Безбожие. Героический Режим + Злая Игра

У чудовища не было ни глаз, ни рта, ни носа, только три пары ушей. Если трёхротый заставлял свои жертвы вырезать на лицах улыбки и вскрывать глотки, то жертвы этого выродка отрезали себе уши и втыкали в свои кровоточащие раны различные острые предметы. Шесть трупов, лежащих рядом с чудовищем, сделали с собой именно это. Пройдясь, я нашёл трупы со знакомыми улыбками, выдавленными глазами и отрезанными носами.

Но здесь, по крайней мере, остались люди. Ещё на подходе я заметил десятка полтора мародёров, причём как минимум трое из них были низкоуровневыми игроками. Одного из них, копающегося в развалинах какой-то каменной постройки поодаль от остальных, я и решил взять в качестве языка.

Я следил за ним с полчаса. Жалкий оказался тип — тощий, покрытый синяками и ссадинами, с отмороженными ушами и носом. Шмотки — дерьмо, оружие ещё хуже, хотя сейчас он стащил в кучу целый арсенал и, бормоча себе под нос и постанывая, решал, как он эдакое великолепие потащит себе в логово. Бомж, дорвавшийся до шведского стола, одним словом. И запах соответствующий. Шведский стол — собранные обгорелые объедки — он схарчил в один присест, хотя там хватило бы на троих.

Наконец, решив, что набрал достаточно, он сложил часть награбленного в простыню, кое-как завязал и, завывая от натуги, потащил куда-то из дома. Затравленно посмотрел на других мародёров, понял, что те им не интересуются, и поковылял к виднеющемуся в паре километрах на юго-запад леску. Эти два километра он преодолевал невероятно долго, но я по-прежнему не выдавал себя, не желая допускать даже малейший риск.

Наконец, в лесу я решил, что пора действовать. Из Скрытности я поставил бомжу самую банальную подножку. Игрок взвизгнул и неуклюже повалился на снег.

— Не убивайте! Не убивайте, пожалуйста! Я всё, всё сделаю! Всё отдам!

Невольно скривившись от отвращения, я пробурчал:

— Я только поговорить.

Бомж отполз к ближайшему дереву и, припав к нему спиной, с ужасом в глазах принялся меня разглядывать. Я поднял руки, показывая пустые ладони.

— Ты из Сердца? — спросил он. — Что вы забыли в нашем захолустье?

— Что за Сердце?

— Так ты не знаешь? Откуда ты пришёл? И сколько вас?

Я скрипнул зубами.

— Знаешь, чувак, давай решим так — вопросы здесь задаю я, хорошо?

Игрок быстро кивнул, потом ещё раз, видимо, решив, что одного раза недостаточно.

— А теперь рассказывай — кто ты такой, что это за Сердце и что здесь происходит.

Назвался "язык" Гариком, был он воином двадцать второго уровня. Жил он тут, в двух шагах, в заброшенной медвежьей берлоге. Жил плохо, ел мало, фармить вообще не было ни времени, ни возможности. Что делать с награбленным добром не знал, грабил только потому, что мог, авось потом пригодится. Наверное, собирался с воронами и белками торговать.

Сердцем называл он центр материка (плохая у местных фантазия — мир называется Сердце, центральная часть материка Сердце), куда ушли все выжившие высокоуровневые игроки. Что там происходило, он не знал. "Было спокойно" и "уж точно лучше, чем здесь". Почему сам туда не шёл? Не дойдёт. Почему?

А вот тут-то и началось самое интересное.

Сначала всё шло своим чередом — с игроками сотрудничали, им давали квесты, нанимали на службу, тем более на материке есть города, народу побольше и куда больше работы. Есть, в общем, простор развернуться. Но когда всё сломалось, здесь тоже начались трудности. Трудности — это если мягко. Если не мягко...

