленно отдал приказ Ариэль идти спасать непутёвого командира! Мне же решила ничего не сообщать, и Ариэль запретила, чтобы не задевать мою гордость военного. И главное — сделала всё это исключительно по доброте душевной!

Легат в свою очередь, который в этот момент был занят тем, что собачился с Гарамом, воспринял панические слова Марджи, уже по-своему. Решил, что группа разведчиков разделилась, я попал в засаду и веду неравный бой с ордами трёхметровых краснокожих аборигенов, а его любовница растерялась и без приказа не знает в какую сторону ей податься. Ну это-то было можно предвидеть заранее, учитывая, его отношение к женщинам в армии.

Естественно, что он приказал "спасать разведку". В результате вербально послав главного гуна в царство теней и приказал своим легионерам открыть огонь на поражение, если через пятнадцать минут кочевники не скроются за горизонтом. Сам запрыгнул в командный вездеход, погрузив в него часть своих людей и рванул к нашему временному лагерю. Переполошив по ходу весь расквартированный легион, и до чёртиков напугав трудившихся за периметром города инженеров, когда его вездеход пронёсся мимо них на такой скорости словно бы за ним гнался сам дьявол.

Естественно всё, мимо Броскова, который в это время был поглощён прослушиванием моего диалога Дидлиэнь. Как только к нему в кабинет влетел адъютант с выпученными глазами и сообщил что легион уходит на войну. Связался с Юстинианом, римлянин бодро отрапортовал, что о том, что мол войско по его приказу выдвинулись на подмогу отряду разведчиков, который ведёт неравный бой с ордами трёхметровых великанов. А сам же он в Авангарде уже спешит к ним на помощь.

Естественно Иван немедленно приказал прекратить всё это безобразие и устроил Юстициану выволочку за учинённый в городе хаос. Ведь шила в мешке не утаишь и по Третьему Риму уже пошли слухи то ли о том, что на нас напали драконы, толи о том, что эллины и гуны, сговорившись перебили отряд сопровождения и сейчас вооружённые до зубов уже подходят к внешним стенам.

В общем как говорил мой тёска, Виктор Степанович Черномырдин: "Хотели, как лучше, получилось как всегда!"

— Отвечать легионер, — и без того громкий голос легата взвился до небес, он буквально испепелял взглядом едва живую от страха Ариэль.

— Отставить отвечать! — приказал я, поднимаясь со своего стула и выпрямляясь в полный рост. — Юстициан, пойдём как мы с тобой, поговорим немножко наедине.

Я-то прекрасно знал, что легат драл глотку не из-за выволочки, полученной от Броскова и не из-за гипотетического унижения или оскорбления чести. Иван, которого он считал новый Цезарем, хоть и говорил с ним хоть и жёстко но как всегда был предельно корректен, а на то что подумают плебеи и квириты — ему так и вовсе было плевать. Весь этот шум был в первую очередь из-за того, что в отличии от меня Ариэль имела вполне реальные шансы не дожить до завтрашнего дня.

Дщерь Израилева, плохо себе представляя, что такое настоящее болото и насколько опасна подобная местность, чтобы побыстрее добраться до меня, можно сказать — врубила первую крейсерскую скорость. Она именно что бежала изо всех сил и хорошо, что не ломилась напрямик, а догадалась воспользоваться маячками, которыми я отмечал для себя обратную дорогу. Дуракам и новичкам, как говорится — везёт. Она не то что не провалилась ни разу ни в одну топь, но сумела потом подкрасться к засевшему в кустах аборигену и усыпить его, а затем и остальных людей из деревни Дидлиэнь.

Но, тем не менее, их личные взаимоотношения — это их личные взаимоотношения, заниматься которыми они могут в свободное время. В данный же момент, разведчик Ариэль Моисеевна, целиком и полностью передана в моё подчинение, что конечно не вызвало восторгов Юстициана, но спорить с Бросковым он не решился. А мне совершенно не хотелось, что бы этот осколок древнеримской империи запугал девочку до такого состояния, что она полностью потеряла бы желание проявлять хоть какую-нибудь инициативу.

Разъярённый римлянин обжог меня пламенным взглядом, какое-то время мы бодались взглядами, а затем он процедил сквозь зубы.

— Ну пойдём...

— А ты, — я поймал за ухо Диньку, попытавшуюся выскользнуть из палатки за нами, — останешься ждать нас здесь.

Обмен мнениями у нас получился долгий, довольно эмоциональный и полный эпитетов, а также русского и латинского мата. Тем не менее мы пришли-таки к взаимопониманию, и легат внял, что можно позволять себе по отношению к бойцам чужого ведомства, а что нельзя. Но всё же главное, зачем я его вытянул, было объяснение того простого факта, что подобный бардак будет повторяться из раза в раз, ровно до тех самых пор, пока у нас не появится нормальный воинский устав и бойцы не будут приведены к присяге. Желательно конечно так же иметь и воинский стяг, девиз и другие символы, столь важные для любого гражданина или воина.

Вот тут мы и сошлись во мнениях, после чего конфликт был полностью исчерпан. Римлянин конечно ничего не знал ни про какие "уставы", в его время служили в первую очередь опираясь на традиции легиона и подчиняясь выпускаемым Императором эдиктам. Но основную суть данного документа он понял и оценил.

Более того, он сам уже думал над тем, чтобы привести своих бойцов к присяге государству и легиону. Но, по его мнению, нам необходима была "signa militaria", или по-другому — "римский штандарт". Древко с аквилой — орлом, который должен стать самым почитаемым символом легиона.