Местные покумекали, что многовато платят пришлым. Что пришлые ведут себя по-царски и слишком много на себя берут. А иногда и вообще борзеют, нападают на ни в чём не повинных людей и насилуют девушек покрасивей. Вскоре окрестности захлестнул поток беженцев. И ладно, если беженцами были северяне с полуострова: они прибывали к родственникам или компаньонам, а если таковых не находилось, уходили в лес. Перепуганные же и плохо вооружённые игроки из базовых локаций оказались не нужны ни аборигенам, ни едва-едва устоявшимся кланам игроков-старичков.

Но свои есть свои, и кланы принялись насаживать местным элитам свою волю. Приютите беглецов, дайте им денег или задания. Хозяевам жизни не понравилось, что лезут в их дела. А когда главы кланов решили заснуть свой нос в политику, нежданные пришельцы стали совсем нежелательны. А уж с политическими конкурентами здесь не цацкались.

Два месяца назад произошла спланированная резня. Можно даже сказать, геноцид. Игроков хватали на улицах, вытаскивали из постелей. Вчерашние наниматели и союзники похватали оружие и разожгли костры. Большая часть игроков погибла в первые же часы, но продолжалась бойня больше недели, пока последние выжившие не разбежались по лесам либо не пробились дальше на юг, где по слухам было поспокойней.

Итогом этой резни стала куча мёртвых солдат, магов и крупных военных шишек среди местных, частично разрушенные города и жертвы среди местного населения. Проблемы с Культом были ещё при игроках, но его удавалось сдерживать. Теперь же когда большая часть боеспособного населения погибла, Культ начал шалить. Да так, что пришлось бросать всё и, собираясь в большие обозы, еженощно донимаемые служителями, драпать в сторону больших городов, надеясь на защиту стен. По примеру Чёрного Клыка, городские стены спасали не всегда.

Что это за Культ? Так гасповские же выродки. Ведьмы — лишь одно ответвление Культа, можно сказать феминистки-изгои, которых Гасп турнул на север в тот самый момент, как обзавёлся более или менее нормальным телом. Большая же часть Культа обосновалась на материке, и сейчас, почувствовав свободу, принялась устанавливать свои порядки. Вырезались целые деревни, в дорогу в одиночку выходить было противопоказанно, а уж если путника настигла ночь...

Жрецы Корда кое-как сдерживали служителей Культа, но их почти всех вырезали, Гарик собственными глазами видел, как обезумевшие местные хватают их и тащат на костер.

— Когда все защитники умерли, — заикаясь и судорожно глотая слюну, говорил Гарик, — городские как будто обезумили. Наверное, служители подчинили их своей воле. Они принялись убивать друг друга, но вперёд всех убили жрецов. Рвали их на куски и сжигали. А потом подожгли город и вместе с чудовищами ушли на юг, там какой-то большой город должен быть.

Где он был во время резни? Прятался в лесу, радуясь, что его никто не трогает. Любопытство всё-таки заставило его выбраться из леса в самые последние минуты битвы, о чём он и рассказал.

Я слушал Гарика, сжимая кулаки в бессильной злобе. Хуже не придумаешь. Убежища мы здесь не найдём, нужно идти дальше на юг. Как далеко — не известно. И дорога лёгкой явно не будет. Нам придётся идти по пустующей земле, по дороге сражаясь с местными и Культом... Потом ударят настоящие морозы, все дороги окончательно заметёт снегом, и что мы тогда будет делать?

Или, быть может, как-то удастся договориться с местными властями? Возможно, в обмен на помощь в борьбе с Культом они приютят нас на зиму?

Я не заметил, как прикусил губу до крови. Сплюнув, я буркнул Гарику что-то на прощание и пошёл дальше на юг. В след мне неслись благодарности и просьбы взять с собой, но я не откликнулся — багаж мне сейчас ни к чему. Это ничтожество как-то научилось выживать в этих местах, так что пусть остаётся здесь дальше. Тем более, ему привалило такое богатство.

Отойдя на достаточно расстояние, я в двух абзацах описал Коруму обстановку и сообщил, что иду дальше на юг. В ответ пришло только "Удачи". Что ж, она мне пригодится.