Договорились поэкспериментировать и хлопнули по рукам. Как мне показалось он в тайне был даже рад тому, что Ариэль забрали из-под его подчинения. Хотя он бы никогда этого не признал, но, наверное, трудно для него было быть начальником собственной любовницы, повлиять на желание служить которой он никак не мог из-за культурных и главное временных различий. Слабо себе представлял римлянин, что такое эмансипация и зачем она нужна тем же женщинам.

Стоило нам войти в палатку, как на мне словно на вешалке повисла Дидлиэнь. Как мне показалось, она хотела что-то спросить или сказать, но не решилась. Так как следом за нами внутрь пошла расстроенная Марджи, а Ариэль, бросив на меня быстрый взгляд и получив кивок в ответ выскользнула прочь, мимо старающегося на смотреть на неё римлянина.

Собственно, настало время для очень интересных историй. Наших вопросов и ответов, которые должна была нам поведать наша маленькая гостья, ведь именно в таком статусе она находилась в нашем временном лагере. В отличие от трёх людей, и пяти пигмеев, захваченных во время нашего рейда. Динька хоть и не желала до этого момента общаться с кем-либо кроме меня, как не странно согласилась удовлетворить наше любопытство. Причём заметно было, что хоть она и старалась делать вид, что её совершенно не волнует судьба захваченных нами жителей её деревни, их дальнейшая судьба сильно волновала малышку.

— Что вы хотите узнать? — вместо предложенного ей стула, малышка забралась ко мне на колени.

— Для начала, позволь представить тебе кое-кого, — начала Марджи, мягко улыбаясь. — с нами будет ещё один человек, можно сказать что он наш Король.

— Здравствуй Дидлиэнь, — донёсся из радиостанции слегка искажённый корпусом чемодана голос Броскова. — Меня зовут Иван. Можешь обращаться ко мне именно так.

— Здравствуй Король Рима — Иван, — девочка быстро спрыгнула на землю и к моему удивлению изобразила нечто похожее на книксен по направлению к станции. — Меня зовут Дидлиэнь Синоврэль, невыразимо рада быть представленной вашей царствующей особе и мечтаю посетить вашу столицу.

Чирикала она как по писанному, так что я предположил, что это какой-то ритуал принятый местными. Динька тем временем полезла обратно ко мне на колени и прошептала.

— У тебя очень могущественный король скверлинк, раз может общаться с подданными на расстоянии!

Впрочем, услышали её все. Юстициан хотел было что-то сказать, но Марджи остановила его лёгким жестом.

— Скажи Дидлиэнь, этот лес, — спросил Бросков, — ты называла его "Лесом Виз". Кому он принадлежит?

— Это название Ваше Величество, носят все леса, расположенные на юге Сапрадоса. Но это королевство на самом деле ими не владеет. Когда эллары делили Империю Высших Людей, эта область не досталась никому. Ваш царственный брат Олрик Возвышенный, просто объявил их своими спустя три тысячи лет после раздела. С тех пор Сапрадос много раз пытался закрепиться здесь, и все потомки Олрика считают эти земли своим, но на самом деле леса не принадлежат никому. Именно поэтому здесь селятся изгои.

— Ты говорила, что ты изгой?

— Ой, а вы слышали? — она совершенно по-детски прикрыла ротик ладошкой. — Ваше Величество вы куда могущественнее чем я могла предположить!

— Стараемся, — усмехнулся у себя в кабинете Иван.

— Ваше Величество, да я — изгой. Но не подумайте, я ничего такого не натворила. Я родилась уже изгоем и выросла на этих землях. Так что пожалуйста... — она схватила мне за руку и сжала её обеими ладошками, — не выдавайте меня людям из Сапрадоса. Я не хочу быть рабыней!

— Ты здесь родилась, а остальные? Твои родители, они беглые рабы?

— Нет, что вы! Мои родители родились не в этих земля. Среди нас конечно есть те, кто бежал из соседних государств по той или иной причине. Мы называем их отверженные, но... но они селятся отдельно.

Девочка вздохнула, помолчала с минуту и продолжила.

— Моя мама была жрицей Богини Сиэне из Бульма, а папа, мечником из Суавиля. Они оба были элли, полюбили друг друга и так как эти королевства вели друг с другом войну уже почти двести лет и ни та, ни другая семья не приняли бы их, и они решили бежать в леса Виз! Они не оставили за собой врагов, небыли никому ничего должны и как положено, испросили разрешение у великих элларов на то, чтобы покинуть свои королевства. — она грустно улыбнулась. — Вот только они не знали, о древнем договоре, который гласит, что тот, кто добровольно уходит жить за границы обжитых земель, обрекает себя на вечное изгнание. Ему никто не указ и ни один закон его не защищает. Любой, кто обладает силой может прийти во фронтир, взять его имущество, деньги, или близких. В конце концов поработить самого изгоя или просто убить ради сиюминутного удовольствия. А всё потому, что мы, изгои — приравнены к животным.

— Ты так легко говоришь об этом... — ужаснулась Марджи.

— Я привыкла к этому, — пожала плечиками девочка. — Эллары учат нас принимать судьбу таковой — каковой пишут её строки наши боги. Никто не заставляет нас покорно терпеть унижения и когда в наши дома приходит смерть, мы встречаем её с оружием в руках. Ведь даже дикие звери свободны защищать свои логова...