Смерть IV

Я чувствовал братьев, извергнутых из разорвавшихся сосудов. Они ползали в агрессивной для себя среде и по большей части умирали. Но некоторым удавалось найти себе носителей. Не знаю, что с ними происходило потом. Наверное, то же самое, что и со мной.

Я уже полноценно существовал в своём носителе. Или хозяине. Я питался его злобой, его болью и ненавистью. Я осознал себя. Теперь я не был безмозглой тварью, подчиняющейся воле Тьмы. Я думал, изучал своего носителя. Понял, что если он погибнет, то дорога к Сердцу Тьмы для меня будет закрытой. А попасть в Сердце — единственное, для чего я был рождён.

Значит, мне нужно помогать хозяину. Я и помогал. Это было легко — силы, что атаковали его, были сродни мне. Я прекрасно их понимал и спокойно мог отразить любую подобную атаку.

Одна проблема — хозяин не шёл со мной на контакт. Не открывался мне. Не знаю, делал ли он это осознанно или нет. Или, возможно, это я ещё не научился общаться с ним как следует. Возможно, не он глух, а у меня нет языка.

Но у меня было время, куча времени. Рано или поздно мы научимся разговаривать и сосуществовать, станем единым целым. Мы сделаем то, что положено.

А потом вместе утонем в тёплых объятиях Матери Тьмы.

Материк IV

Проснувшись, я остался сидеть на месте, внимательно вслушиваясь и вглядываясь в окружающий меня лес. Ничего живого крупнее вороны рядом со мной не было.

Луна начала прибывать пару-тройку дней назад, так что её огрызок давал очень мало света. Что делать дальше — сидеть на месте или всё-таки продолжить дорогу? Время терять не хотелось, и так весь вечер проспал, рассудив, что ночью лучше держать глаза широко раскрытыми. Но и ночная дорога может быть слишком опасной.

Размышляя, я почти забыл про свой странный сон. Как будто кто-то ходил вокруг меня и звал. Наверное, мне слишком непривычно оставаться одному.

Наконец, сжевав во время размышлений кусок солонины и запив его двумя глотками воды, я решил выдвигаться в дорогу. Шансы встретить какую-нибудь опасную тварь равны, хоть сиди на месте, хоть броди по лесу. Выходить не хотелось из-за какого-то иррационального, воспитанного (наверное) с детства страха перед ночным лесом. Впрочем, здесь-то в этом страхе ничего иррационального не было — ночью на охоту выходило много всякой нежити или чудовищ. Но я ведь и сам могу быть опасным, правда?

Ночной лес встретил меня негостеприимно. Я чуть не по подмышки провалился в снег в какой-то низине, а через несколько минут угодил в медвежью берлогу. Косолапый совершенно не понял, что произошло, но разрушение жилища вызвало у хозяина праведный гнев. Я, впрочем, был уже далеко. Не убивать же животину за то, что она решила подремать у меня на дороге?

Какое-то время пропетляв по лесу, я рискнул выйти на дорогу. Здесь было ещё более пустынно, но я даже под действием Скрытности опасался нарваться на кого-нибудь недружелюбного. Я относительно легко справился с трёхротым карликом, но несколько рослых его собратьев вряд ли просто так дадут мне убить себя.

Впрочем, я действительно никого не встречал. До Драконьей Скалы оставалось километров десять, не больше. Начали служители Культа осаду города или просто слоняются по окрестностям, вылавливая последних беженцев?

В конце концов, какую вообще цель они преследуют? Убить всех потомков Корда? Но зачем тогда эта бессмысленная и беспощадная резня? Складывалось впечатление, что им просто нужно вырезать как можно больше народу. Зачем? В каждом действии местных был какой-то смысл, за каждым их шагом стоял какой-то план. Удачный или нет, но план. Неужели вся их цель — убить как можно больше народу?

Я почуял опасность за миг до того, как чуть не стало поздно. Действуя инстинктивно, я нырнул в какую-то канаву и, забравшись с головой в снег, замер, стараясь даже не дышать.

Нечто, от которого буквально разило смертью, неспешно и совершенно бесшумно опустилось на дорогу и, сложив крылья, начало принюхиваться. Его густое смердящее дыхание обдало меня с ног до головы, я почувствовал тошноту — верный признак того, что чудовище источает какой-то токсин. Обнюхав всё кругом, летающий монстр исчез так же беззвучно, как и появился.

Я поднялся и, шатаясь, побрёл в никуда. Голова раскалывалась, перед глазами плыло, меня била крупная дрожь. Я точно знал, что мне нужно как можно скорее убраться от места, куда приземлялась тварь — всё кругом там отравлено. Мерзкое шевеление в левом предплечье напомнило мне о том, что внутри меня живёт какой-то паразит. Моё состояние ему явно не нравилось. Может, сдохнет? Но подыхать паразит не собирался, он замер уже через несколько секунд. И буквально в тот же момент я почувствовал, что мне полегчало.

Спасаешь хозяина, а? И, наверное, во время драки с ведьмой тоже спасал. И от гипноза трёхротого уберёг. Благодарить мне Сердце Тьмы за такого компаньона или проклинать?

Я всё-таки решил убраться с дороги и идти по лесу, хотя даже под защитой деревьев мне казалось, что в мою спину вот-вот вцепятся острые когти. Двигаться приходилось очень медленно, но дорога как будто оставалась всё такой же безопасной.

Вот только опасность ночного леса заключается не только в его обитателях. Свернув к дороге, чтобы проверить направление, я только углубился в чащу. Попробовал вернуться, идя по своим же следам, но каким-то образом потерял их, а потом, найдя, опять угодил в непроходимую чащу.

А часа в три пополуночи, окончательно потерявшись, я вышел к хутору. Сразу запахло дымом и едой, хотя эти запахи я должен был учуять за несколько сот метров.

Хутор окружал совершенно смешной в свете нынешних событий частокол (я бы сказал даже забор) с распахнутой настежь калиткой. На столбах, правда, висели обереги — плетёные куклы, как у наших друидов, но не думаю, что они остановили бы служителей Культа. Меня, по крайней мере, не остановили. Пройдя по двору, я остановился у дверей, не зная, что делать дальше и что ждёт меня в доме. Самое смешное то, что я совершенно не чувствовал опасности.

Хозяйка дома тоже. Дверь распахнулась, и в свете появилась невысокая женщина лет тридцати. Не дать, не взять — друидка. Увешанная, как ёлка, оберегами, одетая в шкуры, с двумя толстыми косами, в которые было вплетено столько побрякушек, что можно и не считать.

Друидка уставилась на меня, изучая. Не стоит говорить, что здесь кроме как под Скрытностью я и не передвигался, но что-то слишком часто в последнее время она меня подводила.

— Что за гости посреди ночи? — строго спросила она низким приятным голосом, в котором не было и тени страха или беспокойства. И это обескураживало куда больше, чем всё остальное.

— Да я, в общем-то, мимо шёл. Заблудился. — Я помялся, а потом неуклюже добавил: — А как дойти до Драконьей Скалы?

На миг на лице друидки появилось недоумение.

— До Драконьей Скалы? — переспросила она.

— Да. У меня там... дела.

Я стоял в свете раскрытой двери, чёрный, пахнущий смертью, с маской боли, закрывающей лицо, но по-прежнему ни тени страха на лице хозяйки дома не было.

— Издалека же ты, — медленно сказала друидка. — А я что-то совсем забыла про гостеприимство. Заходи. Разуйся только на крыльце. И маску с плащом сюда вот брось, слишком много грязи на них. — Видя моё замешательство, хозяйка улыбнулась: — Не бойся, никуда они не денутся. И оружие можешь при себе оставить. Да и живу я одна, а ты ведь, такой большой и злой, не боишься обычной женщины?

Честно говоря, уже начал побаиваться, но я по-прежнему не чуял вообще никакой опасности. Вообще. Прямо как...